Растопить ледяное сердце

Глава 36

Алевтина

Кипя негодованием, сижу в экипаже, мчащем меня в сторону дворца. Райнхольд наотрез отказался брать меня с собой, сославшись на возможную опасность мероприятия. Да в чем может быть опасность? Они же просто пройдут по следу. Вряд ли убийца настолько беспечен, что, не скрывая свой запах, отправился в сторону своего убежища. Наверняка, аромат никуда не приведет команду герцога.

А вдруг ловушка?

Озноб пробегает по телу от этой мысли.

Нет, все-таки надо было настоять и пойти с ними. Я не могу погибать от неизвестности, укрывшись за надежными стенами своей спальни во дворце.

Тяжело вздыхаю. Теперь поздно об этом думать, я даже не видела, в какую сторону Ульв повел Клауса и Райнхольда. Город слишком большой, чтобы мне удалось их быстро найти. Да и как вести себя с мужчиной, которому только что отказала в замужестве?

Я кожей почувствовала перемену в настроении герцога, ощущала его мороз, вновь берущий верх над любыми эмоциями. Может быть, я повела себя глупо, отказавшись от брака с мужчиной, в которого влюблена. Но для меня слишком важны ответные чувства.

А Райнхольд…

Может, я и смогла разбудить в нем какие-то эмоции, но о любви пока рано говорить. Им движет страсть, похоть, жажда обладать. Как быть уверенной в том, что он не оставит меня, насытившись телом? Не переключится на другую симпатичную девушку, оставив меня в одиночестве погибать от любви, которая с каждым его прикосновением и взглядом все сильнее крепнет во мне, расцветая бархатистыми розовыми лепестками?

Он ведь и сам понимает это, именно поэтому останавливается всякий раз, не позволяя себе заходить дальше в нашей близости.

Лучше и мне оставить попытки сблизиться с герцогом, пока не стало слишком поздно. В моих мыслях, фантазиях все выглядело таким простым и понятным. Разбудить эмоции, добиться признания их наличия, избавиться от проклятия. В реальности же все оказалось гораздо более сложным. Уже не уверена, что смогу выстоять и не потерять себя в борьбе со льдом, что прочно обосновался в душе и сердце мужчины.

Приторможу, побуду наблюдателем. Пока сосредоточусь на магии, открывшейся во мне. Мне так понравилось ощущать в себе силу, но почти все, что я взяла у Райнхольда, пришлось потратить на сотворение пути для души Анрея. И вот что странно…

Сначала мне показалось, что магический резерв герцога не так уж и велик, его энергия заполнила меня чуть больше, чем наполовину, когда я наткнулась на какую-то преграду. Не знаю как, но мне удалось проникнуть за нее, ворваться внутрь, чтобы погрузиться в бездну силы, которая показалась бесконечной пропастью. Интересно, Райнхольд знает, что его истинный потенциал намного выше, чем есть сейчас? Откуда взялась та преграда, сковывающая океан магии, которым мог бы управлять герцог?

Нужно еще разобраться, как самостоятельно пополнить источник энергии.

Внутренний голос, тот самый, который управлял моими действиями во время открытия пути для Анрея, неустанно нашептывает про густой древний лес, до которого я просто обязана добраться. Но я быстро отметаю эту идею в самый угол сознания, потому что лес находится слишком далеко, одна я туда не решусь поехать. Может быть, для начала подойдет королевский сад? Там много зелени, тоже есть деревья.

Решено, туда и отправлюсь. Только сначала пообедаю и зайду к Кейт.

Спустя час устраиваюсь в кресле в супружеской королевской гостиной.

— Как ты себя чувствуешь?

Подруга с аппетитом поглощает пирожные, поданные к чаю.

— Наконец-то могу поесть, не волнуясь о том, что через пару минут окажусь в туалете.

— Настолько плохо? — сочувственно спрашиваю я.

— Ужасно. Но только утром, ровно с пяти до двух. Потом дурнота отступает, зато просыпается зверский аппетит, — Кейт улыбается, отправляя в рот очередное пирожное. — Ничего не могу с собой поделать, такими темпами к концу беременности буду выглядеть как колобок.

— Колобок? — переспрашиваю, потому что слово кажется каким-то знакомым, родным. Хоть я уверена, я не слышала его раньше.

— Не обращай внимание, это из не самой популярной детской сказки, — отмахивается подруга. — Живой шар из теста, который катился по лесу, встречая разных зверей.

