Межесвет (СИ)

Глава 31

(Летиция)

На этот раз все было иначе. Она не пересекала междумирье, темное пространство, заполненное цепями, под которым располагалась Колыбель. Не было ни слабости в ногах, ни легкого головокружения, не ощущалась нехватка воздуха. Летиция явилась сюда самостоятельно, прошла сквозь границу сна, перетекающего в реальность. Она интуитивно достигла нужного места, тогда как разум Ланна затянуло в круговерть образов и эмоций: туманных и четких, дивных и пугающих, как чужих, так и его собственных. Некому было указать ему дорогу. Возможно, путеводным маяком могло стать ее намерение, навязчивая мысль, которую нельзя было так просто отмести: нас двое, и мы останемся вдвоем. Но ничего такого не было. Она хотела прийти сюда одна, и ее желание исполнилось.

На развилке стоял покосившийся указатель, и дорог, на которые можно было свернуть, оказалось гораздо больше, чем пальцев на одной руке. Они исчислялись десятками. Летиция присела на корточки, подобрав платье, и провела рукой по черным буквам, выжженным на шершавой дощечке в форме стрелы. Она не сумела прочесть этот набор символов, как и подписи под изображениями бабочек в гримуаре, но зоркий глаз уловил явное сходство между тем и другим. Они принадлежали к одному и тому же языку, и на этом языке произносили заклинания. Великая сила дана словам: быть острыми, как бритва, мелодичными, словно песнь, высекать сострадание и гасить любовные костры, призывать бури и предотвращать катастрофы. Верное слово и есть не что иное, как магия.

Госпожа ди Рейз очень хотела понять, что там написано, ей было позарез нужно это знать. Сверни не на ту дорогу, не в ту сторону, и можно лишиться всего: сил, жизни и памяти. Она снова напряженно вгляделась в надпись и смотрела, пока не начали болеть глаза. Тогда Летиция вздохнула и шлепнулась наземь, запрокинув голову и сомкнув веки.

Несколько минут передышки позволили ей по-другому взглянуть на проблему. В одни миры ее уж точно не пустят, она наткнется на невидимую стену или нечто подобное, в других она мгновенно погибнет. Значит, нужно смотреть и исследовать, не отходя далеко. Все еще сидя на земле, Летиция посмотрела влево. Мутная пелена тумана, сквозь которую виднеется дорога. Тропа — и больше ничего. Она продолжала смотреть, и сквозь серую мглу проступили два черных силуэта: их ноги покачивались в паре футов от земли. Висельники, чей пол или возраст она не смогла определить благодаря скрывавшим их теням, да и не хотела этого, держались за руки. Смерть не смогла их разлучить. Летиция с трудом отвела взгляд.

Справа доносилась музыка, от которой ноги сами пускались в пляс. Госпоже ди Рейз невольно пришли на ум зазывные трели элле, и она не решилась подойти ближе. Меньше всего ей хотелось попасть под действие танцевального заклятья.

Точно на севере находился обрыв, уходящий во тьму, а за ним не было ничего. С некоторых пор Летиция вконец избавилась от страха высоты, поэтому без лишних колебаний подошла к самому краю и глянула вниз. Чуть ковырнув землю носком сапога, она сбросила в пропасть несколько влажных комьев, чтобы проверить, реальна ли дыра или это всего лишь обман зрения. Затем отцепила от пояса одну из побрякушек и точно так же скормила ее бездне. Стекляшка, сверкнув одной из граней, исчезла в темноте провала, а спустя секунду отозвалась жалобным звяканьем. Она как будто отскочила от чего-то, только чтобы опять налететь на препятствие. На мгновение мрак чуть рассеялся, словно пропасть озарило бледным светом, и она увидела то, что хотела: сотни, тысячи раскачивающихся цепей, а на них — прозрачные клети с каркасом из стекла. Каждый раз, покидая свою реальность благодаря чужой воле, ты ступаешь в пропасть и паришь над миром спектральных тюрем, узилищем для тех, кто познал Ману. Кто сказал, что за мудрость не надо расплачиваться? Он ошибался.

Летиции было рано ложиться в Колыбель. Она вернулась к указателю и угрюмо смотрела на надписи на досках, практически утратив надежду, когда поняла, что читает.

