Растопить ледяное сердце

Глава 16

— Я вижу, что ты уже не так сильно возмущена тем, что пришлось остаться в этом мире?

— Что? — растерянно спрашиваю я и кручу головой, осознавая, что оказалась в знакомой круглой комнате, которая сегодня вновь полна белых дверей.

Я совершенно не ожидала когда-нибудь вновь вернуться в это место. Странно, я же не проводила никаких ритуалов. Голос Темпуса звучит довольно громко, вот только самого его обладателя что-то не видно.

— Я про ваши горячие лобзания с герцогом, — поясняет Темпус, а я прикрываю глаза и опускаюсь на теплый пол.

— Ты следишь за мной?

— Приглядываю, — поправляет божество. — Надо сказать, не зря. Ты обладаешь удивительной способностью наживать себе неприятности.

— Я заметила, — мрачно отвечаю я. — Не хочешь помочь мне выпутаться из них?

— Э, нет. Ты кашу завариваешь, тебе и расхлебывать. Кажется, так говорят в мире, где ты выросла? — голос звучит с этакой насмешкой.

— Зачем тогда я здесь? — задаю резонный вопрос. — Неужели соскучился? Может быть, ты уже покажешься?

— А ты смеяться не будешь? — настороженно спрашивает Темпус, интригуя.

— Я постараюсь, — обещаю, не понимая, что меня может рассмешить.

Очередной странный наряд?

Одна из дверей распахивается, и оттуда появляется фигура, в которую я пристально вглядываюсь. Что-то не так с ним сегодня, словно мужчина стал ниже ростом и приобрел…

— Мамочки! — взвизгиваю я, отползая от надвигающегося лемура, размером с человеческий рост, облаченного в ядовито-салатовую мантию.

Хвост животного, замершего надо мной, нервно ходит из стороны в сторону, а желтые глаза смотрят, как мне кажется, хищно.

— Ну и что ты кричишь? — спрашивает лемур голосом Темпуса, а я выпучиваю глаза. — Никогда не видела лемуров?

— Таких больших — нет, — качаю головой, и нервный смешок вырывается из моего рта.

— Ты обещала, — гневно рычит Темпус, а я еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться в голос. — Между прочим, все из-за тебя!

— А я-то здесь при чем? — удивленно спрашиваю у животного, комично сложившего лапы на груди.

— Мы поспорили… — туманно отвечает лемур, но, наткнувшись на мой требовательный взгляд, поясняет. — Я говорил, что ты оттолкнешь герцога, когда он решит тебя поцеловать, а Мерлин поставил на то, что ты ответишь на поцелуй. И вот.

Не выдерживаю и срываюсь на громкий хохот, глядя на обиженную мордочку животного.

— То есть, вы тут так развлекаетесь? — выдавливаю из себя, пытаясь успокоиться. — Ставите ставки, а потом превращаете проигравшего в лемура?

— Ты знаешь, насколько бывает скучно тем, кто существует вечность? — неожиданно горько произносит Темпус. — Единственное развлечение — следить за смертными. Но и это быстро надоедает, ведь они не способны придумать что-то новое, что может по-настоящему увлечь.

Лемур садится на пол и поджимает лапы, оборачивая полосатый хвост вокруг себя.

— Тогда почему ты продолжаешь следить за мной? — осторожно спрашиваю я, чувствуя себя немного странно.

Никогда не думала, что буду вести светскую беседу с огромным грустным лемуром, находясь в воображаемом мире. Поистине, пути судьбы неисповедимы. Если такое кому-нибудь рассказать — мигом отправят в сумасшедший дом, передав в заботливые руки врача-психиатра.

— Твоя судьба не записана в книге, — наклонившись ко мне, многозначительно сообщает Темпус. А я качаю головой, давая понять, что не понимаю, что именно это значит. — Судьбы всех смертных записаны в книгах миров, все события, их последствия предрешены заранее, кроме, пожалуй, мелких решений, которые не способны повлиять на общую картинку. Но что бы смертный ни делал, он будет возвращен на собственный истинный путь, уготованный с рождения. А твоей судьбы там нет… Ни в одной из книг. Ничего о тебе, кроме прошлого. Ты пишешь свою историю сама, но никто не может предугадать, чем она кончится. Понимаешь?

