Растопить ледяное сердце

Глава 33

Алевтина

Я все-таки сошла с ума, когда позабыла о своем собственном запрете на влечение к чужестранцу. Наверное, роль сыграло нервное потрясение от встречи с призраком покойника и взрыв дома после. Иначе ничем не могу объяснить, что я, как последняя влюбленная дурочка, держала герцога Линдена за руку, боясь, что он умрет, а потом сама прижималась к нему, наслаждаясь энергетикой уверенности и спокойствия, которую он излучал, даже будучи раненым. Мне даже казалось, что пока я рядом с ним, мне больше никогда не будет страшно. Зря. Самое страшное — это сам герцог, который все с тем же спокойствием и какой-то отрешенностью легко вправил мне мозги на место, сообщив об отсутствии у себя эмоций.

Долг у него. Клятву он давал. А вовсе не пытался меня спасти, жертвуя собой. Райнхольд ясно дал понять, что поступил бы так же, будь на моем месте любой другой мирный горожанин.

А мне что теперь делать? Как очиститься от его прикосновений к моей коже, которые оставили пылающий след? Как перестать фантазировать о поцелуе с герцогом? Почему-то мне кажется, что этот поцелуй понравился бы мне сильнее, чем тот, что был с Итаном. Но вот только есть одна проблема, которая становится непреодолимым препятствием. Проклятие. Горько осознавать, что поцелуи, объятия, близость — лишь мое желание. Райнхольд же — ледяная статуя, не ведущая привязанностей и чувств. Почему именно этот недоступный мужчина вызывает во мне такую бурю противоречивых эмоций? Почему это не мог быть кто-то другой? Да мы знакомы-то всего ничего, а ощущение, словно меня к нему приворожили.

Когда экипаж притормаживает около дворца, мои негодование и горечь достигают предела и готовы обрушиться лавиной гнева на мужчину, сидящего напротив.

Открываю дверцу и буквально вываливаюсь в прохладу вечера.

— Аля, — Давид сбегает по ступеням крыльца. — Слава Гуди, с тобой все в порядке. Итан сказал, что случился взрыв почти в центре города.

Друг осматривает мое грязное от валяния на земле, порванное в нескольких местах платье, задерживает взгляд на небольшой ссадине на ладони и, убедившись, что в остальном я цела, быстро обнимает.

Я и правда не пострадала, потому что Райнхольд успел подставить руку, замедлив и смягчив мое падение на землю. Даже в момент опасности этот мужчина максимально собран и спокоен. И как я сразу не заметила, что в нем нет ни капли эмоциональности?

— Я очень за тебя волновался, но так и не смог сказать Кейти о происшествии.

— И не нужно, — отрезаю я.

Подруге очень тяжело дается беременность, её мучает постоянная утренняя дурнота и слабость. Правильно, что король оберегает её от любых неприятных новостей.

— Леди Альбертина спасла нас всех. Если бы не она, вряд ли кто-то из находящихся в доме бы выжил, — раздаётся за моей спиной голос герцога, который тоже уже успел покинуть экипаж.

Давид хмурится, переводя непонимающий взгляд на Райнхольда.

— О чем вы, герцог Линден?

Вся напрягаюсь, сжимаю ладони в кулаки и еле уловимо отрицательно качаю головой.

Я не готова пока рассказывать о том, как я узнала о взрывном артефакте. Хочется сначала разобраться самой, найти объяснение. На друга в последнее время и так свалилось слишком много забот, не стоит на него вешать еще и знание о том, что я мне довелось каким-то образом пообщаться с мертвецом, который предупредил меня об опасности.

— К сожалению, сегодня был убит друг герцога Родригеса. Леди Альбертина, последовав за своим спутником, оказалась на месте преступления. Она так испугалась вида мертвого тела, что с ней чуть было не случился нервный припадок. Мы поспешили вывести её на свежий воздух и, конечно, не могли оставить её одну в таком состоянии. Только поэтому дом оказался пуст во время взрыва, — расслабляюсь, услышав скорректированную версию событий.

Значит, заметил мое движение, понял, что не хочу говорить о случившемся своей семье.

А, быть может, правда видит все именно так? Обычная женская истерика, волей случая оказавшаяся спасительной.

