Межесвет (СИ)

Глава 7

(Летиция)

На кухне все еще витал запах картошки и жареного мяса, от плиты исходил жар. Пока Летиция осматривалась, Касс сложил грязную посуду в чан с теплой водой, закатал рукава и тщательно вымыл руки.

— Мы держим продукты вон там, — юноша махнул рукой в сторону темной арки, из которой веяло прохладой. — Это самое холодное место в убежище. Мясо обкладываем кусочками льда, чтобы оно как можно дольше не портилось. Не забывай это делать.

— Я не умею готовить.

— Научишься. В этом нет ничего сложного.

Возле стены аккуратной горкой были сложены поленья, рядом стоял большой мешок с древесным углем. Касс демонстративно надел варежку из стеганой ткани, висевшую на крючке слева от печки, присел на корточки и отодвинул заслонку. Поворошил кочергой тлеющие угли.

— Летом я купался в пруду. Но сейчас уже слишком холодно. — Немного поколебавшись, он коротко глянул на Летицию и сказал: — Я помогу тебе принести воды, если захочешь помыться.

— Я как-нибудь сама, — холодно отозвалась девушка.

Касс мысленно проклял себя за то, что снова попытался быть порядочным парнем, а не себялюбивым мерзавцем. Со вторым Летиция мгновенно нашла бы общий язык.

— Как хочешь, — буркнул он, поднимаясь и стягивая варежку.

Покинув кухню, не представлявшую для госпожи ди Рейз большого интереса, они прошли еще несколько чейнов вдоль ряда занавешенных арок, за которыми угадывалось какое-то движение и подчас слышались голоса. Касс остановился перед низким углублением в стене: чтобы войти, нужно было сильно пригнуть голову.

— Здесь у нас уборная. Сточный желоб. Только без света туда не суйся. — Увидев на лице девушки отвращение, он поспешил добавить: — Можно и на улицу ходить. Существует несколько выходов из убежища, в том числе для экстренных случаев. Вот это, — юноша ткнул пальцем в темноту, ведущую к туалету, — один из них. Шлепаешься на ягодицы — и вперед с ветерком, вниз по желобку, навстречу свободе.

Летиция воззрилась на Касса, пытаясь понять, шутит он или нет. Лицо юноши оставалось предельно серьезным, а вот карлик на его плече закрыл рот ладонями, чтобы не рассмеяться. По мнению госпожи ди Рейз, это было ничуть не смешно.

— Но там же…

— Грязно? Ну да. Я же сказал — для экстренных ситуаций, а на моей памяти здесь таких не бывало. Впрочем, если верить Мирцее, раз в несколько лет Гильдия устраивает рейды. Они прекрасно знают, где мы скрываемся, и это делается скорее для видимости, чем с желанием стереть нас с лица земли. Они просто врываются сюда и хватают все, что под руку попадется. Ломают алтарь и рвут занавески. Прямо как…

— Разбойники?

— Да.

— А если они поймают ведьму ковена?

— Ну… — Кассиан призадумался. — Наверное, держат ее в темнице на хлебе и воде и периодически донимают расспросами. Но это всего лишь мои догадки. Дело в том, что ни одну из них экзалторы так и не поймали. Наша система безопасности безупречна и не допускает промахов. Почему ты не осталась в Гильдии?

Летиция изумленно заморгала — этот вопрос застал ее врасплох. Какое-то время она собиралась с мыслями, решая, что стоит поведать Кассу, а что — оставить при себе. Но она не успела дать ответ. Карлик вдруг нервно подскочил, едва не скатившись с плеча юноши, и стал торопливо спускаться по его рукаву.

— Что случилось? — спросил Касс.

— Мне нужно срочно вернуться, — пробормотал Тот столь невнятно, что им едва удалось разобрать слова. Карлик ловко прыгнул и уцепился за пояс друга, а затем достиг пола, хватаясь за складки на штанах и шнуровку ботинок. Касс и не думал ему помогать. — Я… э-э… чайник на плите оставил.

Тот расшаркался перед Летицией и быстро засеменил в сторону ближайшей комнаты. Девушка наблюдала за карликом, пока он не растворился во тьме.

