Межесвет (СИ)

Глава 11

(Ланн)

'В мире нет такого понятия, как счастье', — думала она, вцепившись руками в зеркало. Госпожа Келлер часто занималась самолюбованием, но сейчас ей хотелось плюнуть в отражение этого пригожего лица, не оправдавшего ее ожидания. Она сидела на идеально сбалансированной диете, пользовалась дорогостоящими маслами и купалась в меде и молоке, а этот жирный боров все равно предпочел ей уродливую старую кошелку, с которой пудра осыпалась кусками, как штукатурка. Дейдре использовала все мыслимые способы, чтобы удержать его подле себя, но это не принесло желаемых результатов. Подумать только, она даже симулировала беременность! Вспомнив, как ей приходилось разгуливать по дворцу с конструкцией весом в пятнадцать фунтов, девушку разобрал смех. Королю и в голову не приходило, что розовощекий младенец, которого он с благоговением держал на руках, вовсе не его ребенок. Вот будет умора, если в будущем он вздумает пожаловать титул и земли сыну кухарки и свинопаса! Дейдре захохотала, придерживаясь за живот, но веселье было недолгим: в памяти всплыл тот удручающий факт, что ее отвергли и выбросили прочь, как изношенную туфлю. Ей удалось обмануть короля всего однажды, не нанеся ему серьезного душевного увечья, а он забавлялся с ней одиннадцать месяцев, поманив обещанием. Она хотела стать королевой, и грех было не воспользоваться тем, чем наделила ее природа и родительские гены: миловидностью и стройным телом. Дейдре сознавала, что ее умственное развитие не поспевает за физическим расцветом, но до поры до времени не придавала этому значения; сейчас она корила себя за поспешность, ведь будучи взрослее и сообразительнее, могла не допустить подобного развития событий или, по крайней мере, оттянуть его. Мало того, поражение заставило девушку усомниться в своей привлекательности: с момента возвращения домой она начала подолгу простаивать перед зеркалом и искать в себе изъяны или даже признаки увядания, о которых в ее юном возрасте не стоило и думать.

Дверь чуть скрипнула, словно кто-то надавил на нее плечом, и Дейдре не сумела сдержать улыбку. Один из пажей по обыкновению подглядывал за ней, когда она спала или переодевалась. Он думал, что достаточно осторожен и госпожа ничего не замечает, а в сущности она могла легко поймать его на горячем и нажаловаться отцу. Но через полгода Кольма все равно заберут в оруженосцы, а ей льстило его внимание, даже если он всего лишь слуга. Он был красивым и воспитанным мальчиком. Возможно, накануне отъезда она разрешит взглянуть на нее поближе, а пока пусть довольствуется подсматриванием в замочную скважину.

Госпожа Келлер ничуть не тосковала по мужскому обществу, и в эту комнату не входил никто, кроме горничной и ее самой. Любовь являлась не более чем фантазией, слова были пусты, а обещания нарушались — ей не исполнилось и пятнадцати, а она уже это знала. Точно так же красивые платья и изысканная еда были приложением к чему-то большему, что действительно имело вес: власти. Она состарится и подурнеет, а перед ней все равно будут преклонять колени — разве не об этом следует мечтать?

Дейдре отложила зеркало и затушила лампу. Еще один негромкий скрип возвестил, что Кольм перестал наваливаться на дверь. Девушка повернулась на бок, прикрывшись шелковым одеялом, и выжидающе смотрела на полоску света у порога, но тень не двигалась. Это было для него нетипично: раньше мальчик уходил, как только она гасила лампу. Дейдре закрыла глаза и расслабилась. Ей чудилось, что Кольм, измученный страстью, бесшумно входит в спальню и на цыпочках крадется к ее постели. Вот он ставит колено на кровать и наклоняется, матрас прогибается под тяжестью его тела…

Твердая мужская рука легла ей на рот, и это заставило ее открыть глаза. Сначала она не могла понять, что происходит, и почему Кольм делает это вместо того, чтобы целовать ее. Но силуэт, нависший над ней во тьме, был значительно выше молодого пажа и принадлежал взрослому мужчине. Кто-то чужой проник в замок, решила Дейдре, и ей следует немедленно позвать стражу. Но пришелец, скорее всего, вооружен. Что, если он разгневается и убьет ее в случае сопротивления? Пока что она лежала не двигаясь.

— Сейчас я уберу руку, — сказал незнакомец. — Не кричи.

