Не померкнет никогда…

НА МАРШЕ

…Командир полка собрал командиров батальонов.

— Довожу до вашего сведения, товарищи, что участвовать в крупнейших учениях Советской Армии, проходящих под кодовым наименованием «Днепр», — объявил он. — Наша дивизия действует на стороне «западных». Противостоять нам будет реальный «противник» — «восточные». Задача полка на данном этапе — продолжать марш своим ходом и сосредоточиться в указанном районе. В головную походную заставу назначаю старшего лейтенанта Тураева. По местам!

И сразу все стало ясно.

Загудела земля, мелкой рябью задрожала вода в придорожных канавах. Полк направился в район действий.

Чтобы не разбивать колхозные большаки, маршруты для батальонов были проложены по глухим лесным дорогам. По некоторым из них люди и техника двигались в последний раз, пожалуй, лет двадцать пять назад, когда наши войска, преследуя противника, гнали его с белорусской земли. Рассматривая эти маршруты на своей карте, подполковник Соколов представлял, что ждет батальон в пути. Но действительность оказалась суровее всяких ожиданий. Почти сразу за станцией начались болота. Из-под машин то и дело вздымались кверху фонтаны грязи. К вечеру разведгруппа доложила, что вышла на берег Припяти. Второй батальон вполз в прибрежную березовую рощу и замер в ожидании команды. Широкая черная река, спокойно покачивая на волнах колючие осенние звезды, дышала таинственностью и тревогой.

— «Чалма»! «Чалма»! Я — «Зверь»! Вышел в квадрат сороковой! Какие будут приказания? — запросил Соколов командира полка.

— Ищите броды! Найдете — доложите! — приказал командир полка.

К пологому илистому берегу реки устремились разведчики. Поиск шел на широком фронте. Но Припять словно играла с людьми. Десять, двадцать, тридцать метров отошли они от берега, а вода не поднималась им выше пояса. И вдруг, когда, казалось, надежный переход уже найден, дно под ногами оборвалось отвесно вниз. Уже несколько раз командир полка нетерпеливо запрашивал «Зверя», но комбат Соколов пока ничего точно не мог сообщить.

И только перед самым рассветом поступил доклад от группы, проводившей поиск. Тяжелый труд увенчался успехом. Найден был не один, а сразу два брода. И оба были проверены по всей ширине реки. Соколов доложил об этом командиру полка и тотчас услышал его команду:

— Переправляйтесь!

Четвертая рота форсировала Припять вброд. Пятая и шестая преодолели водную преграду с помощью наведенной саперами переправы.

За рекой земля была плотнее, леса — реже. Машины пошли быстрее. До намеченного рубежа оставалось часа два хода. Соколов проверил по карте расстояние. Нет, опоздания быть не должно. Командирский бронетранспортер преодолел невысокий подъем. И вдруг подполковник увидел, что двигавшаяся впереди колонна встала. Комбат немедленно вошел в связь с командиром роты.

— Что там случилось? Почему остановились? — нетерпеливо спросил он.

— Куда же ехать? Люди на дороге, — послышался спокойный ответ Клюкина.

— Какие люди? — не понял Соколов.

— Известно, наши, советские. Дальше не пускают.

Командирская машина устремилась вперед, миновала густой кустарник, и Соколов сам увидел на дороге большую толпу людей — человек сто, а может, и больше. Мужчины, женщины и дети стояли на дороге сплошной стеной. В руках у них были цветы, корзины с яблоками, ведра, накрытые белыми вышитыми полотенцами. Это жители села Залесье, расположенного впереди, за бугром, от мала до велика вышли навстречу воинам. Несмотря на столь ранний час — было всего около шести утра, — никто из залесьевцев не усидел дома.

Едва командирский бронетранспортер остановился, Соколов спрыгнул на землю. Навстречу ему шагнул высокий, сухой, очень похожий на Дмитрия Тяпина старик — такой же поджарый и аккуратный, но только с совершенно белой, а не черной, как у почетного солдата, бородой. На вытянутых руках старика белело полотенце, а на нем лежал огромный каравай хлеба с солонкой наверху.

