Не померкнет никогда…

НОВОЕ ЗАДАНИЕ

Вечером того же дня командир корпуса поставил Железной новую боевую задачу: выйти 26 июня к Ошмянам, где организовать оборону, с тем чтобы прикрыть части корпуса от возможных ударов врага с вильнюсского направления. Левее Железной, в направлении станции Бенякони, должна была наступать 37-я стрелковая дивизия. 17-й стрелковой дивизии выйти на рубеж Радунь, Варена в целях взаимодействия с ударной группой генерал-лейтенанта Болдина. И, уже прощаясь с Галицким, командир корпуса сказал:

— Сегодня к нам поступило восемь новеньких КВ, десять Т-34 и полтора десятка Т-26. Я решил сформировать из них отдельный танковый батальон и передать его вам.

Обо всем этом командир разведбата узнал на совещании командиров частей, которое состоялось поздно вечером 25 июня в новом, только что отстроенном саперами в густом дубовом лесу блиндаже генерала Галицкого. В этом же блиндаже размещались штаб и помещение для отдыха командования — двойные нары за фанерной перегородкой. В блиндаже было прохладно. Пахло свежеотесанными бревнами и землей. Галицкий сидел за столом. Напротив него расположились командиры частей. Говорил батальонный комиссар Корпяк. Голос его звучал приглушенно, с хрипотцой:

— Морально-боевой дух войск высок… Ни в одном подразделении не зафиксировано ни одного случая малодушия, трусости или растерянности. Командиры, коммунисты подают бойцам пример стойкости.

Потом так же коротко докладывал начальник артиллерии полковник Добронравов. Он сообщил о подбитых немецких танках, о расходе боеприпасов и о потерях.

Комдив внимательно выслушал всех.

— Дивизия, еще в годы гражданской войны заслужившая почетное наименование «Железная», с честью оправдывает его. Так и должно быть, — подвел он общий итог и перешел к оценке обстановки. Но вдруг остановился и еще раз обвел взглядом всех присутствовавших. — Предупреждаю. Никаких записей. Все, что кому положено, запоминайте. Не забывайте: в этих условиях записи могут оказаться в руках врага. Положение осложняется с каждым часом. Противник продолжает развивать успех на минском и слуцком направлениях. По данным штаба корпуса, наш правый фланг по-прежнему открыт. Между нами и соседом слева — тридцать седьмой стрелковой дивизией — образовался разрыв. Связь с ней также нарушена.

Далее генерал объявил, что наступление начнется утром. Главный удар будет нанесен правым флангом с участка Трабы, Мотюки, для чего, осуществив ночью перегруппировку сил и средств, создать на фронте наступления 6—8 километров ударную группировку в составе двух стрелковых полков, поддержанных двумя артиллерийскими полками. Далее генерал перешел к постановке задач:

— Сто шестьдесят восьмому и седьмому стрелковым полкам при поддержке сто шестидесятого и двести сорок шестого без одного дивизиона артиллерийских полков атаковать противника и овладеть населенными пунктами Трабы, Гольшаны, Вошнаришки, Каменка, Кольчуны. Разгранлиния между полками: просека, далее Вошнаришки, далее изгиб реки Гольшанка, далее Ошмяны. Двести семьдесят четвертому полку при поддержке дивизиона стадвадцатидвухмиллиметровых гаубиц, саперным и разведывательным батальонами продолжать оборонять занимаемый рубеж. Резерв — пятьдесят второй противотанковый дивизион. Следует за ударной группировкой…

Щука взглянул на собравшихся. Командиры слушали комдива с суровым молчанием. И даже тогда, когда Галицкий обращался к кому-нибудь из них персонально, они так же молча вставали со своих мест и, выслушав приказ, отвечали коротко: «Есть!»

— Разведка, — обратился Галицкий к командиру разведбата. — Передаю в ваше распоряжение роту тяжелых танков. Используйте их так, как считаете нужным. Но дайте мне точные сведения относительно обстановки на правом фланге дивизии. Уточните также положение тридцать седьмой дивизии. Не прекращайте попытки установить связь с нашими тыловыми подразделениями. Мы должны, обязаны разыскать группу Барбашова.