Знание порождает знание. На самой дальней, самой кривой и закопченной стрелке из всех было выцарапано: Долина Аш. Летиция улыбнулась сама себе, сделала шаг в нужную сторону, и на плечи ей опустился плащ, черный и невесомый, как тьма. Со вторым шагом левое бедро ощутило непривычный вес меча, а на третий в ладонь, обтянутую перчаткой, легла яркая звезда. Лоскут бархата, половинка ножниц, павлинье перо: тепло, защита и свет.

Она уверенно прошла сквозь стену ледяного воздуха, и когда зеленоватая дымка рассеялась, госпожа ди Рейз узнала, что не ошиблась в своих предположениях. Земля здесь была не выгоревшей, просто темной, как грунт, и очень влажной. Под сумрачно-лиловым небом, насколько хватало глаз, простилалась черная степь, всюду виднелись низкорослые растения: их ярко-бирюзовые стебли сплошь усеивали терновые шипы, а листья окаймляли тонкие острые иглы. На многих были цветки без завязи тусклого серого цвета, едва заметные на фоне побегов. Кое-где почва была изрыта мелкими зверьками вроде мышей или кротов. Летиция не успела и глазом моргнуть, как маленькая тень прошмыгнула мимо нее и юркнула в норку, откуда продолжала внимательно наблюдать за девушкой. Наружу торчал только влажный нос.

А потом она услышала песню. Ее исполнял хор детских голосов, тягучих и мрачных, и, как будто этого было недостаточно, девушка вдруг поняла, что увязла по щиколотки и болото держит ее крепче, чем железные кандалы. Лезвие меча было поразительно тонким и выполнено из легчайшего металла, а вот вес гримуара, как почудилось Летиции, превышал тяжесть ее тела. Книгу следовало оставить здесь, дать ей уйти в землю.

Красивый мотылек летел на свет

Нарушив всех времен обет

Ведь каждому известно

(детству вопреки)

Что в пламени сгорают мотыльки

Хотелось выбраться из сна ему

Не мог он возвратиться в темноту

Но ведь в реальность не попасть

(не обладая телом)

А тело где? Ну надо же! Оно сгорело…

Песня содержала лишь два куплета, и, насколько Летиция смыслила в поэзии, это была плохая песня. Как-то раз в поместье ди Рейзов заглянули бродячие музыканты, и Натан, заботившийся о духовном образовании своего потомства, не решился прогнать их взашей. Лужайка перед домом, освещенная фонарями, отлично заменила сцену, а в качестве публики выступала хозяйская дочь, для которой на крыльцо вынесли кресло-качалку и теплый плед. По настойчивому совету ди Рейза труппа исполняла лучшее из их репертуара, и, тем не менее, Летиция слушала рассеянно. Любовный романс вызвал у нее одно раздражение, приключенческая баллада стала причиной неконтролируемый зевоты, а элегия не исторгла слезу из ее глаз. Музыканты заметно приуныли. Всякому было ясно, что вино из личных погребов ди Рейза так и останется для них запредельной мечтой. То ли от безнадеги, то из желания насолить труппа завела непристойную песенку, уместную разве что в дешевом трактире, под конец которой Летиция смеялась и хлопала в ладоши, а Натан был мрачен, как грозовая туча. На этом музыкальное обучение дочери и закончилось.

Именно это воспоминание не дало ей пасть духом. Подумаешь, некрасивая, кривая песня с плохой рифмой, сбитым ритмом и нелепой аналогией. Важнее сейчас придумать, как уйти прочь от опасного места, где земля затягивает, как зыбучий песок. А хор не унимался:

Ведь каждому известно

(детству вопреки)

Что в пламени сгорают мотыльки

Летиция не могла зажать уши, потому что обеими руками держала потяжелевший гримуар. Слова песни вонзались в мозг, порождали тревожные, назойливые мысли. Если склеить мотыльку крылья, он уже не полетит. Если связать человеку ноги, он не сможет идти, только ползать. Топь, из которой не выбраться, сон, от которого не проснуться. Она боялась опустить глаза, ее ступни как будто заледенели, а холод поднялся до коленей.

Но ведь в реальность не попасть

(не обладая телом)

А тело где? Ну надо же! Оно…

Сгорело, повторила за ними Летиция. Сгорело, и пути назад нет. Она посмотрела вниз: ее бедра лизало темное пламя, а то, что было ниже, полностью скрылось под землей. В душу закрались отчаяние и страх. Значит, Ланн был прав? Он бы ее вытащил. Госпожа ди Рейз сморгнула слезы, затравленно огляделась, зная, что помощи ждать неоткуда.

