По ту сторону границы

Глава 23

Комнату озарял мягкий приглушённый свет. Если бы я не знал, что в покоях нет окон, то решил бы, что на улице сейчас ясное раннее утро.

Я вдыхал аромат её волос, лёжа на боку на шёлковых простынях и, кажется, испытывал сейчас то, что люди обычно называют счастьем. Мне было хорошо здесь, сейчас, в данный момент времени, и я больше ни в чём не нуждался, кроме как видеть её гладкое плечо и ощущать лёгкий аромат её духов и тела.

- Нам надо уходить отсюда, - произнесла она, не оборачиваясь. Оказывается, она уже не спала, и, судя по голосу довольно давно. Значит, думала, размышляла, разбирала события. Не исключено, что, в том числе, и события вчерашней ночи.

- Сегодня? - спросил я, целуя её в плечо.

- Да, - её голос был тихим, но в нём наконец-то слышались уверенность и твёрдость. - Сегодня в ночь, когда будут закончены все сборы. Даут сообщил, что часть товара выкупил Сетхар и местные купцы из племён. Осталось самое ценное, что хотелось бы доставить до столицы, или хотя бы до Дейт-ат-Суна.

- Это далеко?

- Дней пять неспешным ходом, - её плечо двинулось, выражая сомнение. – Без уатэйев было бы быстрее, но они могут много утащить. Продам их. Куплю нормальную технику, хотя получится не намного быстрее. Или вообще отпущу их на волю.

- А они выживут без людей?

- Выживут, главное сделать это не здесь, а то они объедят оазисы. Будут по ночам ходить и жрать. Надо выпускать там, где растительности больше.

То, что практичные жители пустыни, скорее всего, пристрелят гигантов, и пустят их на шкуры и мясо, я говорить не стал, да думаю, Айюнар и сама это прекрасно понимала. Такие животины будут словно наказание для любого мелкого поселения, вроде красиво, вроде статусно, но чёрт возьми, как же дорого! Так что проще было бы их съесть.

- Хм… я уж начал думать, что у вас тут кругом одни пески да камни. Оазисы вот иногда попадаются.

Кажется, она улыбнулась. Я не видел, но точно она улыбнулась.

- Оазисов больше, чем ты можешь представить, есть очень большие. Здешний, или тот, где ты очнулся – так, мелочь.

Она замолчала, и я решил всё-таки спросить. Чувствовал, что надо эту страницу перевернуть, а потому надо её озвучить.

- Почему ты отказала Сетхару? – спросил я и тут же мысленно обругал себя за свой длинный язык.

Она молчала. Мне показалось, что я переборщил с вмешательством в её личную жизнь (хотя куда уж сильнее!) и собрался сменить тему утреннего разговора, но тут она, наконец, повернулась ко мне лицом.

Больше всего я боялся увидеть выражение растерянности, вины и смущения. А еще, и главное, сожаление о том, что вчера произошло. Это был бы настоящий нокаут для моего самолюбия.

Повёл ли я себя плохо? Не проявил достаточных джентельменских качеств и воспользовался неадекватным состоянием девушки? Да! Да, чёрт возьми! Всё именно так! Не устоял, не сдержался, думайте, в конце концов, что хотите! За мной Троя не стояла, и разгневанный муж не соберёт войско, чтобы разрушить город в отместку за безрассудное поведение Париса и Елены, пускай в моём случае, ни о какой измене не могло быть и речи. Ни я, ни Айюнар никому в верности не клялись. По крайней мере, я-то точно.

Но нет, в её глазах отсутствовал и малейший намёк на сожаление и раскаяние. Я в уме с облегчением выдохнул.

- Кто такой болтливый? – деланно серьёзно спросила она. – Впрочем, не важно. Это мог сказать, кто угодно.

Она вздохнула и погладила меня по щеке, на которой уже вновь начала отрастать щетина.

- Сетхар принадлежит к роду, люди которого принесли в жертву мою мать, - серьёзно, но без какой-либо особой злобы сказала она.

- Он об этом знает?

- Нет. Он знает, что кто-то вздёрнул его родственников вниз головой на одной из скал. Не больше.

Она помолчала, прикусив губу.