Залесье — первое село в Белоруссии, которое встретилось на пути воинов. И как его жители узнали о приближении колонны, для Соколова осталось загадкой.

— Товарищ командир, дорогие сыночки, примите от колхозников Залесья хлеб-соль и чувствуйте себя на нашей земле самыми дорогими гостями, — сказал старик, протягивая подполковнику каравай. — Это хлеб нового урожая. Если он вам придется по вкусу, мы будем очень рады.

Комбат, приняв дар, от души поблагодарил:

— Спасибо, отец, спасибо, дорогие товарищи. Извините нас за то, что нам сейчас же надо продвигаться дальше…

Тут он заметил, что толпа, стоявшая на дороге, заметно поредела. Оказывается, колхозники облепили колонну плотным кольцом. Воинов забрасывали цветами, протягивали им корзины с яблоками, крынки с молоком. Мальчишки уже влезли на броню, шумели, переговаривались.

К Соколову подошел пожилой мужчина с четырьмя орденскими планками на гимнастерке и, добродушно улыбаясь, спросил:

— Куда же вы так торопитесь, товарищи воины?

— Известно куда, выполнять боевую задачу, — улыбнулся в ответ подполковник.

— А разве укреплять дружбу с народом — не важная задача? — засмеялся орденоносец и взял Соколова под руку. — Вы нас, дорогие товарищи, не обижайте. Мы, можно сказать, целую ночь всем колхозом готовились к встрече. Столы давно накрыты, просим вас немного задержаться.

К комбату подошли начальник штаба майор Кузьмин, капитан Хворост.

— Ситуация, товарищи, складывается неожиданная, — обращаясь к офицерам, поскреб подбородок Соколов. — Что будем делать?

— Завтракать-то все равно надо. Я бы, на вашем месте, доложил командиру полка, — посоветовал Кузьмин.

Так и сделали. Командир полка выслушал доклад комбата и сразу же принял решение:

— Остановку разрешаю. Действуйте по своему усмотрению, но особенно не задерживайтесь.

Теплая, сердечная встреча с колхозниками закончилась митингом, на котором выступали труженики села и воины. Последним говорил командир отличного экипажа старшина Матяш. Он заверил колхозников в том, что воины с честью выполнят любой приказ Родины.

Прозвучала команда «Вперед», и батальон двинулся дальше.

Почти сразу за селом снова начались болота. В отдельных местах машины завязали в трясине почти наполовину. Торфяной жижей заливало смотровые щели так, что водители вынуждены были вести машины лишь по указаниям командиров. И опять воинов окружили бесконечные леса.

В одном из таких наиболее трудных мест к Соколову обратился сопровождавший колонну лесничий.

— Смотрю я, последней-то роте ой как тяжко идти по разбитой дороге. Пускай ее правее, товарищ подполковник, — предложил он.

Соколов вздохнул.

— Нельзя, попортим лес, народное добро.

— Что значит «попортим»? — даже обиделся лесничий. — На дрова пойдет лес, а людям вашим насколько легче будет двигаться!

Комбат в душе поблагодарил лесничего за заботу, но команды на новый маршрут не дал.

— Ничего, лишняя тренировка механикам-водителям не помешает, — ответил он.

И снова надрывно заурчали БТР, пробиваясь все дальше на север, к седому Днепру. Полк двигался в первом эшелоне.

Когда Залесье осталось примерно в сотне километров позади, от старшего лейтенанта Тураева неожиданно поступило такое донесение: местные жители, собравшись возле братской могилы партизан и воинов Красной Армии, просили воинов остановиться и почтить память тех, кто отдал свою жизнь за освобождение Белоруссии. Маршрут движения батальона проходил неподалеку от братской могилы. Соколов, получив разрешение командира полка, изменил направление движения.