В норке что-то блеснуло: два любопытных глаза. Зверек высунул острую мордочку, и, решив, что девушка не представляет никакой опасности, медленно приблизился. К тому времени Летиция уже не чувствовала своих ног. Встав на задние лапки, зверек лизнул ей руку и попробовал на зуб корешок книги. Фолиант пришелся ему не по вкусу: он фыркнул и отскочил. Госпожа ди Рейз держала в руках больше сотни заклятий, но она этого не понимала. Едва не плача, она раскрыла ладонь и предложила зверьку звезду, сверкнувшую миллионом радужных граней. Он принял дар, как будто ожидал этого, зажал звезду между зубов и помчался куда-то со скоростью гепарда.

Летиция увязла по грудь, и холод ушел вместе с осознанием происходящего. Мыслей не осталось, только пустота. Забылось все: она была глупой бабочкой со слипшимися крыльями, сунувшейся туда, куда не следовало. О чем думает бабочка? Может ли она об этом рассказать?

Девушка, которая стала бабочкой, не сразу поняла, что песня больше не звучит, а земля содрогается от странных толчков, сопровождаемых гулким перестуком копыт. Звук приближался, послышался ужасный грохот телеги, груженной камнем и металлом, клочок болота, окружавший Летицию, начал трескаться и высыхать. Мимо нее ураганом пронеслась двойка лошадей, протарахтела повозка, оставляя после себя отчетливый запах разложения, и остановилась где-то впереди. Трещины все расширялись. Госпожа ди Рейз водрузила гримуар на край отверстия и попробовала вылезти сама, но несколько переоценила себя. Случившееся забрало у нее силы, и она не сумела подтянуться на руках.

Тогда кто-то взял ее за шиворот и приподнял в воздух — легко, как ребенка. Оказавшись на твердой земле, Летиция обратила внимание на длинное старомодное платье, изъеденное молью, и только потом вскинула глаза. Но она не смогла встретиться взглядом со своей спасительницей: голову дуллахан держала под мышкой, и выпученные глаза страшно вращались, не видя ничего перед собой. За спиной у женщины висел охотничий лук, на поясе была плеть из человеческого позвоночника. Выглядела дуллахан устрашающе, хотя Летиция не чувствовала исходящей от нее угрозы. Безголовая женщина простерла раскрытую ладонь: в ней была звезда. Потом она крепко стиснула руку, сквозь которую не пробивалось дивное сияние. Девушка кивнула. Это была плата за спасение.

Дуллахан не могли говорить, поэтому женщина просто указала на телегу: садись, подвезу. Летиция так же безмолвно покорилась. Она не могла пересечь эту степь самостоятельно, а ноги демонических лошадей не утопали в болоте, сколько бы добра они ни везли. Расположившись в кузове среди сухих букетов, подсвечников и надгробий, госпожа ди Рейз пониже натянула капюшон и ощутила себя в безопасности. Почему-то она была уверена, что дуллахан отвезет ее куда надо.

Иной раз Летиция поглядывала на дорогу, но пейзаж оставался неизменным, и она, окончательно расслабившись, решила подремать. Отдохнуть ей так и не удалось: похоронный инвентарь оказался не слишком удобной постелью, а от тряски ее начало мутить. Когда телега остановилась, госпожа ди Рейз ступила на землю не без облегчения.

Дорогу перегораживал высокий железный забор с острыми пиками, простилавшийся, как можно было заключить, до самого края мира. На воротах висел замок с толстой цепью. Перелезть забор, как и обойти, не представлялось возможным. У ограды росло дерево, утыканное шипами и иголками под стать здешней флоре, но оно не было пустоцветом: с веток свисали сморщенные плоды.

Дуллахан, не вставая, нашарила в кузове гримуар и швырнула его девушке под ноги. Поднялось облако пыли, и Летиция закашлялась. Протерев глаза и обнаружив, что ее руки почернели от сажи, она наклонилась за фолиантом — и не смогла его поднять. Дуллахан, в свою очередь, не торопилась уезжать. На ее шее, прямо под ровным срезом, сиял кусочек звездного огня. Это легкое кокетство, чересчур странное для безголовой богини, у которой вряд ли найдутся поклонники, вызвало у Летиции улыбку, и она поспешно прикрыла ладонью рот. Дуллахан продолжала изучать ее взглядом: этого нельзя было увидеть глазами, только почувствовать.

