По ту сторону границы

Глава 25. Кандидатура

Руслан стоял у окна и смотрел на удивительный мир, который простирался снаружи. Сердце часто стучало и хотелось кричать. Теперь-то он понимал, почему американским астронавтам было запрещено высаживаться на поверхность Луны поодиночке. В этом случае вероятность того, что человек мог элементарно поехать крышей, была далеко не нулевой, как бы удачно он до этого не проходил всяческие тесты и испытания.

Представьте себе, вы стоите на пыльной поверхности спутника, отделённые от безвоздушного пространства хлюпким пузырём скафандра, защита которого вдруг начинает вам казаться донельзя ненадёжной, а твой дом, твоя Земля – всего лишь голубой диск на чёрном лунном небе. И ты – один! Совсем один!

Нет, нельзя в таких случаях быть одному, совсем нельзя.

И упавшие на перроне в обморок солдаты и женщины тому однозначное подтверждение. Интересно, их вернут ли обратно ближайшим поездом (поездом! поездом, чтоб его!), или попытаются привести в чувства здесь, и не поместят ли до поры до времени под строгое наблюдение?

Целый неизведанный мир за окном. Чужой, странный, и наверняка скрывающий множество непостижимых чудес! И пусть здесь мы видим скалы да пустыню, но не может быть так, чтобы весь этот мир был таким же! Нет, этого просто не может быть! Но и этого уголка чужого мира вполне хватает, чтобы вызвать головокружение от осознания происходящего.

И ведь где-то там есть пришельцы! Где-то там за чёрными столпами, возвышающимися вдали, будто воткнутые в землю грифельные стержни невероятных размеров, живут инопланетяне! Хотя стоп, формально пришельцы здесь они, то есть мы, то есть… А, к чёрту! Какая нахр@н разница! Главное, что сейчас он переживает самое большое приключение в своей жизни.

И впечатление даже не портил вполне обычного вида военный городок с казармами и построенными по-быстрому панельными пятиэтажками, в которых жил офицерский состав с семьями, которые им разрешили сюда привести. Когда они ехали по городу, он даже видел маленьких детей в панамках, играющих на детских площадках, несмотря на жуткую, по его ощущениям, жару.

А под навесом рядом со строением, на котором было написано в восточном стиле «Чайхана» стояло сразу две до боли знакомых жёлтых бочки с квасом, у которых выстроилась небольшая очередь желающих утолить жажду людей в военной и гражданской одежде.

«Солдат, помни! Обезвоживание – твой враг! Не забывай пить воду!» - так гласили разбросанные по городку то тут, то там вывески и плакаты.

«До границы 5 км» - очередная табличка с напоминанием.

Попасть на ту сторону границы рядовому составу практически невозможно, но всё-таки есть! И это же получается, что у него, у Руслана Нечаева, будет шанс увидеть инопланетян! И неважно, что мизерный, но будет же! Настоящих, чтоб их, инопланетян! Интересно, какие они? Как выглядят?! В красном уголке стоял манекен, разодетый как солдат аборигена, и по всему выходило, что они, как минимум, имеют голову, две руки и две ноги. Голова манекена была скрыта замысловатым шлемом с маской с двумя рубиновыми глазами, которые как сообщала табличка, представляли собой особые камеры. Значит, у них ещё и два глаза.

Рассмотреть всё, как следует, Руслан тогда не успел, поэтому так и не понял, как же аборигены выглядят без маски. Кто-то сказал, что они очень похожи на нас, с учётом того, что они долго жили и развивались в других условиях, но надо будет с этим разобраться получше.

Лейтенант, правда, сказал, что пересекать границу, которая как раз и проходит по линии чёрных столпов ни в коем случае нельзя, о чём везде напоминали вывески и плакаты, предупреждающие о недопустимости таких действий.

«Самовольное пересечение границы запрещено!», «Самовольное пересечение границы карается смертью!» При чём, как объяснил сержант Квитко, осмелившегося пересечь границу без разрешения командования и, главное, без согласования с аборигенами, скорее всего сами аборигены и грохнут, и никто за него вписываться не будет. Аборигены в соответствии с Договором, заключённым там-то и тогда-то, имеют на это полное право, не обессудьте.

