По ту сторону границы

Глава 37

"А вообще, нормальный дядька, с таким можно дела мутить!"

Именно такое впечатление произвёл на меня Сутер ан Сайет, старший полковник (так я в уме перевёл его звание, обозначенное красными и чёрными шпалами на воротнике-стойке) службы безопасности Сайхет-Дейтем (или буквально «Земли Сайхетов»). Стоит признать, он умело входил в доверие, и не буду скрывать, мне это очень и очень нравилось. А точнее, вызывало неподдельное восхищение и чувство азарта. Мол, ну давай воздействуй на меня психологически.

Благородный старик, которому впору было был прозвище «Белый Лис» - такое впечатление производил на меня Сутер. И самое главное, у меня действительно было ощущение, что он говорит искренне. Причём речь его строилась размеренно так, ритмично. Видимо это связано с тем, что он говорил на неродном для себя языке.

За время нашего разговора (допросом эту процедуру у меня язык не поворачивался назвать) он не однократно возвращался ко временам своей молодости, на которые пришлись события, покрытые для меня туманом неизвестности, но в которых, как я мог сделать вывод, был с головой замешан мой отец.

Почему я был так в этом уверен (я имею в виду роль своего отца)? Ну, хотя бы потому, что я оказался в этом мире, как я теперь понимаю, благодаря своего рода закладкам в моей памяти, сделанным моим родителем. Уж не знаю как он это сотворил, и была ли в этом замешана моя мать, но только предположить что-то другое было довольно трудно. И спрашивается, какого чёрта у меня вдруг активизировалось шило в одном месте, заставившее меня пуститься на поиски мест, где я провёл раннее детство? И ведь я понимал, что то, куда я еду буквально по наитию не соответствует тем воспоминаниям о местности, которые сохранились в моей памяти. И чем дольше я здесь нахожусь, тем больше крепнет моя уверенность в этом. Случайность? Да ну нах@р! Тут ничем случайным даже и близко не пахнет.

Заброшенная (ой ли!) и никому не нужная железнодорожная станция, эта скала в Уральских горах, послужившая ориентиром и фото, которое я нашёл дома. Способности к рукопашному бою и всплывающие в памяти знания по обращению с оружием! Не такие прямо, чтобы меня можно было выпустить на ринг против крапового берета, но которые однозначно повышают мои шансы на выживание при любых прочих обстоятельствах. Ну и, конечно, язык сайхетов, который загрузился в мою память, словно из запароленного архива.

Такое ощущение, что в моём подсознании постепенно, одна за другой срываются пломбы, когда-то кем-то навешанные. Щелкает затвором один замок за другим, один за другим...

Даже сейчас, сидя перед старшим полковником службы безопасности сайхетов, в этой неярко освещённой и непривычно прохладной в сравнении с внешней средой комнатке с низкими потолками и каменными стенами, я внезапно ощутил, что когда-то уже был в подобном помещении, где мне что-то говорили взрослые дяди и тёти, имён которых я не запомнил, так как был совсем мелким, чтобы считать их какой-то важной информацией. Да я даже тогда такого термина как «информация» не знал! Однако, теперь я нисколько не удивлюсь, если однажды вспомню не только их имена, но и адреса прописки.

Мне что-то тогда лепили в область висков, на затылок, какие-то липучки, от которых тянулись провода, накладывали на голову какую-то сетку... Или это уже было потом, когда я был гораздо старше? Странное ощущение, я не мог определиться с возрастом, к которому относятся воспоминания. Чёрт! Я уже даже стал сомневаться, что я это я! А что есть личность человека, если не совокупность его воспоминаний и накопленный жизненный опыт? А если мои воспоминания не мои, или мои, но какого-то другого меня?

Голова шла кругом!

Да и цель всего, что со мной происходит, мне пока совершенно непонятна, остаётся только гадать, а версии в голове рождаются, чтоб их, одна креативней другой. Что-то варится внутри головы, что-то что ещё не достигло нужной стадии готовки, но такое ощущение, что крышка со скороварки вот-вот слетит окончательно. И что тогда? Я вспомню что-то очень-очень важное? Или буду лежать со связанными руками в комнате с мягкими стенами и молча пускать слюну?

Особенно вот то воспоминание, что всё никак не вырвется наружу из глубин подсознания и которое уже порядком мне надоело. Словно пытаешься вспомнить имя какого-нибудь актёра, имя которого вертится на языке, но всё никак не может проявиться, и это начинает причинять самый настоящий дискомфорт. Вот же оно, вот! А нет, не то!

