Не померкнет никогда…

ПЕРЕПРАВА

Отряд без остановок прошел около двадцати километров. Барбашов надеялся догнать фронт где-нибудь восточнее Смолевичей и двигался ускоренным маршем. Шли чащей, через болота, по мягким пахучим зарослям густо разросшегося багульника. Разговор между собой не вели. Только изредка перебрасывались короткими замечаниями, когда над лесом или в стороне неожиданно раздавался гул моторов. Тогда как по команде все останавливались и, чутко прислушиваясь, старались на слух определить, чей это гул и в каком направлении он движется. Сюда, в чащу, гул доходил уже ослабленным и, может быть, оттого казался особенно нудным. А может быть, и потому его неприятно было слышать, что почти во всех случаях он начинался где-то за спиной, быстро обгонял идущих и замирал далеко впереди.

Чтобы не сбиться с направления и раньше, чем наступят сумерки, не выйти на чистое место, Барбашов то и дело сверял маршрут с картой. Но в лесу было слишком мало заметных ориентиров. Просеки на карту не наносились, а триангуляционные точки попадались редко. Карта помогала слабо. И все-таки без нее, ему казалось, он был бы как без глаз.

Первый привал сделали в полдень, когда пропитанный запахами леса воздух от жары стал тяжелым и душным. Даже в тенистых зарослях не чувствовалось прохлады. Ветра не было, но с выгоревших от зноя полян нет-нет да и тянуло сухим ароматным теплом. И от этого размаривало еще больше.

Клочков по каким-то одному ему известным признакам отыскал в ольшанике ручей. Тут и решили остановиться. Бойцы сбились у прохладной жилки, сплошь устланной по дну палым листом, с наслаждением напились и поменяли во фляжках воду. Барбашов приказал всем вымыть ноги и только после этого, пока сохли портянки, разрешил перекусить. Костра не разжигали, так как варить и жарить на нем было нечего. Потом опять шли на восток — прямо. Однако казалось, что отряд все время движется по кругу, в обход солнца, так как оно давно уже было справа, а после привала даже светило откуда-то из-за спины.

Обошли стороной большое топкое болото. Неожиданно Ханыга привстал на цыпочки и вытянул шею.

— Вроде опять река впереди, — доложил он командиру.

— Где видишь? — спросил Барбашов и заглянул под деревья. — Точно, река. Это Березина. Однако двигаемся мы быстро. По моим предположениям, до нее еще идти бы да идти. И вышли мы к ней где-то между Чернявкой и Березином.

Отряд остановился. На разведку Барбашов, прихватив с собой Ханыгу, отправился сам. Легкий ветер донес до него приятный холодок. Дохнуло свежестью, и ему сразу вдруг захотелось выкупаться. Он даже представил себе, как, разбежавшись, бросится в воду, поплывет саженками до середины реки, перевернется там на спину и так, не двигаясь, пролежит в искрящейся воде до тех пор, пока не почувствует во всем теле приятный озноб. Воображение нарисовало эту картину так живо, что ему и впрямь на какой-то миг стало не так жарко и он почувствовал себя значительно бодрее. Ханыгу одолевали те же мысли. Подойдя к реке, он расстегнул ворот гимнастерки и, повертев головой, скорее себе, нежели командиру, сказал:

— Окунуться бы…

— Иди вверх, до поворота. Посмотри, что там делается, и подыщи место для переправы, — повернул его мысли на деловой лад Барбашов. — А я спущусь вниз. Встретимся здесь минут через сорок. Часы у тебя есть?

— Есть, — ответил Ханыга, застегнул гимнастерку и достал из кармана большие часы, подвешенные на сыромятном ремешке.

— Двигай, — приказал Барбашов.

Они разошлись.

Река в этом месте была широкой. Переправляться через нее с оружием, скатками и вещмешками вплавь Барбашов не рискнул. Он попытался найти брод, прошел вниз по течению с километр, но ничего не нашел. Тогда он повернул назад. Ханыга уже ждал его.

— Ну? — спросил Барбашов.

— Брода нема, — развел руками Ханыга.

— А что ма?

— Остров там, за поворотом.