Но что ещё более вероятно, ты просто сдохнешь в песках без еды и воды (до ближайшего оазиса переться и переться), схватишь солнечно-тепловой удар и будешь вялиться на солнышке. Ещё тебя может укусить какая-нибудь местная тварь, которая ночью вылезет поохотиться. Говорят, что некоторые из них очень ядовитые. Змей, сказали здесь нет, но вот типа ящерки соответствующие в наличии. Одну из них он даже успел увидеть, причём в живом виде: в аквариуме, установленном в каптёрке, на большой коряге сидело яркое цветастое существо, сантиметров тридцать от носа до хвоста, а на спине у него вдоль хребта вздымался ярко-красный с зелёными кругляшами гребень, который ящерка то складывала, то распускала.

По словам прапора, если укусит, то соответствующая часть тела будет парализована на несколько суток, а то и навсегда.

«Вот ты думаешь, почему майор Жидков не имеет жены? Вот, то-то же! Смотри под ноги и не загорай голышом!»

История прапора больше походила на байку, которой пугают вновь прибывший молодняк, так как загорать здесь было равносильно получению сильнейшего солнечного ожога. Наиболее комфортно себя здесь чувствовали, кстати, бойцы из среднеазиатских республик, которые здесь тоже присутствовали, и один негр Олег (Олег!). Каким непостижимым образом он здесь оказался, было неизвестно. Говорят, родом он был из Анголы, где когда-то служил генерал Евстафьев.

Олег тоже страдал от жары, но солнце хотя бы не выжигало его кожу при малейшей возможности. Вот так и приходилось мучиться: вроде хотелось скинуть с себя лишнюю одежду, но не получалось, так как можно было сгореть, а выданный импортный крем, хоть и защищал, но всё равно не в должной степени.

Тот же прапорщик, впрочем, сообщил, что ещё пару лет назад здесь вполне было терпимо, примерно как в экваториальной Африке, а потом стало становиться всё жарче и жарче. Прапорщик надеялся, что всё-таки местная погода уймётся и здесь станет, как раньше.

Контакты между аборигенами и нами, как объяснял построенным в линию солдатам лейтенант, происходили исключительно на железнодорожной станции, в особо оговорённой зоне, куда ездят избранные люди, и потому не факт, что вам салагам, когда-нибудь удастся вообще увидеть хоть кого-нибудь из них. И вообще, лучше думайте, что вы служите в Афганистане, так будет проще врать другим, если вдруг спросят. Но на кого-то будут оформлены документы, будто бы они служили в каком-нибудь африканском государстве, которое борется против американского неоколониализма. Конкретная легенда будет вручена каждому в ближайшее время и её надо будет изучить как «Отче наш!»

«Вы должны сами поверить в это! Понятно?!»

«Так точно!»

«И не вздумайте болтать языком по возвращению! В противном случае за вашу жизнь никто не даст и ломаного гроша! Понятно?!»

«Так точно!»

Нейтральная зона. Зона для переговоров и обмена товарами. По Договору одноколейная железная дорога не подлежала разрушению (хотя бы потому, что она была выгодна обеим сторонам) и формально оставалась за нами, но, опять же, никто не гарантировал жизнь тому, кто решит, минуя блокпосты и оборонительную линию (что само по себе маловероятно), прогуляться по шпалам в сторону аборигенов.

Интересно, что мы получаем от них? То, что мы им продаём уже понятно – как минимум лес, платформы с которым были присоединены к составу, доставивший его сюда. Скорее всего, ещё что-то, что здесь очень ценится в силу природных и других условий. А вот они, аборигены, что они могут предложить? И что такое произошло в прошлом, что привело к заключению такого строгого Договора?

Насколько Руслан понял, инцидент произошёл несколько лет назад и носил обширный по местным меркам характер.

К слову, болтали, что где-то в подвалах городка, в лабораториях заставы, содержались пленные, захваченные ещё во время прошлого конфликта и так и не обменянные, хотя Договор предполагал однозначный обмен всех на всех. Скорее всего, это обычная байка, но кто его знает.

Однако, голова кругом идёт! Смотришь в окно и не веришь своим глазам.

- Охр@неваешь? – рядом нарисовался Вова.

Руслан оторвался от созерцания пейзажа, посмотрел на него округлёнными больше обычного глазами.

- Вижу, что охр@неваешь, - произнёс Вова. – Сам в шоке.