Кто та женщина, которая во сне называла меня по имени, когда мы сидели на удивительно красивом пляже? Почему сон всё время обрывается, стоит мне только попытаться всмотреться в её лицо? С другой стороны, это ведь может оказаться обычным сном, который никак не связан со мной лично. Три раза "ха". Сон всегда связан лично с человеком, который его видит.

Но откуда вообще этому навязчивому сну или воспоминанию взяться, если моя жизнь в среднем ничем не отличалась от жизни любого другого человека в государстве? По крайней мере в том, что касается периода после того, как мои родители вместе со мной вернулись в разваливающийся социалистический Союз, резко превратившийся в капиталистическую Россию, на Землю, в наш родной мир.

Да и как бы мне потом не пожалеть об обретённом знании. Как бы оно меня не огрело со всего маху по затылку, заставив потерять остатки самообладания. Чтобы не было как в том афоризме, когда "жизнь бьёт ключом, да только по голове!"

Никогда не сталкивались с панической атакой? Лично я нет, и не хотелось бы, но похоже, я был близок к этому.

Отец, мать... чем же вы занимались? Особенно отец. Помню, что он был военным в советское время, потом занимался бизнесом в девяностые. По крайней мере, пытался. Помню, как выезжал на разборки в сопровождении с какими-то крепкими ребятами в кожаных куртках. Потом вроде всё устаканилось, бизнес перестал быть дикими, а потом... Хм...

Мать вела хозяйство, хорошая была женщина, тоже работала в какой-то конторе, занимавшейся какими-то измерениями и исследованиями, до которых мне не было дела. По мере возможности помогала отцу по бизнесу, когда надо было, потом всё вошло в свою колею. И... а что "и"? Что потом? Чёрт! Я словно упёрся в стену, за которой не знал, что находится.

Сутер, тем временем, продолжал вести неспешную беседу, периодически углубляясь в воспоминания о былых сражениях. Размеренно так рассказывал, увлекательно… Зачем такая откровенность? Зачем он всё мне это рассказывает? Пытается войти в доверие - это понятно. Но не перегибает ли он с этим палку?

- Вадим?

Голос Сутера вырвал меня из раздумий. Я словно вернулся в реальный мир.

- Да? - мои глаза не сразу сфокусировались.

- Ты будто уснул. С тобой всё нормально? - участливо спросил Сутер. - Может, стоит позвать врача?

Я замотал головой, приводя мысли в порядок. Я прислушался к собственным ощущениям - со мной всё было в порядке, просто снова нахлынуло.

- Вы рассказывали о том, что воевали с людьми моего народа. В смысле, с теми, кто построил тот город и укрепления, - ответил я. - Той страны, которая отправила сюда солдат уже нет. На её месте сейчас другое государство. А потом, значит, попали в плен?

- Да, - сказал Сутер, - я был в плену у ваших почти год.

- Как вы попали... в плен? Если не секрет, конечно, - мне было на самом деле интересно.

- Мой вертолёт подбили. Мы, как бы вы сказали, отработали по вашей колонне и уже уходили на базу, когда другая ваша группа выпустила ракету, от которой мы не смогли увернуться. Все мои товарищи тогда погибли. Остался только я. И, признаюсь, - Сутер сделал паузу, - сквозь затуманенное сознание я был уверен, что это мои последние минуты жизни, и меня тоже расстреляют.

- Значит, вас пощадили, - произнёс я и заметил, как слегка дёрнулась щека Сутера. Слово "пощада" ему точно не понравилось, но он сохранил прежний доверительный тон.

- Вам были нужны пленники, которые рассказали бы о нашем мире, дали бы вам необходимую информацию, помогли бы понять нас.

- И вы... поделились информацией? - озвученный мной вопрос прозвучал однозначно провокационно, но сейчас на лице Сутера не дёрнулась ни одна мышца.

- Я не мог навредить моему народу, - был твёрдый ответ. И понять, что он под этим понимал было невозможно. Однако, учитывая, что за прошедшие с той войны годы, Сутер вырос в звании и стал заниматься безопасностью Сайхет-Дейтем, можно было предположить, что ничего важного из него не выудили. Видать, крепким был орешком.

В комнате появился офицер, в руках он держал поднос с серебряным сосудом и двумя украшенных серебром стаканчика. На небольшом блюде лежали явно какие-то сладости в виде красных и зелёных кусочков, обсыпанных белым порошком.

Сутер жестом разрешил поставить сервиз на стол, что офицер тут же и исполнил, после чего извлёк из-за спины какую-то папку, передал её Сутеру и также незаметно удалился.

По комнате распространился до боли знакомый запах, но с какими-то неизвестными мне нотками.