- Он тогда искренне хотел мне помочь, даже пойдя против части своей семьи.

- В чём именно помочь, - не понимал я, хотя и начинал уже догадываться.

- В том, чтобы вывести меня в общество, уравнять в правах с другими людьми, - ответила она.

- А твои права были нарушены.

- Формально – нет. Но дело не в этом.

- Дело в том, что ты была дочерью отступницы и нечистой женщины. Подозреваю, что ещё и незаконнорожденная, так? – озвучил я предположение.

- Так.

- И все с детства смотрели на тебя свысока и не забывали при случае показать своё презрение, напомнив о твоём происхождении.

- Всё так, - подтвердила она. – Наше общество… оно с одной стороны кажется современным, а с другой стороны… - Она села на постели и обхватила колени руками, предоставив мне возможность любоваться её спиной. - … очень консервативно и полно предрассудков. Иногда начинает казаться, что мы их полностью изжили, но по факту ты для них – Белый Дьявол, а я – дочь отступницы и предательницы рода. Хотя моя мать ничего такого и не делала.

Похоже, она хотела выговориться. Искренне с кем-то поговорить, чтобы хоть как-то облегчить душевный груз. И перед кем же ещё можно было излить душу, как перед таким же, по сути, изгоем, как и она сама. Перед одиночкой, которого каким-то чёртом на кривой кобыле занесло, не пойми куда.

- Я решила… - она задумалась, - решила, что добьюсь всего сама, разбогатею, выбьюсь в высшее общество и заставлю тех, кто когда-то вёл себя по отношению ко мне высокомерно, смотреть на меня снизу вверх. И убить всех, кто был причастен к смерти моей матери. Врать не буду, не вся моя родня смотрела на меня как на дочь нечистой. Некоторые мне помогали, но тайно, особенно в том, что касается мести. Но общаться со мной полноценно они не могли в силу предрассудков. Разве что дядя, но и там было всё непросто.

Сколько же ей пришлось пережить на этом своём пути, думал я. Поначалу местный народ действительно показался мне довольно продвинутым (не люблю это определение, ну да ладно). Вот, передо мной женщина, думал я, богатая и успешная, управляет караваном, имеет что-то вроде транспортного бизнеса, у неё в подчинении суровые мужики с автоматами и ножами. А закулисье всего этого – средневековые предрассудки и стереотипы. И это я ещё не в курсе, почему её мать считали нечистивой, или, как Айюнар сказала, нечистой. Это вообще не одно и то же?

- А теперь? – спросил я - Теперь всё по-другому? Ты добилась, доказала всем, что хотела?

- Сейчас – по-другому. Почти. Но иногда мне кажется, что меня больше боятся, чем уважают.

- Как сказал, один император древности: «Oderint, dum metuant»

- Что это значит?

- То и значит: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись».

- Ненависть и неуважение всё-таки не одно и то же, не находишь?

Я не знал, мне казалось, что презрение и ненависть в чём-то схожи. Если ты презираешь человека, делаешь его отверженным, то по факту ты его ненавидишь, как мне кажется. Если какая-то грань и есть, то она почти неуловима.

- Но, что касается Сетхара… - продолжала Айюнар. - Я не могла пойти против себя. К тому времени, когда Сетхар предложил мне стать его женой, я уже была довольно богата, но признания в обществе ещё не хватало. Мой род, семья матери, начали позволять себе контакты со мной, и они очень хотели этого брака, подталкивали меня к нему. Союз с Сетхаром очистил бы меня перед другими. Но я-то ни в чём не была виновата! Мне не за что было просить прощения! У меня не было причин чувствовать себя виноватой!

Она вновь тяжело задышала, и я ощутил, как дремавший до того гнев и давние обиды вновь просыпаются и вырываются на волю.

- Я не могла простить им такого отношения к себе и к памяти моей матери. А Сетхар, он просто хотел мне помочь, как он это понимал. А у меня перед глазами стояли его пускай и не самые близкие, но родственники. Особенно один, который даже перед лицом смерти продолжал унижать меня, изрыгая оскорбления. Что же, он умирал долго и болезненно, хотя его принципиальность и заслуживает особого уважения.

Кажется, она взяла себя в руки.