Она кивнула. Он отвернулся от нее и зажег лампу, постучав по стеклу костяшками пальцев. Голубоватый свет озарил его лицо, и Дейдре ощутила страх: на чужаке была сетчатая маска, как у рабочих с болот. В замковых стенах им не грозила опасность отравления, как неоднократно доказывал ей отец, и она верила ему, но все равно не хотела возвращаться сюда из столицы — и ни один здравомыслящий человек не захотел бы. Ее родовой замок из серого камня с мраморной крошкой не шел ни в какое сравнение с величием Аверны Лимы, белого города-дворца, построенного в форме опрокинутой чаши. Узкая спиральная лестница опоясывала город, словно цепь, сады поражали ошеломляющей разновидностью растений, привезенных со всех концов света, в прудах плескались рыбы с яркой окраской, площадки пересекали искусственные ручьи. Это было место для избранных, к которым Дейдре больше не принадлежала.

Но этот человек — что ему здесь нужно? Он проник сюда тайком и носил маску, чтобы скрыть свое лицо, а не из боязни вдохнуть болотные испарения. В какой-то момент в девушке вспыхнула надежда — а вдруг король передумал, и незнакомец доставит ее к нему? Тогда почему он не явился к ней при свете дня, как полагается?

Ланн прервал ее размышления:

— Где твой отец?

— Спит, — шепотом ответила Дейдре. — Ты собираешься меня похитить?

— Нет.

Она разочарованно вздохнула.

— Тогда зачем ты здесь?

— Отведи меня к нему.

Дейдре понравилось абсолютно все: таинственный вид пришельца, его странный нездешний говор, прямой, решительный взгляд. Она приподнялась, одеяло с шелестом соскользнуло с ее плеч. Девушка хотела расстегнуть незнакомцу маску, но он не позволил, отшатнувшись.

— Ты наемный убийца?

— Нет.

— Откуда мне знать, что это правда?

В коридоре раздались шаги, и Ланн не ответил, метнувшись к двери. Полоску света на полу то и дело загораживала тень: кто-то мерил шагами площадку перед комнатой Дейдре. Охранник внезапно остановился, будто почуяв неладное. Потом он окликнул:

— Госпожа Дейдре?

Голос принадлежал Кольму. Девушка взглянула на Ланна в ожидании распоряжений, он приложил палец ко рту и отрицательно покачал головой. Паж немного помолчал и повторил попытку, повысив голос:

— Госпожа Дейдре! С вами все в порядке?

Она не знала, как лучше поступить. Кольм вряд ли справится с чужаком, зато сможет отвлечь его и поднять шум. Вести Ланна к отцу она не собиралась — он не сделал ей ничего дурного, но было бы глупостью поверить человеку, прокравшемуся в замок под покровом ночи. Больше она не успела ни о чем подумать, так как дверь с треском распахнулась, и в спальню ввалился бледный от волнения Кольм.

— Госпожа!

В руках он сжимал меч для тренировок. При виде чужака в маске его пробила дрожь, колени невольно подкосились, и мальчик с трудом устоял на ногах. Чуть отдышавшись, паж выставил меч перед собой, и Дейдре подивилась его отчаянной смелости: вместо того чтобы позвать стражу, Кольм собирался сразиться с незнакомцем, и чем — деревянным мечом! Невзирая на серьезность положения, девушка не смогла сдержать смех. Кольм одарил ее коротким взглядом и смутился, покраснев до кончиков ушей, но меч не выпустил.

Ланн растерялся. Кольм и Дейдре были всего лишь детьми, и он не хотел причинять боль одному ребенку на глазах у другого. Паж наступал, его руки тряслись. Госпожа Келлер тем временем выскользнула из постели, завернулась в упавшее одеяло и прошествовала к двери.

— Куда ты? — спросил Ланн, проследив за ней взглядом.

— Позову отца. Ты же хотел с ним увидеться? — с этими словами она прошмыгнула в коридор.

Ульцескор собирался броситься вдогонку, когда паж преградил ему путь. Полгода назад один из рыцарей научил Кольма основным фехтовальным позициям и показал несколько приемов, и в ответственный момент мальчик понял, что без труда может воскресить их в памяти. Оставалось лишь проверить свои знания на практике. Усилием воли Кольм унял дрожь, замахнулся и нанес удар такой поразительной силы, на которую вообще был способен мальчик его возраста и телосложения. Ланн закрылся рукой, его лучевая кость взорвалась болью, и это подействовало отрезвляюще. Откинув край плаща, он снял с пояса клинок. Раздобыть оружие оказалось нетрудно: ульцескор срезал ножны у незадачливого стражника, прикорнувшего на посту. Меч был излишне тяжелым и не нравился Ланну, но за неимением лучшего сойдет и такой.