- Кофе, - произнёс старший полковник. - Я попробовал его, когда... был в плену. Потом мы получили партию зёрен по бартеру. И знаешь, Вадим, растение прижилось! Правда конечный вкус слегка изменился, но в целом сохранил свои характеристики. Угощайся.

Он сам разлил кофе по стаканам и придвинул один из них ко мне.

Это был действительно кофе, хороший варёный кофе, а не эта растворимая бурда, что продаётся в супермаркетах по всему миру.

- Отец никогда не распространялся о том, в чём заключалась его служба, сказал я, сделав глоток и пытаясь распробовать и понять нотки напитка. - Я знал, что он военный, что пограничник, не более. Несколько рассказов об инцидентах на советско-афганской границе, про службу в рядах интернационалистов, ещё по мелочам, на этом всё. Мать тоже по этой части сильно разговорчивой не была: работала в различных организациях, которые производили какие-то измерения и исследования, или бухгалтером. Я тогда этим не сильно интересовался, не до этого было, а сейчас спросить уже не у кого. Следовала за мужем-офицером, так было тогда принято.

- У нас и сейчас это принято. И вообще - это правильный подход в отношениях между мужчиной и женщиной, - ответил Сутер, как мне показалось несколько наставительным тоном. Почему-то мне подумалось, что все человеческие цивилизации в чём-то всегда да будут иметь общие черты. особенно на схожем уровне развития. - Значит, о том, чем занимался твой отец, ты ничего не знаешь?

- Отец умер, когда я только устроился на работу и пришлось уехать по делам компании, из-за чего я не успел на похороны, а мать мне не сообщила, чтобы не мешать мне и не отвлекать от дел, так как посчитала это для меня важным. Я тогда с ней ещё сильно поссорился из-за этого, когда вернулся, - я невольно погрузился в воспоминания, ворошить которые совсем не хотел. - А два года спустя не стало и её. Не осталось ничего и никого, кто мог бы мне рассказать о том, чем они занимались в действительности. Но я, если честно, не уверен, что отец бы мне рассказал что-то из того, с чем я здесь столкнулся. А если мать дала ему слово молчать, то и она бы ничего мне поведала, такая была женщина, очень уважала отца.

- Или боялась? - вдруг спросил Сутер.

Я хотел был вспылить, но силой воли погасил эмоции, в конце концов, надо трезво оценивать место, время и людей, с которыми говоришь. И потом в чём-то Белый Лис был прав, отчасти, конечно, но зерно истины в его словах было.

- Не знаю, ответил я, - всё-таки ответил я. - Я никогда не замечал, чтобы он её бил, или как иначе третировал.

- Для того, чтобы бояться другого человека, совсем не обязательно, чтобы тебя били, - заметил старший полковник.

Ну, что тут скажешь, он был опять прав.

- Как кофе? - Сутер внезапно сменил тему.

- Хороший, - искренне ответил я. - Но несколько странный на вкус. Что-то неуловимое присутствует в аромате и послевкусии.

- Переопыляются местными растениями, оттого и такой привкус. Как по мне, хуже не стало, хотя добиться того самого вкуса и аромата, что я когда-то ощутил много лет назад уже будет невозможно, оригинальных семян не осталось, - произнёс Сутер. - Знаешь, мы же неплохо торговали какое-то время.

Старший полковник мне вкратце поведал для чего собственно служила та железная дорога, уходящая в пустыню, которую я приметил, когда ещё был в городке. Оказывается её построили уже после подписания Договора как раз для того, чтобы гонять по ней составы с товаром. Сайхеты, оказывается очень ценили древесину практически в любом виде. Ну это и понятно, леса здесь явно в дефиците.

- У тебя случайно нет с собой кофе? - спросил Сутер.

- Вроде был в рюкзаке, - пожал я плечами, прихлёбывая местный кофе, - но это обычный растворимый "три в одном", не советую его пробовать, чтобы не разочароваться в моём народе и вообще моём мире, - честно сообщил я и положил в рот кусочек кисло-сладкой пастилы, которая растеклась по языку приятно его пощипывая.

- Я знаком с понятием суррогата, если что, - заметил Сутер. - И у нас они тоже имеют место быть.

Я обратил внимание на то, что Белый Лис, говоря со мной использовал гораздо более богатые речевые конструкции. Видать, год плена и дальнейшие деловые связи не прошли зря.

- Суррогат, - улыбнулся я, это вы точно подметили. Можно ещё эрзац сказать.

- Эрзац?

- Да, это слово из другого земного языка, - добавил я отпив очередной глоток, - но смысл примерно такой же как и у "суррогата".