- А ещё Сетхар хотел получить в жёны чрезвычайно красивую женщину, - дополнил я.

Она легла обратно и положила свою голову мне на ладонь, продолжая смотреть прямо в глаза. Почему-то я подумал, что у меня в ладони сейчас самая настоящая бомба, которая может взорваться в любой момент, так как чека уже давно выдернута и выкинута и только жёсткая воля продолжает удерживать рычаг, чтобы запал не сработал и разметал всё вокруг себя.

- Сегодня мы уйдём отсюда, - снова произнесла она, закрыв глаза, словно успокаивая саму себя.

Я подумал, что, может быть, она была не так уж и не равнодушна к Сетхару, и всё могло сложиться совсем иначе, как в её жизни, так и в моей. Точнее, в моей-то уж точно. Я бы завялился в песках, и мои косточки ободрал бы ветер. Ну, или растащили бы местные зверюшки, которые наверняка здесь выползают по ночам. Не пропадать же такому количеству мяса.

Вот только представить себе, чтобы было, узнай Сетхар, кто разделался с его родственниками, в случае брака, у меня получалось слабо. Но то, что ничем хорошим это не закончилось бы, это точно.

- Если есть в кармане пачка сигарет, - стала напевать Айюнар, глядя мне в глаза, - значит всё не так уж плохо...

- ... на сегодняшний день, - закончил припев Вадим. - Откуда ты знаешь слова? Я поражён.

- Взаимопроникновение культур, - улыбнулась она. - Мы не только воевали друг с другом. Вы оставили после себя много всего. Вот только с тех пор мало что изменилось. Дети, так те почти не верят в ваше существование. Думают, что это какая-то выдумка.

- И даже разбитая бронетехника для них не доказательство?

- Давно это было, даже я родилась уже потом, после вашего ухода. Иногда мне самой казалось, что это всё мифы и легенды. Только ваш город у подножия гор и помогал мне верить, что однажды вы вернётесь.

- Моё появление сложно назвать НАШИМ возвращением. Да и в моём мире много чего произошло за последние лет тридцать. На несколько книг хватит.

- Покажешь мне свой мир?

Сказано это было с такой надеждой и одновременно печалью, что я был готов соврать, но вместо этого ответил, как есть:

- Я бы с радостью, - я поправил упавший на её лицо локон. – Если бы я только знал, как это сделать.

- Но ты бы забрал тогда меня с собой? Если бы смог открыть проход?

А вот сейчас мне бы врать не пришлось.

- Конечно, как только смогу!

Она закрыла глаза. Дикая кошка, наполненная противоречивыми чувствами и эмоциями, готовая в любое мгновение выпустить когти и запустить их в тело врага.

Оставалась только гадать, что же происходило много лет назад в этом мире, куда сначала пришли люди моего мира, потом случилась странная война, которой никто не хотел, но кровь была пролита. Затем заключили Договор, который позволил сосуществовать двум народам, а потом народ, к которому принадлежал я просто ушёл. Может быть, и не просто, но ушёл, покинул этот мир, оставив границу, которую охранял ценой собственных жизней.

И вот теперь я здесь, в это новом странном мире, и я счастлив.

***

Пропищал браслет Айюнар. И нутром ощутил, что ничего хорошего этот сигнал не предвещает.

- Слушаю, - ответила она.

- Госпожа! К вам идёт Даут! – это была Айна.

Вот ведь! Нет ему покоя! А ведь такое прекрасное утро! Лежать бы и лежать!

- Одевайся! – только и сказала Айюнар, и я выскочил из постели, как ошпаренный. – Ещё не время, показывать наши отношения.

Ух ты! У нас отношения! В сердце своём я возликовал, но тут же подумал о том количестве служанок, в том числе об Айне, которые вообще-то были в курсе наших отношений, и ещё как! Видать, вышколены они у хозяйки, как надо!

Мы быстро оделись, переместились в гостиную, и как только я успел схватить с полки первую попавшуюся книгу, делая глубоко озадаченный вид, мол, изучаю язык, грызу, так сказать, гранит науки, в покои быстрым шагом влетел Ашраб-ан-Даут.

