Послушная жена

Глава двадцать шестая Мэгги

К тому времени, когда минут через двадцать после начала праздника пришел Нико, я уже лезла на стенку. От такого количества Фаринелли, не говоря уже о маме с ее особым методом решения проблем, у меня голова шла кругом. Анну же, упрямо цепляющуюся за клише о святости покойной Кейтлин, мне хотелось усадить на стул, вытащить чеку из своей находки на чердаке и сунуть эту конкретную гранату свекрови под тощую задницу.

Может, я и поддалась бы искушению, но сегодня, когда орда юных безобразников яростно сопротивлялась моему требованию прыгать на батуте только по трое за раз, момент был определенно неподходящий.

Стоило мне повернуться спиной, бедный батут стонал под спинами, задами и ногами вопящих лягушек, которые кувыркались так, что вероятность сломать шею переходила из разряда «если» в разряд «когда». Так и было бы, если бы проклятая сетка внезапно не треснула прямо посередине, после чего все попрыгунчики свалились в кучу-малу. Другая группа разбойников с неустанной регулярностью забивала футбольные мячи в дверь сарая, один ребенок свалился в бак с водой, опрокинув его и превратив газон в оползень, к большому удовольствию остальных мальчишек. Две девчушки, проигнорировавшие совет не наряжаться, вывалялись в грязи и теперь в слезах стояли у живой изгороди. Сандро нерешительно топтался рядом с таким видом, словно мечтал оказаться в местной библиотеке с книгой об ископаемых.

Тут вбежал Нико и крепко обнял племянника:

– Чем помочь?

У меня моментально улучшилось настроение от одной возможности послать мужа присматривать за батутом и уверенности, что через две минуты он не улизнет, поскольку здесь куда скучнее, чем, скажем, в баре с приятелями. Я поинтересовалась, как дела у Франчески. Нико, сияя от гордости, поведал, что она заняла первое место среди юниоров по кролю. На сердце у меня потеплело. Хорошо, что он был там и мог порадоваться за дочь. Я бы здорово разозлилась, если бы пропустила, как Сэм в футбольном матче триумфально забил три мяча подряд, и услышала об этом от других.

Я поздравила падчерицу, когда та мчалась мимо:

– Молодец, Франческа! Папа сказал мне, что ты победила всех в несколько рывков?

– Ага, – отозвалась она на бегу, не утруждая себя паузой, и подскочил к Сэму. Я видела, как он бросил в нее футбольным мячом, от которого она увернулась, после чего схватила моего сына за лодыжки, повалила на траву и затолкала в тачку. Наверное, рисуя семью в начальной школе, Франческа изобразила бы, как она, Нико и Сэм держатся за руки перед домом, а я одиноко топчусь в сторонке. Но от радости, что Сэм ладит со сводной сестрой, я была готова простоять оловянным солдатиком в одиночестве хоть целый день.

Едва остальные мальчишки присоединились к возне с тачкой, устроив светопреставление из смеси визгов и тощих конечностей, погром прекратился. Массимо прошелся по саду, одетый в форму вратаря, хлопая в ладоши и властно крича: «Ну-ка, все сюда!»

Последние полчаса я безуспешно пыталась привлечь внимание мальчиков, но это был уже мужской мир. И сейчас я была даже рада, что именно этот мужчина с его способностью укрощать детей объявился здесь.

Он объяснил правила игры «Сплэш!» на очки, в которой ребята должны сначала переливать воду из одной мусорной корзины в другую, а потом выстреливать по воротам.

– Две команды, в этой вратарь ты, Нико, а в другой – я.

Да уж, подход «ну-ка вместе, ну-ка дружно» был явно не для Массимо. Деверь дунул в свисток и разразился потоком ободряющих фраз, словно пытался поднять дух олимпийскому марафонцу, а не стайке десятилетних мальчишек, несущих ведро воды:

– Выстройтесь в линию, отойдите назад, разбегитесь, только не с левой ноги, цельтесь не в голову, попытайтесь попасть в угол ворот…

И уж конечно, Массимо не мог пропустить ни одного гола. Это было похоже не столько на детскую забаву, сколько на борьбу за место в чемпионате мира. Нико же, наоборот, то и дело поддавался, намеренно пропуская летящие к нему к нему водяные снаряды и окатывая брызгами девчушек в красивых платьях и сверкающих босоножках.