— Странная сказка, — улыбаюсь я.

Подруга пожимает плечами и опускает глаза, словно жалеет о том, что сказала лишнее.

— Лучше скажи, куда это ты сегодня утром ездила с гостями из Рэгнолда?

— На место взрыва, — коротко говорю я, помня о том, что пока не стоит никому рассказывать о своем даре аминариста. — Райнхольд хотел, чтобы я показала, откуда мы с Итаном пришли, где и от кого узнали о смерти графа Амато.

— Райнхольд? — вскидывает брови Кейт.

Прикусываю язык, чувствуя, что мои щеки начинают пылать.

— Герцог Линден.

— Аля… — ахает подруга, мгновенно все поняв. — Он же почти женатый человек.

— Не женатый же, — упрямо говорю я, отводя взгляд.

Я сама вспомнила о его грядущем обряде только сегодня, когда судорожно перебирала в уме веские причины для отказа. Неудивительно, ведь от поцелуев Райнхольда мой разум затуманивается пурпурной дымкой, оставляя место лишь ощущениям и эмоциям.

— Ты уверена, что не совершаешь ошибку? — спрашивает подруга.

Её вопросы меткие, словно выстрелы из самонаводящегося оружия. И если вчера я бы дала на них однозначный ответ, то сегодня все усложнилось. Я и сама не могу принять твердого решения. Стоит Райнхольду поманить меня пальцем, солгать о своей любви, я поверю. Потому что очень хочу.

— Не уверена, — признаюсь я, глядя в глаза подруге. — Но если это и станет моей ошибкой, то я не буду жалеть о ней.

— Он может разбить тебе сердце…

— Пусть. Зато сейчас я по-настоящему счастлива.

— А как же Итан?

— Мы друзья. Кейт, неужели ты не понимаешь, что невозможно полюбить кого-то по желанию? Сердцу невозможно приказать испытывать чувства к кому-то конкретному, оно само делает выбор.

— Я тебя понимаю, Аля, как никто другой, — улыбается подруга. — Надеюсь, что ты сможешь сохранить в себе это светлое чувство, несмотря на проклятие герцога.

— Ты знаешь?

— Давид рассказал, — кивает Кейт. — Но если тебя это не пугает, то действуй. Даже боги бессильны в сравнении с женщиной, которая искренне, всем сердцем желает чего-то.

— Спасибо, — подаюсь вперед и крепко обнимаю подругу, вкладывая в эти объятия всю благодарность, которую испытываю к ней.

Она не пытается читать мне нотаций, не отговаривает и не приводит множество аргументов против моей глупой влюбленности. Просто принимает мой выбор, предупредив о возможных последствиях. Я почти уверена, что и Давида она попросит не вмешиваться.

— Не хочешь прогуляться в саду? — предлагаю я.

— Извини, но меня после еды начинает клонить в сон. Беременность действует на меня странно, — подруга улыбается и поглаживает свой еще плоский живот. — Лекарь говорит, что это все нормально, нужно просто слушать свой организм и потакать ему во всех желаниях.

— Хорошо, тогда не буду тебе мешать, — встаю. — Отдыхай.

— Аля, — голос подруги настигает меня почти у самой двери.

— Да? — оборачиваюсь, замечая, что Кейтлайн задумчиво смотрит на меня, словно не решается что-то сказать.

— Будь осторожна.

— Хорошо, — пожимаю плечами.

Почему-то мне кажется, что Кейт хотела произнести совсем другую фразу, но передумала.

Сбегаю по ступеням, направляясь в сад. Обычно мы с Итаном гуляли здесь вечерами, наслаждаясь свежим воздухом, пением птиц и интересной беседой. Такие прогулки позволяли расслабиться перед сном, лучше узнать друг друга.

Но сегодня я преследую совершенно другую цель.

Хочу попытаться почувствовать потоки энергии, которые способна дать природа. Напитать свой внутренний источник, вновь ощутить мощь и силу. Жаль, что рядом нет опытного учителя, который мог бы помочь мне, объяснить. Но аминаристы, по словам Райнхольда, не рождались уже очень давно. Может быть, попытаться найти хотя бы ведьму? На это придется потратить несколько недель, а, может быть, месяцев. Уехать далеко от города, заглянуть в каждый лес. Ведьмы умеют скрываться от людей, за несколько веков их презрения научились жить обособленно, не смущая остальных своим присутствием.