Он остановился в нескольких шагах от своей нанимательницы, бросив на меня цепкий острый взгляд. Типа, не рановато ли ты, чужемирец, завалился в покои Айюнар. Ну, что тут скажешь, да, пришёл вот с утра пораньше, чтобы госпожа помогла мне с практикой чтения.

Айюнар стояла у столика спиной к входу и наливала себе холодный чай из серебряного кувшина с длинным изогнутым носиком.

- Что-то случилось? – не оборачиваясь, спросила она на своём языке.

- Хотел сообщить лично, Айюнар, - остановился посреди комнаты Даут. – Мы не сможем сегодня уйти!

- Почему?! – насторожилась Айюнар.

Я испугался, что она снова впадёт в свою хандру, от которой страдала последнюю неделю, но судя по голосу и по тому, что она решила начать утро с чая, а не с вина, мои опасения были напрасны.

Даут ещё раз с нескрываемым подозрением посмотрел на меня и вновь обратился к Айюнар:

- Лучше вам всё увидеть самой. И тебе тоже не помешает, - бросил он мне.

- Что ж, пошли, - ответила Айюнар.

Мы вышли из покоев, за дверями которых я заметил хитро улыбающуюся Айну, которая окинула меня и свою госпожу оценивающим взглядом. Быстрым шагом проследовали на поверхность, где уже вовсю грело солнце, прошли через террасы, потом через плац, обошли какое-то строение, и по лестнице, устроенной внутри стены, поднялись на самый верх.

Здесь ветер дул гораздо сильнее, и не всё время давал покоя волосам Айюнар, которые она то и дело перехватывала рукой и убирала за спину. Никаких украшений, которые бы утяжелили причёску, не позволяя ей разлетаться под порывами ветра, она надеть не успела.

Зубцов у крепостной стены не было, вместо них было массивное сплошное ограждение, сложенное из кирпича или хорошо обтёсанного камня. Здесь уже собралось несколько человек из командования гарнизона, в том числе сам Сетхар, который был одет по полной форме, с оружием, и время от времени вглядывался вдаль, поднося к глазам бинокль.

Сказать, что он был озадачен - ничего не сказать. Однако, утверждать, что он был растерян, тоже было нельзя. Он был сосредоточен, и по лицу его было видно, что он умиленно размышляет.

Рядом со мной незаметно появился тот самый охранник, который решил спрыгнуть с вездехода в Красных песках. Кажется, его звали Сет.

Даже без бинокля было заметно, что на горизонте наблюдается определённое оживление, словно муравьи бегали туда-сюда по тонкой веточке.

- Что это? - Спросил я Сета, и он молча протянул мне свой бинокль.

Присмотревшись и приблизив изображение, я разглядел множество всадников, который сновали из стороны в сторону, а потом от них отделилась одна точка и направилась в нашу сторону, постепенно увеличиваясь в размерах.

Айюнар тоже смотрела в бинокль и еле слышно ругалась, проклиная всех богов, каких только могла вспомнить.

По направлению к крепости верхом на дертейе, держа в одной руке какое-то наподобие римского штандарта, ослепительно сверкающего на солнце, неспешным галопом скакал одинокий всадник. И не надо было сильно разбираться в народностях и племенах этого мира, чтобы понять – это дайхедд. И все те всадники на горизонте – тоже дайхедды.

- Переговорщик, - предположил Даут.

- Послушаем, что скажет, или сразу пристрелим? – поинтересовался у него Сетхар.

Даут недобро улыбнулся.

- Сначала послушаем, - ответил Сетхар, - а там видно будет.

- Это ненормально! – продолжала негодовать Айюнар. - Как они так быстро добрались сюда? Откуда?! У нас должно было быть ещё время!

- А нормально таскать собой пришельца с той стороны, Айюнар? Я тебя предупреждал, - с еле скрываемой досадой ответил Даут, наблюдая за приближающимся парламентёром.

Д понял я, Даут, понял, что ты бы меня давно уже прикончил, а в лучшем случае оставил бы умирать от жажды среди дюн.

Вспомнив, по всей видимости, что я проявил недюжинные успехи в изучении языка, он глянул на меня и буркнул:

- Не в обиду.

- Да что уж там, - изображая равнодушие, отозвался я и сам посмотрел в бинокль.