Кольм моргнул и попятился, в его глазах промелькнул страх. Дороги назад больше не было: он разозлил чужака, и тот убьет его. В свете лампы блеснуло лезвие, Кольм зажмурился и вскинул над головой свой меч, но не успела последняя молитва слететь с его губ, как дерево с треском разлетелось пополам, а холодная сталь уперлась ему в глотку. В ожидании смерти бесконечно тянулись секунды, клинок все еще леденил кожу. Наконец Кольм приоткрыл один глаз.

— В следующий раз рассчитывай силы, — произнес Ланн. — Не можешь победить — сдайся. Откажись от борьбы.

Он убрал клинок. Кольм сразу почувствовал себя лучше.

— Так делаешь ты? — с вызовом спросил паж.

Ланн ничуть не обиделся.

— Я поступил так всего однажды, — сказал он, — и это спасло мне жизнь.

На лестнице послышался топот ног и лязг тяжелых доспехов. Ланн опустился в глубокое кресло, закинув ногу на ногу, и принялся ждать. Кольм выпустил из рук обломок меча и изумленно наблюдал за чужаком, не собиравшимся спасаться бегством.

Спустя минуту в комнату в сопровождении четырех стражников вошел сам Логан Келлер в льняной рубашке и широких штанах, подвязанных веревочным поясом. Его растрепанный вид и простая одежда свидетельствовали о том, что его только что вытащили из постели. Ульцескору с первого взгляда понравился этот старик с длинной белой бородой, похожий на монаха. Ланн не соизволил встать при его появлении, и Келлер оказался проницательнее своей дочурки и сразу догадался, с кем имеет дело. Нет, чужак не был ни засланным шпионом, ни ассасином, если вел себя настолько смело, но старик все равно принял необходимые меры безопасности. По его знаку стражники направили на Ланна копья с наконечниками длиннее древка. На одном из копий, рядом с дисковым ограничителем, раскачивался белый фонарь.

— Сними маску, — хрипло велел старик.

Дейдре выглянула из-за плеча отца, все еще кутаясь в одеяло. С нарочитой медлительностью Ланн расстегнул ремни на затылке и стянул маску. Стражник шагнул к нему, держа наизготовку копье, лампа повисла в дюйме от щеки ульцескора. Лицо Логана сначала побагровело, будто он решил, что кто-то сыграл с ним злую шутку, а потом залилось мертвенной бледностью.

— Ты? — только и сумел выговорить старик. — Но как ты…

В следующий миг он все понял и умолк. Хрустнули старые кости, когда Логан опускался на одно колено. Дейдре озадаченно заморгала, Кольм разинул рот, а стражники переглянулись в недоумении. Ланн встал и распрямил плечи, позволяя лучше себя рассмотреть.

— Добро пожаловать в мои скромные владения, — произнес Логан, не поднимая головы, — милорд. Я полностью в вашем распоряжении.

И прежде чем Ланн успел что-либо сообразить, старик бросился к нему и крепко стиснул в объятьях, словно сына, который спустя годы вернулся домой. Дряхлеющее тело нервно вздрагивало, как от рыданий, и Ланн чувствовал замешательство, потому что не мог ответить на чувства старика. Этот человек был ему чужим, он не знал его.

— Ты вылитый отец, — сказал Логан, отстраняясь. — Я очень любил его. Прости меня за все это.

Он жестом приказал стражникам оставить их одних. Кольм отвесил поклон и тоже удалился, осторожно прикрыв за собой дверь. После событий сегодняшней ночи его мысли занимало одно: не перепадет ли ему за то, что он дрался с человеком из верхов, не оказав ему должного уважения.

— Папа? — спросила Дейдре.

— Все хорошо, дочь моя, — голос Логана звучал мягко и успокаивающе. Он велел ей сесть, и она послушно опустилась на краешек кровати. — Тебе нечего опасаться. Как тебя зовут теперь? — обратился он к Ланну, положив руку ему на плечо.

Тот назвался.

— Он принц крови, — продолжил старик, — и он станет королем.

— Королем? — переспросила девушка. — А как же…

Логан махнул на нее рукой, призывая к молчанию. Дейдре надулась, как индюк.

