Межесвет (СИ)

ПЕСНЬ 4. Кресет

Она могла делать это с закрытыми глазами. Она не чувствовала своих рук, но они выполняли привычную для них работу: лепили и полировали. Она дышала на хрусталь, и он запотевал, как стекло в морозный день. Она размягчала пальцами осколки, и ими же придавала маске форму и обжигала ее, а потом брала из шкатулки пульсирующий сгусток силы и вживляла его в хрусталь. Ей не нужно было видеть, не нужно было осязать. То, что содержалось в шкатулке, не могло иссякнуть.

Она изготавливала маски, ружья, плащи — и обручальные кольца. Гладкие и черные, словно из эбонита, со странным жемчужным ореолом, а по крошечным прожилкам, не заметным для людского глаза, струилась магия. Первоначально все было не так: экзалторам следовало стать защитниками, покровителями, но человеческая природа исковеркала благой замысел, извратила его. Каждая ведьма была алой невестой, навеки обрученной с темным колдовством. Не с Богиней, ибо Богиня, вопреки утверждениям страстных фанатиков, была женщиной, не с Охотником, так как он был женат на своей скорби, не с Маной, потому что Мана не была ни тем, ни другим. Красный — цвет всего: пламени, крови, предательства и власти.

Ее выбрали, потому что она могла стать силой противодействия и остановить шестерых. Тогда это звучало гордо: архиведьма; тогда это было синонимом могущества. Здесь и теперь у нее была лишь крохотная мастерская, и она изготавливала предметы, с помощью которых обезоруживали ведьм, делали их беспомощными, уязвимыми. Раздень женщину, сними с нее одежды — и она будет дрожать от холода и страха за свою честь. Что будет, если раздеть ведьму, сбросить с нее колдовской покров? По одной из легенд, сын бога украл для людей огонь, дабы они могли обогреть свои жилища. Айге Ир Вель дала им нечто большее — защиту от волшебства.

Она предвидела тот день, когда станет не нужна. Она лелеяла мечты об изгнании. Последний, седьмой город, который они не построили, из тех, что ныне лежат в руинах, назывался Нефилим.