Да, это были дайхедды. Много-много дайхеддов. Признаюсь, ещё одна встреча с ними никак не входила в мои планы. Больше всего они мне напоминали Дарта Мола из Звёздных Войн, вот только у них не было лазерных мечей, и рогов на черепушке, и обвешаны они были золотыми украшениями и элементами доспехов, что не отменяло использования стандартного бронежилета. А вот по характеру они были гораздо, гораздо хуже, чем тот же киношный ситх. При этом своими повадками они более всего походили на отмороженных сирийских игиловцев, особенно, что касается отношения к другим племенам и народам. Разве что выглядели они гораздо опрятнее и вычурнее одновременно, чем их земной прототип, если в данном случае это будет уместно отметить.

Сетхар, наблюдая, как татуированный лысый дайхедд с причёской в виде длинного хвоста приближается, произнёс слово, которое в приличном обществе не следует упоминать при дамах.

Наконец, всадник рысцой прошел оборонительную линию из бетонных дотов и траншей и приблизился непосредственно к стенам крепости. Он показушно прогарцевал на дертейе под стеной, глядя на людей, собравшихся на стене. Ветер развевал его светло-коричневый плащ. В какой-то момент, видимо решив, что он достаточно показал свою молодецкую удаль, дайхедд заставил животное остановиться, как копанное.

- Я буду говорить на языке сайхетов! – ехидно объявил парламентёр. – Чтобы вам, недостойным собакам, было понятно!

Ясно, что он упомянул вовсе не собак, но я не нашёл другого подходящего перевода для названия животного, с которым он нас сравнил.

- Что ты здесь забыл, дайхедд?! – выкрикнул Сетхар в ответ, оперившись локтями на край стены, в то время как его охрана держала посланника на мушке.

Дайхедд заметно разозлился, заставив дертейя встать на дыбы, и прокричав явно не слова приветствия на своём «шершавом» наречии. Ну да, ну да, Айюнар как-то рассказывала, что «дайхедды» - это не самоназвание, а то, как их называют сайхеты и некоторые другие народы, и дайхеддов очень сильно бесит, когда их так называют.

- Вы можете сохранить свои никчёмные жизни, собаки! Если выполните одно условие! Всего лишь одно! – кричал дайхедд.

- Какое же? – не менее ехидно вопрошал Сетхар. – Посвяти же нас, о, посланник!

Как по мне, то Сетхар откровенно нарывался, по-моему, так переговоры не ведут. Если только не считают их заранее обречёнными на провал.

Дертей под седлом дайхедда бил трёхпалым копытом по песку.

- Комендант! Ты выдашь нам эту нечистую с@ку, что стоит рядом с тобой, а заодно чужемирца, - кочевник ткнул в моём направлении своим штандартом, - которого она подобрала в пустыне! И даю слово, мы уйдём, и не будем трогать ваши селения и караваны целый год!

- Щедрое предложение! – произнёс Сетхар. – Действительно щедрое! А главное – оно подтверждено словом дайхедда!

Последние слова он, не скупясь, приправил здоровенной долей сарказма, заставив кочевника зарычать от злобы.

- Я сделаю вид, что не слышал твоего ответа! – выкрикнул посланник дайхеддов. – Подумай ещё раз и прими правильное решение!

Сетхар отошёл от края стены, посмотрел на бледную от злости Айюнар, а она на него. Повернулся ко мне и спросил:

- Хочешь дать ответ, которого заслуживает этот заносчивый кочевник?

- Вы поручаете мне вести переговоры?

- Переговоров не будет, они закончены, - развёл руками Сетхар. – Ты просто можешь их завершить. Прошу!

Он предложил мне подойти к краю стены, отчего в голове у меня родилась картина, как меня за ноги хватают его офицеры и скидывают вниз на потеху кочевнику, и можно будет ещё поторговаться. Только вот он же ясно дал понять, что хочет получить нас живыми.

Подойдя к краю, я смерил взглядом дайхедда и довольно громко произнёс на языке сайхетов:

- Пошёл в ср@ку! – и откуда у меня только всплыло в памяти это слово! – Вот наш ответ!

