Не померкнет никогда…

ЗАСАДА

Выполнять это задание отправились трое: Клочков, Косматых и Кунанбаев. Инструктируя Клочкова, Барбашов советовал большого шума не поднимать и слишком не зарываться. А в общем действовать решительно и смело. «Язык» был нужен как воздух. Барбашов чувствовал, что сейчас как никогда нужно поддержать людей, взбодрить их, влить в них уверенность в своих силах и непременно разорвать пелену неосведомленности, туманом сгустившуюся на пути отряда.

Получив от командира задачу, Клочков первым делом залез под самый конек крыши, разворотил соломенный настил и долго присматривался к округе. Он заранее выбрал самый удобный путь к лесу и, насколько мог, изучил его от куста к кусту, от валуна к овражку, от овражка к низине, расстелившейся у поля. Потом с таким же старанием и упорством он разглядывал лес, подступивший к полю у дороги.

Когда стемнело, разведчики вышли из сарая. Клочков безошибочно угадывал направление. Через полчаса все трое были уже в нужном месте — на опушке у дороги. Здесь и решено было устроить засаду. Залегли в кустах и стали ждать. Ночь выдалась ветреная. По небу плыли тяжелые тучи. Луна, с трудом пробиваясь сквозь редкие разводья, бросала на лес скупые блики холодного света.

— Проволоку бы натянуть. Слышь? — прошептал на ухо ростовчанину Клочков. — Может, конный поедет?

— А где ее взять?

— Вот то-то что где.

— Можно со столба оборвать, — неожиданно предложил Кунанбаев.

— Точно! — обрадовался Клочков. — Смотри, додумался. Ничего, што тихий. Ну-ка давайте на дорогу. Только не вздумайте сапоги снимать, когда на столб полезете. Потом поспешите — босиком останетесь. Нож-то у вас есть?

— Есть! — ответил Косматых.

— А ну покажи!

Косматых достал из кармана перочинный ножик.

— Выдумал тоже, — недовольно буркнул Клочков. — Разве таким складенцом проволоку перережешь? На! — И он протянул ростовчанину тесак, случайно найденный накануне.

Бойцы бесшумно поднялись со своего места и, перебежав дорогу, растворились в темноте. Клочков молча проводил их взглядом. На душе у него было неспокойно. Он с самого начала не очень верил в удачу на дороге и предлагал Барбашову отправиться в деревню. Но старший политрук настоял на своем. Вокруг деревни раскинулись поля. И в случае провала задуманной операции пришлось бы отходить по открытому месту. К дороге же с обеих сторон вплотную подступал лес. А в нем бойцы уже давно привыкли чувствовать себя почти в безопасности. Однако прошло больше часа с тех пор, как бойцы сели в засаду, а дорога оставалась пустой.

«И чего командир не пустил нас к деревне? — уже в который раз с досадой думал Клочков. — Оттуда-то я бы давно приволок какого-нибудь недотепу. А тут, точно, просидишь до второго пришествия».

Прошло еще немного времени. Вдруг по листве придорожных кустов ударил желтоватый свет. Послышались пофыркивание и басовитый говор мотора. Клочков насторожился. Сомнения не было. По дороге катила машина. Тонкий луч полузакрытых фар долго метался из стороны в сторону, прыгал с верхушек деревьев на корни, исчезая и снова появляясь, прежде чем залил дорогу и прилегающие к ней канавы сплошным золотистым светом. Клочков неподвижно наблюдал за ним из своего убежища. Только кадык, изредка перекатывавшийся у него под подбородком сверху вниз, выдавал волнение сержанта.

«Вот дура лесная! Угораздило же меня послать ребят за этой проволокой! — выругал себя Клочков. — Ждали, ждали — и на тебе!»

Машина была уже совсем близко. Клочков невольно ощупал гранату. Холодок ребристой стали, разлившийся от нее по руке, вселил в него бодрость. В голове роем понеслись мысли: «Может, и прав Чиночкин? Тоже ведь ученый. Кого ищем? Враг-то эвон! Шмякнуть бы ему под колесо лимонку, а другую в кузов! Вот и привет с фронта! А командир…»

Но одного воспоминания о командире, о его внимательном, строгом взгляде хватило для того, чтобы все стало на свое место. Командир приказал добыть «языка», и Клочков снова впился в темноту, стараясь разглядеть тех, кто сидел в машине.

Прошла еще минута, и мимо него, покачиваясь на ухабах, со скрипом проехал грузовик. Легкий бензиновый дымок приятно защекотал у Клочкова в носу. Кузов машины был нагружен какой-то поклажей. В кабине сидели двое.

«Эх, раззява, какой случай упустил! — заскрипел зубами Клочков. — Куда же ребята провалились?!»

Машина, оставляя за собой темноту, укатила дальше. И сразу же, словно из-под земли, напротив выросли две фигуры. Это были Косматых и Кунанбаев.