Остановилась колонна на окраине села, у высокого обелиска, венчающего братскую могилу. Невысокий земляной холм под обелиском был засыпан живыми цветами. Сотни местных жителей, празднично одетых, пришли в этот день на могилу павших бойцов. У многих из них на гимнастерках и пиджаках поблескивали партизанские медали. Митинг возник сам собой. От имени батальона выступил старшина Мацук. Он воевал здесь в сорок четвертом году, освобождал этот район от фашистов и теперь с волнением вспоминал о жестоких боях, развернувшихся тогда на белорусской земле. Следом за ним слово взял командир взвода старшина Момчун, во время войны партизанивший в этих краях. Он вспомнил, как соединился их партизанский отряд с частями Красной Армии, вспомнил имена павших друзей, захороненных в братской могиле.

В суровом молчании слушали молодые воины выступления ветеранов, их горячие призывы крепить единство армии и народа, повышать боевое мастерство.

В заключение митинга над могилой прозвучал салют из трех залпов.

Со вторым суточным переходом Железная вышла в район Чернобыля и получила задачу закрепиться на достигнутом рубеже. Впереди, в 40 километрах отсюда, нес свои воды Днепр. Батальон Соколова замаскировался в лесу. Комбат созвал офицеров на совещание. Первым докладывал командир шестой роты капитан Сергей Макаревич.

— Марш рота совершила успешно. Отставаний не было. Техника в полном порядке. Личный состав готов продолжать выполнение боевой задачи.

Комбат и не ожидал услышать от него ничего другого. Высокий, плотный, несколько даже тучноватый капитан Макаревич был одним из самых подготовленных офицеров в полку. Он имел высшее образование, был эрудирован, умело и грамотно обучал своих подчиненных. Комбат был уверен, что любое порученное дело Макаревич всегда выполнит точно в срок. И все же спросил:

— А как действовал на марше Шмагун?

Вопрос не был случайным. Командир взвода лейтенант Владимир Шмагун привлек к себе внимание командиров. В училище он получил все необходимые знания, но порой мог явиться на занятие неподготовленным.

— Все время держал его на связи, следил за каждым его действием, — ответил Макаревич. — Что будет дальше — доложу в следующий раз. Думаю, подтянется.

Вторым докладывал командир четвертой роты капитан Виктор Юрьев. Его рота также успешно выполнила задание. Но ему комбат задал вопросов больше. Этот офицер в совершенстве знал технику, был одним из лучших огневиков в батальоне. Даже самые трудные ночные стрельбы его рота всегда выполняла хорошо. Капитан душой болел за боевую подготовку, за содержание техники.

Комбат подробно расспрашивал капитана Юрьева о каждом командире взвода, При этом не упускал случая напомнить капитану о том, что выпало из его поля зрения.

Беседу офицеров прервал мощный гул появившихся над лесом самолетов. Около десятка истребителей-бомбардировщиков в плотном строю промелькнули над районом расположения батальона и ушли за Днепр. Офицеры восторженным взглядом проводили их стремительный полет.

Вскоре из-за леса снова донесся шум приближавшейся группы крылатых машин.

Последним докладывал о выполнении задания капитан Иван Клюкин. Его рота всегда была одной из лучших в полку.

Отличный организатор и воспитатель, он сумел зажечь своих подчиненных огоньком соревнования. Всегда отличал главное от второстепенного и сосредоточивал свое внимание на главном. Среднего роста, русоволосый, капитан всегда вызывал особую симпатию у командира батальона. Клюкин к тому же был отличным спортсменом, имел разряды по стрельбе из пистолета, по бегу, был механиком-водителем второго класса.

— Что вы там ни говорите, а я знаю, люди устали и устали здорово, — выслушав доклады офицеров, подытожил комбат. — Но время для отдыха еще не настало. Команда продолжать марш может последовать в любую минуту. Поэтому еще раз проверьте технику. А потом нужно накормить людей.

— Я думаю после обеда провести в ротах комсомольские собрания, — предложил капитан Хворост.

— Обязательно. Надо подвести итоги, поговорить о том, как вели себя люди, — поддержал своего замполита комбат. — Ну и, конечно, отметить отличившихся, объявить по командной линии благодарность. Рассказать о передовиках в боевых листках.

Соколов еще что-то хотел сказать, но его прервал начальник штаба:

— Командир полка срочно вызывает вас на рекогносцировку…