- Языки меняются и обогащаются, это обычное явление, - пожал плечами старший полковник, - искать чистый язык, на мой взгляд, довольно глупое занятие.

- Но вы не договорили о вашем пребывании в плену, - напомнил я. Может, я и ходил по самому острию, благосклонность Сутера могла в любой момент закончиться, но любопытство пересилило осторожность.

- А может, я и не собирался? - улыбнулся Сутер и огладил аккуратную платиновую бороду ладонью. - В целом, ничего интересного не происходило. Плен, он и в Африке плен, как говаривал один из ваших людей, причём он очень отличался от остальных цветом кожи и чертами лица.

- Это как? - не понял я.

- Он был чернокожим. При этом, как мне показалось, он лучше всего переносил наш климат.

- А, негр, - кивнул я и покачал головой. - Удивительно! Не думал, что в советских войсках служили негры. Хотя, если подумать, то почему бы и нет? Страна у нас была, да и есть, многонациональная. А потом в советское время у нас всегда было много студентов из Африки.

- Но говорил он по-русски практически без акцента.

Что тут скажешь: бывает. Однако, признаюсь, меня заинтриговала судьба негра в советской армии, да которого ещё и отправили к чёрту на кулички. Вот только спросить было не у кого. Я про себя тяжело вздохнул.

- Потом наши стороны заключили так называемый Договор, и по нему меня и других обменяли на ваших, - сообщил Сутер. - С тех пор мы старались наладить отношения. И, как я уже говорил стали активно торговать, хотя и догадывались, что со своей стороны вы держите контакты с нашим миром в строжайшей тайне, - он подался вперёд. - Я так понимаю, о тех контактах у вас до сих пор ничего не известно? Широкая общественность не в курсе существования иных миров?

Что тут можно сказать? Правду? Ну а что ещё? В конце концов, как это могло бы навредить мне или Земле? Поразмыслив, я не нашёл, за что бы Сутер мог зацепиться и использовать это против меня и моего собственного мира.

А вот я ухватился: просто так Сутер сказал про миры во множественном числе, или с неким намёком?

Я выдохнул, пытаясь сформулировать ответ.

- О вашем мире, о Сайхет-Дейтем, на Земле ничего не известно. По крайней мере, мне не попадалось ни одного упоминания на просторах интернета, в том числе в средствах массовой информации, я не слышал и не читал ничего такого. О том, что известно специальным службам не скажу, на то они и специальные, но путь, которым я сюда попал с нашей стороны показался мне заброшенным и точно никем не охранялся.

Кажется, Сутер обдумывал мои слова и пытался понять, говорю я искренне или утаиваю важную информацию. Он тоже отпил остывающий напиток из стакана, держа его в левой руке, а пальцами правой мерно постукивая по поверхности стола.

- Это может быть связано с тем, что ты сказал ранее, что твое государство столкнулось с серьёзными проблемами?

Я лишь в очередной раз пожал плечами.

- А что касается секретности, то это тоже вполне ожидаемо, - Сутер поставил стаканчик на поверхность стола. - Признаюсь, если бы мы оказались в вашей ситуации, мы также постарались бы всё засекретить. Скрыть существование иных, отличных от нашей, цивилизаций, тем более человеческих, было бы самым логичным решением.

- Почему? В чём резон? – осмелился я задать вопрос.

- Насколько мне известно, Айюнар по моей просьбе вкратце поведала тебе историю контактов наших народов? - Сутер сделал неопределённый жест рукой.

- Да, она рассказывала. Всё неоднозначно.

- Тогда ты должен помнить о том, что ваше появление вызвало нездоровый религиозный всплеск и неконтролируемое развитие событий, обусловленное действиями с обеих сторон. Что, что тебя удивляет?

А я действительно был поражён такой позицией сайхета.

- Обычно одна сторона перекладывает вину на другую, а вы говорите, что ошибки были допущены с обеих сторон, - пояснил я. - Особенно, если это замешано на религии. Я ожидал, что вы во всём обвинили бы нас.

- Ну, меня сложно обвинить в религиозном фанатизме, как и сайхетов в целом, поэтом считаю, что имею право так говорить, - рассудительно ответил Сутер. – А потом любая неизвестность – это опасность по определению. Мы о вас ничего не знали, вы о нас тоже. В итоге, отдельные стычки переросли в настоящую войну. Контролировать всё и вся невозможно - и если действия одних мы могли отслеживать и направлять, то действия других, тех же дайхеддов, нет. По крайней мере, не в той степени, как нам того бы хотелось.

Я слушал его. Внезапно он замолчал и посмотрел на меня.

- Что молчишь?