***

Пополнение было распределено по казармам и с ним работали сержанты и офицеры. Солдатам выдавалось обмундирование, больше подходящее для текущей местности, а офицеры с жёнами и детьми отправились по положенным им квартирам.

Да уж, парочку прекрасных половинок пришлось откачивать нашатырём и не только. Одна из мамаш потребовала себе коньяку, в чём ей, скорее всего, безусловно, помогут, хотя пить коньяк на такой жаре то ещё удовольствие.

Вообще, когда человек даже после обморока требует коньяк или водку, в данных обстоятельствах, это уже хороший знак. Это всяко лучше, чем то, когда отдельные личности начинают причитать, метаться, щипать себя, пытаясь проснуться и тому подобное. С такими работать труднее всего и зачастую бессмысленно.

Да, инциденты случаются, как бы людей не пытались подготовить, пускай и тайным для них образом. Проверку на подготовленность психики приходилось проводить исподволь. Не вызовешь ведь жену какого-нибудь подполковника и не сообщишь ей, что так мол и так, но в связи с тем, что ваш муж переводится на другую планету, вам выпадает уникальная возможность сопроводить его до места службы. Очевидно, что в нашей ситуации надо действовать более тонко.

На памяти Смирнова был случай, когда одна дама, с виду казавшаяся вполне психологически устойчивой, внезапно начала креститься и спрашивать, как пройти к Богу. Пришлось запереть её, колоть сильные седативные, а потом отправить обратно первым же рейсом. Муж её, правда, остался и прослужил на Границе весь положенный срок, а потом ещё один. Неизвестно, что он плёл своей благоверной, когда приезжал в отпуск, наверняка психологи разработали для этого случая соответствующую легенду, но вроде бы тогда всё обошлось. За этим следит другой отдел.

Были ли случаи, когда не обошлось? Были. Но о них лучше не вспоминать. Люди сами виноваты, что не могут держать язык за зубами.

Когда Смирнов снова появился в кабинете Евстафьева, то застал его за работой с документами, разложенными на столе. Приглядевшись к папкам, он увидел, что это личные дела бойцов из последнего пополнения.

«Лишь бы оно действительно не стало последним» - подумал он, а вслух спросил:

- Работаешь над своим планом? Или просто мальчиков выбираешь?

- Не смешно, - буркнул генерал. – Садись, надо переговорить.

- Ну, так ни для чего другого ты меня и не вызываешь.

- Ну да, ну да, - всё также, перебирая бумаги, пробурчал Евстафьев.

Смирнов, присев на стул, снял фуражку и бросил её на пустой диван у стены.

- Подобрал кого? – спросил он.

- Да, есть несколько кандидатов, вот, хочу с тобой посоветоваться.

- Ну, давай, - крякнул полковник, - гляну, что там у тебя получилось.

Генерал-майор закрыл очередную папку, положил её в стопку из четырёх таких же и пододвинул её по столу в сторону гостя.

- Ты извини, но у меня ощущение, что мы работаем в брачном агентстве, - ухмыльнулся Смирнов, начав листать дела.

- В нашей стране таких нет, - ответил генерал. – Свахи есть, но работают они на свой страх и риск, как говорится.

- Да как не назови, суть от этого не меняется. Ты мне только скажи: ты ничего другого точно не придумал? Не решил в последний момент отказаться от своей затеи? – полковник взял папку сверху и стал листать личное дело.

- Считаешь меня циником?

- Не без этого, Миша. Просто мне как-то не по себе от всего этого. Иногда думаю, может, нам стоит просто сидеть на попе ровно и не лезть на ту сторону? Пусть всё идёт, как идёт, глядишь, через пару-тройку лет сможем добиться взаимного доверия, забыть о пролитой крови… С немцами из ГДР мы же как-то общаемся, да из ФРГ тоже.

Генерал пожал плечами.

- У тебя есть другой план?

- Да в том-то и дело, что твой – единственное, что может сработать. Я сколько не думал, ничего толкового не придумал, всё фигня какая-то получается. Как начну раскладывать, так быстро прихожу к выводу, что план – пустышка и ничего мы не добьёмся. А твой, хоть и циничен…

- Значит, согласен? – поинтересовался Евстафьев.