Щука, едва комдив обратился к нему, встал по стойке «смирно». Его внушительная фигура замерла перед раскладным столом комдива.

— Будет выполнено! — ответил он генералу. И когда генерал отпустил собравшихся, Щука вместе со всеми вышел из блиндажа.

Над лесом разлит покой душной июньской ночи, наполненной тонким писком комаров и бесконечным стрекотом кузнечиков. Только легкий ветерок, приносивший откуда-то со стороны едкий запах гари, напоминал о том, что еще утром вокруг все ревело и стонало и было похоже на сущий ад…

Подорванов рассказал, где найти танковую роту и предупредил:

— Зря не рискуй, Иосиф Трофимович. И танков больше негде будет взять, и ты нам вот так нужен! — сказал он и провел в темноте ладонью чуть выше своей головы.

— Будут сведения. Будут. Спасибо за помощь! — ответил майор и крепко сжал в своей ручище руку начальника штаба.

— Иди! — отпустил его Подорванов.

Щука втиснулся в свой броневичок, который при одном упоминании о КВ казался теперь совершенно крохотным, и указал водителю направление. Когда он добрался к танкистам, у него уже созрел план действий.

Командир танковой роты капитан Сизов знал, что его выделяют в распоряжение разведчиков, и поджидал прибытия Щуки. Здесь уже были и вызванные майором командиры разведподразделений. За последние двое суток Щука неплохо изучил местность и теперь довольно уверенно наносил на карту маршруты поисковых групп. Он решил вести разведку сразу в нескольких направлениях. Сам с танкистами и отделением разведчиков во главе с Линьковым готовился продвинуться, насколько удастся, в направлении Вишнево — Ордаши — Рамцели. Возможно, в этом направлении уже можно было встретить подходившие из глубины округа советские войска. Где-то тут должна была находиться и группа Барбашова, а с ней и Знамя Железной. Своих подчиненных майор направил на Гераноны и далее вдоль восточного берега реки Жижма на розыски соседа слева — 37-й стрелковой дивизии.

— В бой вступайте только в случае самой крайней необходимости, — предупредил Щука разведчиков. — От нас в первую очередь требуют сведений. Ну, а если уж придется, помните: мы из Железной, — смягчил тон майор и отпустил собравшихся.

Рядом с ним находился только командир танковой роты.

— Выступаем немедленно, — объявил Щука. — Маршрут вам ясен?

— Вполне.

— Тогда ведите роту. Связь со мной держите постоянно.

Они подошли к машинам, и Щука поднялся на борт танка. На КВ он был впервые. Да и видеть-то их ему приходилось до этого всего лишь два-три раза. Могучие боевые машины только начали поступать на вооружение. КВ выглядел настоящей крепостью. Это впечатление усилилось еще больше, когда майор занял место внутри танка. Он с восторгом оглядел светящиеся шкалы приборов, расположенные перед механиком-водителем, осветил лучом фонарика другие отсеки и почему-то подумал, что, пожалуй, впервые в своей командирской практике отправляется на выполнение боевого задания не со своими подчиненными. Нет, Щука не сомневался в танкистах. Их сосредоточенные, несколько даже хмурые лица убеждали его, что народ в экипаже подобран стойкий, под выстрелами такие, конечно, не дрогнут.

Щуке дали шлемофон. Он надел его и сразу услышал в наушниках шум и потрескивание. Потом откуда-то издалека донесся голос командира роты:

— Можно двигаться?

— Давай, давай! — разрешил Щука и не удержался от шутки: — Ночь темная, кобыла черная. Погоняй да смотри — не черт ли везет.

Механик-водитель запустил двигатель. Танк качнулся и плавно поплыл по мелколесью.

Как командир роты находил ориентиры, чтобы выдерживать маршрут, Щука толком не понял. Но все тропки, все дороги, которые надо было пересечь, они пересекали. Командир роты докладывал об этом очень четко, а майор фиксировал свое положение на карте.