— Остров? — обрадовался Барбашов. — И большой?

— Ничего, высокий такой и заросший весь. Как раз посередине реки. А зачем нам этот остров? — не понял Ханыга.

— Так переправляться ж легче будет. Поначалу до острова, потом дальше, — объяснил Барбашов.

— Тю! А я-то! — усмехнулся Ханыга.

— Иди за людьми. Веди их прямо к острову. Я тоже туда пойду, — приказал Барбашов.

Неподалеку от места предполагаемой переправы он нашел бревна, выброшенные на берег в половодье. Они оказались очень кстати. На них с успехом можно было разместить оружие и обмундирование. Скоро Ханыга привел на берег весь отряд. Бойцы, связав бревна ремнями, быстро соорудили плот. Потом все разулись, уложили оружие и вещи на плот и спустили его на воду.

— Плавать все умеете? — спросил Барбашов.

— Все, — послышались ответы.

Барбашов ступил в воду первым и быстро поплыл к острову, радуясь, что ему хоть и в обмундировании, а все-таки удалось искупаться в этот томительно жаркий день. Несколько раз он переворачивался на спину, следил за плотом и за людьми, пересчитывал их и плыл дальше. Над водой стояла тишина.

Берега острова оказались топкими. Барбашов снял с плота свои сапоги, пулемет, накинул на плечи чьи-то скатки и побрел в кусты. Следом за ним выбрались Косматых, Рощин, Чиночкин и Ханыга. Барбашов передал им вещи и махнул рукой Клочкову.

— Гони плот вокруг острова, — приказал он. Сержант послушно кивнул головой.

Вдруг что-то тонко, певуче просвистело над головой Барбашова, и в тот же миг над рекой рассыпалась дробь пулеметной очереди. В такт пулемету коротким лаем забрехали винтовки. По кустам и деревьям острова зацокали пули.

— Ложись! — закричал Барбашов. — Всем на берег! Ложись!

Бойцы залегли. Барбашов отыскал впереди себя высокую кочку и, не поднимая головы, ужом протиснулся к ней через осоку. Только теперь он мог оглядеться по сторонам и разобраться в обстановке. Били из леса, с мыска, острым носом вдававшегося в реку. Первые очереди прошли верхом. Но теперь пулеметчик уже пристрелялся, и по воде вокруг осиротевшего плота прыгали нервные бурунчики. Людей возле плота не было. Барбашов, оглядываясь назад, до боли вывернул шею. Позади него, вжимаясь в ил, лежал Клочков. Чуть в стороне из-за кочки виднелась смуглая щека Кунанбаева. Рядом с ним сквозь осоку проглядывали стекла очков Чиночкина. Остальных бойцов Барбашов не видел.

— Переползайте в глубь острова, за деревья! — снова крикнул он и первым двинулся со своего места. «Вот она, тишина-то!» — мелькнуло в голове.

На корнях большой сосны уже лежали Косматых и Ханыга. Барбашов уткнулся им в ноги.

— Что там? — переводя дух, спросил он.

— Пока только огонь ведут, — доложил Косматых.

— Откуда?

— С мыса.

— Наши все целы?

— Не видно отсюда — камыш! — ответил Ханыга.

— А ты отползи назад, узнай! — приказал Барбашов и, улегшись на спину, кое-как натянул сапоги. Потом, прижимаясь к сосне, он приподнялся на колено и жадно впился глазами в мысок. Оттуда не переставая гремели выстрелы. Сначала впереди ничего не было видно. Потом на воде появилась лодка и быстро поплыла к противоположному берегу.

— Да ведь они же переправляются! Вот гады! — снова выругался Барбашов. Вслед за первой лодкой на воде показалась вторая, за ней третья, четвертая. Лодки были надувные, в каждой сидело человек по пять. Отсюда, от острова, они плыли метрах в трехстах.

— Все целы! — услыхал вдруг Барбашов за спиной хриплый голос Ханыги.

— Передай Клочкову, чтобы немедленно выдвинул всех сюда. Мы им сейчас покажем переправу! — приказал Барбашов и нагнулся к плечу Косматых: — Без команды огонь не открывать! Пусть доплывут до середины. А там залпом. По головной! Живьем нас взять захотели!

