По ту сторону границы

Глава 48

В дверях Вадим столкнулся с адъютантом Сутера и отступил на шаг назад в комнату, пропуская того внутрь. Адъютант, сверкнув тремя белыми шпалами на воротнике-стойке, с непроницаемым лицом протянул Вадиму маленький конверт. Такой бы сгодился, чтобы отправить кому-нибудь поздравительную открытку или набить его купюрами.

Белый Лис мог бы связаться с ним по коммуникатору, но предпочёл отправить адъютанта. Лично. Конверт был запечатан и скреплён печатью. О как! Печать! Сургуч? Вадим в очередной раз удивился тому, как архаичность здесь соседствует с технологиями, которых и на Земле-то не найти. А потом вспомнил, что все документы с грифом "секретно" в его родном мире до сих пор печатаются на механической машинке в единственном экземпляре. И в этом была своя логика.

Надломив печать - адъютант отвернулся, чтобы не видеть - Вадим вытащил сложенный вдвое маленький листок плотной бумаги, развернул. Почерком Сутера, который он уже запомнил за это время, было написано всего три коротких предложения:

"Кажется, наш друг проявил желание общаться. Но потом опять отключился. Завтра за тобой приедут мои люди".

Значит, странник, он же чужак, проявил некую активность, которую Сутер посчитал заслуживающей внимания. Более того, посчитал, что странник собрался пойти на контакт. Допустим.

«Зачем Сутеру нужен я?» - сам себя спросил Вадим.

«Видеть, я могу видеть, - ответил сам себе Вадим. - И хорошо, если то, что я вижу, не окажется ещё более глубоким маскарадом"

- Завтра я буду ждать, - сказал Вадим адъютанту.

Тот кивнул и добавил, указав взглядом на концерт и его содержимое:

- Необходимо уничтожить.

Как интересно, подумал Вадим, подходя к столику, где стоял пустой бокал. Он щелкнул зажигалкой, дождался, пока огонь закрепится на конверте с вложенным в него посланием, и бросил его в бокал. Вадим наблюдал, как бумага спокойно горела, превращаясь в чёрно-серые хлопья золы. Помещение заполнилось лёгким кисловатым запахом, дыма почти не было.

Когда Вадим развернулся, адъютант уже исчез.

Может, стоило отправиться на встречу с Сутером и странником прямо сейчас? Но его, скорее всего, не выпустят из здания. Да и если бы Сутер хотел, он бы прислал гвардейцев прямо сейчас. Значит, так ему было надо. Чужак снова отключился, так он написал.

Лёгкое неоформившееся чувство беспокойства зародилось где-то в глубинах подсознания, но пока там и осталось. Его стремительно заместило чувство ожидания чего-то грандиозного. Если странник проявил активность, и если он, тем более, заговорит, то это может стать его ключом домой.

Хочет ли он домой, вот в чем вопрос. Вадим на секунду задумался. Да, всё-таки хочет. В гостях хорошо, а дома лучше - истина простая, но проверенная временем.

И вообще, сегодня ночью будет праздник, сегодня он хочет провести время с Айюнар, она ждёт его в своих апартаментах. Надо просто расслабиться и попробовать получить удовольствие, как бы это банально не звучало. В конце концов, должно же когда-нибудь всё успокоиться.

Вадим бросил взгляд на окна, снаружи стремительно темнело, как и в любой южной стране. Сумерки практически отсутствовали, и солнце буквально падало за горизонт, погружая мир в темноту, но, одновременно, давая сигнал для другой стороны общественной жизни.

Где-то на другом конце города в небо полетели первые скромные фейерверки. Скоро их станет больше, а музыка будет громче.

Он вышел из своих апартаментов на балюстраду, которая изнутри опоясывала один из верхних этажей, и с которой открывался вид на обширный внутренний двор. Если подойти к перилам из отполированного камня, внизу можно было увидеть бьющий из пола фонтан. Здесь с водой явно проблем не было. В обрамлённые проёмы, сделанные в полу, были высажены пальмы, у которых из центра короны вверх росли длинные красно-розовые соцветия, завивающиеся спиралью.

Сколько здесь до земли, метров пятьдесят-шестьдесят? Да, где-то так, высоко их, однако, поселили. На нижних террасах прохаживались постояльцы дворца, казавшиеся отсюда мелкими насекомыми. Гостиницей или просто домом назвать это строение не поворачивался язык.

Весь этаж был забронирован службой Сутера, допуск сюда имели только проверенные люди из гвардейцев и охраны Айюнар. Остальные обитатели поглядывали с любопытством на выставленную охрану, но заговаривать не решались. Да, подумал Вадим, меньше знаешь, крепче спишь. И не известно ещё, как отреагируют гвардейцы на, казалось бы, безобидные вопросы, могут ведь и прикладом огреть. Так, для профилактики излишнего любопытства и болтливости.

Среди охраны было много дайхетов, которые, как показалось Вадиму, держались несколько особняком от гвардейцев из числа родственных им сайхетов. Всё-таки везде есть свои заморочки по части этнической принадлежности. Вроде бы никого ближе сайхетов им нет, а всё туда же! Вадим в очередной раз решил, что Айюнар слишком уж идеализирует его родной мир. Как бы разочарование, вызванное радикальным отличием ожиданий от фактических обстоятельств дел, не оказалось сильнее ожиданий, если им, конечно, когда-то удастся вернуться домой.