Вдруг смотровая щель танка осветилась. И тотчас же за броней послышались частые, глухие выстрелы. По броне зацокали пули.

— Наткнулись на разведгруппу противника, — доложил командир роты.

Щука протиснулся к командиру танка:

— Что там видно?

— Да ничего. Разогнали уже всех, — меланхолично ответил тот.

— Кто разогнал? — не понял Щука.

— Ударили с головной машины из пулеметов и разогнали.

— Ловко у вас получается, — улыбнулся Щука, подумав о том, насколько могла бы задержать эта группа стрелковый взвод или даже роту. Он нанес место встречи на карту и снова задумался: «Почему танкисты приняли эту группу за разведчиков врага? А может, это как раз были свои?»

Щука связался по радио с командиром роты. Выслушав майора, капитан Сизов сразу попросил:

— Разрешите осмотреть местность?

— Если найдете убитых, их документы доставьте мне, — приказал Щука. Рота продолжала движение. Через несколько минут командир роты уже докладывал:

— Убитых не обнаружено. Подобраны немецкая каска и ручной пулемет.

— Значит, это точно были разведчики противника, — согласился майор, хотя по-прежнему не мог понять, откуда враг зашел во фланг Железной? Ведь, по данным штаба корпуса, немцам еще не удалось продвинуться далее Ошмян.

Рота переправилась вброд через Ольшанку, продвинулась еще на несколько километров и остановилась на опушке перед полем, за которым тянулась дорога на Рамцели. Рассвело. Щука вылез из танка и залег у самого края опушки. Отсюда не только хорошо было видно все, что делалось на дороге, но и слышно: по ней проехало несколько мотоциклистов. Теперь уже Щука не сомневался в том, что это были немцы, так как двигались они с запада на восток.

Потом дорога надолго опустела. Но как только солнце поднялось над лесом, по ней прошла целая колонна. Тупорылые немецкие грузовики везли пехотинцев и какое-то имущество. Гитлеровцы были в касках. Винтовки с примкнутыми штыками они держали между колен. Щука записал в блокнот номера машин и зарисовал опознавательный знак — буйволиную голову с гривой и рогами.

Неожиданно в той стороне, откуда к опушке подошла танковая рота, загремело и завыло.

— Началось! — вполголоса проговорил Щука и взглянул на часы. Стрелки показывали половину шестого. Щуку это удивило. — Однако почему же так рано? Начало было намечено на семь!

Уже после возвращения в дивизию Щука узнал, что на сей раз плану командира дивизии осуществиться было не суждено. Немцы опередили Железную и сами начали наступление в пять тридцать. И Железной, вместо того чтобы двигаться вперед, почти весь день пришлось отбивать яростные атаки врага. Особенно упорно немцы наступали из района Траб. Пять атак пехоты и танков врага пришлось отбить 168-му стрелковому полку. Поле боя по левому берегу реки Клева было завалено трупами и разбитой техникой гитлеровцев. Дивизионная газета «Красноармеец» вышла 27 июня под заголовком: «Вчера наши подразделения уничтожили 97 танков врага».

— А мы что будем делать? — обернувшись к майору, нетерпеливо спросил Сизов.

— Выполнять задачу, — коротко ответил Щука и, перекусив сорванную травинку, сплюнул.

По дороге проехало несколько подвод и три кухни. Из труб кухонь валил дым, и немцы на подводах имели уже совсем другой вид. Куртки на них были расстегнуты, рукава закатаны выше локтей.

— Да тут уже тылы хозяйничают! — сделал вывод майор и поднял к глазам бинокль. Ему хотелось найти хоть на одной из повозок гривастую голову с острыми, загнутыми кверху рогами. И он нашел ее. Нашел на всех трех котлах.