Попытка сдвинуть гримуар в очередной раз закончилась неудачей. Местная почва не сочилась мутной жижей, хоть и была размокшей, как земля после дождя. Несмотря на это, Летиция снова начала увязать. И тогда она поняла: дело не в ней самой. Проблема в книге, которую хотел присвоить этот мир.

Дуллахан сошла на землю грациозно, будто танцовщица. Простерла руку в направлении дерева, затем поднесла ее к своему безумно улыбающемуся рту. Повторила движение. Ее голова могла подвигать челюстями для пущей убедительности, но дуллахан была над ней не властна, да и демонстрация была более чем исчерпывающей.

Далее наступил черед гримуара. Дуллахан указала на меч на бедре у девушки, пошевелила пальцами. Летиция вручила ей клинок. Внезапный порыв ветра взметнул девушке плащ, взъерошил волосы обеих женщин и распахнул гримуар. Последовали два взмаха мечом, настолько быстрых, что слились в одно движение. Дуллахан срезала булавки, сдерживающие мотылька, не повредив ему крылья. Он воспарил, на секунду завис перед лицом госпожи ди Рейз, раскрывшей рот от удивления, и собирался улететь прочь. Дуллахан поймала его в ладонь и резко втиснула в страницу. Мотылек ослепительно вспыхнул, и Летиции на миг почудилось, что весь мир состоит из пуха: белого и мягкого, как лебединый. Видение рассеялось, мотылек исчез, а страница осталась пустой.

Дуллахан бросила меч и указала на книгу: подними. Летиция с некоторым колебанием склонилась над гримуаром, и — о чудо! — он оказался легок как перышко. Осознание стрелой вонзилось в ее мозг, и девушка невольно ахнула. Помилуй Богиня, все это время она обладала книгой, полной заклятий! Она могла вызвать ветер, возвести стену до самых облаков, вытащить саму себя из болота, в конце концов! На своей памяти госпожа ди Рейз никому не кланялась, но тут она переступила через свою гордость и, подобрав юбку, сделала книксен.

Когда она подняла глаза, дуллахан уже разворачивала лошадей. Летиция смотрела им вслед, пока экипаж не скрылся за холмом, а затем подошла к дереву. Встала на цыпочки, чтобы сорвать плод насыщенного синего цвета, показавшийся ей наиболее аппетитным, и впилась в него зубами. Кожица была ужасно горькой, внутри почти не было мякоти, зато много сока, густого и сытного, как мясной бульон. Летиция сдавила плод в руке и, приоткрыв рот, выдавила из него сок. Фрукт обладал странной смесью вкусов: сыр и апельсин, соль и олива. Съев несколько штук, госпожа ди Рейз расстелила на земле плащ и легла под сенью дерева, как можно дальше от его шипов. Меч она предусмотрительно положила рядом.

Ее разбудило бряцанье цепей, скользящих по металлу, и последовавший за этим глухой стук. Сначала она испугалась, оказавшись в темноте, сквозь бреши в которой просачивались тонкие лучики света, а присмотревшись, обнаружила, что ее, словно живой кокон, окружают маленькие твари со злыми мордочками и рваными крыльями. Недолго думая, девушка нащупала рукоятку меча и рубанула по темному заслону. Несколько тварей упали замертво, другие испуганно шарахнулись в стороны. Девушка вскочила на ноги и стала наносить удары один за другим, а создания продолжали порхать вокруг нее, без труда уходя от ее меча. Летиция успела взмокнуть от пота, когда поняла, что сражаться с ними бесполезно. Ее даже не пытались укусить, они просто забавлялись.

Она опустила руку с мечом, отерла рукавом лоб и огляделась. За то время, что она спала, в Долине Аш не стало светлее: здесь не было ни солнца, ни звезд, ни луны, только бесконечные наслоения лиловых облаков. Одна из створок ворот была чуть приоткрыта, тяжелый замок и цепи валялись на земле. Металл был изъеден ржавчиной, кое-где звенья стали настолько тонки, что их можно было переломить в пальцах. Летиция не стала бы клясться, что замок был новехоньким, а цепи поблескивали от масла, когда они подъезжали к воротам, но на ее памяти это было именно так.

