Послушная жена

Глава двадцать первая Лара

Временные права я получила через пять дней и в ужасе уставилась на свое затравленное лицо на маленьком фото. Почему-то мне казалось, что их выдадут через месяц-два, не раньше. Деньги из Массимо удалось вытянуть под предлогом вымышленной школьной экскурсии Сандро. Подавляя чувство вины, я и сына подучила солгать. Но ничего не поделаешь: папа шел первым номером.

Не позволяя себе пойти на попятную, я отправилась в город и приобрела несколько магнитных знаков «начинающий водитель», засунув их поглубже в сумку с такой опаской, словно купила леопардовые стринги и боюсь, как бы меня не застукали. Потом отправилась прямиком к Мэгги, волнуясь, не отказалась ли она от идеи. Невестка открыла мне с таким видом, будто не высыпается уже целую неделю.

– Что с тобой?

И на этот раз расплакалась она.

– Что случилось? – Я хотела ее обнять, но вместо этого лишь смущенно топталась в коридоре: слишком отвыкла и от дружбы, и от любых ее проявлений. Пока я еще работала, ссоры с бойфрендами, разносы от начальства и неудачи с ЭКО частенько загоняли меня поплакать в туалет, откуда приходилось через дверь громко отвечать сочувствующим. Теперь же меня настолько поглотило стремление сохранить в тайне собственную жизнь, что я уверилась, будто все остальные счастливы и каждое утро весело приплясывают перед зеркалом.

Она начала рассказывать, что произошло прошлым вечером.

– Бог мой. Что сказал Нико? Он был в ярости? – спросила я.

– Вряд ли он понимает, как важна для меня работа. Я ведь зарабатываю куда меньше Нико, вот люди и думают, будто я просто от скуки пришиваю пуговицы. Но я не хочу висеть ни у кого на шее. Все и так уже считают, что я вышла за Нико только из-за денег. – И Мэгги всхлипнула.

Мне стало стыдно, что я дала и себя втянуть в мелкую борьбу Анны за власть.

– Никто так не считает.

– Ужасно мило с твоей стороны, Лара, – всплеснула руками Мэгги, – но я точно знаю, что хотя бы один человек именно это и утверждает. Впрочем, вы с Массимо приняли меня очень радушно.

Слава богу, она не слышала реакции Массимо, когда Сандро проговорился, что на прошлой неделе был у Берил, а не в бассейне. Муж орал, что «тут явно не обошлось без хитрозадой коровы из соседнего дома, это ее блестящая идея – закинуть нашего сына в хренов наркопритон, а самим рвануть в гости к выжившему из ума старику, который даже день недели не в силах назвать».

– Хочешь, помогу тебе с уборкой?

– Я еще не знаю, насколько все плохо. Вчера вечером так и не рассмотрела толком. Сейчас как раз собиралась подняться.

– Так давай вместе. Чем скорее приведешь мастерскую в порядок, тем меньше будешь злиться.

Мэгги слабо улыбнулась в ответ:

– Спасибо. А когда закончим, сразу отправимся за город и найдем тихое местечко, чтобы превратить тебя в Льюиса Хэмилтона[24].

Уж не знаю, что чувствовала Мэгги, а я, увидев состояние мастерской, чуть не закричала. Но, видимо, невестка была сделана из более прочного материала. Она закрыла глаза, глубоко вздохнула и протянула мне один из лотков:

– Собери, пожалуйста, сюда синие и зеленые бусины и украшения со стразами.

Некоторое время мы работали молча, потом мне стало невмоготу.

– Для такого разгрома, наверное, был какой-то особый повод? Несколько недель назад я видела вас с Франческой и решила, что вы очень хорошо ладите.

Я вспомнила, как смотрела на кудряшки Мэгги рядом с гладкой темной головкой Франчески, когда они корпели над выкройкой летнего топа, который хотела девочка. Я даже чуточку позавидовала прирожденной любви Мэгги к детям. Мне трудно было общаться с Сандро непринужденно и спокойно: материнский инстинкт сдерживали неписаные правила Массимо, а к любви примешивался страх.

По лицу Мэгги, словно тень от листьев на фоне летнего солнца, пробежала смесь эмоций.

– У нас возникла размолвка из-за шкатулки, принадлежавшей ее маме. Франческа решила, что я ее выбросила, и очень расстроилась.

– Это была какая-то особенная шкатулка?

– Довольно красивая. Золотая, а на крышке выложено красными камешками сердечко. Стоит наверняка подороже пары шиллингов.

Кожу начало покалывать, меня охватил тошнотворный ужас, грозя разрушить мою и без того хрупкую вселенную. Коварный шепот подозрений, которые я подавляла годами, опять назойливо зашелестел в ушах.

– Так куда же она делась?

Мэгги колебалась. Я видела, что, в отличие от меня, она не считает ложь смазкой, сглаживающей жизненные ухабы. Наоборот: не имея привычки лгать, невестка в таких случаях терялась и путалась. И когда она решилась открыть рот, ответ был уклончивым.

– Представления не имею. Я нигде не могу найти эту штуку; наверное, выкинула случайно, когда убирала какие-то другие вещи. – Она попыталась улыбнуться. – Забавная такая вещичка: когда открываешь, наигрывала какую-то оперу, как на старинном представлении.

– Оперу?

– Ага. Как оказалось, Кейтлин любила такую музыку, а вот Нико в ней не большой специалист. Или просто мне не говорит. Наверное, не хочет, чтобы я чувствовала себя кретинкой.

Сердечко из красных камешков. Мелодия из оперы, когда открывается крышка. Шкатулочка, которую я нашла в углу ящика под одним из джемперов Массимо.

Подарок, который, как я думала, он приготовил для меня на Рождество пять лет назад.