По ту сторону границы

Глава 5

Хорошо, когда ты ни в чём не нуждаешься, да? Тебе ничего не нужно, а потому тебе хорошо. Не надо думать, где достать еды, где раздобыть воды. Ты не задумываешься над тем, что тебе надо идти на работу, чтобы получить заветное увеличение баланса на расчётном счёте. У тебя всё есть. Или у тебя ничего нет, но тебе всё равно.

Как понять, что ты умер? Вот если рассматривать этот момент не как физический процесс, а как философскую категорию. Понятно, что материалист скажет, что никак: вот ты был, а вот тебя нет. Нейроны перестали обмениваться электрическими импульсами, физиологические процессы в организме остановились, ни один орган не выполняет своих функций.

Человек верующий скажет, что ты окажешься либо в Раю, где будешь пребывать в вечном блаженстве, отдыхая на облаках, либо в Аду, где тебя будут жарить черти за грехи твои. Ну, это если

Человек, настроенный скорее философски, чем религиозно, скажет, что ты испытаешь полное отсутствие каких-либо потребностей, нет потребностей – нет жизни. Ведь человеку всегда что-то нужно.

Было хорошо, так хорошо, как никогда до этого. Вадиму казалось, что его несёт течение прохладной реки и ему ничего не остаётся, как только насладиться этим движением. А зачем что-то делать? Ведь и так всё хорошо. Пусть вода сама его несёт, куда ей заблагорассудится. Как в том старом мультфильме про Ёжика в тумане. Неси меня рыба-сом, неси. Блин, как же его в детстве пугал этот мультик! Сама атмосфера была сродни произведениям Стивена Кинга. Бррр!

Мысль, что, может быть, он умер, и плывёт по водам реки Стикс, несколько взволновала его, ведь обычно там вроде в лодке перевозят, мужика вроде ещё Хароном кличут, так какого хрeна он плывёт сам по себе? Однако, если он уже мёртв, то есть ли смысл о чём-то волноваться? По-моему, никакого смысла нет. Тогда можно уже успокоиться и ждать, чего бы там ни было впереди. Волноваться уже не имеет смысла, чтобы там в прошлой жизни не произошло.

Так, а собственно, что произошло? Как он оказался в реке и почему плывёт по ней? Вопрос стал портить ощущение идиллии, охватившей Вадима. Вот буквально как мошка, севшая на кусочек тирамису. Ты её отгоняешь, хочешь насладиться неповторимым вкусом, а она всё садится и садится, да ещё лапками там елозит, наводняя его всякими бактериями. Да и не мошка это уже, а самая настоящая муха!

И вода стала какой-то не такой уже комфортной. Ну почему всё так? Почему не может быть так же хорошо, как было до этого?!

Внезапно, на реке образовалась настоящая волна, которая становилась всё больше и больше, приближаясь к Вадиму. Что это такое вообще?! Какого чёрта?! Волна размером с девятиэтажное цунами подхватила его и вознесла на самый гребень, а потом просто исчезла, заставив Вадима испытать ощущение свободного падения. Пустое каменистое дно реки стремительно приближалось.

Вадим открыл глаза. Нет, мёртвые глаза не открывают. У мёртвых голова не болит. И ещё этот звук, напоминающий смесь писка толстого комара и утечки пара из батареи. Так, а где это он собственно!

Он осторожно повернул голову на звук. Неподалёку от него гудел незнакомый ему прибор, более всего напоминающий некий генератор и из него действительно вырывался пар. Только это был не горячий пар, как из кипящего чайника, а скорее тот самый пар, который образуется, когда ты в тридцатиградусную жару открываешь морозилку, чтобы достать купленное по случаю мороженное.

Одними глазами Вадим посмотрел вверх, по сторонам. По всему выходило, что он находился в некоем просторном шатре, назвать это палаткой было бы оскорблением для этого места. Воздух был не столько прохладным, сколько очень комфортным. Наверняка всё дело в том неизвестном агрегате.

Что это за xрень такая? Где он находится, что с ним произо…шло. Последняя мысль даже в голове Вадима растянулась. Вадим, вдруг осознал, что всё его путешествие это не трип туриста, съевшего в лесу незнакомый гриб, а было на самом деле. События последних дней буквально высвободили терабайты памяти, до этого заархивированные в его мозгу.

