Нарты. Эпос осетинского народа

Был кувд однажды в нартовском селенье.

В нем с вечера царило оживленье,

Здоровые без остановки шли,

А ослабевших на руках несли.

Три древних рода нартских пировали,

На пир они свои стада пригнали.

И с завистью смотрели горы, долы

На праздник нартов шумный и веселый.

Расселись старцы по местам своим,

А молодежь прислуживала им.

От розовых и сочных шашлыков

Шел пар густой до самых облаков,

И ронг шипел, весь в искрах при разливе,

И белизной сверкала пена в пиве.

Здесь и донбетры черноморских волн:

И рыжий Арфандон, и Урвахтон;

От беломорья — старый Кафтысар,

Всех рыб морских могущественный царь.

Здесь молодежь — ей вместе веселее —

Хамыц, Сырдон, Сахуг, что всех смуглее.

Сидят и пьют в предутреннем тумане.

Жена Хамыца у него в кармане.

Муж для жены кусочки мяса тайно

Просовывал в карман. Сырдон случайно

Заметил это и подумал: «Странно,

Ведь рта не существует у кармана,

Так для чего ж куски туда пихать?»

И стал он за Хамыцем наблюдать.

А тот, соседу бросив два-три слова,

В карман пихнул кусочек мяса снова.

Сырдон лукавый носом потянул.

Теперь уже он кое-что смекнул!

Подсел, как будто невзначай, к Хамыцу,

Чтоб поболтать с ним и повеселиться,

Сам незаметно острие клинка

К его карману приложил слегка.

Жена Хамыца громко запищала.

Сырдон воскликнул: «Случай небывалый Г

Как низко пали молодые, право,

Что на пиры таскают жен лукавых!

Как жаль мне неимущих и несчастных,

Что жен должны кормить украдкой мясом!»

Жена Хамыца злобой запылала,

Смутившегося мужа защипала.

Хамыц вскочил. О черная беда!

Не находил он места от стыда

И удалился незаметно с кувда.

«Пропащий ты! — жена кричит. — Отсюда

Неси, неси меня скорее к морю!»

Что делать? Он пошел, себе на горе.

Там из кармана вылезла жена.

«Грех на тебе! — промолвила она. —

Не знаешь разве, что твоя жена

Тебе родить наследника должна.

Зачем на кувд носил меня с собой?

Беременной я не вернусь домой.

Теперь скорее стань ко мне спиной,

Хочу, чтоб сын твой, как и ты, стальной

В отцовском доме мною был рожден,

Водой морскою был бы закален».

Но не успел еще моргнуть он глазом,

Стальной бешмет жена вспорола разом

И всунула меж двух лопаток быстро

Зародыш свой; он в огненных был искрах.

Бешмет она сама ему зашила,

Кольчугу застегнула торопливо.

«Теперь скорей беги к своей Сатане,

Пусть дни она считать не перестанет.

И на девятом месяце случится

То, что должно, — и мальчик наш родится.

И чтоб с тобою не случилось горе,

Ты вместе с ней пойди на берег моря.

Пусть там она тебе прорежет спину,

Родившегося бросьте вы в пучину,

Чтоб закалилась сталь в воде морской».

И не успел проститься он с женой,

Как бросилась она на дно морское

И навсегда исчезла под водою.

Потупив взор, Хамыц домой идет,

Он меж лопаток мальчика несет.

Печальный, злой пришел к себе домой

И там упал на камни головой.

Сатана злые козни распознала,

Заботливо к Хамыцу подбежала.

«О солнышко, скажи зачем печален?

Зачем ты бьешься головой о камни?»

Тогда Хамыц подробно рассказал

О злоключенье, что он испытал,

Про горе черное, что так нежданно

Случилось с ним. И с этих пор Сатана

Все время дни и месяцы считала.

Спина Хамыца сильно разбухала.

Растет зародыш между двух лопаток,

До родовых уже доходит схваток.

Он сгорбился, томится на досуге,

Не носит больше золотой кольчуги

И, потеряв свой бодрый вид обычный,

Он двинуться не может в путь годичный.

Дни тянутся, как будто без движенья.

Но вот приходит и конец мученьям.

Сестра Сатана говорит Хамыцу:

«О солнышко, дитя должно родиться,

Идем скорее к берегу пучины,

Там я ножом тебе разрежу спину.

И мальчика, рожденного тобой,

Мы закалим, как сталь, в воде морской».

Идут, спешат, все мысли об одном.

Но вот они на берегу морском.

Хамыц ложится на песок ничком,

Она над ним склоняется с ножом.

И вот Сатана опухоль Хамыца

Разрезала до самой поясницы.

И из нее, как уголь раскаленный,

Упал к ногам Батрадз Стальнорожденный.

Глаза его сверкали, словно пламя.

Сатана быстро сильными руками

Швырнула мальчика в морскую пену.

От жара море высохло мгновенно,

И до конца не мог он закалиться.

Его домой она снесла с Хамыцем.

Послали вестника к Курдалагону,

Чтоб он скорей спустился с небосклона

И запаял разрез спины Хамыца.

Курдалагон на молот сел. Как птица,

Над облаками в небе покружился,

Потом на землю плавно опустился.

Небесный гость свершил весь путь свой дальний

С громадным молотом и наковальней.

Развел огонь, бушующий как море.

Разрез продольный запаял он вскоре,

И, сев на молот, от великих нартов

К себе домой он полетел обратно.

Хамыц опять кольчугу мог носить

И в путь годичный с нартами ходить.