На балюстраде Вадим столкнулся с Айной, она о чём-то переговаривалась с Сетом, Дейс стоял чуть поодаль, опираясь на перила и глядя вниз. Завидев Вадима, Дейс кивнул ему. Землянин ответил взаимностью, приветствуя боевого товарища. Оба брата были при оружии, которое почти ни в чём не уступало вооружению гвардейцев Сутера. Но в этом не было ничего необычного, оружие в самом разном его проявлении, будь то автоматическое или холодное, начиная от ножей и заканчивая мечами, было естественным спутником жителей пустыни. Изъять его могли только при условии аудиенции у какого-нибудь высшего чина. И то в ряде случаев это могли воспринять как неприкрытое оскорбление. И при всём при этом, никто друг в друга при первой же возможности не стрелял, все были максимально вежливы. Личное оружие дисциплинирует, и заставляет выбирать слова, особенно, когда обращаешься к незнакомцу.

Покои Айюнар находились на этом же этаже, но через апартаменты, которые выделили для её прислуги и самой приближённой служанки и осведомительницы. Во все времена было так, что самый близкий слуга выполнял не только функции подручного, но и обеспечивал связь господина с персонами, с которыми тот не хотел бы общаться открыто либо лично, попутно снабжая его неофициальной информацией. И то, что Айна была не просто первоклассной танцовщицей и лицом, особо приближённым к госпоже, Вадим понял уже давно. Уж больно хорошо Айна умела бесшумно появляться из ниоткуда, со стороны, с которой её совсем не ждёшь. К тому же Вадим не единожды становился свидетелем того, как Айюнар отдаёт какие-то указания танцовщице, а та, бывает, стрельнув глазами в сторону Вадима, быстро удалялась исполнять поручение. Порой она не появлялась целыми днями.

Пройдя мимо Айны и братьев, Вадим обеими руками распахнул массивные двери и вошёл в покои Айюнар, но внутри, кроме пары служанок, замерших при его появлении, никого не оказалось. Софа размером, пожалуй, больше, чем у него, шёлковый полог над ней, богатая хрустальная люстра, ещё один расшитый золотом полосатый диван, несколько кресел и столиков, на одном из которых стоял терминал с монитором.

Он поискал глазами и обратился с немым вопросом к одной из девушек.

- Госпожа на террасе, - произнесла одна из них, склонив голову в сдержанном поклоне.

- Спасибо, - ответил Вадим, кивнув в ответ. Иногда он откровенно стеснялся такого отношения к себе, как будто он какой-то вельможа, но Айюнар с самого начала поставила всё так, что вся обслуга должна была относиться к нему так же, как к ней самой. Кажется, даже Даут в этой условной иерархии стоял на ступеньку чуть ниже, чем он. А потом ещё и Сутер принял покровительство над иномирцем, фактически став его, как бы сказали в криминальном мире, крышей. Что ж, пожалуй, другим с этим стоило считаться.

Однако, проблема такого покровительства в том, и Вадим это прекрасно понимал, что оно имеет свойство быстро испаряться при исчезновении его источника. Случись, что с Сутером – да хоть бы его начальство решит отправить его в отставку – и поминай, как звали! И не факт, что эти же служанки стали бы смотреть в его сторону или снизошли бы до разговора, если вдруг старший полковник останется не у дел.

Оставалась ещё Айюнар, но источник её авторитета находился несколько в иной сфере. Запугать она могла, для этого у неё хватало и связей и собственной решимости, но на беспредел всегда могли ответить ещё большим беспределом, так что и ей приходилось лавировать в определённых рамках.

Перспектива остаться одному в неизвестном мире постоянно напоминала о себе и не давала по-настоящему расслабиться. Вадим ловил себя на мысли, что он в некотором роде становится параноиком.

Ну, параноик ведь ещё не псих. Немного паранойи не помешает. Она, в определённом смысле, играла роль предохранителя, этакой сигнализации, что срабатывает, когда тебе грозит опасность, но ты её ещё не видишь, она ещё прячется за углом, за спинами других людей.

Вот и сейчас Вадим ощутил лёгкий укол паранойи. Снова. Пока всё вроде бы складывалось хорошо (ну, если не считать, что он застрял в мире, местоположение которого в принципе трудноопределимо), он в городе, обеспечен хорошим жильём, и вообще не нуждается (в том смысле, что одет и не голодает). Вот-вот породнится с представительницей местного полуподпольного бизнеса, имеющей сомнительную славу жестокой мстительницы, но которая любит его, а он её. Родной дядя Айюнар, опять же, не простой человек при погонах и с допуском в высшие слои общества.

Но что-то его цепляло. Не давало того самого пресловутого покоя. Ему давно уже хотелось просто выдохнуть и плыть по течению, а не постоянно бороться с ним, уворачиваясь от подводных камней в постоянном страхе наглотаться воды и камнем пойти на дно.