А бой за лесом разгорался все сильнее. И майор, спокойно наблюдавший за дорогой, почувствовал, как кулаки у него сами собой сжались в два чугунных ядра. Держать в бездействии восемь тяжелых танков в такие минуты показалось ему просто преступным. Ведь там, на отдельных участках, с врагом отчаянно дрались батареи сорокапяток. А здесь безмолвствовали без малого две батареи великолепных 76-миллиметровых орудий…

Дорога уже перестала интересовать Щуку как объект разведки. Ему и так уже было ясно, что противник еще накануне обошел дивизию с фланга. И теперь надо было узнать, какими силами совершил он этот маневр. Майор уже хотел было дать команду двигаться дальше, но командир роты неожиданно опередил его.

— Товарищ майор, наблюдатель докладывает: с запада на дороге слышен гул техники и видно облако пыли.

— Ну и что вы предлагаете? — внимательно оглядел Щука командира роты.

— Судя по всему, движется какая-то колонна врага. Предлагаю подпустить ее и уничтожить, — решительно ответил командир роты и добавил: — Уж очень удобная у нас позиция.

Щука понял настроение танкиста. Ему и самому не терпелось чем-нибудь помочь своим. А тут случай вдруг представился. И майор коротко приказал:

— Действуйте!

— Есть! — с готовностью ответил командир роты. — По машинам!

Все, кто были в кустах, немедленно поднялись и поспешили в свои экипажи. Захлопали тяжелые броневые люки. Щука тоже вернулся в танк. После утренней свежести в броневой коробке сразу показалось душно. Пахло маслом, краской, изоляцией проводов. Тихо загудел двигатель поворота башки. Зарядили орудие. Командир танка на минуту уступил место майору. Щука припал к перископу. В прямоугольной призме качнулось поле, кусты, замелькали серые кузова двигавшихся по дороге машин. Они тянули на прицепах орудия.

— Без команды огонь не открывать. Я бью по головной. Восьмая — по замыкающей. Остальные выбирают цели сами! — распорядился командир роты.

Чтобы не мешать экипажу, Щука опустился вниз. Но его тут же взял за локоть командир экипажа.

— Вы, товарищ майор, лучше уж в башне оставайтесь. А то вас еще гильзой ударит, — предупредил он.

Щука не стал возражать и снова прильнул к перископу. И снова увидел мелькавшие между кустами кабины и кузова машин, стволы и щиты орудий. Майор поймал в перископ головной автомобиль. И вдруг увидел, как вспыхнул огненный шар и автомобиль разнесло на части.

А в следующий момент с дороги донесся глухой взрыв. Именно глухой, таким казался он внутри танка. Новые взрывы вдоль дороги левее, еще левее. Наконец — последний оглушительный взрыв… Под танком дрогнула земля. Это взорвалась машина, груженная боеприпасами. Но больше всего поразило майора то, что спустя две-три минуты стрельба прервалась. Все смолкло, и в наушниках шлемофона послышался знакомый голос командира роты:

— Задание выполнено. Колонна уничтожена. Какие будут еще указания?

Щука не сдержал улыбку. Так лихо не смогли бы поработать даже его разведчики.

— Соберите документы убитых гитлеровцев и продолжайте движение по намеченному маршруту. Мы все же должны попытаться найти здесь какую-нибудь свою часть, — ответил он и похвалил танкистов: — Ловко, однако, вы их растрепали.

Документы собрали. Командир роты дал команду, и танки двинулись вдоль поля. Они обогнули кусты, миновали луговину, а над лесом еще долго стоял черный столб копоти. И Щука, несколько раз высовываясь из люка, с восхищением смотрел, как догорали вражеские машины.

Чем дальше уходили танки от места встречи с колонной противника, тем глуше становилась канонада с поля боя. То ли мешал слушать ее шум танков, то ли время от времени ослабевал накал перестрелки, только иногда орудийная стрельба смолкала совсем и лишь короткие пулеметные очереди проносились над лесом. Но даже этот негромкий говор боя заставлял тревожно биться сердце и зорко вглядываться в каждое облачко пыли над дорогой.

Около полудня появились мотоциклисты. Гитлеровцы, очевидно, никак не ожидали встретиться с нашими танками и подкатили к самой колонне. Поняли они свою ошибку только тогда, когда головной танк ударил по ним из пулеметов. Мотоциклисты в панике начали разворачиваться. Но было уже поздно. Танки огнем и гусеницами быстро разделались с ними.