- Скажу честно – нет, - вздохнул полковник, вытирая платком пот со лба, он ещё недостаточно охладился, придя с улицы, - Но осознаю, что ничего другого не придумать. Причём мне иногда кажется, что твой план настолько авантюрный, что он даже может сработать.

- Ну, главное, что осознаёшь. Не хочу заставлять тебя работать из-под палки, Стёпа.

Полковник отмахнулся.

- Ты знаешь, что для меня главное – дело.

Смирнов стал листать материалы в одной папке за другой, скрупулёзно изучая, иногда возвращаясь в начало и что-то уточняя. Генерал не стал ему мешать, а вместо этого занялся приготовлением зелёного чая, который очень помогал в жару.

Наполнив пару кружек, одну из них он поставил на стол перед Смирновым, вернулся на своё место и, наконец, спросил:

- Ну, что думаешь?

- Ты всё правильно сделал, подобрал подходящие кандидатуры, - отозвался полковник. – Но приоритетными я считаю двух человек.

Смирнов отделил две папки, отложив их в сторону.

- Образование и нужный психотип, - пояснил он. – Думаю, можно начать с них, а потом уже, если не прокатит, использовать оставшиеся кандидатуры. Главное всё сделать тонко, чтобы не вызвать лишних подозрений.

- Ни у кого не должно быть подозрений, - согласился генерал. - Всё должно произойти естественно.

- Ты для этого копил запасы на складах? Чтобы искусственно увеличить число рейсов на Станцию?

- Ты правильно рассуждаешь, - кивнул Евстафьев.

- Жалко парней, - вздохнул Смирнов.

- Не факт! Может, мы им ещё завидовать будем! – не согласился с замечанием генерал.

Полковник не стал возражать, а вместо этого молча взял кружки и стал пить зелёный чай вприкуску с овсяным печеньем, которое привезли крайним поездом.

С обсуждения операции, они как-то само собой перешли на новое пополнение и прибывших офицеров, вспомнили, как женщины поп`адали в обморок, но разговор в итоге вывернул совсем в другое русло.

- Вот ты думаешь, зачем нам позволили сюда притащить жён и детей? – поинтересовался Евстафьев у своего друга.

- Поделись, – предложил полковник.

- Наверное, считаешь, что Комитет, таким образом, решил вопрос психологической устойчивости личного состава? Помнишь, они даже аккуратно настаивали, чтобы сюда перевезли свои семьи те, кто изначально отказывался от этой идеи. Так?

- Так нам и сказали, насколько помню: для психологической устойчивости. Было дело – предлагали, - покивал головой Смирнов.

- А не думал ли ты, что наши жёны и дети – это просто-напросто заложники?

- Хм, - Смирнов погладил гладковыбритый подбородок. – Давно догадался?

- А ты типа сразу?! – не поверил генерал. – Типа умный самый?

- Ну, были некоторые догадки, в которых я со временем только уверился, - сказал Смирнов. - После того, что здесь произошло, после того, как мы размежевались с сайхетами, руководство решило не только мотивировать нас красивыми речами о чести, долге и защите нашей Советской Родины, да и вообще человечества. Они хотели, чтобы мы ощущали свою ответственность кровно. Такой вывод был логичен.

- Ну, так я тебе скажу, что ты совершенно прав в своём выводе.

- Значит, нам надо сделать всё, чтобы наши семьи были в полной безопасности, - пожал плечами полковник. – Как там, кстати, твоя благоверная, нормально?

- А чего с ней станется? Говорит, что ей здесь даже нравится. Сын в институте, скоро на работу устроится, в родительской опеке не нуждается, так что она решила посвятить себя тому, чтобы проедать мне плешь! – Евстафьев шлёпнул себя ладонью по затылку и засмеялся.

- Не хочешь, чтобы сынишка по твоим стопам шёл? – поинтересовался Смирнов.

- Хочу. Но из-под палки заставлять не буду, - вздохнул генерал. – Да и времена какие-то… плохие настают. Чувствую, всё очередной смутой закончится. Это здесь – чистота и порядок, а там – армия уже не в почёте. Такое ощущение, что кто-то специально её разваливает.

- И страну заодно, - добавил Смирнов.

- И страну, - согласился генерал.