— Ты пришел один?

— Нет. Со мной… девушка.

Лицо Келлера просветлело.

— Твоя сестра? — с надеждой спросил он.

— Сестра? — встревожился Ланн. Конечно, у него были родители, как и у всех, но он никогда не задумывался о наличии другой родни. Мысль о сестре наполнила его сердце теплотой. — У меня есть сестра?

Глаза старика потухли.

— Была. Говорили, что она умерла от болотной лихорадки. Но я думал, что и ты мертв, мой мальчик… — Логан сморгнул слезы и сдержался, чтобы снова не обнять Ланна. — Богиня, я и не мечтал, что увижу его еще раз… Его — в тебе. Смотри, смотри. — Он засуетился, сунул руку за пазуху и показал Ланну мешочек на тонкой цепочке, который всегда носил под рубашкой. Внутри оказался кусок набивного шелка, выцветший и обтрепавшийся по краям, и на нем был символ — лилия. Клочок ткани был грязно-серым, но лилия осталась ярко-красной, словно была набита только вчера. — Я хранил его все это время. Срезал с рубашки твоего отца, перед тем как его опустили в могилу.

Ланн бережно взял клочок шелка и долго смотрел на него, расправив на ладони. Он ждал, что это всколыхнет в нем какие-то воспоминания, но ничего не произошло. Он вернул памятку старику.

— Так что за девушка? — осведомилась Дейдре.

Этот монарх, пусть еще не коронованный, нравился ей намного больше нынешнего, и она хотела сразу избавиться от потенциальных соперниц или хотя бы свести их число к минимуму. Когда дело касалось трона и сопутствующей ему власти, Дейдре соображала с удивительной быстротой. Ланн был молод, и хотя очарование юности уже покинуло его, он был наделен исконно мужской привлекательностью: в нем пульсировала невидимая сила.

Ланн колебался.

— Ведьма, — наконец произнес он.

Воцарилось тягостное молчание. Дейдре кусала губы, ища выход из создавшегося положения. Некоторые придворные дамы с разрешения Гильдии держали при себе ведьм, и они здесь не были в диковинку, хотя обязанности, которые они выполняли, оставались в строжайшем секрете — как и их имена. Может, именно так и пленили сердце короля — с помощью колдовства?

— Я надеюсь, ты не… — начал Логан.

— Нет, — резко мотнул головой Ланн. Он прекрасно знал, на что намекает старик. — Это долгая история. Может быть, я расскажу ее вам. — Ульцескор на мгновение уставился в пол, затем снова вскинул глаза на Келлера: — Как мне называть вас?

Логан улыбнулся. Несмотря на возраст, в его рту было полно зубов.

— По имени, мой мальчик. По имени.

— Я хочу видеть эту ведьму, — заявила Дейдре. — Она будет моей служанкой.

Старик поморщился, а Ланн наградил ее осуждающим взглядом, заставив пожалеть о небрежно брошенном заявлении. Дейдре все было мало: мебели розового дерева с золотой отделкой, шкатулок из слоновой кости, сотен ароматных свечей и благородной крови в ее венах.

— Ведьмы никому не прислуживают, — холодно произнес Ланн. — Они заключают контракты на равных условиях, а их содержание нередко оказывается сопряжено с определенным риском. Большинство ведьм не отличаются сдержанностью и добрым нравом, и они могут отправить вас на тот свет в мгновение ока. Будьте осторожны в своих желаниях, госпожа Келлер.

Логан обнял приунывшую дочь за плечи.

— Ладно, не сердись на нее, — примирительно сказал он. — Дейдре ведь совсем еще дитя. — Помолчав, старик добавил: — Хотя и не во всех аспектах.

Ланн вдруг вспомнил, что по замыслу Лайи-Элейны этой девушке суждено стать его женой, и впервые за время знакомства взглянул на нее по-другому. Келлеру его дочь казалась похожей на ангелочка, Ланн же счел ее внешность обыкновенной, даже заурядной. Внимание привлекли только ее глаза: ярко-голубые, обманчиво невинные, чуть подернутые серебристой дымкой. Дейдре использовала свое лицо как маску — никто не станет воспринимать тебя всерьез и не сочтет угрозой, если ты без царя в голове.