— Почему так? — спрашиваю я.

— Не могу тебе ответить на этот вопрос, — пожимает плечами Темпус. — Лишь владелица судеб, Великая Фрейза, знает ответ. Но к ней очередь расписана на столетия вперед, не попасть без записи даже мне. Разорвут страждущие.

— Получается, что ты можешь узнать о судьбе любого из книги? — загораюсь я идеей.

— Даже не думай, — отрезает Темпус, мигом поняв, о чем я хочу его попросить. — Я заглядывал краем глаза на страницы твоего герцога. Там все очень туманно и расплывчато. Боюсь, что его судьба тоже сильно зависит от твоих решений.

— Ты так говоришь, будто я какая-то особенная, — улыбаюсь я. — Словно мне подвластно изменить чьи-то судьбы.

— Кто знает, Аля… — задумчиво произносит Темпус. — Но все в этом мире не случайно.

Несколько минут сидим в тишине, каждый погруженный в свои размышления.

— Можно тебя погладить? — лукаво улыбаюсь я, дотрагиваясь до мягкой шерсти.

Лемур быстро вскакивает на ноги, уклоняясь от моей ладони:

— А ну-ка, не трогай! Я недавно расчесался. И вообще, аудиенция окончена!

Темпус топает ногой, и мир вокруг начинает кружиться, а я лечу куда-то вниз.

Открываю глаза и рывком сажусь, обнаруживая себя на кровати в спальне, выделенной мне герцогом. Сквозь неплотно занавешенные окна льется мягкий солнечный свет, а я чувствую себя необычайно бодрой. Не помню, как оказалась вчера в собственной кровати. Интересно, кто меня раздевал?

Щеки заливает румянец от мысли, что это мог быть Райнхольд. Впрочем, если я ничего не помню, значит этого не было. И каким образом я снова оказалась в обители Темпуса? А главное — с какой целью? Неужели только для того, чтобы посмотреть на божество, превращенное в огромного смешного зверька?

Потягиваюсь, улыбаясь новому дню. Герцог вчера хотел что-то обсудить, но, видимо, я была слишком утомлена насыщенным вечером, да и остатки болезни сказываются, а Райнхольд не пожелал меня будить, оставив разговоры на потом. Надо выпить последнюю порцию лекарств, которые Хакон заботливо расставил на тумбочке, разложив по стеклянным флаконам.

Флакон!

Перед глазами мигом встает вчерашняя встреча с незнакомцем, который передал мне пузырек из темного стекла. Флакон был в лифе платья, значит, тот, кто раздевал меня, непременно бы заметил его. Черт, я же даже не знаю, что в этом пузырьке. Надо же быть настолько беспечной идиоткой!

Со злостью ударяю кулаком по кровати, продолжая корить себя за легкомыслие.

Может быть, еще не все потеряно? Может быть, пузырек просто выпал и, никем не замеченный, укатился куда-нибудь под кровать?

С этими мыслями скатываюсь на пол и начинаю судорожно шарить руками по ковру, надеясь нащупать гладкое стекло.

— Не это потеряла? — раздается холодный голос герцога от кресла.

Застываю, словно статуя. Сглатываю мигом образовавшийся ком в горле и поднимаю глаза. Из-за высокой спинки кресла я сразу не заметила, что не одна в комнате. Что же теперь будет?

— Н-нет, — чуть заикаясь, отвечаю, с замиранием глядя на пальцы, сжимающие заветный пузырек. — Заколка выпала из волос.

— Пропитанная ядом? — Райнхольд встает, но не поворачивается ко мне.

Смотрю на напряженную спину, обтянутую тканью белой рубашки.

— П-почему ядом?

— Я не знаю, зачем ты носишь в корсете флакон с выжимкой из лавердена. Расскажешь, Альвина?

— Я не знала, что в нем, — возражаю я, пытаясь придумать достойное оправдание. — Он попал ко мне совершенно случайно.

— И как же?

— Я нашла его на полу вчера в зале, когда шла к окну, — выдаю я первую пришедшую в голову ложь.