Но тогда получается… Он попробовал приподняться на локтях, однако голова закружилась, и он опять лёг.

- Сильное обезвоживание, - услышал он из-за спины женский голос, который показался ему знакомым. – Неприятная вещь, согласна.

Усилием воли Вадим всё-таки смог принять сидячее положение, обернулся на голос.

Позади него на подушках полулежала красивая молодая женщина. Сам он, как оказалось, лежал на ковре, а под головой у него всё это время была подушка типа валик.

Женщина была специфической внешности. Можно было бы сказать, что больше всего она напоминала жительницу арабских стран, или представительницу одного из бедуинских племён, однако что-то в чертах лица неуловимо отличало её от представителей этих народов. Форма глаз? Может быть нос? Да, он был несколько больше, чем те, которые Вадим привык видеть в своём окружении, и отличался некоторым орлиным профилем, однако назвать его большим тоже было нельзя, да и смотрелся он на этом незнакомом ему лице вполне органично.

Глаза незнакомки были миндалевидной формы, радужка была не то чтобы карей, а скорее янтарно-карей, или даже медовых оттенков. Веки был подведены чем-то чёрным, что ещё больше оттеняло белки глаз.

- Так и будешь глазеть? Или уже расскажешь, что тебя сподвигло нарушить запрет на пересечение границы? Насколько знаю, там, - она указала рукой в неопределённом направлении, - всё буквально утыкано предупреждениями о запрете на пересечение границы.

Вадим продолжал пялиться на хозяйку шатра (иначе он её статус определить не мог), словно посреди улицы узрел двух розовых пони, жующих радугу. Незнакомка стала явно смущаться от такого пристального взгляда.

- Можно узнать твоё имя? – спросила она, надеясь развеять возникшую неловкость.

Вадим будто отмер. Он попытался облизать потрескавшиеся губы.

- А… Вадим. Моё имя Вадим, - ответил он и зачем-то поднёс правую ладонь к груди.

- Вад-им,- раздельно произнесла незнакомка, - Нет, ничего не значит на моём языке, - а потом также картинно, словно пародируя жест Вадима, поднесла свою руку к сердцу, копируя жест Вадима, сообщила, - Айюнар.

- Айюнар, - продолжая пялиться, повторил Вадим.

- Ты явно пострадал от жары сильнее, чем мы думали. Кто же суётся в Пески без подготовки, а?

Вадим пытался привести свои мозги в порядок, чтобы понять, что вообще происходит, где он, кто это перед ним, и что делать дальше.

- Вы говорите по-русски, - выдал он не то утверждение, не то вопрос, интонация получилась какой-то уж совсем неопределённой.

Незнакомка пожала плечами.

- Сама удивляюсь. Никогда не думала, что мне пригодиться знание языка Договора. Но надо же, пригодилось!

Вадим тем временем сменил позу, сев на ковре по-турецки, скрестив ноги. К нему даже стала возвращаться привычная самоуверенность, которой он так успешно пользовался в ходе деловых переговоров.

- Но почему, вы решили заговорить со мной по-русски? Почему не по-английски, по-немецки или по-французски?

- Часы, - коротко ответила незнакомка.

- Что? – не понял Вадим.

- На ни написано «Командирские». Это язык Договора.

В этот момент Вадим мысленно воздел руки к Небесам и возблагодарил их, что в свой поход он взял часы, доставшиеся ему от отца, а не какие-нибудь Casio или умные часы от Apple.

Иначе как чудом, в которое он, к слову, вообще никак не верил, это было не объяснить. Ностальгия, память по отцу. Часы «Командирские», которые остались от него. Почему он решил, что в путешествие по местам своего детства лучше взять их, а не ультрасовременный хронометр? Наверное, потому что часы имели автоподзавод от движения руки, а так называемые умные часы требовали зарядки от сети минимум раз в сутки?

Однако, вопрос назрел сам собой.

- Что за Договор?

Глаза хозяйки стали настолько холодными, насколько это вообще возможно для глаз такого оттенка. Вадим невольно представил, как в теё сознании всплывает образ некоего пергамента, на котором начертан текст некоего Договора, что бы она под этим не понимала.

- Договора, согласно которому, - она сделал драматическую паузу, - я могу тебя казнить здесь и сейчас без лишних расспросов. Договора, который ты нарушил, когда перешёл Границу.