- А что тут можно сказать, - пожал я плечами. – Война. Причины её остаются для меня не совсем понятны, но сама ситуация - ничего нового. У нас постоянно идут войны. И для них постоянно находятся причины и оправдания. И столкновение разных народов, которые до этого о существовании друг друга не подозревали, - это классика жанра, если подумать.

Сутер понимающе кивнул, и произнёс:

- Как бы то ни было, я очень благодарен тем, кто не прикончил меня тогда, когда имел на то полное право и возможность. Твой отец предложил тогда, за день до того, как меня передали моим, и когда я ещё не знал, что заключён Договор, так сказать, поговорить... Признаюсь, разговор не получился, слишком свежи были ещё обиды. Правда, потом события и вовсе приняли довольно необычный поворот.

- Это как-то связано с вашей сестрой и Айюнар? - догадался я.

- Самым непосредственным образом, - пожилой офицер проколол меня взглядом, задумался, улыбнулся одними уголками губ, - но об этом потом. Если будет время.

Внезапно его лицо изменилось, потеряв выражение, полное доверия, замешанного на добродушии, которым он только что буквально бомбардировал меня, и навесил маску серьёзной озабоченности и подозрительности. А я-то лопух, развесил уши! Ещё бы! Встретил не абы какого сайхета, а родного дядю Айюнар! Родственник, отдай рубь! Два, родственник! Передо мной же кто-то вроде нашего эфэсбэшника.

- Скажи, что тебе известно об этих машинах? - при этих словах Сутер ан Сайет вынул из папки, всё это время лежавшей на углу стола, и разложил передо мной несколько цветных снимков.

При взгляде на фото я в очередной раз осознал, что передо мной не какие-то полудикие бедуины, косящие под цивилизацию, и для которых вся пустыня - один большой бесплатный туалет, а очень даже развитая цивилизация. Со своими особенностями и странностями, но цивилизация.

С другой стороны, откуда у меня вообще эти стереотипы? Они, как минимум не логичны, ведь я смог обозреть лишь малую часть этого мира. Да и странно было бы не использовать пустыню по тому назначению, о котором я упомянул, особенно, когда ты полжизни проводишь в караванах. Не таскать же за собой кабинки биотуалетов.

На фотоснимках, качеству которых позавидовал бы любой профессиональный фотограф, можно было увидеть машины. Летающие машины. В количестве двух штук. Фюзеляж, похожий на что-то среднее между вертолётом и самолётом, затонированные иллюминаторы, два неполноценных крыла, на концах которых были установлены двигатели с лопастями, которые в движении слились в два сплошных диска.

В голове сам собой всплыл термин, подхваченный когда-то не то в Сети, не то в кино.

- Конвертопланы, - уверенно сказал я. И действительно, эти машины не спутаешь ни с чем. И их название, однажды прочитанное в каком-то журнале, навсегда отложилось в моей памяти. – Очень похожи на Bell V-22 Osprey.

Произнося последние слова, я слегка осёкся, так как одно дело запомнить название вида техники, другое – помнить его серию и номер. Да, хорошая память мне помогала в институте сдавать экзамены, но зачастую, информация, после того, как была озвучена экзаменационной комиссии, довольно быстро улетучивалась из подкорки.

Поэтому, когда я выпалил наименование модификации конвертоплана, я реально напрягся. Не хватало мне ещё сюрпризов из глубин памяти, хотя, по-моему, надо уже принять всё, что происходит со мной, как должное и пытаться просто плыть по течению, стараясь огибать опасные водовороты и торчащие со дна острые камни.

- Конвертопланы?

- Да, мне знаком этот тип машин, - ещё раз подтвердил я. – Видел такие в кино. Читал о них, - попытался выкрутиться я. – Только это не наши летательные аппараты. В смысле, не русские. У вас таких нет?

- Нет, у сайхетов таких нет.

- А у других?

- Как думаешь, стал бы я тебя расспрашивать о них, если бы какое-либо государство в нашем мире располагало подобной техникой?

Я понимающе кивнул. Ну да, мой вопрос был несколько наивным. Я потянулся к фотографиям.

- Можно? - уточнил я.

- Да.

Я взял в руки сначала один снимок, потом другой. Внимательно вгляделся в очертания летательных машин и сказал:

- Это безусловно конвертоплан, по крайней мере, что касается внешнего вида, но не русский, как я уже сказал. В моей стране их не производят. Тут другая проблема... - задумался я, рассматривая изображения.

Сутер выжидал, давая возможность мне подумать.

- Боюсь, что это даже не американская машина, - наконец, выдал я после минутной заминки.

- Америка - государство, с которым ваш народ конфликтовал в вашем мире?

