Не померкнет никогда…

СТАРАЯ ГРАНИЦА

Первое донесение, посланное разведгруппой, двигавшейся в направлении старой советской государственной границы, Щука получил уже на марше. Разведчики сообщили, что по дороге на Полоневичи встретили небольшую колонну врага, пропустили ее и продолжают движение в заданном направлении к шоссе Столбцы — Минск на Негорелое. Вторая разведгруппа, двигавшаяся южнее, сообщила о встрече с немцами в районе Засуля. И на этот раз разведчики наблюдали за движением небольшого подразделения мотоциклистов. Стрельбы ни первая, ни вторая группа не слыхала. Щука посчитал на основании этих данных район юго-восточнее Рубежевичей относительно свободным от неприятельских войск. О своих выводах он доложил начальнику разведки и начальнику штаба дивизии.

Очередные донесения группы прислали, уже пройдя полосу приграничных укреплений. При этом обе группы снова встретили на своем пути лишь небольшие подразделения врага, охранявшие долговременные и дерево-земляные огневые точки, созданные еще задолго до войны. И эти донесения не вызвали в штабе дивизии тревоги. Железная продолжала отходить на восток и на рассвете 3 июля обеими колоннами вышла из леса юго-западнее Рубежевичей. Впереди лежала двухкилометровая полоса открытой местности. А за ней чернел лес, прикрывавший старые пограничные укрепления. Разведбатальон, разделившись на две группы, двигался впереди колонн главных сил дивизии. Разведчики благополучно миновали линию дотов и дзотов. А когда 7-й и 274-й стрелковые полки достигли середины открытой полосы — лес ожил. Десятки орудий, пулеметов и минометов врага открыли по колоннам дивизии бешеный огонь. Это явилось полной неожиданностью не только для разведчиков, но и для главных сил дивизии. Полки вынуждены были под огнем врага развертываться из походного в боевой порядок и с ходу вступать в бой.

Спустя тридцать лет полковник в отставке Михаил Семенович Корпяк так вспоминал об этом фронтовом эпизоде: «…двое суток с боем пробивались мы через свой старый УР в районе Столбы, Негорелое. Немцы в этом УРе сделали засаду. Пропустили разведбат, пропустили батальон капитана Иванченко без единого выстрела, пропустили обратно к нам роту из этого батальона, а когда подошли колонны основных сил, тогда нанесли по нас удар. Двое суток шел бой!» Услыхав у себя за спиной орудийный грохот, Щука понял, что на этот раз врагу удалось обмануть и его разведчиков и его самого. Еще он понял, что сейчас любой ценой должен пробиться назад к командиру дивизии. И он пробился на своем броневике в расположение главных сил Железной. Генерал встретил его суровым взглядом.

— Как же так могло случиться? — сердито спросил он, глядя то на Щуку, то на Казакевича.

Щука подробно рассказал о том, как разведбат проходил через полосу укреплений, как сбил выставленное немцами охранение, как следом за ним в глубь укрепленного района продвигался батальон капитана Иванченко.

— Одним словом, здорово обманули нас немцы. И пусть это послужит вам уроком на всю жизнь, товарищи командиры. А теперь я требую от вас совершенно точных данных, данных о том, какими силами противник удерживает полосу укреплений. И чем быстрее на этот вопрос вы мне ответите, тем меньше жертв понесет дивизия.

Щука ушел от комдива с таким настроением, что сам был готов лезть в любое пекло, лишь бы захватить «языка». Но сейчас, в бою, это очень непросто было сделать. Положение усугублялось также тем, что здесь, в боевых порядках дивизии, Щука оказался без разведчиков. Его батальон вел в это время бой в глубине обороны врага.

Посовещавшись с начальником разведки, решили, что Щука выдвинется в 7-й стрелковый полк и силами разведроты организует захват пленного.

Несколько раз поднималась в это утро Железная в атаку на укрепленные позиции врага. И каждый раз, испытывая острую нехватку тяжелых танков и снарядов крупных калибров, залегала под вражеским огнем. К полудню в полосе наступления 274-го стрелкового полка одна из штурмовых групп, блокировав дзот, захватила пулеметный расчет немцев. Пленных немедленно допросили. Оказалось, что УР заняли части 17-й танковой дивизии немцев. В 11 часов 30 минут на командном пункте дивизии собрались командиры частей. Генерал Галицкий был краток.

— Выход из создавшегося положения может быть один, — начал он. — Мы пытались прорвать кольцо окружения, наступая строго на восток. Завтра, четвертого июля, ровно в четыре часа мы ударим на юг, в направлении на Столбцы. Боевой порядок дивизии в два эшелона. В первом пойдут сто шестьдесят восьмой и двести семьдесят четвертый стрелковые полки и танковый батальон. Их поддерживает вся артиллерия дивизии. После овладения Столбцами повернем снова на восток и выйдем в район Узды, разорвав тем самым внутреннее кольцо окружения.

В это время полковой комиссар Заславский переключил наушники радиостанции на динамик и все услышали спокойный и чуть глуховатый голос Иосифа Виссарионовича Сталина. В течение всего выступления командиры сидели не шелохнувшись, с величайшим вниманием вслушиваясь в каждое слово из Москвы. Трудно передать чувство, овладевшее тогда людьми. Но силы их явно удвоились, утроились. В словах Сталина командиры Железной почувствовали поддержку всей нашей армии, всего советского народа, всей страны.

Когда приказ был отдан и командиры частей разошлись, генерал Галицкий дал особое распоряжение командиру разведбата:

— С началом атаки на Столбцы выводите батальон из боя и продолжайте разведку в направлении Столбцы — Узда и далее южнее Узды в направлении района между поймами рек Неманец и Лоша. Здесь будет очередная дневка дивизии. Действуйте оперативно и не забывайте о том уроке, который накануне преподал нам враг.

Ровно в четыре часа 4 июля дивизия ударила по врагу. Впоследствии в книге «Годы суровых испытаний» генерал Галицкий так описал этот бой:

К исходу дня Железная продвинулась вперед на 16 километров и выбила противника из Узды. Из-за нехватки боеприпасов дивизия понесла большие потери в людях и технике; осталось всего два танка КВ и пять Т-34. Но все части прорвались через первое, внутреннее, кольцо окружения.