— Аля, я пришлю к тебе лекаря, чтобы он тебя осмотрел. Он как раз закончил с Итаном.

— Давид, не беспокойся, меня уже осмотрел лекарь, я в полном порядке. Поначалу беспокоили звон в ушах и головная боль, но я выпила снадобье, и последствия взрыва испарились, будто ты их не было, — убеждаю друга, потому что не хочу, чтобы он обо мне волновался. — Пожалуй, лекарь не помешает его светлости. Несмотря на ранение, он собирается завтра утром вернуться к расследованию. А теперь, извините, я очень устала, хотела бы подняться к себе.

— Конечно, иди, — проводит ладонью по моему плечу Давид и переключает свое внимание на герцога Линдена. — Я попрошу личного лекаря королевской семьи повторно осмотреть вас. Вероятнее всего, потребуется принять какие-то целебные отвары или порошки. Ваша бледность внушает мне опасения.

Не слышу ответ Райнхольда, потому что уже скрываюсь за дверью дворца.

Больше всего мне сейчас хочется принять ванну и упасть в кровать. Забыться бы сном, а еще лучше удалить из памяти все воспоминания о сегодняшнем вечере.

Платье, еще утром нарядное и модное, сейчас больше походит на половую тряпку. Решив, что восстановить его не получится, выбрасываю.

Долго отмокаю в горячей воде, а потом ожесточенно тру себя мочалкой, пытаясь вымыть с кожи прикосновения герцога Линдена. Но ни одна мочалка не может помочь мне забыть.

Какие же нежные, но в то же время сильные у него руки. Он всего лишь осматривал меня, проверяя наличие ран и переломов, а в моем теле каждое его движение прокатывалось теплой волной, концентрируясь внизу живота. Она завязывалась в узел, тяжелела, требовала чего-то большего, чем обычные касания пальцев. Из моей груди чуть было не вырвался порочный стон. Голова начинала кружиться, но не от взрыва, а от аромата мороза, окутавшего меня, впитавшегося в мою кожу. Это походило на очень сладкую пытку. В какой-то момент я даже позабыла о том, где и в какой ситуации я нахожусь. Хотелось замедлить время, насладиться каждым мгновением.

Даже сейчас, от одних только воспоминаний тело откликается волнующей дрожью, грудь наливается, соски болезненно пульсируют. Что со мной происходит?

Я должна выкинуть из головы все мысли о герцоге Линдене, но вместо этого легко провожу ладонями по животу и груди, представляя, что это его руки гладят меня.

Безумие.

Последствия взрыва куда серьезнее, чем мне показалось на первый взгляд. Может быть, я зря отказалась от осмотра лекаря? Я точно не должна реагировать так остро на малознакомого мужчину из другого королевства.

Вытираюсь полотенцем и надеваю легкую сорочку, которая приятно холодит мою разгоряченную водой и мыслями кожу.

Кручусь в кровати бесконечно долго, но никак не могу найти удобное положение. Одеяло кажется слишком тяжелым, подушка жесткой, а комната душной.

В очередной раз взбиваю подушку, когда до слуха долетает чье-то тяжелое дыхание. Медленно поворачиваю голову, обводя комнату глазами, и вздрагиваю, заметив в лунном свете темный силуэт в изножье кровати.

Замираю, напряженно следя за высокой фигурой, но она не двигается.

— Помоги, — хриплый шепот, от которого каждый волосок на моем теле встает дыбом. — Помоги мне.

Горло перехватывает спазмом. Не могу вымолвить ни слова. Стараюсь пошевелить ногой или рукой, но не чувствую их. Тело отказывается меня слушаться.

Облизываю пересохшие от ужаса губы. Чувствую озноб, зарождающийся в груди, растекающийся по телу россыпью мурашек.

— Ты должна мне помочь, — сквозь хрипы и свист еле различаю одно-единственное слово, которое шепчет темный силуэт.

— Чем?

Спрашиваю одними губами.

— Помоги уйти, — с явным трудом говорит ночной гость. — Я должен уйти. Мне здесь больно.

Сжимаюсь от страха, видя, как силуэт делает несколько шагов к окну, все сильнее приближаясь ко мне.