Иду по выложенной камнем дорожке мимо скульптур и красиво подстриженных кустов, на несколько минут застываю у большого фонтана, любуясь бликами солнца, отраженными в воде, присаживаюсь возле клумб, манящих ароматами разнообразных цветов, которые я с наслаждением вдыхаю. Миную увитую зелеными листьями беседку, все сильнее углубляясь в сад. Здесь тише и темнее, деревья выше, а газон не выглядит настолько ухоженным, как в парадной части. Каменная дорожка заканчивается, и я, сняв туфли, осторожно ступаю по прохладной земле, скрытой от солнца пушистыми кронами деревьев.

Я еще ни разу не заходила сюда, предпочитая гулять в облагороженной части, но сейчас ноги словно сами ведут меня все дальше и дальше. Касаюсь могучего дерева, и сердце радостно трепещет, словно встретило давнего друга. Опускаюсь на землю, спиной прислоняюсь к стволу и закрываю глаза. Здесь так спокойно и безлюдно. Могу в тишине уловить каждый звук. Треск деревьев, раскачивающихся, повинуясь ветру, шелест листвы, далекая трель неизвестной мне птицы — все это звучит для меня музыкой.

Сосредотачиваюсь, стараясь уловить потоки энергии, витающие в сладковатом воздухе. Вижу их внутренним взором. Белесыми туманными дорожками они раскиданы вокруг меня. Стараюсь поймать их, притянуть к себе, но пальцы проходят сквозь дымку, которая растворяется в воздухе от моих прикосновения.

Не получается. Мне чего-то не хватает. Знания и умений, чтобы зацепить их, направить к себе.

Пробую еще и еще раз. Углубляюсь еще сильнее в сад, уже переросший в небольшой лес. Разговариваю с энергией вслух и про себя, зову, умоляю, пытаюсь ухватить. Но потоки закручиваются вихрем вокруг моих пальцев, словно издеваясь, ласковым ветром проносятся мимо.

На лбу от усилий выступает пот. Сдуваю прилипшие пряди и смотрю вверх, только теперь замечая, что день плавно клонится к концу. Небо, виднеющееся сквозь просветы в листве, уже окрасилось в темные синие и серые оттенки.

Сколько же я провела здесь времени, пытаясь совладать с упрямой энергией?

Оборачиваюсь по кругу, пытаясь вспомнить направление, в котором нужно идти. Безрезультатно. Я была слишком увлечена, совершенно не замечала путь, по которому следую.

Поразмыслив, выбираю тропинку наугад и иду. Все же я нахожусь на территории королевского дворца. Здесь не может быть такого огромного леса, чтобы я могла в нем заблудиться. Куда бы я ни пошла, все равно выйду или к забору, или ко дворцу.

Периодически спотыкаюсь о выступающие из земли корни деревьев, уже еле различимые в стремительно надвигающейся темноте. Кажется, что иду уже очень долго, но лес становится только гуще. Поддаюсь страху и перехожу на бег. Так я быстрее выберусь из этого мрачного места, которое больше не радует своим гостеприимством. Напротив, ощущается как что-то опасное, чужеродное. С каждым моим шагом воздух становится холоднее, а тишина уже не радует, а гнетет, становясь густой и липкой.

Спустя какое-то время легкие начинают гореть от нехватки воздуха, вынуждая меня остановиться.

Как же так? Я не вижу ни единого намека на какой-то свет впереди, а ведь по вечерам фасад дворца подсвечивается множеством ярких лампочек. Как я могла так глубоко забраться и не заметить? Да и откуда бы такому густому массиву взяться практически в самом центре столицы? Территория дворца, конечно, велика, но не до такой же степени.

Опускаюсь на землю, все еще пытаясь отдышаться. Ступни исколоты острыми хвойными иглами, а туфли потеряны где-то в темноте. Они выпали из ослабевших пальцев, пока я бежала и пробиралась через овраги и кусты, царапая лицо и руки.

— Что же делать? — в отчаянии произношу в темноту, вспоминая, как так же металась по дремучему лесу несколько дней, прежде чем встретила Кейтлайн.

Мне было очень страшно. Жутко, непонятно. Я не помнила о себе ничего, не знала, кто я и откуда. С того дня мало что изменилось, кроме того, что я обрела новый дом и семью. Но во мне по-прежнему нет ни единого воспоминания о жизни до того дня, как я оказалась в лесу. Я даже предположить не могу, откуда взялся во мне дар аминариста. Был ли он со мной всю жизнь или открылся только теперь?

