По ту сторону границы

Глава 31. В Песках и Снегах

В кабинете мерно гудел кондиционер, а между горизонтальных полосок жалюзи пробивались солнечные лучи, которые даже в свете ламп дневного света казались очень яркими.

На стенах кабинета висели в разных масштабах карты разведанных территорий, и нельзя было не заметить, что значительная часть из них страдает тем, что принято называть «белые пятна». Да, более-менее известны были лишь земли вокруг пограничного городка и дальних застав. Кое-что удалось восстановить на основе захваченных карт, ещё в прошлую войну: например, на одной из стен под стеклом можно было заметить несколько обгоревших кусков местной бумаги с названиями поселений и топографическими отметками. Рядом – уже копия на русском языке.

Аборигены не желали делать жизнь пограничников легче, а потому при угрозе попадания в плен в первую очередь сжигали все подобные документы. И хорошо, если у них не было на это времени, например, когда их вертолёт был подбит и рухнул быстрее, чем они успели предпринять хоть какие-то действия. Тогда это можно было считать успехом.

Давно это было, очень давно. Кажется, что вообще в другой жизни.

Сейчас, в соответствии с Договором, полёты за Чёрными Столпами дальше, чем на пару километров вглубь территории сайхетов, полосы, признанной обеими сторонами нейтральной, запрещены. Так что приходилось болтаться вдоль горного хребта туда-сюда, а этого было для исследования мира, ой как недостаточно.

Даже спустя столько лет после той войны, ни сайхеты, ни пустынные племена, несомненно, под давлением первых, не хотели делиться картами ни за какие коврижки, хотя многие просто-таки облизывались, видя предлагаемые товары, но как только речь заходила о картах – сделка закрывалась на том, что есть.

С другой стороны, согласно тому же Договору, сайхеты не имели права залетать за линию, очерченную теми же Чёрными Столпами, а в этом смысле пограничники получили некоторое преимущество. Впрочем, сайхеты и так предпочитали лишний раз не поднимать свою авиацию в воздух.

К тому же Договор не затрагивал вопросы космического пространства, чего не учли законники сайхетов. Это было удивительно, но это так – они даже не подумали о том, что одна из сторон может построить космодром и запустить исследовательский спутник, и возможно, что даже не один, и тогда поверхность планеты окажется, как на ладони.

Да, сайхеты и их союзники, когда поймут, что мы строим, попытаются оспорить такие действия. К бабке не ходи, оспорят! Вот только предъявить им будет нечего: всё в соответствии с Договором. Принцип «что не запрещено, то разрешено» действует даже здесь, сколь бы запутанным не было местное юридическое пространство. И тут стоит сказать спасибо тому, что они те ещё законники.

Будем надеяться, что нам удастся убедить их в том, что это не принесёт им вреда (скорее всего, убедим), ну и заодно поделимся информацией, в качестве жеста доброй воли, так сказать, благо у сайхетов хватает проблем на других границах их обширного государства, если здешнее политической устройство вообще можно так назвать.

Дело осталось за самым малым – достроить чёртов космодром, в чём, если честно, были большие сомнения. Поначалу шедшая бойкими темпами стройка, сейчас откровенно застопорилась и люди занимались больше тем, что не давали развалиться тому, что уже успели возвести. К тому же периодически приходилось отстреливаться от дайхеддов, которых с какого-то перепугу вдруг серьёзно заинтересовали постройки будущего космодрома. Полковник даже начал подозревать, что дело вовсе не в самих кочевниках. Периодические набеги не то чтобы представляли реальную опасность, но заставляли изрядно нервничать, постоянно держа в напряжении тамошний гарнизон, а заодно заставляя реагировать авиацию.

Когда генерал Евстафьев вошёл в кабинет, то застал полковника Смирнова погружённым в свои мысли. Он сидел в кресле, а прямо перед ним на письменном столе среди аккуратно сложенных документов стояла бутылка прозрачного стекла, напоминающая небольшой графин без граней, и заполненная каким-то красно-золотистым песком. Сверху сосуд был впритирку закупорен такой же стеклянной пробкой.

Песчинки поблёскивали в свете люминесцентных ламп, которыми освещался кабинет, и, вроде как, еле заметно двигались в бутылке, чего от, казалось бы, обычного песка ожидать, совсем не следовало. Может быть, всё дело было в том, что это был не совсем обычный песок, да и не песок вовсе?

Генерал только кивнул полковнику, не требуя вставать из-за стола и отдавать честь. Сейчас, не на публике, можно было обойтись без лишних формальностей, учитывая, сколько всего они вместе пережили. А пережито было воистину немало. Там на целую книгу наберётся, а то и на несколько увесистых томов, Конан Дойл бы вместе с Майн Ридом обзавидовались.

- Опять ты вытащил эту гадость из сейфа? – спросил, поморщившись, генерал. Он даже притормозил в дверях, когда увидел бутыль. – Нет тебе покоя! Эта гадость должна быть в отделе РХБЗ под семью замками, а ты её у себя в кабинете хранишь!

Полковник поднял глаза на Евстафьева.