Через минуту люди, щелкая затворами, уже лежали в цепи.

— Прицел три! По головной лодке — огонь! — скомандовал Барбашов.

Над островом грянул дружный залп.

В головной лодке сразу зашевелились. Кто-то вскочил во весь рост и, раскинув руки, мешком плюхнулся в воду. Кто-то выронил винтовку.

— Огонь! — снова скомандовал Барбашов.

Из лодки вывалилось еще двое, а вскоре и сама она съежилась, будто растаяла.

— Это им за Иволгина!.. По второй лодке — огонь! — приказал Барбашов.

— Это вам за Волощенко! — гаркнул Рощин.

Немцы также заметно усилили стрельбу.

Потерь в отряде пока не было. Но Барбашов знал: долго на острове не продержаться. Ползком добравшись до Клочкова, он крикнул ему на ухо:

— Начинай по одному переправлять людей дальше!

В воздухе раздался воющий, знакомый Барбашову еще по финской войне свист, и три мины одна за другой подняли фонтаны черной грязи в том месте, где недавно высадились бойцы. Над островом тонко запел металл. Вторая и третья серии разрывов легли на противоположном берегу реки. Четвертая очередь хлестнула по острову, словно плеть. Одна мина взорвалась совсем рядом с сосной, за которой лежали Ханыга и Косматых. Осколки густо осыпали сосну, продырявили вещмешок Ханыги и изуродовали пулемет. Без его веселого говора на острове сразу стало тихо.

Немцы, почувствовав это, снова появились на реке. Теперь от мыса они поплыли только на двух лодках. Но зато в лесу напротив острова появились автоматчики и с криками, стреляя на ходу, полезли в воду.

Барбашов мельком оглядел бойцов. Кунанбаева и Чиночкина, отстреливавшихся на правом фланге, уже не было видно. Их, должно быть, успел увести Клочков. Все остальные находились на своих местах.

— Бейте этих, что рядом! — скомандовал Барбашов и вытащил из кобуры пистолет.

Бойцы открыли огонь по автоматчикам. Ханыга вскочил во весь рост и швырнул лимонку. Не долетев до берега, она упала в воду и там разорвалась. Барбашов инстинктивно пригнулся. А когда взглянул на реку опять, то увидел лишь бьющиеся в воде тела. Часть немцев повернула назад. Часть в замешательстве остановилась.

— Не любят! — осклабился Ханыга и снова припал к винтовке.

Но на смену убитым к воде подбежала новая группа немцев. Атака возобновилась. С острова надо было уходить, и уходить как можно быстрее.

— Плывите отсюда вместе с Косматых! — приказал Барбашов Ханыге.

— А вы? — вопросительно уставился на него боец.

— Немедленно выполняйте приказание! — разозлился Барбашов и толкнул Ханыгу в плечо. — Немедленно!

Ханыга схватил свой мешок, согнулся и в несколько прыжков очутился под высокой сосной возле пулеметчика. Оттуда оба они кубарем скатились в кусты.

— И вы уходите! — услышал вдруг Барбашов у себя над ухом голос Ремизова.

— Будем отходить вместе! — ответил Барбашов.

— Мы вас прикроем! — объяснил командиру свой план Ремизов.

— Пойдем вместе, — упрямо повторил Барбашов.

— У вас же Знамя, товарищ старший политрук! — закричал Ремизов.

Барбашов схватился за грудь и сразу ощутил под гимнастеркой жгут Знамени.

— В таком случае начинайте отход, как только мы достигнем того берега, — приказал Барбашов. — Мы дадим для ориентировки несколько выстрелов.

По острову снова ударили минометы. Одна мина взорвалась в ветвях дерева. Землю вокруг, словно дождь, окропили осколки. Барбашова лизнуло по щеке что-то горячее. Он зажал щеку ладонью. Из-под пальцев выступила кровь.

— Да уходите же вы скорее, — взмолился Ремизов. — Ну что же вы делаете?!

Барбашов сунул в руки бойцу гранату и, не говоря ни слова, бросился вслед за Ханыгой.

За спиной гулко заухали винтовочные выстрелы.