— Куда это он?

— Зеркало ищет, — передернул плечами Касс.

— Подожди, у них там есть чайники? Они пьют чай?

— Понятия не имею.

— Значит, он врет?

Ведьмак одарил ее тяжелым взглядом.

— Все врут время от времени, Летиция ди Рейз. Или ты не знала?

Она смутилась.

— Ты можешь называть меня просто Летицией.

— Я предпочитаю полный вариант, — невозмутимо отозвался юноша.

— Хорошо, Кассиан, — сказала она, нахмурившись. — Как тебе будет угодно.

В течение следующих двадцати минут юноша показал ей еще несколько проходов, ведущих в лес, а потом развернулся, чтобы двинуться в обратный путь. Но зоркие глаза Летиции различили дверь в самом конце коридора, и она немедленно пожелала узнать, что скрывается за единственной дверью в убежище. Девушка, не обращая внимания на предупреждающий оклик Касса, подошла ближе. На уровне груди находилось небольшое прямоугольное углубление, в которое, по всей вероятности, следовало засунуть руку, что она и собиралась сделать, когда ведьмак схватил ее за рукав.

— Туда нельзя.

— Но я хочу посмотреть.

— Нет.

Из-за двери явственно доносился шум падающей воды. Летиция положила в отверстие правую руку вместо той, которую держал Касс, чуть пошевелила пальцами и, нащупав три круглые кнопки, одновременно нажала на них. Дверь бесшумно поползла вверх. За ней оказалось темно, хоть глаз выколи. Госпожа ди Рейз нетерпеливо высвободила руку и шагнула во мглу, когда внезапно ее ослепил свет, а нога провалилась в пустоту.

Неистовый порыв ветра задрал ей платье до бедер и разметал волосы. Летиция инстинктивно выбросила руки вперед, намереваясь при падении за что-то ухватиться, когда поняла, что не падает. Оружейный пояс, обвешенный ничего не стоящими побрякушками из цветного стекла, сильно врезался ей в живот. А потом вниз, сверкая и переливаясь в лучах зари, полетел предмет, который Летиция не смогла толком разглядеть, и лишь спустя несколько секунд, когда к ней пришло осознание, едва не прыгнула за ним следом. Она пронзительно вскрикнула, когда Кассиан резко дернул ее за пояс. Ее драгоценный кинжал, спектральный нож, теперь покоился на дне водоема.

Вода низвергалась с края скалы, позолоченная солнцем. На лицо девушки брызнуло несколько ледяных капель, и она, все еще мучимая жаждой, слизнула их с губ. Потом громко выругалась, не стесняясь в выражениях, и повернулась к Кассу.

Они стояли на узком козырьке над пропастью — именно так Летиция оценивала высоту водопада, равнявшуюся приблизительно пятистам футам. Касс все еще держал ее за пояс, и когда она обернулась, в груди юноши дрогнуло сердце, доставив ему несколько неприятных секунд. На ресницах госпожи ди Рейз лежали отблески рассвета, в черных волосах, как бриллианты с тысячей граней, сияли капельки воды. Прекрасное лицо было искажено гневом, в глазах стоял невысказанный вопрос — почему ты не предупредил меня? Кассиан всего лишь хотел ее проучить, он был уверен, что поймает девушку, не дав упасть. Сейчас он сожалел о своем поступке. Летиция, сама того не зная, пробудила в нем то, что он привык считать мертвым. Он хотел, чтобы оно умерло.

— У тебя богатый словарный запас, — сказал Касс, — но не для этого рта…

Он замолчал.

Летиция замерла на мгновение, не веря своим ушам. Не для этого рта? Она прислонилась к стене у самой двери, стараясь не смотреть вниз. Кассиан тем временем не сводил с нее пытливого взгляда.

— Мой кинжал…

— Он вернется. Он всегда возвращается к своему хозяину.

— Ты уверен?

— Конечно.

Летиция не сдержалась и глянула в бездну под ногами. Легкое головокружение заставило ее вновь прижаться к стене. Темнота за дверью была обманчивой пеленой, скрывавшей ловушку для излишне любопытных. Экзалторы, несомненно, знали о ней, если бывали тут не раз. Но ведь однажды кто-то погиб здесь, разбился о каменные пороги, охотник или его жертва. Зачем существовало это место?