Вадим походу поймал свою волну, хотя и понимал, что находится во власти своих спасителей, но решил, что терять ему, в любом случае, нечего.

- Ну, если я и пересёк границу со своей стороны, хотя и понятия не имею, о каком Договоре вы вещаете, но только я не первый, кто это сделал, и уж точно, не с нашей стороны, чтобы это не значило.

На лице незнакомки отразилось некоторое удивление и недоумение.

- То есть? Ты хочешь сказать…

- … Что я видел одного из ваших в Городке, - перебил её Вадим.

Наконец, хозяйка шатра встала. О сколько грации было в её движениях! Учитывая, что она только-только полулежала, полусидела на подушках, она сумела подняться на ноги так, что ей могла бы позавидовать не одна гимнастка, так легко и непринуждённо она это сделала.

Она подошла к невысокому столику, на резных ножках, также грациозно присела и взяла в руки чайник серебристого металла с узким длинным носиком, после чего налила в две такие же серебристые чашки какой-то напиток.

Взяв сосуды с напитком, она сделала несколько шагов к Вадиму и села рядом с ним, так же как он скрестив ноги, только их не было видно под просторным халатом (это же типа халат?). Н одна капля из чашек при это не пролилась на ковёр, на котором сидел Вадим.

Она протянула одну из чашек Вадиму, глядя при этом ему в глаза. И тут Вадим понял, что незнакомке он интересен, что он вызывает у неё неподдельное любопытство, которое она жаждала удовлетворить.

Уж не в этом ли была причина спора, свидетелем которого он стал перед тем, как потерял сознание? Ведь она (а теперь он не сомневался, что это была именно хозяйка шатра) тогда явно выступала за то, чтобы дать ему воды и тем самым спасти жизнь, а не бросить и дальше усыхать под нестерпимыми лучами палящего солнца.

Он принял чашку из её руки и одновременно с ароматом напитка, терпким и кислым одновременно, ощутил запах, исходящий от кожи незнакомки. Понятно, что это был духи, но какие! Чёрт, да за такой аромат женщины готовы были бы выкладывать последние деньги!

- Никто из наших, как ты выразился, - произнесла она, - не мог бы пересечь Границу. Потому что…

- …это запрещёно Договором, - закончил за неё Вадим.

Казалось, хозяйка шатра была одновременно восхищена и возмущена поведением гостя.

- Знаешь, я бы могла приказать тебя казнить, - спокойно проговорила она, сделав глоток из чашки. – Или могла бы сама убить тебя.

Её слова звучали столь буднично, что Вадим на какой-то миг подумал, не перегнул ли он палку, транслируя вовне свою самоуверенность. В конце концов, когда-нибудь, его обаяние и харизма могли наткнуться на ещё больше харизму и обаяние. А чего-чего, а этого у хозяйки шатра было не отнять.

- Хотели бы убить, уже давно бы это сделали, - Вадим буквально кожей ощущал, что ходит по самому краю пропасти.

- Это верно, - внезапно согласилась Айюнар. – Достаточно было бы оставить тебя в Песках и солнце сделало бы всю грязную работы за нас. Тем более, что тебе оставалось совсем не много. Совсем чуть-чуть.

Она указательным и большим пальцем показала, как мало оставалось Вадиму до состояния вяленого куска мяса. При этом невольно он обратил внимание на то, что на её руке тоже пять пальцев, как и у него, как и у любого другого человека. А с человеком всегда можно договориться.

- Ты пей-пей, - она кивнула на чашку в руках Вадима. – Помогает восстановиться после солнечного удара.

Вадим помнил, что Айюнар наливала напиток при нём и у него на виду, но в голове всё равно вертелась фраза из советской комедии «отведай ты из моего кубка». Ну, она же пила из того же чайника, так? И опять же, хотела бы убить, давно бы убила, и не заворачивалась бы с отравлением, а просто бы велела его застрелить. Ну, или отрезать голову, на худой конец.

Он поднёс чашку к губам, вдохнул незнакомый аромат. Напиток не был горячим или холодным, скорее, комнатной температуры. Ну, была не была? Вадим сначала пригубил, а потом сделал и полноценный глоток. О да! По организму будто пробежала электрическая волна, тонизируя его мышцы. Не сладкий, не горький, не кислый – а всё вместе – напиток и в самом деле придавал бодрости его измученному чужим солнцем телу.