– Отличный бросок, Хлоя! Ты меня сделала. Джош! Такими темпами ты скоро будешь играть за «Манчестер юнайтед»!

В конце игры Массимо быстро подсчитал очки:

– У команды Нико три. У моих – двадцать семь! Как оштрафуем Нико, ребятня?

Последовал шквал предложений, в том числе «Убить!» от какой-то маленькой чаровницы. Но прежде чем Нико успел пошевелиться, Массимо перевернул над ним ведро с водой, облив его с ног до головы и заставив отфыркиваться.

Десятилеткам-то это понравилось, а вот насчет Нико я не была так уверена. Тут Массимо начал насвистывать, и все мальчики присоединились к нему, соревнуясь, кто свистнет громче и пронзительнее, превращая шикарную террасу в Брайтоне в грязную, истоптанную стройплощадку.

Я подождала, пока утихнет шум, и подошла к Нико.

– Может, заскочить к нам и принести тебе сухую одежду?

Он мрачно кивнул.

– Типично для Массимо: он всегда должен быть на шаг впереди.

Так промокнуть мне тоже было бы неприятно, однако хотелось быть замужем за человеком, способным углядеть в происходящем хоть какую-то комичность, хоть немного проявить пофигизм и тем самым уравновесить мою кислую мину. Так что, хотя Массимо меня безусловно раздражал, но и Нико, не видящий смешной стороны, раздражал не меньше.

Я забежала домой за одеждой, с трудом не поддавшись искушению десять минуточек посидеть в гостиной в тишине и покое, и поспешила обратно на вечеринку. Пока Нико переодевался, я стояла с мамой и Анной, которые в этот солнечный июльский день умудрились наполнить кухню арктическим холодом. Лара изо всех сил старалась подбодрить мою маму, расспрашивая о работе с дамой, которая страдала деменцией, и заодно пытаясь разузнать, как справляться с отцом. Мама, однако, воспользовалась случаем, чтобы подколоть Анну:

– Мне нравится заботиться о людях, которым в конце жизни просто нужно немного утешения. Просто поразительно, насколько жестокосердыми могут быть ближайшие родственники, особенно когда дело доходит до необходимости прибрать или помыть за стариком.

Ноздри у Анны раздувались, как у лошади, которой докучает назойливый овод. Теперь отпуск в Тоскане и моя блистательная идея взять маму с собой выглядели форменным безумием.

Я поймала взгляд Лары, и мне стало легче, что она-то видела юмор в этой итало-английской пикировке. У меня даже возникло ощущение, что мысленно Лара на маминой стороне.

Когда Массимо снова дал свисток, я вышла, чтобы пофотографировать полосу препятствий. Деверь опять пробежался по правилам: очки любой команде начисляются в том случае, если кто-то из игроков поролоновой рукой собьет с бревна либо Массимо, либо Нико. Вот тут-то и выяснилось, что у моего мужа есть тайное умение: он прекрасно держит равновесие.

А его брату хватило легкого толчка большой поролоновой ладошкой, и он свалился с жердочки, хотя от старания удержаться высунул язык и уставился в точку вдалеке.

Нико не преминул снасмешничать:

– Нужно в спортзал похаживать, здоровяк, мышцы прорабатывать. Впрочем, в твои сорок пять поздновато начинать. Скоро не сможешь дотянуться до пальцев ног… – И он, стоя уже на одной ноге, успешно продолжал сопротивляться натиску шустрых десятилеток, которые отчаянно подскакивали, пытаясь стряхнуть его с бревна. Он дразнил их, делая забавные маленькие пируэты, крутя ногой перед собой, и одновременно умудрялся отбивать кулаком летящие в него футбольные мячи.

Когда команда Нико праздновала уже двадцатое очко, а Массимо в сотый раз вскарабкивался обратно, победители принялись скандировать: «Проиграли, проиграли, проиграли!»

Я наблюдала за Сэмом, смеялась и лупила кулаками воздух. Меня обуревал восторг, что мой сын так здорово проводит время, и одновременно снедало некоторое беспокойство при виде разнузданности юных футбольных бандитов. Вряд ли в школе у Сэма с их девизом «в день спортивного праздника побеждает каждый» будут довольны «учебными задачами» этой конкретной вечеринки.