Гость! В этих землях это слово ещё имело силу, обеспечивая неприкосновенность тому, кого считали гостем, кого публично объявили таковым. Но это здесь, в пустыне, где полно мелких и не очень племён, для которых традиции всё ещё не пустое слово. Так они поддерживают хрупкое равновесие между собой. Проблема в том, что даже они при желании могут найти оговорку, которую, почесав затылок и выпив зелёного чая, признают достаточной, чтобы того, кого ещё вчера принимали как дорогого гостя, зарезали сразу, как только тот перешагнёт порог шатра.

А как с этим обстоят дела в более развитых регионах Сайхет-Дейтем? В той же столице, например? Ведь давно замечено, что жителям более-менее крупных городов глубоко наплевать на всякого рода условности. Точнее, они там истончаются и превращаются в ничего не гарантирующую вежливость.

И всё-таки пока Вадим пользовался определёнными привилегиями и был полезен сайхетам хотя бы тем, что мог видеть скрывающихся среди людей странников. Ведь все фильтры, доставшиеся сайхетам от пограничников более тридцати лет назад, были кем-то уничтожены.

В этой связи, Вадиму вспомнились недавние слова Сутера, что его не должны были брать на переговоры с дайхеддами. Он слишком ценный. Сам по себе, и даже не глядя на положения Договора, согласно которым его могли убить. Могли, но не обязаны. А на все его пожелания ехать с Айюнар и Даутом – он должен был получить отказ. Но он же сам тогда решил поехать! Разве нет?

Когда Вадим, пройдя комнату, очутился на террасе, а скорее, очень широком балконе, он застал Айюнар изящно сидящей с ногами на расшитом угловом диване. Она держала в одной руке почти полный бокал с золотистым вином, а другой перелистывала бежевые листы документов, и периодически поглядывая на экран ноутбука, что стоял тут же на столике перед ней. По её лицу было видно, что она что-то серьёзно обдумывает и, будто бы, даже ведёт внутренний спор сама с собой.

Неужели Айна что-то напутала, когда сказала, что Айюнар хочет его видеть? Или её настроение успело измениться за то время, что он знакомился с кратким сообщением от Сутера, а потом жёг его в похожем бокале?

Кто знает. Должно быть, Айюнар сводит дебет с кредитом после столь неоднозначно удачного возвращения каравана. Вспомнила что-то важное, вот и решила перепроверить, а то планирует новый караван на юго-восток. Бизнес есть бизнес, ничего личного.

Он осмотрелся. Относительно недалеко горели огни других зданий. Некоторые были даже выше того места, где они сейчас находились. А если снайпер? Далековато, но всё же. Стоило ли выходить на террасу, чтобы так подставляться?

Он обошёл диван, наклонился и, отбросив каштановый локон, поцеловал Айюнар в шею.

Она на мгновение замерла, потом отставила бокал и, обернувшись, потянулась к нему руками, обхватив его шею. Они поцеловались.

- Ты не думала, что это опрометчиво – сидеть здесь, на террасе, ведь в нас могут стрелять.

- Думала, Вадим, - улыбнулась она. - И мой дядя думал. Поэтому самые подходящие для этого точки находятся под нашим контролем. Все, кто проходят внутрь стен, проходят процедуру досмотра и фильтрации.

- Народ не ропщет? - Вадим обошёл диван и сел рядом с Айюнар, прихватив со столика ярко-оранжевый ароматный фрукт.

- Народ знает, что дайхедды вновь вышли на тропу войны, поэтому принимает, как неизбежное. К тому же… - Айюнар вытащила миниатюрный пистолет, который носила скрытно, и, не целясь, сделала пару выстрелов в сторону города.

Вадим замер, чуть не выронив кусок фрукта изо рта. Две пули вибрируя, повисли в воздухе над перилами, а потом, заметно потеряв в скорости, но сохранив определённую инерцию, пошли по дуге резко вниз. Кому-то всё-таки могут прилететь по голове, подумал Вадим.

- … мы здесь всё-таки защищены лучше, чем может показаться, - закончила фразу Айюнар и улыбнулась. - Оборудование довольно дорогое, поэтому используется крайне редко и по особым случаям.

- Прямо как в нашем, - понимающе кивнул Вадим.

- Ну, не совсем, - Айюнар вновь отвлеклась на бумаги, - просто я могу себе это позволить.

- А если применить более крупный калибр? - спросил Вадим, кивнув на висевший на спинке дивана, но в стороне от Айюнар, пояс с кобурой и таким же пистолетом, что был в пользовании у него самого.

- Результат будет аналогичным, - задумчиво произнесла Айюнар, глядя поочерёдно на бумаги и на экран.

Вадим встал с дивана, подошёл к перилам и протянул над ними руку. Та, преодолевая лёгкое сопротивление, свободно прошла невидимый барьер. Вадим ощутил, как у него на руке поднимаются волоски, как лёгкого электрического разряда. Он опустил глаза и увидел на полу некие приспособления, которые он поначалу принял за обычные уличные фонари, которые используют для освещения садовых дорожек или ловли насекомых.