- Верно, - подтвердил я, - только конфликтовали не напрямую, и продолжаем в настоящее время. Но сейчас не об этом.

- Значит, это не их машина? Ты уверен? - Сутер заинтересовано поднял бровь.

Что тут можно сказать? Если мы сюда смогли попасть, то почему американцы не могут? Почему бы где-нибудь в Аппалачских горах или Невадской пустыне не быть подобному проходу? Сами собой в голове всплыли байки про так называемую "зону 51", распространение слухов вокруг которой вполне могло оказаться ничем иным, как операцией прикрытия, и пусть это звучит, как конспирологическая теория, мне терять уже нечего. Вот только нет, эти летательные машины хоть и походили на американские конвертопланы, таковыми не являлись.

Могли это быть какие-то новые модификации, которые мне раньше просто не попадались на глаза? Вполне возможно, в конце концов, далеко не каждый день интересуешься военной техникой, особенно американской, но поскольку пока никаких подтверждений этому нет, будем исходить из того, что конвертоплан может оказаться чьим угодно.

- Он, безусловно, похож на те, что используют в армии США, - проговорил я, вглядываясь в снимки, - в их морской пехоте, но пока обратное не доказано, это не их машина. Тем более, никаких опознавательных знаков на них нет.

- Знаков нет, это верно, - старший полковник постучал пальцами по столу.

- А где вы их видели? - решил спросить я.

Сутер поднял на меня свои тёмно-карие глаза, и как-то нехорошо посмотрел из под своих густых бровей. Но ничего не ответил, а я не стал дальше развивать эту тему. Зато другую, почему бы и нет.

- Сайхеты раньше не сталкивались с американцами? - задал я вопрос.

- Нет, - неожиданно, как мне показалось, честно ответил Сутер. - С другими народами вашего мира мы не контактировали так, как с вами.

Очевидно, что в его ответе скрывалось второе дно, но продолжить он мне не позволил, вновь сменив тему.

- Айюнар сообщила мне, что ты видел чужаков, которые скрывались среди дайхеддов и потом ещё заметил их внутри крепости.

- Одного, - подтвердил я, - или нескольких, не знаю, так как не могу их идентифицировать. Как по мне, они все на одно лицо, - я в уме даже посмеялся каламбуру.

- И как они выглядели?

Было ощущение, что Сутер в уме связывает одно с другим, и как будто разговаривает в сам с собой: моё появление, активность дайхеддов, чужаки, которых я видел в лагере кочевников и позже в крепости перед самым штурмом.

Правда, когда он внезапно тоже потянулся за куском пастилы, я заметил в его ухе маленький наушник. Значит, всё это время нас не только слушали, но и что-то сообщали ему в режиме реального времени. Не исключено, что по ходу нашей беседы, которая как бы не допрос, проверяли всё, что я говорил и тут же докладывали старшему полковнику.

- Как жертвы ядерной войны, - вновь мысленно, усмехнувшись, сообщил я.

- Не понял, - Сутер вновь вопросительно приподнял бровь.

- Замотаны в какие-то тряпки по типу бинтов, а поверх не то длинные плащи, не то накидки с капюшонами. Довольно цветастые. Лиц не видно, кажется они тоже были замотаны бинтами. Как мумии, в общем, - довершил я описание.

- Как мумии... - Старший полковник серьёзно и в то время с накрываемым интересом смотрел на меня, не сводя взгляда, из-за чего я почувствовал себя не в своей тарелке. - Так понятней. И никто кроме тебя их не видел?

- Никто. Или сказали мне, что не видели.

- Или сказали...- задумчиво повторил свои слова Сутер, глядя в пустоту, и я понял, что ему опять что-то сообщают в наушник.

- Могу предположить, что они каким-то образом маскируются. Ну или, - я тяжело вздохнул, - придётся признать, что моя психика не выдержала всего, с чем столкнулась, и я просто спятил.

При этих словах Сутер улыбнулся, продолжая глядеть прямо перед собой, из-за чего создалось впечатление, что улыбку вызвали не мои слова, а что-то, что ему сообщили в наушник.

- Да нет, ты не спятил, - произнёс он, поднимаясь из-за стола. - Тебе придётся поехать с нами, Вадим.

- Как будто у меня есть выбор, - ехидно заметил я.

- Выбор есть всегда, но не всегда он может понравиться, - легко парировал Белый Лис.

Догадываюсь, ответил я в уме.

- Отныне ты переходишь под мою личную ответственность, - проинформировал он меня. - Все обязательства со стороны Айюнар считаются исполненными.