— Хорошо бы собрать автоматы, — предложил Щука. — Такие трофеи всегда могут пригодиться.

Несколько членов экипажей вылезли из танков и загрузили в свои машины с полсотни новеньких шмайсеров.

Теперь можно было двигаться по намеченному маршруту дальше. Но командир роты неожиданно забеспокоился насчет горючего. И хотя танкисты не израсходовали еще и половины баков, он вдруг заговорил о том, что, если дивизия отойдет и им придется ее искать, танки окажутся в беспомощном положении.

— Не отойдет она никуда! — уверенно возразил Щука.

Командир роты ничего на это не ответил и только, как показалось майору, многозначительно вздохнул.

Щука вспомнил предупреждение начальника штаба. Рисковать танками без крайней на то необходимости ему не разрешалось. Майор задумался. Задание командира дивизии он в основном выполнил. Судя по документам убитых гитлеровцев, в район Молодечно двигались подразделения 39-го танкового корпуса. Никаких же своих частей в этом районе разведчикам обнаружить не удалось. И Щука приказал командиру роты возвращаться в расположение дивизии.

Танки двинулись в обратном направлении. Но едва рота свернула с узкого проселка на большак, как наблюдатель на командирской машине заметил на дороге свежие отпечатки гусениц. Остановились. Изучили следы. Сомнений не было: по дороге совсем недавно прошла какая-то техника.

— Что будем делать? — обратился Щука к командиру роты и, не выслушав его мнения, сам же ответил: — Догонять и атаковать!

Командир роты посмотрел на карту и, выбрав точку, указал на нее майору.

— Гнаться за ними невыгодно. Лучше попытаться перехватить колонну вот здесь, на повороте, — предложил комроты.

Перпендикулярно дороге через зеленый массив тянулась узенькая ленточка просеки. Щука понял замысел командира роты и спросил:

— А проскочим напрямик?

— Должны.

— Тогда вперед!

Танки вслед за головным сползли с большака и на повышенной скорости устремились по просеке. Щука побаивался, что где-нибудь в глубине леса на пути у них вдруг появится болото. Для Белоруссии это самое обычное явление. Но танкистам повезло. В лесу было сухо. Рота развернулась фронтом вдоль дороги и замерла в ожидании. Вскоре показалась колонна врага: до десятка бронеавтомобилей и машины с военным имуществом. Замыкали колонну несколько танков.

Гитлеровцы были ошеломлены внезапностью удара. Они совершенно не представляли себе сил атаковавших. И первые две-три минуты, пока гремели выстрелы орудий КВ, вражеские танки совершенно бездействовали.

Только когда КВ стали сбрасывать немецкие бронемашины с дороги, враг открыл по роте ответный огонь. Но прочная броня наших танков оказалась непробиваемой для немецких снарядов. Фашистские танкисты быстро в этом убедились и, бросив сопровождаемую ими колонну на произвол судьбы, повернули вспять. При этом они развили такую скорость, что гнаться за ними практически было бессмысленно. Зато от возмездия не ушли ни один бронеавтомобиль, ни одна машина врага. Наши танкисты не успокоились, пока не подожгли их все, даже те, которые были сброшены с дороги и лежали на обочине.

И снова при виде искалеченной техники противника Щуку охватили восторг и гордость за свое боевое оружие. Он подумал: «Если б таких машин в дивизии было хотя полсотни, Железная могучим клином врезалась бы в боевые порядки врага». Но комдив отдал разведчикам все тяжелые танки, которые у него были и которые он только накануне получил от командира корпуса. Все восемь штук, даже не полную роту…

Собрав документы убитых гитлеровцев и убедившись в том, что все они также служили в 39-м танковом корпусе, Щука повел роту «домой».

В расположение дивизии прибыли уже потемну. Но очень вовремя. Готовясь к утреннему наступлению, части Железной начали боевую переформировку. Щука поспешил в сбой батальон, а танкисты — в боевые порядки своего сводного батальона, лишь час тому назад полностью прибывшего в распоряжение генерала Галицкого.