— Мне что-то нехорошо, — пожаловалась Летиция. — Давай вернемся.

Кассиан подал ей руку, и она ухватилась за нее, как утопающий за спасительный трос. В подобной ситуации гордость была ни к чему, ведь внизу ждала неминуемая смерть. Оказавшись за дверью, среди надежных стен, окружавших ее с четырех сторон, Летиция позволила себе расслабиться. Потом она задала Кассу тревоживший ее вопрос.

— Это для испытания, — ответил он. — Такого же, как сон.

Девушка внутренне содрогнулась.

— Что?

— Не бери в голову.

— Я хочу знать.

— Узнаешь. В свое время.

Касс повел ее назад по коридору, к ее комнате. По его мнению, девушка увидела все, о чем ей полагалось знать. По размерам пространство, которое занимал ковен, было небольшим, исключая выход к водопаду, который не считался частью убежища, а скорее прилегал к нему. Летиция какое-то время послушно шагала рядом, не донимая его расспросами, потом вдруг остановилась. Он глянул на нее вопросительно, указал взглядом вперед — мол, иди. Она не сдвинулась с места. Их глаза встретились: ее бледно-зеленые с серыми звездочками, окружавшими зрачки, внимательные и любопытные, и его золотистые, острые, холодные, как у дикого сокола. Этот взгляд сказал Кассу о многом: по сравнению с ней он ощутил себя старым и безгранично усталым. Несмотря на молодые годы, его душа была истерзана жизнью и миром, в котором он был вынужден находиться, не имея иного выбора; и хотя он знал, что такое надежда, он более не смел надеяться. Летиция в своем гневе оказалась права — она была его дорогой к свободе. Пока что это было единственным, о чем юный ведьмак позволял себе думать. Любовь, власть, сила — слова вроде этих отдавали морозным дыханием безысходности. Они не несли в себе смысла.

— А что насчет твоей комнаты? — спросила Летиция.

Он вздохнул. В чем-то госпожа ди Рейз походила на Лу: жизненная сила била в ней через край. Но потом чаша, в которой плескалась эта сила, дала трещину, сверкающая энергия вытекла наружу, и Лу стала пустой и стылой, как сосуд из стекла. Сродни ему самому. Вполне вероятно, что Касс был тому виной, и именно его действия и слова породили этот разлом, разбив ее душевное равновесие на мелкие части. Сейчас он уже не мог ничего изменить.

— Она такая же, как и твоя.

— Покажи мне.

Ему захотелось воспротивиться. Он подумал, что Летиция намерена вторгнуться в его личные владения, куда не принято пускать посторонних, взглянуть сквозь пелену грозовых туч, окутавших его сердце. Поначалу Касс был к ней равнодушен — теперь же, после сна-испытания, его тревожил сам факт ее присутствия рядом. Но еще до появления Летиции в убежище он решил, что в их отношениях не должно быть никаких полутонов — особенно романтического характера. Поэтому он переступил через себя и показал ей свое обиталище: кровать, стол и стул, зеркало, гобелены.

Госпожа ди Рейз внимательно изучила каждое из изображений, вытканных на коврах. Если картины в ее комнате повествовали о героях или чудовищах, сражавшихся против целой толпы, то на этих рисунках балом правило одиночество, заточенное в клетку отчаяния. На первой картине человек в лохмотьях брел по дороге навстречу клубящемуся облаку из красной пыли. В его глазах не было заметно ни проблеска выражения, они были пусты, и, возможно, слепы, на щеках чернели пятна сажи, а рот перекосился в некоем подобии ухмылки. На каждом его плече сидело по ворону с раскрытыми клювами, они вертели головами, непрерывно высматривая добычу. По крайней мере, птицы знали, что ищут; и только человек шел вперед неведомо зачем, тщетно пытаясь восстановить утраченные воспоминания. Какая-то сила поддерживала его существование в этом мире, она манила его запахом или тенью, поощряя любое движение. Так художник представлял себе Пустошь — ад для черных душою или слепых сердцем.