При этих словах у меня, признаюсь, ёкнуло сердце. Почему-то я подумал, что больше её не увижу и наш с ней роман вот так коряво, не успев развиться, закончился. Не хотелось мне повторить судьбу героев "Юноны и Авось".

- Когда отбываем? - безэмоционально поинтересовался я.

- Через сутки, если ничего не изменится, - ответил старший полковник, явно имея в виду что-то ещё, после чего сделав несколько шагов по направлению к двери, остановился рядом со мной, вынув наушник и нажав какую-то кнопку.

Я невольно посмотрел на него снизу вверх.

- Айюнар своенравна и даже меня редко слушает, да и помощь принимает с трудом, - сказал Сутер, и я понял, что сейчас никто не слушает.

- А мне показалось, что она если не боится, то остерегается организации, в которой вы служите, даже вас побаивается.

- А ещё она довольно хитра, - ответил Сутер и вышел из комнаты, в которую тут же вошёл офицер, что приносил кофе и встал напротив меня с видом, который мог означать только одно: поднимайся и иди в свои апартаменты, охрана уже ждёт.

Испытывать терпение офицера я не стал и быстро вышел из допросной, снаружи которой меня уже ждала охрана, вот только сейчас это были уже знакомые мне братья Сет и Дейс. Я решил, что это хороший знак, то, что меня передали людям Айюнар, а не прибывшим в крепость солдатам. Видимо, Сутер решил, что я не представляю большой опасности, а что касается ценности, то наверняка за мной установят негласное наблюдение, к бабке не ходи.

С другой стороны, то, что меня передали людям Айюнар, могло означать, что какое-то время наши пути ещё не разойдутся, что вселяло в меня определённую надежду.

Собственно, повели они меня не в мою комнату, а на поверхность, проведя несколькими коридорами. Оказавшись наверху, я даже зажмурился от яркого света, а когда глаза привыкли, смог разглядеть на небе несколько перистых облачков, да и сам воздух как-то неуловимо изменился.

За углом строения, больше похожего на склад, куда меня отвели братья, прислонившись к стене, ждала Айюнар.

Я даже не заметил, как мои охранники исчезли из виду, в то время как Айюнар, увидев меня, бросилась мне на шею, да и я обхватил её за талию, прижимая к себе, что есть сил. Наши губы соприкоснулись в поцелуе.

- Почему ты не сказала мне, что там будет твой дядя? - спросил я, когда мы, наконец, оторвались друг от друга. - По-моему, это совсем не плохо иметь родственника в спецслужбе.

- Ты забыл, что я незаконнорожденная, Вадим. Всё не так просто, Сутеру и так приходилось лавировать между скалами, чтобы помогать мне, и существует немало людей, которые только и ждут возможности, чтобы навредить ему. В том числе, из-за меня.

- Да-да, ты говорила, что у вас довольно консервативное общество, но всё таки... - я намотал её локон себе на палец и вдохнул аромат её духов. Боже, как же мне тебя не хватало. - Твой дядя сказал, что я вроде как перехожу под его юрисдикцию, и что все твои обязательства считаются исполненными.

- Формальность, для протокола, как у вас говорят, - улыбнулась она. - Пока всё останется как прежде. Он это сказал больше для тех, кто прибыл вместе с ним. Чтобы услышали и поняли. Чтобы они понимали, что сейчас ты под его охраной, а это, должна признать, получше, чем быть под надзором наёмников, пусть даже таких преданных, как нимейцы.

Что-то мне это совсем не понравилось. По всему выходило, что я довольно ценный кадр, а раз так, то и вероятность того, что я по прежнему для кого-то являюсь целью, меньше ничуть не стала. Как меня не охраняй. Недоброжелатели в таких случаях вовсе не склонны отказываться от своих планов, а лишь привлекают больше ресурсов для достижения своих целей, в чём бы они ни заключались.

- Значит, за мной, а, следовательно, и за тобой будут следить негласно? - всё-таки уточнил я, невольно осматриваясь.

- Вынужденное неудобство, - пожала она плечами и вновь прильнула своими губами к моим. - Уж лучше он, чем кто-то другой.

- И сейчас... за нами наблюдают?

- Не могу гарантировать обратного, - виновато улыбнулась она, и за маской решительной женщины, шагающей по горам кровавых тел, вновь проявилась растерянная и напуганная девчонка.

- Я обнял её и тихо произнёс на ушко:

- Да и чёрт с ними! Пусть смотрят, мне не жалко!

Мы снова целовались, забывая дышать, а когда, наконец, устали, решили пройтись по крепости и окрестностям. Когда мы вышли за ворота, я обратил внимание на то, что в воздухе заметно посвежело, хотя солнце висело ещё довольно высоко.