Отойдя на несколько шагов от края, он размахнулся и с силой метнул фрукт. Эффект оказался примерно таким же, разве что плод несколько помялся при вхождении в барьер. Звуковые волны? Электромагнитное поле?

- Развлекаешься? – заметила его эксперимент Айюнар. – А если кому-то на голову упадёт?

- Считаешь, что если на голову упадёт пара пуль, то это меньшее зло? 0 не понял Вадим.

- Пули маленькие, а сок дурхейма чрезвычайно трудно отстирывается с ткани и вообще будет много грязи на земле, - как ни в чём не бывало, парировала Айюнар, перелистывая очередной документ.

Надо ли говорить о том, какие коммерческие перспективы такая технология имела бы на Земле! Миллионы и миллионы от охранных фирм и государственных организаций.

Всё вроде бы шло хорошо, подумал Вадим. Странник схвачен и находится в застенках под надзором спецов Сутера. Дождь прошёл, породив настоящий всплеск жизни в пустыне. Люди радовались. Нечтан светился множеством огней, в нём начиналась типичная жизнь для ночного времени. Как и в любом другом городе, его жители не спешили отойти ко сну, а устремлялись на поиски приключений. Бывало даже что на свою пятую точку. Люди везде оставались людьми.

Вдали, у противоположной стены внутреннего города что-то сверкнуло. Наверное, очередной фейерверк в честь Периода Цветения, подумал Вадим. Айюнар говорила, что праздновать будут долго, не один день. Да, вон в небо полетел и вспыхнул разноцветными искрами очередной выстрел салюта. Потом ещё один. Вадим невольно засмотрелся на небесные огни, на фоне которых появившиеся звёзды казались не такими уж и яркими.

Внизу люди спешили по своим делам, доносились звуки приятной струнной музыки с наигрышами флейты и звонкого барабана. То ли запись, то ли живая музыка…

Хотелось романтики.

Вадим поискал глазами и обнаружил у стены местный аналог ситара. Ну, стоит попробовать взять его в руки и что-нибудь наиграть. Подхватив инструмент, он устроился в кресле, что стояло рядом с диваном, и стал пощипывать струны, чтобы понять, где какие ноты.

А может и ну её, эту паранойю? Пусть сидит себе в подсознании и не вылезает оттуда. Лишь настроение портит.

Пальцы сами собой начали набирать до боли известную мелодию, которую многие слышали в современной обработке, но которая, на самом деле, является ничем иным, чем обычной народной песней. Не то египетской времён мамелюков, не то греческой. Авторство приписывалось минимум трём народа из Средиземноморского региона, а первая запись была произведена в далёких двадцатых годах прошлого века. Наверное, всё-таки египетской, учитывая, что называлась песня «Египтянка», но была более известна под названием «Misirlou».

Мелодия получалась в ля-миноре, отчего звучала медленно и очень мелодично, собственно песня-то о любви, а не о гонках на спорткарах.

- Красивая музыка, - произнесла Айюнар, откладывая бумаги в сторону и глядя на Вадима. – Не может быть, чтобы на неё не положили слова.

- Положили, - подтвердил Вадим, продолжая пощипывать струны. – Только я их не знаю, они на греческом или арабском языке, одних из многих языков Земли. Увы, я их специально никогда не учил.

- Так же как не учил язык сайхетов? – поддела Вадима Айюнар.

Что тут можно возразить? Ничего. Вадим для порядка свёл брови, нахмурился, изображая бурную умственную деятельность, будто пытаясь что-то вспомнить, но нет, невозможно вспомнить того, чего никогда не знал. Память лишь выдала пару арабских слов и выражений, из разряда «спасибо-пожалуйста» которыми обычно вооружаются туристы, когда посещают соответствующие страны.

Айюнар вновь взяла в руки бокал и сделала глоток вина.

- Но я примерно знаю, о чём она, видел как-то перевод, - произнёс Вадим, продолжая наигрывать.

- О любви? – догадалась Айюнар.

- Да, - кивнул Вадим, удачно сотворив красивый перебор, чего сам от себя не ожидал. – О любви к самой красивой девушке, которую когда-либо можно было встретить в двух мирах.

Айюнар не смогла скрыть лёгкий румянец, который проступил даже на её смуглой коже. Или это всё вино?

- У нас осталось мало музыкальных произведений эпохи вашего присутствия, - с сожалением произнесла она. – Всё-таки интересно было бы узнать, как бы всё могло повернуться, если бы не та война. Как думаешь?

- Думаю, что столкновение цивилизаций редко проходят без кровопролитий, - вздохнул Вадим. - Даже, когда одна из них приходит с миром.

Он хотел выдать ещё какую-то сентенцию о том, что история не имеет сослагательного наклонения, но в этот момент к Айюнар подошла одна из служанок и что-то шепнула ей на ухо.

- Пусть войдёт, - ответила она вслух без какой-либо ярко выраженной реакции.

Несколько секунд спустя на террасе появился Даут, вызвав у Вадима ожидаемое лёгкое раздражение. И принесло же его, подумал он. Испортил такой момент!

Айюнар вернула бокал на место и обратила свой взор на командира своих наёмников, которые не раз охраняли её караваны. При этом своей позы она не изменила. Вот только что-то неуловимое проскользнуло в её взгляде, и лицо её стало чуть более напряжённым.