- Садись, раз пришёл, в ногах правды нет, - он подпёр кулаком подбородок, рассматривая бутылку с красной субстанцией. – Почему-то тянет посмотреть, когда мысли не клеятся.

- Удивительно, - произнёс генерал, присаживаясь напротив. - Они не могут разгрызть стекло, а ведь это единственное, что сдерживает их от того, чтобы сожрать нас. И остались бы от нас одни лишь белые косточки.

- Насколько помню, стекло - не единственное, что их сдерживает, - ответил полковник. - Аморфная структура, так кажется, нам объясняли. Только вот там, - полковник показал рукой куда-то вдаль сквозь стену кабинета, - есть незримая преграда, которая не позволяет им расползтись по всей планете. Даже страшно представить, что будет, если они смогут её преодолеть.

Евстафьев взял со стола полковника какую-то паку и наискось пробежал глазами по документам, закрыл папку, положил обратно.

- Здесь, за пределами периметра, они хотя бы не такие опасные, - сказал он. – До сих пор в голове не укладывается, как то, что их сдерживает, делает их же намного опаснее. Кстати, что там по Чёрным Столпам? Что-нибудь новое появилось? Раскопали твои голованы что-нибудь стоящее?

- Нет, - отрицательно покачал головой полковник. - Копаем, копаем, но так до основания и не дошли. Фотографируем, зарисовываем письмена, вот только, что они значат, никак не поймём. Бьёмся как рыба об лёд, ей Богу! Всё без толку.

Смирнов с досадой махнул рукой.

- Мда, нет у нас своего Розеттского камня, - согласился Евстафьев. - И своего Шампольона.

- О! Найти здесь свой Розеттский камень – было бы настоящим подарком судьбы! Проблема в том, что там хотя бы было пересечение культур и кому-то стукнуло в голову высечь в камне один и тот же текст, но на трёх разных языках, а здесь что? Ни о каком взаимодействии наших цивилизаций нет и речи. По крайней мере, никаких признаков пока не нашли.

- Кстати, как там Кнорозов? Я возлагал на него большие надежды.

- Не прибудет. Проблемы со здоровьем, - ответил Смирнов, откинувшись в кресле. - Сейчас работаем с его учениками, но Кнорозов – он такой один. Настоящий гений, без всяких оговорок.

- Это верно, но ты не думал, что ему тогда просто повезло? И второго такого раза просто может не быть. Ну, прочитал он письмена майя, и на этом его удача закончилась. Единственное такое в своём роде просветление, а?

- Думал, - полковник не отводил взгляда от сосуда с песком, он лишь мельком посмотрел в глаза генералу. - В конце концов, этрусские письмена до сих пор никто не расшифровал. А римляне как-то не особо озаботились, чтобы оставить латинско-этрусский разговорник, - полковник прищурился и посмотрел через правое плечо сквозь щёлку в жалюзи на возвышающиеся вдали столпы. - Но попробовать очень хотелось бы. Вдруг бы его осенило, и он бы увидел что-то, чего не видим мы. Какую-нибудь деталь, какие-нибудь последовательности и закономерности.

- Последовательности и закономерности мы и сами заметили, - не согласился генерал. - Тут вопрос гораздо глубже. Нужно понимать их значение.

Смирнов только кивал головой.

- Чёрт побери! – вдруг воскликнул он. – А что будет, если эта гадость попадёт на Землю? Ты думал об этом?

- Для того мы и здесь, - ответил генерал. – И не только. Это лишь часть проблемы, которая к тому же пока работает нам на пользу.

- Если не считать, что мы её и породили, - пробурчал полковник.

- Не совсем так, но тогда этого требовали обстоятельства. Сам же знаешь.

- Знаю. Но от этого легче не становится.

Красная сыпучая субстанция словно притягивала взгляд, завораживала людей, заставляя испытывать какой-то подспудный первобытный страх.

- Ты прав, - после небольшого молчания произнёс Смирнов. - Нам нужен был источник среди местных. Причём очень хороший, идейный источник. И твоё предложение, по сути, классика, но в то же время, оно по-своему аморально. Вот только ходим мы по самому краю пропасти, если по-честному. Один неосторожный шаг…

- А я не говорил, что оно отличается высокой моральной составляющей, - пожал плечами генерал, - Но какой у нас выбор? Нам нужен результат, так?

- Так.

- Ничего другого мы за всё это время не придумали – значит, будем придерживаться плана. К тому же он пока работает, я правильно понимаю?

- Правильно, - полковник кивнул на папку, которую несколько минут назад пролистывал генерал. – По крайней мере, все доклады моих людей говорят об этом.

- Ну, вот видишь, - довольно улыбнулся Евстафьев. – А что касается морали или её отсутствия – а когда было иначе? Сам-то подумай, мы так и в Штатах работали и в Западной Европе. Да и они кстати тоже. Так почему бы здесь не попробовать. И с песочком твоим точно такая же ситуация была – нам нужен был результат и довольно быстро.

- Но есть нюанс… - словно не соглашаясь, произнёс Смирнов.

- Ой, да брось ты! Может по пятьдесят грамм? – ударил себя по коленке генерал, внезапно сменив тему.