Второй гобелен изображал девушку, парящую над лесом. Ее голубое платье касалось верхушек сосен, но не цеплялось за них, как будто было соткано из воздуха, а не ткани. Девушка была повернута лицом к солнцу. Ее волосы, охваченные огнем, медленно превращались в клочки пепла, обугливалась белая кожа, обнажая голую плоть. Месть бога солнца, если он существует, была ли она справедливой? Картина не давала ответа на этот вопрос.

На третьем гобелене разыгралась отвратительная сцена: люди, собравшиеся за обеденным столом, вдруг обнаружили, что их еда отравлена. Яд действовал почти мгновенно — одни, уже мертвые, лежали лицами в тарелках, другие корчились в рыданиях на полу, страдая от невыносимой боли. Бледный как мел человек сидел во главе стола. Он единственный держался прямо, его лицо не было искажено мукой. Отрава могла подействовать в любой момент, он знал, что иначе быть не может; и он ждал, ждал.

Летиция повернулась к юноше. Касс стоял за ее спиной и терпеливо дожидался, пока она все рассмотрит, хотя ему это было неприятно. Или неловко? Он не мог толком разобрать. Он вспомнил, как Лу приходила к нему ночью, как они нежно ласкали друг друга, как потом он узнал, с кем она делала то же самое, — и его охватила безотчетная ярость. Он силился подавить гнев, пока госпожа ди Рейз, ничего не подозревая, смотрела на его лицо.

— Кто я для тебя? — наконец спросила Летиция. — Почему ты говоришь, что ждал меня? Почему видел меня во сне?

— Я не знаю, — сказал он слишком резко и грубо, как будто сдерживался изо всех сил, чтобы ее не ударить. Эта девушка, стоящая перед ним, была в разы прелестнее, чем Лу. И она — ведьма. — Сможешь найти свою комнату?

Помедлив, она кивнула. Неприязнь, на время затаившаяся в темном уголке разума, теперь разгорелась с новой силой. Летиция ощутила, что ее неосознанно тянет к Кассу — и создала между ними невидимую стену, стараясь оградить себя от недостойных мыслей и поступков. Она пришла сюда, чтобы стать сильной, хотя могла всю жизнь выглядывать из-за плеча Ланна и подставлять его под удар. Ей не нужен был еще один защитник. Проснувшись от очередного кошмара, она не побежит по коридору в поисках его комнаты и не станет искать у него утешения. Это глупо. Кассиан ей никто. И он… мужчина. От внезапной боли на глаза навернулись слезы. Летиция быстро сморгнула их, не желая признаваться в мимолетной слабости. Ланн преследовал ее в потемках, он говорил слова, которых она никогда бы не хотела от него слышать, пусть они были далеки от правды. Охрипшим, сорванным голосом ульцескор проклинал ее и свою любовь.

— У нас будет еще много времени на разговоры.

Касс стоял на пороге, откинув полог, приглашая ее на выход — или, скорее, настаивая на том, чтобы она ушла. Летиция неопределенно покачала головой, все еще пребывая на грани реальности и видения, вызванного мыслями о Ланне.

— Почему ты так говоришь?

— Я расскажу тебе обо всем, если захочешь.

Юноша горько усмехнулся и вновь сделал приглашающий жест. Летиция шагнула вперед. В этот миг ей так же остро захотелось избавиться от общества Касса, как и ему самому. Она была убеждена, что найдет обратную дорогу без его помощи — шифоновая занавеска цвета огня, загораживающая вход в ее жилище, была уникальной и достаточно запоминающейся.

Ее лицо — или лицо Лу? — пронеслось перед глазами Касса, когда Летиция случайно задела его плечом. Он простер руку, чтобы остановить ее, повинуясь необъяснимому порыву, но вовремя сдержался и крепко стиснул пальцы. Госпожа ди Рейз ушла, и Касс еще долго прислушивался к удаляющемуся звуку ее шагов.