- Приветствую, Даут, - добродушно произнесла она.

- Здравствуй, Айюнар, - Даут, облачённый в нимейский мундир, ответил коротким кивком.

- Решил вспомнить прошлое, когда служил в армии? – полюбопытствовала Айюнар, имея в виду внешний вид Даута.

- Хорошая форма, мне нравится, - не скрывая гордости, ответил Даут.

- Присаживайся, - Айюнар указала глазами на свободное кресло. – Наверное, ты хочешь рассказать о том, что нашёл нового нанимателя? Надеюсь, с тобой полностью рассчитались и ты не держишь на меня зла?

Даут с достоинством опустился в предложенное кресло и самостоятельно налил себе вина из зелёной пузатой бутылки. Взял в руки бокал, но пить не стал.

- Благодарю, Айюнар. Твой казначей рассчитался со мной и моими людьми сполна, жаловаться не на что, - он искоса посмотрел на Вадима, который уже подбирал другую мелодию, кажется, только что им сочинённую. – И нет, нового нанимателя я пока даже не искал. Решил пока повременить с очередным контрактом.

Вадим, от которого не ускользнул взгляд главы наёмников, не удержался от того, чтобы не съехидничать.

- Не буду утверждать, что буду скучать по нашим встречам, Даут, - сказал Вадим ровным тоном. – Хотя и признаю, что вместе мы пережили много острых моментов.

Нимеец обнажил зубы, растянув губы в невесёлой улыбке. Вадим щипнул струну, издавшую тонкий звук.

Повисла неопределённая тишина.

- Что-то ещё, Даут, - спросила Айюнар, и Вадиму показалось, что он ощутил некоторое сомнение, смешанное с тревожностью в её голосе. Но наигрывать на ситаре Вадим не перестал, тем более, что, в целом, айюнар вела себя как обычно.

Даут продолжал сидеть в кресле, и поза его выглядела уже не так расслабленно, как за минуту до этого.

- Даже не знаю, - произнёс он, ставя на место полный бокал. – Пожалуй, всё.

Он поднялся и сделал несколько шагов в сторону выхода, когда Айюнар окликнула его.

- Даут, а ведь это ты предложил мне пойти тогда той дорогой, мимо столпов, - спокойно произнесла она. – Были и другие пути, даже в обход Красных песков. Но… скажи, ты знал, что я обязательно соглашусь, так?

Даут замер и, не оборачиваясь, ответил:

- Что тут скажешь, госпожа, что есть, то есть.

При этом «госпожа» он произнёс с такой издёвкой, что заставил Вадима насторожиться, отчего тот даже перестал играть на ситаре. А паранойя, казалось бы, загнанная в подсознание, радостно рвалась наружу.

Даут повернулся к ним лицом, но в этот раз в его правой руке уже был пистолет. Вадим потянулся рукой к карману, но Айюнар остановила его:

- Не надо, Вадим, ты всё равно не успеешь.

- Она права, иномирец, - уверенно произнёс Даут. – Я успею застрелить вас обоих. И давайте-ка ваши пистолеты на стол.

Вадим расстегнул свою кобуру и вытащил пистолет, осторожно снял со спинки дивана пояс с оружием Айюнар и положил всё на стол перед нимейцем рядом с бокалами, кувшинами и блюдами с фруктами и сладостями.

Он с сожалением посмотрел на приборы, которые создавали силовое поле, защищая их от выстрелов снаружи. Ведь сейчас их могли бы увидеть стрелки Сутера и снять наёмника одним точным выстрелом.

Даут, перехвативший взгляд, Вадима, издевательски развёл руками, точнее, одной рукой, той, что была без оружия. Дуло пистолета во второй попеременно смотрело то на Вадима, то на Айюнар. В большей степени на Вадима.

В этот момент у выхода с террасы появились два гвардейца, и у Вадима отлегло от сердца. Сейчас они пристрелят нимейского предателя или арестуют его, чтобы потом сдать Сутеру.

Но Даут лишь кивнул гвардейцам, а те ответили ему тем же сдержанным жестом и перехватили поудобнее автоматы. За их спинами в комнате можно было увидеть лежащую на полу одну из служанок.

- В настоящее время наши дайхетские друзья берут под контроль казармы и склады, - сообщил он.

- Ваши? – Айюнар старалась выглядеть спокойной.

- Ну, - Даут, не прекращая держать Вадима на прицеле, вернулся в кресло, в котором сидел пару минут назад. – Нимей давно ведёт переговоры с дайхетами и надо признать, что совсем недавно мы достигли обнадёживающего результата.

«Что это сейчас происходит? – подумал Вадим. – Зачем это представление? Разве что…»

Даут мог нажать на крючок в любой момент, но не делал этого. Его взгляд одновременно выражал и презрение, и ненависть и ещё целый набор эмоций, среди которых не было и намёка на жалость, сострадание или хотя бы элементарное уважение.