— Где вас черти носили? — зашипел на них Клочков, надуваясь от злости. — До столба рукой подать! Сколько же можно там возиться?

— Мы давно уже тут! — поспешил оправдаться Кунанбаев.

— А чего молчали?

— Команды ждали. Я махал вам рукой, — с обидой сказал Кунанбаев.

— Толку-то что? Такой случай упустили!

— Еще приедут, — уверенно сказал Косматых.

— Жди теперь, — не мог успокоиться Клочков. — Был бы Степан, тот бы маху не дал. Тихо!

— Вроде кто-то по полю идет.

На секунду в кустах воцарилась мертвая тишина.

— Где ты видишь? — сразу перешел на шепот Клочков.

— А вон, — махнул рукой в сторону поля Косматых.

Клочков прислушался. В тишине ночи тихо шумел уставший ветер. Но на синем фоне просвеченных луною туч, там, где небо сливалось с равниной поля, виднелись силуэты человеческих фигур, плывущих над житом.

— Верно, трое, — пересчитал Клочков.

— Кто же это может быть?

— Немцы! — уверенно ответил Кунанбаев.

— А может, свои, вроде нас пробираются. А мы их по шее прикладом?

Силуэты двигались на расстоянии одного-двух метров друг от друга. Временами они останавливались, к чему-то приглядывались и шли дальше.

— По столбам идут, — заметил Косматых.

— Да это же связисты, — догадался Кунанбаев и, сам больше всех обрадовавшись своей сообразительности, взволнованно зашипел: — Вот вы меня всегда только ругаете. А кто радиостанцию нашел? Кто…

— Молчи! — изменив неожиданно тон, шепотом рявкнул Клочков и весь подался вперед. — Враз все сделаем. Эти трое — то, что нам надо. Где вы оборвали проволоку?

Косматых молча указал на ближайший столб.

— Брать будем так. Вы оба вперед. Подползайте как можно ближе. И по сигналу — бросок. Главное, чтоб вручную схватиться.

Бойцы, дождавшись, когда луну надежно затянуло тучами, ползком перебрались через дорогу. Скоро они совсем исчезли, будто растворились во тьме. Но Клочков уже не следил за ними. Все внимание его было сейчас приковано к тем троим, что пришли чинить нарушенную связь.

До боли напрягая зрение, он всматривался в дымчатую пелену мрака, стараясь не упустить момента, когда один из связистов полезет на столб. И, как назло, ничего не мог увидеть. Тучи, словно нарочно, спустились к самой земле, и от этого вокруг стало еще темнее. В довершение всего над полем навис густой туман и скрыл горизонт. Клочков почувствовал в душе тревогу. Неплохо задуманный план рушился в самом начале. От волнения сержанту стало жарко. В виски ударила горячая кровь. Ему показалось, что еще минута, и он, потеряв всякое терпение, бросится туда, где, затаив дыхание, изо всех сил жались к земле его ребята и где копошились, налаживая связь, немцы. Но он сдержал себя, вспомнив, как, бывало, часами терпеливо просиживал в засидке, подкарауливая на овсах медведя.

«Неужели и этих упустим? — подумал Клочков. — Ведь надо кошкой родиться, чтоб разглядеть тут хоть какого-нибудь рожна».

Он приподнялся, перебежал дорогу и, чутко слушая тишину, снова затаился. Но в поле по-прежнему все было тихо. Только шелестела под ветром рожь да глухо гремело вдали. И было непонятно, бьют ли это из орудий или перекатываются далекие раскаты грома. Клочков ждал. Время потянулось медленно, томительно, от шороха к шороху. Лишь сердце отсчитывало секунды нетерпеливыми, нервными ударами. Связисты, однако, ничем себя не обнаруживали.

Вдруг перед Клочковым вырос черный силуэт человека. Клочков мгновенно сжался в комок и приготовился к прыжку. Силуэт закачался и еще ближе надвинулся на Клочкова.

— Товарищ сержант! — послышалось в темноте.

Клочков опешил.

— Товарищ сержант, — снова раздался взволнованный голос Кунанбаева.

— Ты?! — только и смог выдавить из себя совершенно обескураженный Клочков.

— Я! — обрадовался Кунанбаев.

— А немцы где?

— Ушли.

— Куда?

— Туда, — махнул рукой в сторону леса Кунанбаев. — Там другая линия есть. Они туда пошли.

— Тьфу! — смачно плюнул Клочков и завернул такое, какого Кунанбаев не слыхал от сержанта еще никогда. — Чего же ты встал тут? Ведь я мог съездить тебе прикладом по лбу. Тебе что, на свет белый смотреть надоело?

— Я думал, вы далеко, — начал оправдываться Кунанбаев.

— Что же думать, когда ясно было сказано — ко мне не подходить, — не стал слушать его Клочков. — А где тот, второй?

— Пополз за немцами.

— Пополз? — медленно повторил Клочков. — Зачем пополз-то?

Кунанбаев ничего не ответил.