- И, тем не менее, кто-то из ваших, или не из ваших, - пожал плечами Вадим, делая очередной глоток, - был в Городке. И вполне возможно, что он видел меня.

- Он? – уточнила Айюнар.

- Или она, - пожал плечами Вадим. – У меня не было времени разглядеть. И уж, тем более, познакомиться.

Айюнар покивала головой, и сделала ещё один глоток.

- Ты же понимаешь, что то, что кто-то до тебя пересёк Границу, не освобождает тебя от ответственности. И того нарушителя, если он был, а ты его не выдумал, мы выловим, и с тобой надо что-то решать.

- Решайте, - согласился Вадим. – Вариантов у меня особо не было: либо там подохнуть от жажды, либо здесь, понеся гипотетическую ответственность за нарушение какого-то Договора, который запрещает пересекать какую-то Границу. И если там – у меня шансов не было, то здесь – я пока ещё жив.

- Подохнуть – это значит?..

- Умереть. Грубый просторечный синоним.

- А, понятно, - кивнула хозяйка шатра, по всей видимости, запоминая новое слово.

Вадим всё-таки надеялся, что если бы неизвестный ему Договор был настолько строг, насколько об этом сообщалось на уцелевших плакатах в Городке, его бы уже прикончили. А раз он до сих пор дышит, да ещё и пьёт неизвестный ему напиток (головная боль, кстати, уже отступила), то шансы остаться в живых далеко не нулевые.

И если он сможет завоевать доверие хозяйки шатра, а он уже понял, что она здесь, как минимум, командир или начальник, которому все подчиняются, то можно будет разобраться в местных порядках и обычаях, а заодно выяснить, чем обусловлена такая строгость к тем, кто осмелился пересечь Границу. Хотя, вот если подумать, то разве как-то иначе действуют пограничники в любой другой стране в его мире? Если есть подозрения в перевозке оружия, наркотиков, или будет оказано сопротивление, то нарушитель будет расстрелян без лишних рассуждений.

- А можно узнать, что это вообще за Договор, о котором вы всё время твердите? – пошёл ва-банк Вадим.

- Что делаю? – перебила его Айюнар, услышав незнакомое слово.

- Эмм… твердите.

- Интересное слово. Договор – это договор, - вздохнула она. – Разве вам не знакомо это понятие? Когда две или больше сторон договариваются о том, что будут делать, или о том, что делать не будут. Например, не пересекать установленную между сторонами границу.

- А стороны этого Договора, кто они?

- Ты интересный человек, - ушла от ответа Айюнар. – Тебе ещё надо восстанавливаться. Еду и питьё скоро принесут и будем надеяться, что твой организм их примет без лишних проблем.

О том, что желудочно-кишечный тракт, может отказать в усвоении даже напитка, который сейчас потягивал Вадим, он думал, но других возможностей насытиться и напиться, просто не видел. Можно было, конечно попробовать съесть что-нибудь из консервов, который были в рюкзаке (кстати, где он?), но он был не уверен в их сохранности, учитывая, что продукты нагрелись до температуры, на которую они не были рассчитаны. Во что превратился шоколадный батончик, он и вовсе предпочитал не думать.

Что же, будем пробовать местную кухню, пока предлагают. Вадим рассчитывал на свой крепкий желудок, который всегда позволял ему в его путешествиях пробовать образцы местной кухни. Однажды он даже попробовал консервы из протухшей арктической акулы, которые в ходу в Исландии. Названия он не помнил, но зато запах до сих пор вызывал головокружение. Однако тогда он съел кусок на спор, и его даже не вырвало, смог сдержаться.

Айюнар поднялась с ковра и, сделав несколько грациозных шагов, скрылась за пологом шатра, выйдя наружу. В момент, когда она отодвинула край полога внутрь проникли жаркие солнечные лучи, а у входа Вадим приметил рослого человека явно с оружием в руках. И нет, это не было копьё, или изогнутый ятаган со щитом, а нечто, что хочешь-не хочешь, а напоминало автоматическое оружие с магазином. Хотя меч, или вернее, длинный нож тоже имелся.

Значит, у шатра есть охрана. Понятно. Вооружённая. Интересно, это из-за него, или так просто положено по причине статуса его хозяйки? С другой стороны, никто не мешает совместить приятное с полезным. И высокородную госпожу охранять и нечаянного гостя из далёких земель под контролем держать, а то кто знает, что у него на уме, как пойдёт вразнос, а тут как раз охрана с автоматами.