Не каждому дано вершить тёмные дела с холодной расчетливостью профессионала. На самом деле это очень и очень трудно. Потому что ты хочешь не только видеть, как в жизнь претворяется твой план, но и знать, что твой враг знает, кто за этим стоит. А враг знать должен, ведь какой тогда смысл? Тогда не будет удовольствия. Именно поэтому убийца возвращается на место преступления - потому, что хочет испытать удовольствие от содеянного ещё раз. Почему маньяк собирает трофеи, оставшиеся от его жертв, и тайно любуется ими - ровно потому же. Чтобы насладиться моментом в полной мере.

А Даут хотел именно что насладиться. Вадим понял, что открыл этого человека с другой стороны. Не сказать, что ему и раньше нравился, но чтобы всё повернулось вот так?!

- Да, Айюнар, дайхеты помогут нам в достижении наших целей, с нескрываемым превосходством (ведь он владел ситуацией) произнёс Ашраб ан Даут.

Вадим скосил глаза на гвардейцев, у обоих на плече красовались шевроны дайхетов. Братушки, чтоб их!

- Дайхеты? – казалось, Айюнар не верит ни услышанному, ни своим глазам. - Да они же всё равно что мы! Ты лжёшь, Даут!

- Ну, вот видишь, ты сама сказала, что они всё равно, что вы! А они не хотят быть вами! Им надоело постоянно быть вторым номером, - он сделал паузу и с нескрываемым презрением в голосе добавил. – И уж тем более, они не хотят быть ровней тебе, полукровке. Случайному гибриду! Или этому иномирцу. Ты даже не представляешь, как реагировали вожди пустынных племён, когда узнавали о твоей истинной богопротивной природе.

Дуло пистолета в руке нимейца посмотрело в сторону Айюнар и снова нацелилось на Вадима.

Лицо Айюнар стало каменным.

- Ты думала, я этого не знаю? Скажу больше, теперь это знаю не только я. И знаешь, моим друзьям-дайхетам это тоже не понравилось. Не для того их предки воевали с пришельцами, чтобы потом они служили убл*дку, каким бы влиянием не обладал её родной дядя, - продолжал Даут. – Сколько же он сил и средств потратил, чтобы сначала спасти свою сестру, а потом скрыть истинное происхождение своей племянницы.

Лицо Айюнар менялось на глазах, отображая одну эмоцию за другой.

- Всё-таки правильно поступило то племя, когда отдало красным пескам твою мать! – Даут всё-таки взял бокал с вином, который налил себе ранее, и как бы провозглашая тост, поднял его перед собой. – Глава клана, с которым договаривался твой отец, скончался от старости, а, может, его отправил к предкам его собственный сын, который Сутеру не был должен, кто знает. Агент, которого отрядил твой дядя следить за вами, погиб в стычке с дайхеддами. Так что некому было вас защитить. Да, Айюнар, они-то просто считали твою мать обесчещенной женщиной, которая родила неизвестно от кого.

На скулах Айюнар заиграли желваки, а глаза сузились.

- Представляешь, чтобы они сделали, если бы они узнали, от кого родила твоя мать такого… - он подбирал слова, - необычного ребёнка? Но тогда они посчитали, что ты ещё слишком мала и не в ответе за беспутное поведение своей матери. У них, видите ли, были свои принципы.

Вадим смотрел на происходящее и не знал что предпринять. Любое из его действий, которое он пытался просчитать в уме, обязательно заканчивалось тем, что его и Айюнар расстреливали на месте. Нимеец явно наслаждался происходящим, и при этом сделать что-то, что улучшило бы их положения, не представлялось возможным. Ладно, пусть говорит. Пусть говорит, как можно дольше. А мы пока подумаем.

Вадим перевёл взгляд на Айюнар и увидел, что её глаза стали предательски блестеть. И всё-таки ты девчонка, подумал он, оскорблённая до глубины души, но обычная девчонка! Которую я люблю!

Айюнар спустила ноги с дивана и медленно, но сохраняя достоинство встала.

«Что ты делаешь?! – воскликнул в уме Вадим. – Сядь обратно!»

Но Айюнар не спеша направилась к перилам, ограждающим террасу. В небе взрывались гроздья разноцветного салюта и где-то на их фоне звучали выстрелы и взрывы, штурмуемых казарм. Не может быт, чтобы сайхеты проиграли, дайхетов же гораздо меньше!

Нимеец спокойно проследил взглядом за своей бывшей нанимательницей. Надо было попробовать перехватить его внимание.

- Может, и меня просветишь относительно моего прошлого, Даут? – спросил Вадим, отставляя ситар.

- А, может, мне лучше пристрелить тебя? – произнёс Даут.

Вадим сглотнул.

- Хотя нет. Понимаешь, Айюнар права, когда говорит, что это я предложил воспользоваться маршрутом вблизи Границы. Я ждал посланника, но почему-то не захотел идти на контакт, - это он о том незнакомце, которого Вадим видел ночью в городе? – Так что я даже рад, что ты тогда не погиб в лагере дайхеддов и хотя и рассчитывал на то, что в пылу боя ты подставишься под чью-нибудь пулю.

Это хорошо, подумал Вадим, понимая, что у них появился шанс. Говори-говори. Выговаривайся. Ты долго терпел. Однако, становилось понятно, каким образом дайхедды проникли в крепость, а может это были и не дайхедды, а люди Даута, которые должны были атаковать крепость изнутри, в то время как кочевники напали на форт снаружи.