***

Полковник подходил к своему подъезду, когда из окна услышал «Перемен! Мы ждём перемен!». Кто-то из бывалых офицеров протащил сюда магнитофон с кассетами. Запрета не было, но начальство не любило, когда подчинённые слушали рок-музыку.

Вроде бы и песня хорошая, но, чёрт подери, вот перемен ему сейчас хотелось меньше всего! Если всё пойдёт по негативному сценарию, то им придётся уходить отсюда. И ещё не понять из-за чего: из-за ухудшения климата, или из-за того, что творится на родине. Вот только обманывать себя не надо, Стёпа. Если бы вопрос заключался только в том, чтобы обеспечить более-менее нормальное присутствие здесь, то проблема была бы решена. А вот разброд и шатание, что происходит там, дома, с ними справится будет гораздо сложнее.

А если так, то, что дальше? Будут местные соблюдать Договор, когда поймут, что здесь не осталось никого, кто мог бы с оружием в руках отстоять своё право на Границу? Что-то очень и очень сомнительно. Они, конечно, за честь и всё такое, но это сайхеты, а остальные? Союзников они заставят, а вот врагов? Одни только дайхедды – настоящий геморрой! Сколько стычек было с ними за последние пару лет? Не меньше десяти! И ведь лезут же! Постоянно пытаются прощупать оборону, проникнуть на нашу территорию!

Хотя настоящая проблема, конечно, совсем не дайхедды. С ними всегда можно разобраться традиционными способами. Настоящая проблема заключается в том, что и послужило косвенной причиной конфликта с сайхетами, о которой они, судя по всему, до сих пор не догадываются. А чтобы понять, о чём они думают, чем живут и чем дышат, для того нам и нужен свой человек в их среде. Свои глаза и уши.

Смирнов быстрым шагом поднялся по лестнице и зашёл в незапертую дверь. А зачем её закрывать? Аборигены далеко, а в городке на порядок безопаснее, чем в любом ЗТО в СССР.

В квартире было градусов двадцать пять тепла, но после улицы воздух здесь казался прохладным. Окна были плотно занавешены шторами, из-за чего внутри стоял приятный полумрак.

Из своей комнаты выбежал сынишка и с разбегу повис на отце.

- Привет-привет, мелкий! Как ты? Где мама?

- В гостиной! – радостно протянул мальчишка и доложил. Он ещё толком не выговаривал все звуки, из-за чего его речь казалась донельзя забавной. – Читает книгу!

Полковник присел на корточки и очень строго спросил:

- Ну что, пойдём к тёте Даше?

- Пойём! – размашисто кивнул мальчонка.

- Будем продолжать учиться?

- Буйем! – снова тряхнул головой сын.

- А мама пусть пока отдыхает и читает! – крикнул Смирнов из прихожей в сторону гостиной комнаты, где должна была находиться его жена.

Он нацепил на сына широкополую панаму, маленькие детские солнцезащитные очки, и, взяв его под руку, вышел из квартиры, где у подъезда их уже ждал уазик с водителем.

Когда они вышли на улицу, полковник поднял глаза и увидел в окне жену, которая стояла, отодвинув штору, с лёгкой тревогой глядела на них.

- Помаши маме ручкой! – попросил полковник, и мальчонка с готовностью замахал правой рукой, глядя на мать, и та в ответ тоже ему помахала. Вот только радости в этом жесте почти не было. Скорее, настороженность.

Вот уже несколько месяцев, муж возил сына к каким-то специалистам, которых он называл учителями, но которые, как она подозревала, таковыми не являлись. Несколько раз она натыкалась на них в клубе, и спрашивала о том, чем они занимаются с её сыном и другими детьми, но они каждый раз ловко соскальзывали с темы, и только однажды рекомендовали напрямую спросить у своего мужа.

При этом они упорно заверяли, что ничего опасного с ребёнком они не делают. Просто отслеживают состояние здоровья в непривычной для него и других обстановке. Проверяют активность мозга и способность к обучению. Обещали, что по возвращению, он сможет учиться в школе, а может, и в институте, на порядок лучше других детей.

И вроде бы всё было хорошо, и вроде бы сынишка ничем не отличался от таких же детей его возраста, которых можно было здесь встретить, и с которыми он ходил в один детский сад, но какое-то подспудное беспокойство точило её разум. Что-то неуловимо изменилось в ребёнке. Что-то еле заметное, но ещё недостаточно явное, чтобы понять, что это именно такое.