Из-за упавшего обратно полога было слышно, как хозяйка отдаёт распоряжения на незнакомом языке. Нет, такого языка он раньше не слышал. И хоть его хозяева чем-то и напоминали кочевников бедуинов, хотя и гораздо более технически продвинутых (один кондиционер – Вадим решил, что это он самый – чего только стоит), но общались они явно не на арабском или бедуинском наречии, которое ему раньше приходилось слышать. И не на языках Центральной или Юго-восточной Азии.

Пожалуй, больше всего язык напоминал говор североамериканских индейцев, но только боле сложный. К слову, кожа у хозяйки шатра имела медный оттенок, то есть её вполне можно было бы назвать краснокожей.

Несколько радовало то, что она не скрывала своего лица, да и вообще вела себя довольно непринуждённо в общении. Да, это могло быть привилегией, дарованной конкретно ей, и порядки в целом не отличаются от того, что можно встретить в исламском мире – хотя и он не однороден – но Вадим надеялся, что обычаи здесь позволяют всем женщинам ходить с открытым лицом. Да и на мужчин не накладывают каких-то особых ограничений, а то не ровен час закидают камнями, если его брюки окажутся не той длины, или кому-то покажется, что он посмотрел как-то не так на прохожего или прохожую.

Помимо незнакомой речи снаружи раздавались ещё всякие звуки, как будто кто-то тяжело дышал и тряс головой после того, как попил холодной воды. Животные? Верблюды? Ладно, это он потом узнает, а пока лезть на рожон не будет: сказали быть в шатре – будет в шатре. Когда-нибудь ему всё-таки придётся выйти, да хотя бы для того, чтобы удовлетворить естественные потребности организма, благо пока он острой нужды не испытывал, организм наоборот требовал всё больше и больше жидкости, чтобы насытить истощённые клетки.

Вадим допил незнакомый напиток, и решил попробовать подняться на ноги. Со второй попытки ему это удалось, голова ещё немного кружилась, но уже не болела, и это радовало. Головную боль он терпеть не мог, а по сему всегда имел с собой набор таблеток, которыми можно было быстро и просто снять приступ.

В этот момент, в шатёр вошли два человека. Собственно, это были две девушки, которые внесли подносы с едой и напитками. Во что они были одеты? Что-то бедуинское в их одежде было, в частности, свободные накидки, они же платки, которые покрывали их голову, но под ними была вполне себе, как смог определить Вадим современная хорошо сшитая одежда.

Ну как современная: вот если взять что-то земное, а потом представить, как бы это выглядело на другой планете, да с учётом специфичных климатических условий. При этом всё было выдержано в пастельных песочных тонах, кое-где перемежающихся золотом, бордо и немного лазоревым.

Вадим не знал, что делать и как себя вести, но решил проявить уважение так, как он умел, отвесив неглубокий поклон, чем вызвал неподдельное любопытство (лица их не были закрыты) очередных незнакомок. Вроде бы одна даже улыбнулась ему.

Они вытащили откуда-то столик на коротких ножках и расставили на нём принесенные яства, которых явно было больше, чем на одного человека. При этом они всё время бросали на Вадима любопытные взгляды, и кажется, что-то между собой тайком обсуждая.

Внутрь заглянул охранник, который коротко что-то сказал девушкам, судя по интонации, тупо их приструнил, и они тут же быстро выскочили наружу. Похоже, женщины везде одинаковые. Влад был готов биться об заклад, что они побегут обсуждать диковинного незнакомца со своими подругами и знакомыми. Как-то не было похоже, что им было сделано строгое внушение ни с кем не говорить об увиденном в шатре.

Вадим не знал, что ему делать дальше: сесть на подушку и начать уплетать угощение в надежде, что его не пронесёт, или дождаться хозяйку, и, не исключено, ещё кого-то, если исходить из количества еды.

Пока он раздумывал, в шатёр вошла Айюнар и скинула на плечи тонкий расшитый платок, который защищал её лицо от ярких лучей солнца. Может, она и была довольно смуглой, но обгореть может любой человек, какой бы цвет кожи у него не был, всё зависит от активности солнечного излучение и времени пребывания на нём.