А это означает, что и отравить его в лагере Айюнар мог только Даут, точнее, это сделали по его приказу. А потом нимеец направил ничего неподозревающего несостоявшегося убийцу через тоннель в пограничном городе, заодно проверив, что из этого получится. Концы в воду! Ничего себе змею пригрела Айюнар!

То же самое сейчас происходило в Нечтане.

- Если учесть, что мы с трудом, но нашли то, что земляне не успели вывести, моя страна в скором времени будет диктовать условия самим сайхетам!

Вот ведь! Неужели они раздобыли ядерные боеголовки?! Вадим следил за Даутом, который уже вёл себя н так сосредоточено, как незадолго до этого. Да он буквально упивался своим триумфом! Он был хозяином ситуации.

Вадим вспомнил, как бегло прочитал заметки из истории этого мира и о том, что нимейцы действительно много раз воевали с сайхетами, но и союзниками тоже выступали не раз, например, что касается захвата Западного побережья для контроля торговли в этом полушарии планеты. Нимей ведь, в первую очередь, был торговой республикой, что-то типа нашего Карфагена. А потом уже были другие войны, из которых Сайхет-Дейтем вышел победителем, Республика растеряла своё влияние, а её и без того немногочисленная, но сверхпрофессиональные военные стали служить наёмниками в разных уголках этого мира.

Но с тех пор прошло уже более полутора веков! Неужели они так и не смирились? И чего им не хватало? А дайхетам? Этих-то куда понесло?

Вадим про себя отметил, что попал в самое пекло политических разборок. Более того, возможно он стал и их невольным катализатором. Он понял, что стоило глубже ознакомиться с историей этого мира, как только выпадало свободное время, а не погружаться в их мифологию.

Нимейцы, поражённые жутким расизмом, десятки, если не сотни лет, мечтают о реванше над сайхетами, считая падение их республики несправедливым, и для чего бросили все силы на поиски ядреного оружия землян. Дайхеты, оказывается, поражены изрядно подпитываемым извне комплексом неполноценности, что способствовало их переходу на сторону северян-нимейцев.

Господи! Да ведь они могут погрузить этот мир в такой хаос, что даже самый массовый набег дайхеддов покажется уличной дракой! И будь у Даута возможность, тот без зазрения совести взорвёт бомбу в любом сайхетском городе.

Айюнар стояла у края террасы спиной к Дауту и невидящим взглядом смотрела на огни ночного города, легкий ветер, заблудившийся среди древних дворцов, развевал её волосы. Когда она на мгновение обернулась, Вадим заметил, что её глаза стали непривычно блестящими.

А Даут окончательно поймал волну, был спокоен, как удав, и каждое его слово словно очередная петля рептилии душило Айюнар.

- Ты даже не представляешь, как было противно служить полукровке! Столько лет выполнять приказы отродья, которое только и делало, что рвалось найти способ попасть в мир её отца, чтобы возвыситься! Знаешь, тебе стоило принять предложение Сетхара, так у тебя был бы хотя бы шанс не называться богомерзкой тварью, а стать… - Даут скривился, будто слова доставляли ему неудобство, - уважаемой женой и матерью. Но Сетхар погиб. Погиб из-за тебя. Зря погиб.

Из комнаты на террасу выше ещё один гвардеец, в котором Вадим узнал адъютанта Сутера. Ой, как же всё плохо.

Адъютант, ничуть не опасаясь, подошёл к Дауту и, склонившись, стал что-то вполголоса ему докладывать. Закончив, он встал за его спиной.

Что же, это небольшой, но шанс, и надо им воспользоваться. Вадим сжал кулак, но так, чтобы его рука оставалась вне поля зрения нимейца.

Вадим перевёл взгляд на Айюнар. Она молчала. Слеза торопливо скатилась по её щеке, задержалась на скуле, словно раздумывая над своей дальнейшей судьбой, и в следующий миг растаяла на её шее.

- Как же мне тебя жаль, - неожиданно твёрдо произнесла Айюнар, – Мучить себя, заставляя общаться с полукровкой! Представляю твои душевные страдания!

Её губы тронула легкая улыбка, которую вдел только Вадим, а Даут мог только понять по её тону, что она улыбается.

Она резко обернулась, в её руке блеснул небольшой пистолет.

Раздался выстрел.

Даут был быстрее, ведь всё что ему требовалось – всего лишь повести дулом и спустить курок.

Айюнар пошатнулась, но не упала, сделав шаг к краю террасы. Силовое поле завибрировала за её спиной.

Со стороны гвардейцев, что охраняли выход с террасы, послышался женский крик, заставивший отвлечься на него вскочившего с кресла Даута и адъютанта. Судя по всему, они решили, что на них напали и приготовились отстреливаться.

Одна из раненых служанок Айюнар очнулась и набросилась на гвардейца со спины, пытаясь пронзить ему шею кинжалом, а второй, молотя её прикладом автомата, пытался её сбить, но та вцепилась в дайхета, словно разъярённая кошка.

