Не померкнет никогда…

РЕШЕНИЕ ПРИНЯТО

Никто в ночь с 5 на 6 июля в штабе Железной не прилег отдохнуть ни на минуту. Генерал Галицкий работал в наспех отрытом блиндаже на берегу заросшего травой болота. Он один вырабатывал предварительное решение. Но то и дело вызывал к себе то начальника штаба, то начальника разведки, то начальника оперативного отделения. Несколько раз в блиндаж спускался батальонный комиссар Корпяк. И только утром, когда вернулась с задания последняя разведгруппа и Щука доложил генералу добытые ею сведения, Галицкий прилег на узкие, как скамейка, нары.

В пятнадцать часов 6 июля в этом блиндаже собрались командиры частей и служб дивизии. Почти ни с кем из присутствовавших четырнадцати человек Щуке не довелось в последние дни встречаться в дневное время. И теперь, с любопытством разглядывая их, майор не мог не подивиться той перемене, какая произошла в людях.

Люди посуровели, резче обозначились скулы, заострились носы, воспаленные от бессонницы глаза смотрели подслеповато. На многих из них Щука заметил грязные бинты. Но это были люди сильного духа. Сдали их тела, но не сдали души, не сдала воля, в каждом из них жила непоколебимая решимость драться до конца, до победы.

— Сегодня ночью идем на прорыв, — объявил Галицкий и окинул командиров взглядом. — Сегодня должен решиться вопрос о самом существовании дивизии, родившейся на родине Владимира Ильича, покрывшей себя легендарной славой в годы гражданской войны. Опираясь на данные разведки, проанализировав обстановку, я решил прорываться на юг, в Полесье.

На лицах некоторых командиров появилось недоумение. Галицкий понял это и продолжал:

— Чтобы вам все было ясно, объясню: если мы пойдем на восток в общем направлении на Марьину Горку и Быхов, нам придется все время сталкиваться с танковыми частями противника. Драться с ними нам нечем. Мы потеряли почти все свои танки, у нас на исходе горючее и боеприпасы. На юге же нам преградит путь лишь кавалерийская дивизия немцев, разгромить части которой мы еще в состоянии. Минувшей ночью наша разведка основательно прощупала противника по всему шоссе Слуцк — Валерьяны. Подразделения врага почти непрерывно движутся по шоссе. Справа и слева оно охраняется танковыми подразделениями. Но сплошной обороны немцы вдоль шоссе не создавали. А это для нас очень немаловажный фактор. Глубина полосы, занимаемой их войсками, не так уж велика, А за ней на многие десятки километров мы будем встречать в деревнях и поселках лишь небольшие гарнизоны врага. Если мы прорвемся через шоссе, а мы должны это сделать во имя выполнения своего воинского долга перед Родиной, вся громада пехоты и танков, предназначенная для уничтожения нас, останется далеко позади и будет уже нам не опасна. Впереди — болота, и противнику с его тяжелой техникой по ним не пройти.

Генерал говорил быстро. Начальник четвертого отделения штаба интендант 3 ранга Семенушкин едва успевал записывать его слова.

— Кстати, в двенадцатом году, — продолжал Галицкий, — одна наша конная группа попала в окружение примерно в этих же местах. Положение было очень серьезным, и спаслись конники только потому, что прорывались тоже именно на юг, в болотистые районы. Одним словом, — подвел генерал итог, — направление прорыва выбрано окончательно. Но я хочу знать ваше мнение: как прорывать? Можно одним отрядом, можно двумя и даже тремя. Конечно, сконцентрировав силы, мы много выиграем. Но выходить из мешка такой длинной колонной очень трудно, нам могут отсечь хвост. Поэтому подумайте и взвесьте все, прежде чем высказать свои соображения.

Первым попросил слово командир 7-го стрелкового полка подполковник Пасюков.

— Полк все эти дни дрался неплохо. Но сейчас люди уже измотаны, — глядя на командира дивизии, сказал он. — Боеприпасы кончаются. Полк понес большие потери в командном составе. Поэтому я вообще предлагаю перейти к действиям группами по тридцать — пятьдесят человек, которые и будут пробиваться к фронту.

Подполковника Пасюкова поддержал заместитель командира 274-го стрелкового полка по политической части батальонный комиссар Горелов:

— Для сохранения кадров дивизии, а они нам будут нужны в предстоящих боях, теперь действительно целесообразно разбиться на небольшие группы.

— А я думаю, что рассредоточиваться на небольшие группы неправильно, — не согласился с Пасюковым и Гореловым полковой комиссар Заславский. — Это только распылит наши силы. Я думаю, что вполне нормально будет свести все наши силы в два-три отряда. И пусть каждый из них самостоятельно пробивается к фронту.