Затем краем глаза я увидела, как Массимо соскользнул с бревна и врезался в Нико, который отлетел назад и с глухим стуком ударился головой о край альпийской горки, а из груди у него вырвался глухой стон, словно из мехов на последнем издыхании.

Я кинулась к мужу, в панике оскальзываясь в грязи. Массимо вскочил и протянул Нико руку:

– Извини, старина. Как ты? Я просто оступился.

Нико лежал на спине и кряхтел, не в силах дотянуться до руки брата.

Дети затихли. Одна из девочек хихикнула. Нико потрогал затылок и посмотрел на пальцы. Они были в крови.

Я опустилась на колени рядом с ним, Лара прибежала с кухонным полотенцем и водой. Вскоре вышла Анна, крикнув детям отойти подальше таким тоном, что им, наверное, теперь всю оставшуюся жизнь предстояло объяснять своим психотерапевтам, почему они панически боятся спортивных игр.

Массимо поспешил с объяснением:

– Да я потерял равновесие и упал на Нико. А он опрокинулся и разбил голову. Так не повезло.

Дети, несмотря на все окрики Анны, придвинулись ближе, завороженные ужасом, перешептываясь: «Фу!», «Бр-р-р!», «Жесть!», а один маленький ублюдок даже восторженно выкрикнул: «Клево!»

Я обтерла рану Нико. Он был бледен, но взгляд, слава богу, вроде фокусировался.

– Как ты? Может, у тебя сотрясение? Давай-ка в больницу.

Нико покачал головой, поморщился.

– Нет, думаю, оклемаюсь. Просто нужно полежать минутку.

Я разрывалась между страхом, что муж мог серьезно пострадать, и лихорадочными попытками придумать, как отвезти его к врачу, когда еще час нужно держать под контролем тридцать пять детей.

Франческа топталась рядом, с трудом сдерживая слезы. Я заставила себя улыбнуться, чтобы ее успокоить.

– Папа поправится, девочка. Просто держись и позови сюда Берил – думаю, она в гараже, готовит приз для «Передай посылку»[28].

Через несколько мгновений, шлепая вьетнамками по мокрой земле, примчалась мама. Мы помогли Нико сесть, а Лара позвала детей за стол. К счастью, бутерброды с колбасой заинтересовали девяносто пять процентов присутствующих куда сильнее, чем выяснение, доживет ли Нико до завтра.

Массимо уселся рядом с братом, снова и снова повторяя:

– Все будет хорошо, старина. Прости. Не удержался на ногах. Как поправишься, можешь сломать мне что-нибудь.

Анна похлопывала Массимо по плечу:

– Аморэ, это же просто несчастный случай. – Она повернулась ко мне: – Бедный Массимо, теперь он будет жутко переживать. Нико вечно такой переполох устраивает из пустяков.

Я посмотрела на нее, потом снова на Нико, который сидел стиснув зубы от боли.

Но не успела я открыть рот, как мама повернулась к Анне:

– Дай же бедняге прийти в себя. У него там весьма неприятная рана. А ты, милочка, больше шума поднимаешь, обжегши язык кофе. Хотя вряд ли Нико что-то сломал. Давайте-ка я отведу его домой, промою рану и посмотрю, что там да как. Мэгс, а ты лучше оставайся здесь с Сэмом.

Ее предложение заметно разрядило обстановку, и я чуть не расплакалась от благодарности.

– Ты пойдешь с мамой? – Я сжала руку Нико. – Или хочешь, чтобы я была рядом?

– Все ведь нормально, Нико, старина! – заявил Массимо, не давая брату ответить. – Не порти праздник Сэму и Мэгги. Возвращайся домой, а я, так и быть, вместо тебя присмотрю за ними обоими.

Где-то очень глубоко в животе вдруг возникло болезненное стеснение, беспокойство, что дело нечисто, смутное ощущение, которое я изо всех сил пыталась определить. Но оно, как банкнота, вырванная из руки порывом ветра, плясало, кружилось и выскальзывало, и в итоге мне пришлось смириться с поражением.