Вадим с неимоверным усилием погасил охвативший его страх за Айюнар, воспользовался возникшим замешательством и метнул в сторону нимейца маленький стеклянный пузырёк, что до этого прятал в зажатой ладони.

Даут, среагировав на бросок, увернулся от летящего предмета, а вот адъютант не успел.

Хрупкое стекло разлетелось на мелкие осколки, после чего раздался дикий вопль, а Даут, явно не ожидавший такого поворота, словно бы впал в религиозное оцепенение.

Красный песок с завидной жадностью объедал лицо адъютанта, а тот бился в корчах на полу, пытаясь стряхнуть его с себя, но лишь способствовал тому, что злые песчинки попали ему на руки, в мгновение ока, проев плоть до самых костей, а затем принявшись и за сами кости и хрящи. И всё это без единой капли крови! Песок съедал буквально всю живую плоть, и самого песка от этого становилось всё больше и больше. Адъютант уже бился в конвульсиях.

Нимеец первым взял себя в руки, и следующая пуля из его пистолета поразила Вадима над правой ключицей, опрокинув его на спину. Вадим даже не понял, что собственно произошло – просто что-то с силой ударило его, заставив упасть на спину.

Он тут же попытался подняться, неудачно опёршись на руку со стороны ранения, но пронзившая его боль не позволила ему это сделать. И он снова упал, но лишь за тем, чтобы увидеть, как третья пуля врезается в грудь Айюнар, и как она выпускает из руки маленький пистолет.

Она обратила свой помутневший взгляд в сторону Вадима, который рванулся к столику, чтобы схватить здоровой рукой лежавшее на нём оружие.

По её щеке пробежала слеза. Она улыбнулась Вадиму так, как ему ещё никто не улыбался.

Очередная пуля ударила в её тело, заставив откинуться назад и преодолеть защитное поле. Казалось, процесс стрельбы доставлял Дауту особое удовольствие.

Айюнар, не переставая смотреть в глаза Вадиму, покачнулась и, потеряв равновесие, исчезла в темноте.

- Ааа! – завопил Вадим, наконец, сумев схватить левой рукой пистолет.

Пуля за пулей вылетала в сторону нимейца, но тот, перепрыгнув через груду красного песка, уже доедавшего адъютанта, перемещался по террасе так быстро и ловко, что все пули улетали в молоко. Хотя Вадиму и показалось, что, как минимум, два заряда настигли предателя.

В этот момент со стороны комнаты послышались автоматные очереди, пара взрывов и последовавший за ними звук бьющегося стекла. Вадим потерял из вида нимейца, увидев как второй гвардеец, наконец, застреливший верную служанку, сам поймал короткую автоматную очередь в голову от неизвестного стрелка, который вёл огонь из апартаментов.

Вадим зажмурился от боли, кровь обильно текла из свежей раны.

В небе почему-то продолжали взрываться сложносоставные заряды салютов, но весь город уже был охвачен бунтом и резнёй лояльных законным властям людей.

Кто-то подбежал и схватил Вадима за локоть.

- Уходим, Вадим! Уходим! - Это была Айна, у неё на боку болтался автомат. – Вставай!

- Нет! Айюнар! Мы должны!.. – пытался сопротивляться Вадим, порываясь к краю террасы, за которым исчезла его женщина. Одновременно, он рыскал глазами по террасе. – Даут! Он здесь!

- Его здесь нет, Вадим! Он ушёл! Айюнар нет, Вадим! - почти кричала Айна.

- Мы должны!.. – отмахивался Вадим.

- Мы отомстим, Вадим! Обязательно! – Айна сжала его голову в своих ладонях и пронзительно посмотрела ему в глаза. - Но мы не сможем этого сделать, если нас схватят гвардейцы! Нам надо уходить! Я знаю как!

- Я должен увидеть её! – вырывался Вадим, но внезапно оказавшаяся сильнее его Айна буквально тащила его в комнату мимо убитой служанки и двух мёртвых гвардейцев-дайхетов. У одного из них из шеи торчал вогнанный по самую рукоять кинжал.

- Нельзя, Вадим! – Лицо Айны было всё в следах от слёз и пыли, она почти что рыдала, но отчаянно старалась не сорваться. – Нельзя! Надо уходить!

В комнате оказалось ещё несколько тел уничтоженных дайхетов, а также братья Дейс и Сет, ведущие стрельбу по тем, кто находился на балюстраде. Выхватив из подсумка гранату, Сет метнул её за дверь. Раздался громкий взрыв и крики падающих с высоты людей.

- Айна! – выкрикнул Дейс. – Быстрее! Уходите! Мы их задержим! Не жди нас!

По звуки выстрелов и человеческие крики Айна повела раненого Вадима к двери, что внезапно появилась в стене комнаты, которой он раньше здесь не видел.

Когда потайная дверь за ними уже закрывалась, и они стали спускаться по узким ступенькам, Вадим услышал, как один из братьев кричит то ли в рацию, то ли своему брату: «Весь Дайхет-Дейтем вышел из-под контроля! В столице диверсии! Твари! Они заплатят за всё!»

Они спускались вниз, и звуки боя, охватившего город, становились всё тише.