Вслед за ней, отодвинув край полога, внутрь проник ещё один гость, на голове которого было что-то вроде бедуинского тюрбана, но выглядящего гораздо более богатым, хотя бы из-за ткани, чем Вадиму приходилось видеть в Судане или Египте.

Одет мужчина был в плащ, а под ним… в форму? Да, пожалуй, самое близкое слово, что здесь подходило, это была «форма». Довольно своеобразная, но даже на взгляд Вадима вполне себе адекватная (особенно, учитывая парадную форму пакистанцев или греков). Она была также выдержана в песочных тонах, что было не удивительно, а на левом рукаве у незнакомца находилась некая эмблема – белый овал с неким чёрным символом - и ещё некие шевроны и знаки различия на воротнике.

Ах да, на поясе, была кобура, а в кобуре… ну, понятно, что ещё может быть в кобуре – какой-нибудь местный аналог пистолета. Автомат Вадим мельком уже видел (стоит признать громоздкая конструкция, если сравнивать с тем же «калашом»), а вот и пистолет. Выглядел он, если судить по рукояти вполне себе приемлемо. Кстати, на ней красовался такой же символ, как и на рукаве незнакомца.

Быстрым движением руки незнакомец открыл лицо, снял тюрбан. Это оказался такой же меднолицый «бедуин», как и хозяйка шатра, но черты лица его, пусть и мужские, всё-таки имели некоторое отличие. Лицо его украшала короткая аккуратно подстриженная почти чёрная борода, от уголков рта

- Ашраб-ан-Дуат, - представила мужчину Айюнар, - Он - нимейский, как бы у вас сказали офицер, у нас служит по договору.

Хозяйка шатра увидела реакцию Вадима и поспешила добавить:

- Не по тому Договору, по-обычному. Как это будет по-русски, по найму. Отвечает за безопасность.

Ну вот, не успел оказаться в чужом мире, как нарвался на местного особиста.

- Очень приятно, - Вадим коротко поклонился, не так, чтобы выглядеть подобострастным, но и не так, чтобы невзначай не оскорбить чужих обычаев, хотя кто его знает, может он уже тут всех наоскорблял как только мог. – Вы извините, но ни то, ни другое для меня не несёт никакой смысловой нагрузки. Я просто не знаю, кто это или откуда вы.

Ещё бы понять, где в произнесённых словах имя, а где фамилия. Ашраб? Айюнар произнесла последний звук чётко и звонко. Или Даут? Даут вообще звучит вполне по-земному. Знавал Вадим одного Даута… или Дауда? А, какая теперь разница.

Он хотел было протянуть руку в качестве приветствия, но, учитывая, что незнакомец никак не проявил аналогичного желания, Вадим остался стоять, как стоял.

- Прошу к нашему скромному столу, - Айюнар элегантным жестом указала на кушанья и предложила садиться.

Вадим посмотрел на его благодетелей – они уселись на подушки, скрестив ноги по-турецки – и последовал их примеру.

- Что же, Вад`им, - нам предстоит многое обсудить, наконец произнесла Айюнар. – И от того, как ты будешь отвечать на вопросы, будет зависеть твоя дальнейшая судьба.

Ага, то есть его всё ещё могут «шлёпнуть», подумал Вадим. Ну что же, давайте поговорим. Непроизвольно он покосился на кобуру Даута. Вот так вот ответишь как-нибудь не так, тебя тут же и порешат. А потом прибегут любопытные девчонки, чтобы подчистить тут всё, пока его завернутого в ковёр отнесут закапывать в пустыню.

Хозяйка протянула руку к блюду, наполненному кубиками чего-то белого, похожего на пастилу или сыр. Сладкого Вадиму сейчас совсем не хотелось, уж лучше бы это оказался сыр.

Ашраб…как его там… короче, Даут взял чайник с узким тонким носиком, примерно такой же, из какого незадолго до этого Айюнар наливала тонизирующий напиток Вадиму. Особист налил себе и поставил чайник на место. То есть здесь не принято ухаживать за дамами? Или он ей ровня? Да нет, она же сказала, что он служит по найму. Странно.

Вадим взял тот же чайник и тоже налил себе напиток. Что-то вроде зелёного чая. Всё это выглядело бы как встреча деловых партнёров, если бы не присутствие особиста Даута, который тут явно для того, чтобы сопровождать, а то и вести допрос. А то, что это будет именно допрос, Вадим уже не сомневался. Как при этом он не был обставлен.