Дорога была только одна. Решив, что достаточно отдохнула, госпожа ди Рейз накинула плащ на плечи, сунула под мышку гримуар и подошла к воротам, по-прежнему сжимая в руке меч. Услышав странное шипение, она опустила взгляд и в ужасе выронила клинок. На ее глазах металл окислялся и покрывался окалиной. Меч превратился в кусок искореженной стали, и шипение прекратилось. Как оружие он более не годился, но у Летиции еще остался кинжал: спектральная сталь была невосприимчива к темной магии.

Она взялась рукой в перчатке за створку ворот. Полуобернувшись, бросила прощальный взгляд на дерево, которое ее накормило. Кто знает, сколько еще идти? Может, ей снова понадобится перекусить. Девушка вернулась к дереву и сорвала те плоды, до которых удалось дотянуться, наполнив ими подол платья, но, пройдя совсем немного, она увидела, что фрукты истлели. Не без сожаления вытряхнув кобальтовую пыль, госпожа ди Рейз ступила за врата.

Идти пришлось долго. Летиция шла быстрой поступью до тех пор, пока дыхание не начало вырываться из груди с легким хрипом, а в боку не закололо. Она позволила себе минутку отдыха и в дальнейшем стала экономить силы. Спустя час или около того дорогу пересек ручей, такого же ядовитого цианового цвета, как и вся растительность. Она не решилась из него испить. К счастью, родничок оказался узким, не более трех шагов в ширину, и девушке удалось его перепрыгнуть, предварительно швырнув гримуар на противоположный берег. Книга опустилась на землю легко, чуть покачиваясь от ветра, будто лист бумаги, а вот Летиция шлепнулась грузно, как мешок с картошкой, разбросав в стороны грязь. Она подавила желание умыть лицо и руки, всерьез опасаясь, что эта вода сродни кислоте.

Госпожа ди Рейз шагала все медленнее: неумолимо подкрадывалась усталость. Веки слипались, по ногам растекалась боль — от ступней до самых бедер. Гримуар, несмотря на кажущуюся невесомость, оттягивал руку. Глядя на свою перепачканную одежду, Летиция думала о расслабляющей ванне с благовониями, представляла, как над водой поднимается горячий пар и окутывает ее букетом приятных ароматов. Мысли текли вяло, она засыпала на ходу.

Едкий запах гари, принесенный ветром, мигом заставил ее очнуться и распахнуть глаза. Из-за холма поднимались клубы сизого дыма. Приют, еда, мягкая постель — эти образы пронеслись в ее голове один за другим. Несмотря на изнеможение, Летиция прибавила шагу. Ее ожидания оправдались лишь наполовину: каменный домик без крыши, над которым витали черно-серые пары, больше походил на рабочее помещение, чем на уютное жилище. Стены были черными от пепла, будто их опалило огнем. Внутри кто-то напевал, стуча молотком по железу: цок-цок. Госпожа ди Рейз вошла без приглашения.

Кузнец, одетый в кожаный фартук, стоял к ней спиной. Он колдовал над куском раскаленного железа, мурлыкая под нос фривольную деревенскую песенку — вроде тех, что так нравились Летиции. Девушка перевела взгляд на стену, ожидая увидеть ряды мечей и щитов, арбалетные болты, кольчуги и кирасы.

На обожженных стенах, подцепленные за нижний край черепной коробки, висели женщины. Не живые, конечно, полностью состоящие из металла, но были они выполнены столь искусно, что Летиция невольно восхитилась. И испугалась одновременно: куклы выглядели так, словно могли в любой момент сняться с крюков и сойти на землю. Их лица хранили безмятежность, глаза смотрели прямо, поблескивая в металлических глазницах. Для чего это все? Человек, стоящий у наковальни, скорее всего, сошел с ума.

Госпожа ди Рейз с трудом оторвала взгляд от манекенов и обнаружила, что кузнец смотрит на нее поверх плеча. Он был весь измазан сажей, давно не мытые волосы потемнели от грязи, на правой щеке виднелась язва, а не спал он, наверное, несколько месяцев. Потом глаза его расширились.

— Я не узнал тебя.

— И я тебя не узнала, — потрясенно сказала она. — Что ты здесь делаешь?

— Я мог бы спросить тебя то же самое. — Он отложил молот и оглядел ее с головы до ног. — Такая замухрышка. Ты что, принимала грязевые ванны?

— На себя посмотри. — Летиция машинально сомкнула пальцы на рукоятке кинжала. Он заметил этот жест и усмехнулся. — Я смотрю, ты совсем сбрендил.