Сетхар был явно доволен таким исходом. Вот только мне чем-то это напоминало озорство приговорённого, которого ведут на эшафот, где уже стоит палач с заточенным топором.

- Шаррх хатт этуа джаррш! – прокричал взбешённый дайхедд, плюнул, и с размаху вонзил свой штандарт острым концом в песок, развернулся, заставив дертейя закусить поводья, и галопом рванул к своим, оставляя за собой клубы пыли.

- А те из вас, кто останется в живых, позавидуют мертвым! - произнёс я, тщательно подбирая сайхетские слова, но больше для себя, чем для присутсвующих. С другой стороны, терять-то уже было нечего.

Тем не менее, стоящий рядом Сет расслышал меня и ободряюще похлопал по плечу.

- Два раза не умрём, Вад-им!

Приободрил, так приободрил! Нечего сказать!

- Не могут они без соблюдения ритуалов, ох не могут! – произнёс, глядя на покачивающийся на ветру штандарт, Сетхар.

Увидев мой непонимающий взгляд, пояснил:

- Он оставил знак своего рода, чтобы вернуться за ним, но сделает он это уже не один. Подозреваю, что это тот род, к которому принадлежали принесённые вами в жертву дайхедды.

- С чего он взял, что мы их принесли в жертву Пескам? – спросил я. – Мы же могли их просто пристрелить.

- С того, что дайхедды тоже могут мыслить логически, кто бы что о них не думал. Вы пошли через Красные пески, - объяснял Сетхар, - а значит, принесли жертву. Скорее всего, это были пленники, захваченные вами в ходе ночной стычки. Кто-то наверняка заметил, что на поле боя остались их живые товарищи.

- По-моему, - возразил я, - им для мести более чем достаточно одних только результатов боя.

- Не скажи, - покачал он головой. – Смерть в Песках в качестве жертвы считается позорной. Для неё выбирают, как правило, самого малоценного члена группы.

Я заметил, как при этих словах, побледнела Айюнар, несмотря на свою смуглую кожу, а её рука сжала рукоять пистолета.

- Так что то, что они проиграли бой, угодив в подготовленную Даутом ловушку – неприятно, но не смертельно для его понятий о чести. Война есть война, на ней всё возможно, и поражения тоже. Геройское поражение, бывает, ценится гораздо выше лёгкой победы. А вот скормить Пескам заживо двух членов рода – это уже совсем другое дело с далеко идущими последствиями.

Сетхар, Даут и ещё несколько офицеров стали совещаться, обсуждая сложившееся положение. Айюнар, казалось, погрузилась в себя. Я хотел бы подойти к ней, обнять и попытаться успокоить, но понимал, что в данной ситуации это не только ударит по её авторитету, но и поставит перед Сетхаром новые вопросы, ответы на которые будут не в нашу с ней пользу.

- Сколько солдат в гарнизоне? - поинтересовался Даут у коменданта.

- Двести пятьдесят, не считая больных. Я направлял заявки на увеличение гарнизона, но в столице решили, что место не самое оживлённое, и если что мы отобьёмся от небольших отрядов дайхеддов и других бандитов теми силами, что у нас уже есть. К тому же полгода назад должна была быть ротация, но её так и не случилось.

- Сильно больных? - уточнил Даут.

- Что?

- Ты сказал, что есть ещё больные, в гарнизонном госпитале.

- Да, ещё с десяток человек вполне смогут держать оружие в руках, но только стрелковое.

- Пойдёт.

- Мало. Всё равно мало.

- А местные?

- Торгаши, не воины. Хотя ещё пару десятков нацедить можно, из тех, у кого с дайхеддами личные счёты, эти будут неплохо мотивированы. Большая часть, к сожалению, свалила, как только заметили приближение дайхеддов.

- Всё равно были бы балластом, - отмахнулся Даут.

- Может быть, может быть, - пожал плечами Сетхар. – Хотя вручи им по автомату, он смогли бы держать оборону, хоть на каком-то участке.

- Не весело, - Даут потёр подбородок.

- У нас есть пушки, - заметил Сетхар.

- У них тоже что-нибудь найдётся, - парировал Даут. Он, очевидно, выступал с пессимистических позиций.

И тогда я сказал то, что сказал.