По спине пробегает холодок, потому что слышу шепот голосов, который раздаётся в тишине, кажется, со всех сторон. Прислушиваюсь, стараясь разобрать хоть слово.

— Доверься.

— Откройся.

— Прими.

— Возьми.

— Услышь.

— Найди.

— Спаси.

Различаю несколько голосов, звучащих чуть громче, в переплетении звуков.

— Но как? Не понимаю. У меня не получается, — глаза наполняются слезами, когда я шепчу в пустоту, не надеясь услышать ответ.

— Энергия еще в тебе. Чужая, но родная. Используй. Объедини. Позови. Пока не слишком поздно.

Вытираю неуместные сейчас слезы тыльной стороной ладони. Поплачу потом, когда все закончится.

Энергия еще во мне. Мороз Райнхольда? Его силу и правда ощущаю на самом дне источника. Её слишком мало, как это может помочь?

Используй. Объедини. Позови.

С чем объединить? Кого я должна позвать?

Закрываю глаза, нащупывая внутри себя силу. Тяну её вверх, и она послушно откликается, разгораясь ласковым пламенем в моей груди. Когда размыкаю веки, мир вокруг меня меняется, становясь более ярким. Словно где-то поблизости зажглось пару фонарей, тусклым светом окутав пространство поблизости.

Снова вижу потоки энергии, но они выглядят совсем не так, как днем. Теперь они черные, более плотные, тягучие. Кажется, если коснуться, рука увязнет в субстанции, из которой они состоят.

Протягиваю вперед руку, пальцы чуть подрагивают, когда я все же касаюсь черного сгустка, что с охотой тянется ко мне, преобразовываясь в тонкую струйку тумана, который впитывается в мою кожу, заставляя морщиться от боли.

То, что совершила ошибку, приняв этот мрак, понимаю почти сразу, когда серебристое солнце внутри меня тускнеет, становится холодным под натиском черного тумана, все сильнее заполняющего мою грудь.

Задыхаюсь от ощущения ледяных щупалец, которые расползаются по всему телу, словно вымораживая меня изнутри. Падаю на колени, чувствуя жгучую боль. Хочется ногтями разодрать кожу, добраться до своих внутренностей и промыть их в горячей воде, чтобы избавиться от черноты и холода, которые поглощают меня все сильнее.

Неужели я сейчас умру в этом лесу? Так рано и глупо, испытывая сожаление. Жаль, что я не успею увидеть рождение наследника короны Флэмена, не прогуляюсь больше по тенистой аллее парка, не окунусь с головой в соленые воды океана, не почувствую ласковые лучи солнца на своей коже, не познаю страсть с любимым мужчиной.

Райнхольд…

Его голубые глаза, темнеющие от страсти. Улыбка. Всего единожды мне довелось увидеть её, но она меня заворожила своей открытостью и задором. Его руки. Сильные, но в то же время нежные и осторожные. Губы. Горячие, жадные, властные. Я готова оду петь этим губам, способным за секунды вскружить мою голову. Голос. Низкий, тягучий, чуть с хрипотцой, если герцог опален желанием. Аромат. Такой родной, знакомый с детства. Зимнее утро перед школой, хруст снега под ногами, безмятежность и свобода.

Образ мужчины в голове возникает так ясно, словно он стоит прямо передо мной.

Хватаю ртом воздух, ощущая, как боль становится тише. Склизкие щупальца втягиваются обратно, словно прячутся от чего-то, что может погубить их. В груди снова теплеет, яркий шар сливается с темнотой, борется. Эта борьба выплескивается наружу, создавая вокруг моего тела вихрь, закручивающий меня все сильнее в своей воронке.

Окончательно теряю ориентацию во времени и пространстве, вижу лишь мельтешащие пятна перед глазами, вызывающие волну тошноты, прокатывающуюся по пищеводу.

Резко выдыхаю и зажмуриваюсь, ощущая себя пушинкой, которая парит в воздухе.

Боль во всем теле и неожиданно нежные руки, поймавшие меня за секунду до соприкосновения с твердым полом.

— Аля! — громкий взволнованный голос Райнхольда.

Свое имя из его уст — последнее, что я слышу, прежде чем погружаюсь в беспросветную тьму.