Однажды к ним в квартиру пришли сразу несколько человек. Кажется, три мужчины и две женщины. Да, одной из них была та самая Дарья Иванова, тётя Даша, как называл её супруг, психолог. Остальные? Остальные были в военной форме, но она знала, что они не просто военные. Они учёные.

Плохо было то, что она не могла повлиять ни на что. От неё в данном случае ничего не зависело. Несколько раз она пыталась заговорить с мужем на эту тему, но в какой-то момент поняла, что он, если захочет, может отослать её отсюда, разлучив с сыном, по крайней мере до того момента, пока ему не исполнится пять лет. И ничего она сделать не сможет.

Да, её муж был хорошим человеком, она всегда так думала. Когда познакомилась с ним, когда вышла замуж, когда моталась с ним по военным городкам необъятной родины, когда он однажды сказал, что им предстоит очень далёкое путешествие.

Но здесь с ним что-то произошло. Он изменился внутренне. Стал более жёстким что ли, более скрытным. Всё вроде так же как всегда и в то же время не так.

Гости тогда долго общались с её мужем в гостиной. О чём-то говорили, рассуждали, выходили курить на балкон любоваться туманностью, что расцветала подобно сказочному цветку на ночном небе.

Она и сама часто смотрела на него, ибо ничего прекрасней в своей жизни она не видела. Но мысли о том, что с её сыном делают что-то непонятное, её всё равно не покидали. Может быть, ничего плохого с ним и не происходит, но что-то особенное, это точно. Что-то особенное, как и всё это донельзя странное место.

***

Генерал сидел за столиком в чайхане. Увидев Смирнова, он помахал ему рукой, мол, подойди сюда. Полковник пожал руку майору, и быстро подойдя к столику генерала, после короткого кивка вышестоящего чина сел на свободный стул.

- Ты в курсе, что твоя жена приходила ко мне?

- Да? – сделал удивлённый вид Смирнов, несмотря на то, что, конечно, же знал, что его супруга ходила к его непосредственному руководству.

- Да, Стёпа, да, - спокойно ответил генерал.

- И чего она хотела? – продолжал изображать неосведомлённость полковник.

- Спрашивала, чем твои люди занимаются с твоим сыном.

- И что ты ответил?

- А я откуда знаю, что ты там мутишь? Да и вообще, семейные дела это не моя прерогатива. Или ты от меня что-то скрываешь? А то я иногда начинаю думать, что ты тут развёл самостоятельную деятельность.

- Да щас! – всплеснул руками полковник. – Я сам не знаю, что ей взбрело в голову. Подозреваю, что сказывается нервное перенапряжение. Всё-таки не смогла спокойно воспринять перемещение. Жара опять же. Я спрошу у врачей, чем ей можно помочь.

- Так, а с сыном-то что? – Евстафьев испытующе посмотрел на полковника.

- Да как обычно, - пожал плечами Смирнов. – Вожу в детсад, в спецгруппу по развитию личности. Занятия с психологом, факультативы, чтобы по возвращению не плавал в знаниях. Ничего необычного.

- Да? А не много ли ты взваливаешь на плечи четырёхлетнего пацана?

- Нормально всё! – отмахнулся Смирнов. – Тем более ему всё нравится. А жена… Ну переволновалась. Жарко здесь, Миша. У самого иногда шарики за ролики заезжают.

- Ну-ну, - пробурчал генерал, листая документы. – Ты лучше скажи, что ты думаешь.

- Хм… - Смирнов потёр подбородок. – Думаю, что надо отправить первого и отследить реакцию потенциального объекта. И дальше действовать по ситуации. Если мои спецы дадут мне соответствующую характеристику, то пошлём его на станцию и в следующий раз. Если нет, то будем перебирать варианты, пока не сработает.

- Ты понимаешь, что кроме нас с тобой никто не должен быть в курсе. Даже, когда всё получиться и наш человек будет посвящён в суть дела, ты понял?

- Куда уж понятнее… Только мои спецы не такие тупые, они, думаю, смогут сложить одно с другим и прийти к соответствующим выводам. Пока они действуют в тёмную, но рано или поздно они догадаются.

- Под твою ответственность, Стёпа.

- Под мою ответственность, - согласился полковник.