— Ты хочешь сказать, что решила сохранить случайно найденный флакон с неизвестным содержимым, положив его в корсет платья? — медленно произносит Райнхольд, а я ежусь.

Кажется, врать у меня получается не очень хорошо. Действительно, поступок выглядит чересчур глупым. Но и времени у меня было катастрофически мало, чтобы сочинить более стройную версию событий.

— Я просто машинально, наверное, убрала… — оправдываюсь я, начиная дрожать, то ли от льда в голосе герцога, то ли от страха. — Задумалась, собиралась потом отдать тебе.

— Я не верю тебе, Альвина, — качает головой герцог. — Не могу верить после всего, что было. Я сейчас уезжаю. У тебя будет три дня на то, чтобы решить: или ты говоришь мне правду обо всем, начиная с твоей потери памяти и заканчивая этим флаконом — в этом случае я помогу тебе, чего бы это мне ни стоило. Или уходишь из моего дома, возвращаешься к своей прежней жизни, но тогда, забудь, что мы вообще были знакомы.

— Куда ты уезжаешь? — с мольбой спрашиваю я, пораженная жесткостью в холодном тоне герцога.

Райнхольд игнорирует мой вопрос, твердым шагом пересекает комнату и скрывается за дверью, оставляя меня наедине с собственными мыслями.

Что же теперь мне делать? Рассказать правду? А если Райнхольд не поверит и в нее? Может быть, лучше уйти? Очевидно, что ничего не выйдет из наших отношений.

Усмехаюсь.

О каких отношениях я думаю, если с самого начала была договоренность о фиктивном браке? Пора бы уже запомнить, что все это лишь фарс, который герцог затеял ради должности. Не питать иллюзий. Но вчерашний поцелуй… Он показался мне таким настоящим, искренним. Я ощущала, что мужчина поцеловал меня не для того, чтобы что-то доказать окружающим, не просто стараясь отвлечь меня, а с голодным желанием, страстью.

Досадливо качаю головой. Я снова вру себе, перекладываю свои собственные чувства на другого человека. Это путь в никуда.

Спустя какое-то время раздается стук в дверь. Вздрагиваю от неожиданности и спешно поднимаюсь с пола, на котором продолжала сидеть, погруженная в безрадостные мысли.

— Войдите, — сначала кричу, а потом только понимаю, что следовало бы одеться.

Быстро прячусь за дверью гардеробной, пока утренний посетитель мешкается.

— Герцогиня? — раздается вопросительный голос Клауса.

Менталист! Я совсем забыла о нем. Ведь он предлагал мне помощь и защиту, быть может, согласиться? Попрошу денег на первое время и какое-нибудь пристанище, а там, глядишь, устроюсь на работу. Я же неплохо рисую, могу пойти в школу учительницей. Здесь же есть школы, похожие на те, что в моем мире? Стоит выяснить. Или, на худой конец, могу продавать свои картины на какой-нибудь ярмарке, да хоть на рыночной площади. Рисовать на заказ портреты.

Это уже план. Не пропаду.

Набрасываю халат на полуголое тело и плотно завязываю пояс на талии.

— Извините, Клаус, я совершенно потерялась во времени. Вы пришли, чтобы провести ментальную проверку? — выхожу из гардеробной, окидывая взглядом мужчину, устроившегося на кресле.

— Ничего страшного, леди Альвина. Я бы хотел приступить к манипуляциям, если вы не возражаете.

— Но, как же приказ герцога? — напоминаю я, нервно теребя пояс халата. — Он сказал, что наше с вами общение возможо лишь в его присутствии.

— Вам прекрасно известно, что его светлость отсутствует в поместье. Перед своим отъездом герцог отменил приказ, — отвечает менталист и, чуть виновато, добавляет: — Он сказал, что ему теперь безразлично, чем именно мы будем заниматься наедине.

— Вот как, — киваю я, ничем не выдавая, насколько больно мне было это услышать. — Что ж, можете приступать.

— Вы точно готовы, герцогиня? — с тревогой в голосе переспрашивает Клаус, заглядывая мне в глаза.

Собираюсь с духом и решительно отвечаю:

— Да.