— У меня еще портрет остался, — Логан снова заговорил о былом, — родителей твоих и сестренки. Твоего отца похоронили со всеми регалиями, в короне, мантии и со скипетром. На церемонии я был как в тумане, никак не мог поверить, что это случилось. — Он тяжело вздохнул. — Все началось, когда Рен женился на безродной. Он привез ее в столицу из какого-то захолустного городка, где она была танцовщицей — уже не девушку, женщину за тридцать, когда ему самому было всего двадцать шесть. Я пытался его образумить. Говорил, что дело тут не в любви и что они оба будут несчастны, но он не слушал меня, а я не мог приказывать ему, мог только умолять. Свою дочь я воспитал иначе.

— Рен — так звали моего отца? — спросил Ланн.

— Дайрен, — кивнул старик. — Я и твоя мать называли его Реном.

Дейдре зевнула, прикрывая ладошкой рот, и Логан будто опомнился.

— Нам не стоит говорить об этом при дочери. Пойдем ко мне.

Они с Ланном вышли в коридор, и бывшая королевская фаворитка проводила их тоскливым взглядом. Она не смела открыто перечить отцу. Кроме того, Дейдре уже удостоверилась, что Ланн пробудет здесь как минимум несколько дней, и она может предстать перед ним в своем лучшем платье, а не закутанной в одеяло. Он не взирал на нее с восхищением, но это изменится. Она знает много способов вскружить голову мужчине.

Двое стражников несли вахту на нижнем ярусе, прохаживаясь туда-сюда по широкой площадке перед главной лестницей. Ланн мог без труда разглядеть их, свесившись через перила. Завидев Келлера, стражники вытянулись в струнку и отдали честь. Старик даже не повернул головы. Они свернули вправо и оказались в длинном освещенном коридоре с цепью альковов. В одном из них был узкий проход, ведущий наверх. Нетрудно догадаться, почему Ланн не нашел покои Логана: вход в спальню хозяина был тщательно скрыт. С момента смерти своего друга Келлер страдал паранойей — невидимые убийцы поджидали его на каждом шагу. Но меры предосторожности никогда не бывают излишними, а учитывая, с какой легкостью Ланн и Лиандри проникли в замок, старику было чего бояться.

Ланну приходилось пригибать голову, чтобы двигаться вперед. Свет остался за спиной, а Логан отлично чувствовал себя в темноте коридора, так что ульцескор не стал использовать серьги, решив сохранить в тайне свою принадлежность к Гильдии и знакомство с азами волшебства. Ланн чувствовал себя в безопасности и был готов полностью довериться старику, но здравый смысл и присущая ему подозрительность уберегли ульцескора от поспешных выводов.

Коридор внезапно кончился, и они вошли в скромно обставленную комнату без окон: кровать, письменный стол, платяной шкаф и стеллажи с книгами. Помещение заливало желтоватое сияние, приятное для глаз, хотя его тепло было обманчивым. Старик подошел к столу и прикрутил лампу. Спальню затопили тени.

Портрет семьи хранился в ящике под стопкой бумаг. Старик извлек его на свет и поманил пальцем Ланна. Сложенный вчетверо холст захрустел, когда Логан развернул его дрожащими пальцами, на ковер посыпалась цветная пыль.

Ульцескор заглянул через плечо старика. Он впервые увидел лица отца и матери — и внутренне напрягся, пытаясь пробудить воспоминания. Но ничто не сверкнуло в холодной глубине памяти, он ровным счетом ничего не почувствовал.

— Я не знаю их, — потрясенно прошептал он.

— Все в порядке, — принялся утешать его Логан. — Тебя похитили грудным младенцем. Ты можешь не помнить их.

Тем не менее, сходство было поразительным. Человек, изображенный на портрете, был близнецом Ланна: то же продолговатое лицо и высокие скулы, тонкий разрез рта под узким острым носом, спокойные серые глаза. Рядом с высоким отцом его мать выглядела маленькой и усталой. На руках она держала девочку лет трех-четырех. В душе ульцескора что-то дрогнуло, он вцепился в клочок бумаги и буквально вырвал его у Логана из рук.

— Я ее видел, — потрясая портретом, произнес он. — Я ее где-то видел.

— Конечно, видел. Она же твоя сестра.

— Нет, нет. Позже. Она была старше. Я видел ее в Гильдии. — Ланн прошелся до кровати и обратно, лихорадочно размышляя. — Ей должно быть около тридцати. — Он внезапно остановился и посмотрел на Логана. В глазах ульцескора стоял ужас. — О Богиня, — прошептал Ланн. — Лиандри.