— До встречи, — хрипло прошептал он, еле выговаривая слова, так как голос не желал ему повиноваться. Юноша с надеждой взглянул на зеркало, но его гладь оставалась недвижимой и ровной. Тот, несносный тролль, мог скрасить часы одиночества, но он был занят чем-то в своем мире и не ответил на мысленный призыв. Касс совершил над собой усилие, заставил себя сделать несколько шагов и упасть на кровать. — До встречи, напарница.

Он быстро задремал, а госпожа ди Рейз не смогла сдержать данного себе обещания. В стенах убежища не наступал рассвет, солнце всходило где-то там, снаружи, пока в обители ковена царила вечная ночь — и эта ночь приносила с собой дурные сны. Летиция сидела в кресле, а вокруг бродила Тень Охотника: как безглазая собака, он прислушивался к ее дыханию. Летиция старалась не дышать, она зажимала рот ладонями, зная, что иначе он не сможет ее обнаружить: благодаря серебристой метке под правым коленом девушку обволакивал сильный волчий запах. Архен в своем слепом стремлении ей обладать руководствовался исключительно эгоистичными намерениями, и, тем не менее, он подарил ей своеобразную защиту: не от людей, но созданий тьмы.

Летиция бежала по слабо освещенному коридору, чувствуя, что за ширмами спят другие ведьмы, которых она не знала и не желала знать. Примерно с неделю назад они с Шайной-Ламех спустились в комнату архивов и добыли сведения о расположении убежищ, но юная Вираго не стала сопровождать Летицию в ее путешествии. Девушка и не просила ее об этом. Лайя-Элейна слишком ревностно относилась к огненной малышке, чтобы так просто ее отпустить. Теперь Летиция осталась одна — одна против целого мира.

Зазвенели бусины на ширме, Касс резко приподнялся и сонно заморгал — с некоторых пор он спал особенно чутко. Госпожа ди Рейз прижимала руки к груди, пытаясь восстановить дыхание, ее щеки пылали: от смущения и быстрого бега. Она переступила порог и заговорила, тихо и быстро, и ведьмак сел на постели, смотря на нее широко раскрытыми глазами. Он не осмеливался ее перебить. Она говорила так долго, что охрипла, и вскоре этот эпизод стал восприниматься ими обоими не более чем придаток сна, который они видели — и не смогли досмотреть.

Она рассказала ему все, что ее тревожило, все, что сумела вспомнить. Зверь с ясными голубыми глазами, что воет в ночи: потерянный, никому не нужный. Человек из плоти с камнем в груди, теплеющим при одном упоминании о силе. Человек из камня и серебром вместо крови — но с горячим сердцем. Девочка, выдыхающая пламя, к которой невозможно прикоснуться. Изувеченная рука, бьющаяся в тканевой тюрьме, кажущаяся беспомощной и в то же время наводящая ужас. Сила, утратившая физическое воплощение, но могущая убивать. Дверь, ведущая в никуда; дверь, за которой скрылось ее 'я', бывшее и не бывшее ею.

Закончив, Летиция попросила воды. Он усадил ее на кровать и попросил подождать. Слишком много свалилось ему на голову в этот день, и Касс едва не прошел мимо кухни, пытаясь упорядочить мысли. Когда он вернулся с кувшином в руках, госпожа ди Рейз уже спала, раскинув руки и слегка приоткрыв рот. Ведьмак вздохнул, поставил на стол кувшин и опустился на пол рядом с кроватью. Пламя свечи колебалось от легкого ветра, отсветы скользили по его лицу и зажигали в глазах золотистые огоньки.

— Я не сказал тебе вот что, — произнес Касс, вряд ли отдавая себе отчет в том, что Летиция не воспринимает его слова. — Схватка не была честной. Мы дрались на мечах, он во много раз превосходил меня, и я рассчитывал, что погибну. Но когда он занес клинок для удара, которому положено было стать смертельным, когда солнце позолотило его волосы и стекавший с висков пот, яркий луч вдруг пронзил его лоб, его глаза закатились, и он рухнул навзничь, выронив меч. Я победил его подлостью и обманом. — Ведьмак прислонился затылком к стене и уставился в потолок. Его взгляд выражал ненависть: к темному искусству, к самому себе. — Я убил его посредством колдовства.