Айюнар согласилась со мной и тоже посмотрела на небо, а я заприметил идущих неподалёку братьев. Скорее всего, это была лишь видимая часть нашей охраны, где-то здесь, на улицах городка наверняка, не привлекая лишнего внимания, за нами следили соглядатаи нимейца Даута, а теперь ещё и люди старшего полковника.

- Сутер сказал, что я должен поехать с ним. Известно куда? - спросил я оглядывая окрестности.

Городок у крепости разительно преобразился с того момента, как его оставило большинство жителей, убегавших от дайхеддов. Сейчас они вернулись и занимались тем, что ремонтировали свои дома и лавки, и тем, что торговали, торговали и торговали. Тем более, что сейчас здесь было гораздо больше солдат, чем раньше, а у солдат водились деньги. Какие-никакие, но водились. Не в курсе, насколько хорошее у них денежное содержание, но наверняка они не бедствуют, так что торговцам будет чем поживиться.

А ещё жители явно к чему-то готовились.

- В столицу, - ответила Айюнар.

- И... - я боялся получить не тот ответ, - ты поедешь с нами?

На её лице вновь появилась улыбка, и мне всё стало понятно и так, без ответа, но она всё-таки его озвучила.

- Да, - обрадовала она меня, - я, конечно, планировала отправиться на побережье, чтобы продать товар там, но его осталось не так уж и много, да и в столице его тоже можно реализовать. Может, не так выгодно, как в порту, но в убытке не останусь.

"Удивительная женщина!" - пронеслось у меня в голове. Любовь любовью, бизнес бизнесом.

- Ладно, - сказал я когда мы удалились довольно далеко от крепости. - Наверное, надо возвращаться, чтобы собраться в дорогу. Сутер сказал, что отправляемся завтра.

- Думаю, можно не торопиться, - возразила Айюнар. - У нас минимум ещё два, а то и три дня в запасе.

- Почему? - не понял я.

И в этот миг словно в ответ на мой вопрос, что-то холодное ударило меня по затылку, отчего я даже вздрогнул. А потом ещё рядом в дорожную пыль упало несколько капель. Я задрал голову и посмотрел на небо: надо же, я даже не заметил как набежали тучи, пока ещё довольно хлипкие, но вот на севере уже формировался самый настоящий грозовой фронт, который стремительно к нам приближался.

- Пойдём скорее назад, а то скоро начнётся самый настоящий ливень! - сказала Айюнар и потянула меня за руку. - Мы думали, что у нас ещё есть несколько дней до того, как начнётся дождь, но с ним никогда не угадаешь!

- Не думал, что у вас вообще бывают дожди, - озадаченно проговорил я на ходу. Мы быстрым шагом направлялись обратно в крепость, а вокруг всё чаще падали крупные капли, оставляя в пыли тёмные кляксы. - Я не помню ни одного. Давно не было дождя? - я на ходу оглянулся на потоки, низвергающихся с небес, их можно было уже видеть невооружённым глазом.

Внезапно ослепительная молния расчертила небо, отчего даже потемнело в глазах, и в следующий миг над головой прокатились оглушительные раскаты грома, невольно заставив пригнуться и ускорить шаг. Гром был такой силы, что казалось, будто барабанные перепонки в ушах не выдержат очередного раската и лопнут ко всем чертям.

Жители закрывали окна, запирали ставни, хлопали дверями и замками, на плацу и вообще по крепости бегали люди, старясь найти укрытие от надвигающейся стихии.

- Давно, - бросила Айюнар, перекрикивая очередной раскат. - Ещё до того, как вы пришли в наш мир!

- У меня такое ощущение, что кто-то не хочет, чтобы я покинул это место, - прокричал я в ответ.

Мы вбежали по лестнице под крышу и остановились, наблюдая за разыгравшейся стихией.

- Не стоит природные явления связывать с событиями в жизни, Вадим. Так недолго и до веры в гороскопы дойти, - сказала Айюнар, когда мы оказались под крышей.

- О! И у вас они есть?

- А как же! Есть звёзды – значит, найдутся те, кто попытается найти связь между ними и жизнью!

Из-за очередного раската грома я не заметил, как рядом с нами появился Сутер.

- Итак, наступает новый цикл, - произнёс он.

Айюнар оглянулась и молча кивнула дяде, а тот ей.

- Дождь для этих мест – настоящий дар! – сказал Сутер, глядя на низвергающиеся с небес потоки, которые тут же превращались в пузырящиеся лужи и грязные ручьи. Что же, значит, нам придётся здесь задержаться.