— Да, — задумчиво произнес он, поглядев на металлических кукол, — может быть. Я рассчитываю, что сырая магия, которой здесь в избытке, рано или поздно войдет в одну из них.

Он был по-прежнему одержим колдовством — после всего, что случилось. Только сейчас госпожа ди Рейз заметила, что манекены были с изъянами: металл разъедала коррозия, прямо как ее меч, хотя здесь процесс шел намного медленней. Может быть, кузнец экспериментировал со сплавами и пытался создать нечто совершенное, не подвластное разрушению.

— У тебя есть вода или еда? — спросила Летиция.

— Еда? Я не понимаю. — Затем его лицо прояснилось: — Постой… так ты живая?

— А ты нет?

Кузнец запрокинул голову и расхохотался. В горле у него что-то булькнуло, и смех превратился в кашель. Вытерев рот передником, на котором осталась кровь, он сказал:

— Конечно, я мертв, Летиция ди Рейз. Каким еще я могу быть? Ты думала, меня отпустили? Богиня, я же самый отпетый негодяй, когда-либо живший на свете! Обо мне слагают легенды! — Его взгляд, которому положено было пленить женщин, немного смягчился. — У меня нет ничего съестного. Но я знаю, у кого есть.

— Неужели? — сощурилась Летиция.

Он подвел ее к окну.

— Пройди еще пару миль на восток. Там живет один парень, у него есть сад, а в саду найдутся спелые фрукты. Он такой же, как ты. — Кузнец словно невзначай коснулся ее локтя, и девушка вздрогнула. — Как насчет благодарности?

Летиция шагнула назад. Все равно, что он имел в виду.

— Нет, — твердо произнесла она.

Кузнец с минуту смотрел на нее. На его щеке алела уродливая рана.

— Что ж, я так и думал, — наконец сказал он, взял молот и вернулся к работе, как будто ничего не произошло. Госпоже ди Рейз претило его общество, она была только рада уйти. — Передай Ланну, что его подарок всегда со мной, и я буду по-прежнему рад встрече. — Кайн махнул ей на прощание, и лишь сейчас Летиция обратила внимание на одну деталь: он держал молот левой рукой. На ее памяти он не был левшой, но сейчас не мог иначе. Его правая рука представляла собой жалкое зрелище: на ней недоставало четырех пальцев, обрубленных под самый корень. — Если, конечно, — молот на миг завис в воздухе, — ты когда-то вернешься назад.

Эти пару миль она думала о многом: почему не всадила в него нож, почему не сровняла здание с землей и не растащила на части его драгоценных кукол. Он был мертв, обречен и несчастен, но было ли это достаточной платой за то, что он совершил? Прошли часы, прежде чем она поняла: тот, кто выбрал ему это наказание, отнюдь не был милосерден. Жажда, терзавшая экзалтора при жизни, жгла сильнее огня, была хуже адских мук и вечного заточения, и теперь она преследовала его в смерти. Каждый из нас — кузнец своего счастья, а Кайн днем и ночью ковал себе беду.

Он не обманул ее. На пригорке стояла даже не хижина, а целый особняк, чем-то напомнивший Летиции отцовский дом, но, должно быть, она просто видела, что хотела. Садом называлась небольшая роща тех деревьев с синими плодами, которые являлись редким, если не единственным, источником питания в Долине Аш. В доме было темно. Наверное, хозяин отсутствовал. В какой-то миг эта мысль показалась ей абсурдной: куда же он делся, на работу, что ли, ушел? Или решил прогуляться по этой безжизненной, черной пустыне, подышать пылью и пеплом? В любом случае, вряд ли он обидится, если она проберется в его сад без разрешения и сорвет парочку плодов.

Летиция уверенно зашагала вверх по склону. Тропа стала более ухоженной, вдоль нее тянулся низкий белый заборчик с облупленной краской, кое-где покосившийся, но в целом вполне приличный. Корни синеплодых деревьев пронизывали весь холм, создавали на дороге бугры и торчали из-под земли. Госпожа ди Рейз, несколько раз споткнувшись, стала смотреть исключительно себе под ноги. Снова толстый извилистый корень, доска от забора, гнутый ржавый гвоздь, мятая тряпка, кроличья нора. Белая скамейка, пара ног в кожаных сапогах, край потрепанного плаща.

Она остановилась.

— Когда придет время, — произнес Охотник, — скажи мне: все было не напрасно.