Послушная жена

Глава тридцать седьмая Лара

Как ни странно, случай с Сандро потряс Массимо даже больше, чем меня. В тот вечер мы цеплялись друг за друга, слишком ошеломленные, чтобы разбираться в противоречиях нашего брака; история с Кейтлин теперь, когда мы едва не потеряли сына, казалась ничтожной. Мое тело жаждало утешения от единственного человека в мире, который любил Сандро не меньше меня, хоть и проявлял свою любовь грубо и неумело. Мы заснули, прижавшись друг к другу, истомленные, единые в своем облегчении, в общей радости, что гнев Господень все же обошел нас стороной. Каждый раз, стоило мне пошевелиться, Массимо просыпался и снова притягивал меня к себе. На следующее утро мы занимались любовью страстно, но нежно, чутко обмениваясь эмоциями, освобождаясь от страха в молчаливом преддверии разговора, к которому еще не были готовы. Я не задавалась никакими вопросами, а просто старалась выпустить весь скопившийся адреналин, всю энергию, не беспокоясь о завтрашнем дне. Массимо был нежен, как никогда прежде.

И мне даже захотелось остановить время, укрыться в этом мгновении, где никакая гнусность, жестокость или даже просто неприятная неожиданность не заставит меня снова страдать.

Но последние спокойные дни пролетели очень быстро, и перед отъездом в аэропорт нас созвали для традиционного семейного фото Анны. Массимо крепко обнял меня за плечи, словно я была сокровищем, которое нужно охранять. В свою очередь, одна лишь мысль, что все могло сложиться совсем иначе, заставила меня стискивать руку Сандро, пока сын не вырвался на свободу. Я усердно отгоняла мысль, что вместо нынешней веселой толпы, которую Анна пытается загнать в видоискатель, мы могли оказаться процессией опустошенных родственников, готовящихся к мучительному возвращению домой с двумя детьми вместо троих. Нынче меня успокаивала и утешала даже бесцеремонность Анны, раздававшей команды направо и налево:

– Кучнее! Кучнее! Нико, ты закрываешь Лару. Сэм, не заслоняй Сандро. Франческа, ну-ка одерни юбку, я хочу показать друзьям хотя бы одно приличное фото всей семьи.

Я даже улыбнулась, когда на защиту девочки встала Мэгги:

– Да будет вам, Анна, у Франчески прекрасная фигурка и ножки хоть куда. На мне бы не смотрелось, согласна, но против моды не попрешь.

Я надеялась, что Франческа проявит хоть какую-то благодарность, но у нее ни один мускул на лице не дрогнул. Бедная Мэгги: вот уж кому действительно нужно ангельское терпение, чтобы выносить такое отношение.

Наконец Анну все удовлетворило и на свет явился снимок, способный соперничать с лучшими фотографиями в соцсетях в духе: «Вот мы в бикини/с коктейлями/на фоне заката/рядом с нашими детьми с их скрипками и спортивными трофеями». После чего все разбежались, чтобы напоследок заглянуть в сад в поисках забытых очков и шлепанцев. Хотя на самом деле меня больше беспокоило, как бы Сандро опять не подобрался к бассейну.

Массимо шел со мной рядом.

– Итак, миссис Фаринелли? Вы готовы дать мне еще один шанс?

Я повернулась к нему лицом. Очень хотелось надеяться, что это не очередной изощренный розыгрыш, после которого я через две недели буду опять закрывать Сандро уши руками и бормотать: «Тсс, папа сегодня чуточку сердится». Но, с другой стороны, если бы не Массимо, сильный пловец, которому хватило самообладания сосредоточиться, а не запаниковать, как я, чем бы все закончилось? Благодаря ему сын остался жив.

А может, я опять даю слабину. Я решилась на пробный шар:

– К прежней жизни возврата не будет. Мне нужна возможность высказывать свое мнение и не бояться, что ты разгневаешься. – Я всматривалась в лицо мужа, ища сомнения, недовольство, поджатые губы.

– Понимаю, – согласился он. – И постараюсь загладить вину, вернуть твое доверие.

Ох уж эти глаза. Такие искренние. Он даже ни капли не постарел, если не считать пары седых прядок в челке. И меня все еще манила его мальчишеская привлекательность.

– В какой-то момент нам придется сесть и поговорить, а не просто замести проблему под ковер.

Массимо рассмеялся.

– Можем и поговорить, а еще… можем и познакомиться заново, – предложил он, погладив меня по груди.

Я отвела его руку.

– Ты все время кажешься злым. Такое впечатление, что именно мы мешаем тебе стать счастливым. Тебе действительно нужен еще один шанс? – Подбрось я монетку, то и сама бы, пожалуй, не знала, жду орла или решки, хочу уйти или остаться.

Он впился мне в губы таким пылким поцелуем, что через мгновение я почувствовала, что сама прижимаюсь к нему.

– Я ответил на твой вопрос?

Мне пришлось заглянуть поглубже в сердце. Всего несколько дней назад его в клочья раздирали острые края осколков и обломков предательств и грубостей, превращая мои чувства в саднящее месиво, которое я поневоле окружила высокой прочной стеной. Тогда при мысли о Массимо, собирающемся на свидание с Кейтлин, бросающем нас по пятницам ради похода с ней в оперу, и – что бы он там ни утверждал – о ночах страсти у меня в груди возникала ноющая боль сродни той, когда надавливаешь на треснувший зуб. Но ужас при виде гибнущего сына настолько притупил эту боль, что теперь она казалась почти смешной.

Было немало разочарований, ложных надежд; множество раз ночами Массимо обещал измениться, а к рассвету все оказывалось обманом. Но я наблюдала, как он вел себя с Сандро после происшествия в бассейне. Подбадривал сына, был терпеливым и ласковым – тем Массимо, в которого я влюбилась, а не тем, от которого потом пришлось столько вынести.

Жуткая ирония судьбы: Сандро пришлось чуть ли не умереть, чтобы мы осознали, чем владеем. Нелепо усугублять нашу общую глупость, чтобы поквитаться.

– Один-единственный шанс, – сказала я. – Последний.