- Нет, - закачал головой полковник, - мне ещё на дальнюю заставу лететь, а на жаре развезёт даже от такого количества. Подождём до вечера. Я к тебе заеду – заодно обсудим пару вопросов взаимодействия с местными в части торговых связей. Заодно к тому времени мне доложат об очередной поездке на Станцию в контексте нашей операции.

Снова повисла пауза, лишь красный песок поблёскивал золотистыми искорками в бутыли.

- Думаешь, мы зря это сделали? – спросил генерал.

Полковник прикоснулся пальцем к стеклу бутылки и "песок" мгновенно отреагировав, образовал горку там, где с другой стороны от него был палец. Он словно чувствовал человека, его тепло и кровь, даже сквозь стекло.

Полковник повёл пальцем вверх, и песок последовал за ним, будто металлическая стружка за магнитом.

- Голодный, - констатировал генерал.

- Не думаю, - возразил полковник и вздохнул. - Ты знаешь, что я был против.

- Да, - согласился Евстафьев, - знаю. Но как иначе сдержать опасность, которая грозит нам, нашим семьям, да и вообще, кому я объясняю? Ты же погружён в тему ничуть не меньше моего, а может и больше. К тому же нам надо было сворачивать эту дурацкую войну с сайхетами, и это решение сыграло на то, что они пошли на переговоры. Нас было в разы меньше.

- И это они ещё не знают, что эту гадость притащили сюда мы.

- И надеюсь, никогда не узнают, - серьёзно сказал генерал. – Я даже думать не хочу, к чему утечка информации может привести! А ты тогда, надо признать, ловко раскрутил тему с их мифологией. Как там звали эту их богиню…

- Сехнет.

- Сехнет, - кивнул Евстафьев, - которой собственный бог-отец отрубил голову, чтобы спасти остатки человечества, и которая залила землю своей кровью. А кровь её превратилась в Красный песок…

- Да удачно всё тогда совпало, - согласился полковник. – И не важно, что большинство сайхетов сегодня верят в единого пророка-искупителя. Сила древних суеверий живёт в генетическом коде поколениями и передаётся на протяжении тысячелетий.

- Совпало ли, Стёпа? – загадочным тоном спросил генерал. – Я уже перестаю верить в совпадения и случайности. Иногда становится от этого не по себе. Думаешь, те гигантские скелеты в пустыне, не имеют отношения к этим созданиям?

Полковник лишь молча пожал плечами. Он легонько щёлкнул ногтём по стеклу и песчинки, устроив настоящий вихрь, заметались внутри сосуда, заставив его зашататься на столешнице.

В глазах генерала отразился неподдельный страх. Мало что могло его напугать, но Красный песок… он заставлял вздрогнуть любого. Кажется, ядерный взрыв казался ему чем-то менее опасным, учитывая, что он от «а» до «я» знал, что надо делать, чтобы выжить в случае ядерной войны. Долгие десятилетия Холодной войны между двумя сверхдержавами, когда они держали нацеленные друг на друга десятки мегатонных ракет, заставили относиться к ядерной бомбе, как к чему-то привычному и неизбежному.

Бутылка устояла, песок затих.

- Это нам не известно, - сказал Евстафьев. – Может, статься, что это обычные останки древних животных, которых просто вынесло на поверхность, как наших мамонтов в растаявшей вечной мерзлоте. Видел этих, как их, ну, их гигантских верблюдов?

- Уатэйев?

- Их самых. Вот такая скотина сдохнет, их объедят падальщики, а скелет останется. И не факт, что к этому имеет отношение красный песок. Но, согласись, получилось тогда красиво.

- Да, получилось красиво, - без особой гордости в голосе подтвердил полковник. – Только это же был не единственный фактор, который привёл к окончанию войны.

- Но с ним стало проще. И как заслон он тоже действует. В общем, Стёпа, ты меня знаешь, я считаю, что другого выбора у нас не было, а местные… местные, признаться, не сильно и страдают от этого песочка.

- Хм, - полковник с нескрываемым сарказмом улыбнулся, - не страдают, нет. Если не считать, что у них за эти годы сложилась новая мифология вокруг Красных песков. Однако, лечить чуму холерой – не самый разумный метод противодействия заразе.

- А ты смотри на это не как на чуму с холерой, а как на встречный пал, который останавливает лесной пожар. Ты же помнишь, что мы нашли в Снегах?

- Такое сложно забыть, - полковник устало и тяжело вздохнул, замотал головой и с силой растёр ладонями лицо. - Иногда хочется забыть всё, с чем приходилось сталкиваться за свою жизнь. И начать всё с чистого листа. Просто вот, чтобы ничего об этом не знать, не помнить и не видеть. И нести свою службу где-нибудь в настоящем Афганистане или ещё где-нибудь на границе. Обычную военную службу, в конце концов. Или вообще тупо стоять у станка, а вечером идти домой. А утром – на работу и дожидаться, когда твои дети родят тебе внуков.

- Думаешь, Стёпа? – попытался подбодрить его генерал. - Ты для того здесь и служишь, чтобы люди по ту сторону могли дождаться рождения внуков, в том числе, и ты, и я.