Ифа вошла туда, где ей не следовало быть.
В спальне старшей Вираго преобладали оттенки серого, стены были облицованы грубым камнем, кровать благодаря черному пологу напоминала траурный альков. На столе у окна, за которым раскинулся безбрежный океан темноты, горела лампа. Она давала тусклый белесый свет, словно неведомая сила насильно приглушала его и оттого лампа не могла как следует разгореться. Из-за темной занавеси раздавались глухие стоны.
Бесшумно ступая по голому полу в своих мягких тканевых туфлях, Ифа приблизилась к нише, откинула полог и склонилась над спящей. Тело Лайи сжималось, будто от мышечных спазмов, голова металась на подушке, глаза нервно бегали под веками. Во сне Вираго стояла в пустой комнате, такой же холодной и гулкой, как ее спальня. Углы помещения заросли паутиной, и то из одного, то из другого угла подчас исходило шуршание. Лайя оборачивалась на звук, но успевала заметить лишь ускользающую фигуру тени: громадную, многоногую, с выдающимися боками. Он собирался изловчиться и прыгнуть на нее сзади, прилепиться к ее спине и впрыснуть ей в кровь пищеварительный сок, но никак не мог застать жертву врасплох. Лайя всегда знала о его присутствии, и Паук возьмет ее только тогда, когда она позволит. Тем не менее, обороняться было нелегко.
Ифа положила ей на лоб прохладную ладонь. Пальцы охватило слабое свечение. Хмурое лицо Лайи понемногу разглаживалось, губы перестали дрожать, тело расслаблялось. Ифа по кусочкам вытягивала паука из кошмара, пока он не материализовался на ее ладони. Маленькое, безобидное насекомое, которое можно запросто раздавить между пальцами. Вместо того чтобы убить его, Ифа спрятала паука в карман.