Не согласился с Пасюковым и Гореловым и заместитель командира 160-го артиллерийского полка по политической части батальонный комиссар Квочкин.

— Нужно создать два-три отряда, и пусть они выходят на соединение со своими войсками, — сказал он.

Командиры и комиссары говорили быстро, горячо, убежденно и только то, что считали наиболее приемлемым в данной ситуации. Семенушкин едва успевал записывать.

— Пока полк вместе — мы боевая сила и можем продолжать драться. Я против того, чтобы делить полк, — поддержал Семенушкин предложение командира 168-го стрелкового полка подполковника Портнова.

Свое мнение высказал командир 160-го артиллерийского полка майор Бородин:

— Создавать мелкие группы нельзя. Но дивизию облегчить необходимо. Я за то, чтобы преобразовать дивизию в один отряд и пробиваться этим отрядом из окружения.

Это предложение поддержал начальник штаба Железной майор Подорванов. Он коротко доложил собравшимся обстановку, сделал вывод:

— Противник сплошного фронта не имеет. Он сидит главным образом на коммуникациях и группируется у крупных населенных пунктов, на железнодорожных станциях. Поэтому нам выгодно действовать быстро и маневренно. А это лучше делать подвижным отрядом.

И снова наступила пауза. Еще глубже задумались командиры. Все смотрели на Галицкого. Но генерал молчал, не спешил сказать последнее слово. Тогда заговорил полковник Добронравов.

— Конечно, сосредоточив весь огонь на одном участке, мы здорово помогли бы пехоте, — взволнованно начал он. — Что и говорить, перспектива для артиллеристов заманчивая, но при том состоянии тяги, которой мы в данный момент располагаем, вытянуть всю артиллерию по одному коридору практически невозможно. Мы наверняка оставим половину наших батарей, и в первую очередь гаубичные. А что же мы будем делать, товарищи, без артиллерии после того, как прорвем внутреннее кольцо его окружения? Ведь нам еще двигаться на соединение с основными частями Красной Армии.

— Нам следует избавиться от громоздкого в данной ситуации управления дивизией и полками, — решительно проговорил батальонный комиссар Корпяк. Освободиться от тяжелой материальной части и от тяжелых орудий, к которым совершенно нет боеприпасов. Создать один легкий маневренный отряд, но прорываться в двух-трех направлениях. Таким путем мы быстрее выйдем из окружения и сохраним костяк Железной дивизии.

Поднялся Галицкий.

— Все ясно. Прорываемся тремя группами. На левом фланге наносит удар по фашистам на шоссе отряд во главе с командиром двести семьдесят четвертого стрелкового полка подполковником Украинским. Прорыв в центре я возглавлю сам. На правом фланге будет командовать командир седьмого полка подполковник Пасюков. Бой начнет первым и привлечет на себя максимум огневых средств противника отряд Украинского. Гитлеровцы должны быть введены в заблуждение относительно места удара основных сил дивизии. Мой отряд и отряд Пасюкова разорвут оборону противника несколько правее по фронту. Команду о начале атаки наших отрядов я подам сам. Начальнику артиллерии — распределить пушечные батареи и боеприпасы к ним по отрядам так, чтобы каждый отряд мог рассчитывать на прорыв своими силами. Детали подчинения артиллерии уяснить и уточнить с командирами отрядов. Майору Подорванову — распределить работников штаба по всем отрядам. Все лишнее, что может помешать движению дивизии, в том числе танки, гаубицы и тяжелую технику уничтожить на месте. Командиру разведбатальона и начальнику комендантской службы — обеспечить скрытный подход частей к переднему краю.

Щука никогда еще не слыхал, чтобы командир дивизии отдавал приказ так обстоятельно. И хотя голос Галицкого звучал по-прежнему очень требовательно, какие-то нотки в нем свидетельствовали о том, что он особенно волновался за судьбу дивизии, за судьбу каждого воина.

Слово взяли подполковник Галкин и интендант 1 ранга Плохов. Потом снова поднялся батальонный комиссар Корпяк. Поддерживая перебинтованную руку, он сказал:

— Товарищи командиры и политработники! Перед боем в подразделениях следует провести партийно-комсомольские летучки, нацелить всех наших бойцов на то, чтобы эта решительная боевая операция была выполнена с честью. Я уверен, что если каждый из нас поставит перед собой такую задачу, то приказ командира будет выполнен. Надо дать высказаться коммунистам, комсомольцам, лучшим бойцам. На них в первую очередь ляжет тяжесть выполнения этого ответственнейшего приказа.

Корпяк сел.

Галицкий закончил совещание такими словами:

— Пункт сбора за шоссе — вот эта роща, — указал он на карте изогнутую полумесяцем зеленую полоску. — Туда вы ведете свои отряды. Выступаем точно в двадцать три тридцать[9].