— Ну и послал же мне господь помощников, — застонал, как от зубной боли, Клочков. — Какого тут, к черту, «языка» возьмешь?! И почему это командир не отпустил со мной Степана?

Но Косматых пропадал недолго. Скоро в темноте раздался слабый свист. Клочков сразу замолчал и привстал на колени. Кунанбаев последовал его примеру. Свист повторился. А вслед за ним послышался и голос Косматых:

— Вы что, не видите свет за кустами?

Клочков бегом вернулся в канаву, из которой только что наблюдал за машиной. Далеко во мраке бился пучок яркого света. Клочков настороженно прислушался. Мешал шум деревьев. Но когда ветер неожиданно стихал, до леса долетал треск.

— А ведь это мотоцикла! — наверняка определил Клочков и снова приложил ладони к ушам, как делал всегда, когда хотел поточнее услышать самые тихие звуки. — Ей-богу, мотоцикла! — подтвердил он после короткой паузы и сразу засуетился: — Проволока-то где? Куда проволоку девали? Натягивать надо…

— Вот проволока, — ответил Кунанбаев и поднял с травы конец кабеля.

Клочков схватил его обеими руками. Прошла еще минута, и кабель протянулся над дорогой, как натянутая струна. Потом так же проворно бойцы залегли в канаву: Клочков — справа от дороги, Косматых и Кунанбаев — слева.

Мотоцикл приближался. В темноте засветились огоньки сигарет. Ехали двое. Клочков почувствовал, как у него тревожно заныло сердце. И не потому, что он опасался за себя или за своих бойцов. Совсем по другой причине. Ночь была уже на исходе. Уже отчетливо просвечивала на горизонте заря, и в случае этой, третьей, неудачи разведчики могли вернуться в отряд ни с чем. А это казалось Клочкову самым страшным.

Все последующее произошло очень быстро. Мотоцикл вдруг вздыбился и свалился набок. Луч фары лизнул верхушки деревьев и уперся в широкую выбоину. Сразу стало темно. В этот момент Клочков скорее почувствовал, чем увидел, как метнулись вперед две тени. Это были Косматых и Кунанбаев. Потом впереди кто-то вскрикнул. Что-то звякнуло. Но Клочкову было уже не до того, чтобы разбираться во всех этих звуках. Схватив винтовку наперевес, он в несколько прыжков очутился на дороге. В грязи, тяжело отдуваясь и рыча, катались два черных клубка. То и дело слышались глухие удары, кто-то кого-то отчаянно дубасил. Но разобрать, кто кого именно и чья сторона берет верх, впотьмах было невозможно. Выручила фара, которая еще продолжала светить. Клочков направил ее на дерущихся. В луч света сразу же попала широкая спина в серо-зеленом френче с погонами на плечах. Подмяв под себя Кунанбаева, немец пытался схватить его за горло. Но Кунанбаев, изворачиваясь, не поддавался.

Клочков успел разглядеть все это в один миг. И сразу же, не раздумывая, саданул немца по спине прикладом.

Во второй паре сильнее оказался Косматых. Усевшись на немца верхом, он осыпал его градом ударов.

— Убьешь ведь! Последний остался, — остановил ростовчанина Клочков.

Косматых дал немцу увесистый тумак и нехотя встал. Немец лежал не двигаясь.

— Так и есть, забил! Ошалел, что ли? — набросился на Косматых Клочков. — Видишь, твоя берет, чему обрадовался? Что он теперь расскажет командиру?

— Да живой он, — тяжело отдуваясь, пробасил Косматых. — Чего ему сделалось… Ну и здоровый, подлюга, попался. Я сначала думал, что мне конец. Приемы, гад, знает. Все время приемы делает. То подножку. То захват. Кабы я не разозлился, задушил бы он меня, точно. Да вы не беспокойтесь, он только ошалел малость.

Клочков перевернул немца на спину и приложился ухом к его груди.

— Верно, дышит, — обрадовался он. — Надо мотать отсюда, ребята.

Косматых снял с пояса фляжку и, отвинтив крышку, вылил воду немцу на лицо.

— Это еще зачем? — не понял Клочков.

— Не тащить же его на себе, — пояснил Косматых. — Пусть очухается.

— И то верно, — согласился Клочков. — А где Кунанбаев копается? Опять потерялся?

— Я тут, — отозвался Кунанбаев. — У нас теперь два автомата есть…

Немец тем временем пришел в себя и застонал. Клочков помог ему встать. Немец был чуть выше его ростом, но уже в плечах. Он стоял, пошатываясь, и ошалело поворачивал голову из стороны в сторону.

— Двигай! — скомандовал Клочков и толкнул пленного в плечо.

Немец зашатался и вдруг, выхватив откуда-то нож, коротким ударом всадил его Клочкову в бок. Сержант вскрикнул и схватился за рану руками. В тот же момент Косматых занес над немцем приклад своей винтовки.

— Не смей! — захрипел Клочков и ударил немца ногой. — Тащите теперь нас обоих…