— Уходи, — мой крик звучит ударом грома в тишине.

— Помоги, — хрипит в ответ незнакомец и поднимает руки, спуская с головы капюшон.

Резко сажусь на постели и провожу рукой по мокрому лбу. Оглядываю комнату, чувствуя, как быстро колотится сердце в груди.

Пусто.

Всего лишь яркий кошмарный сон.

Но как же страшно.

Закрываю глаза, и сразу возникает его лицо с пепельного цвета кожей, хриплый шепот продолжает звучать в ушах, остекленевший взгляд в пустоту пугает сильнее, чем самый жуткий монстр из легенд.

Нет, я не могу оставаться одна в этой темной комнате.

Первым порывом хочу бежать к Кейт и Давиду, но вряд ли они обрадуются моему ночному появлению на пороге их спальни. К герцогу? Вот еще. Он подумает, что я хочу его соблазнить. Почему я вообще подумала о нем?

Лучше посижу в библиотеке, её тишина и тёплый свет всегда меня успокаивали. Заодно попробую найти что-то о встречах с душами умерших. Может быть, это какой-то магический дар?

Вряд ли.

Еще когда я приехала во дворец, меня осматривал главный маг. Он уверенно сказал, что во мне нет никакой магии, не смог обнаружить во мне резерв, из которого бы я могла черпать силу.

Но тогда как?

Встаю с кровати и набрасываю на плечи теплый халат, потому что не прекращаю чувствовать колотящий тело озноб.

Библиотека находится неподалеку от моей спальни. Когда захожу, про себя отмечаю, что слуги забыли погасить свет на ночь. Сегодня это даже к лучшему, мне с каждой минутой все сложнее находиться во тьме. Кажется, что вот-вот из-за угла выскочит мертвец из моего кошмара.

Прохожу вдоль полок, легко ведя пальцами по корешкам книг. Какую выбрать? Что-то про магические возможности? Про души? Про нежить?

— Вам тоже не спится этой ночью, Альбертина?

Резко оборачиваюсь, испуганно прижимаю руку к груди, только теперь замечая герцога Линдена, который сидит в кресле, скрытом в нише.

— Простите, не хотел вас напугать.

— Не ожидала здесь кого-то встретить в столь поздний час, — глубоко вздохнув несколько раз, прогоняю страх. — Почему вы не отдыхаете?

Про себя отмечаю, что герцог выглядит лучше. Лицо уже не такое белое, губы приобрели свой обычный розовый оттенок, светлые волосы вымыты от крови и грязи. Даже повязку снял.

— Увы, но мне так и не удалось уснуть. Решил почитать, немного освежить память, — Райнхольд указывает на большую книгу, лежащую на столике у кресла.

Сразу же её узнаю, потому что именно её хотела взять первой, чтобы подтвердить или опровергнуть предположения о магическом даре, который неожиданно открылся во мне.

— А вы почему не спите, леди?

— Мне приснился кошмар, — признаюсь я, хоть и не собиралась никому рассказывать.

Но этот взгляд герцога… Против воли хочется поделиться с ним тем, что меня терзает, рассказать, как было страшно, найти успокоение в сильных объятиях.

— Поделитесь? — словно слыша мои мысли, Райнхольд плавно поднимается из кресла и в несколько шагов преодолевает пространство между нами. Он останавливается близко, но не касается меня. Словно дает мне выбор, сделать этот последний шаг или отступить. Сейчас только я решаю, увеличить расстояние между нами или окончательно сократить.

Не долго раздумывая, уверив себя, что это всего лишь минутная слабость, навеянная тяжелым днем и жутким сном, делаю этот шаг, лбом утыкаясь в мягкую ткань рубашки на груди Райнхольда.

Он осторожно, словно боясь спугнуть, обнимает меня.

— Расскажите, вам станет легче, Альбертина. Доверьтесь мне, — тихая просьба становится катализатором моего срыва.

На краю сознания мелькает мысль о том, что Райнхольд, как хороший полицейский, просто знает, что нужно сказать, чтобы вытащить показания из подозреваемого.

Но остановиться уже не могу. Всхлипываю, чувствуя, как по щекам катятся слезы.

— Я видела его, — задыхаясь от потока соленой влаги, признаюсь я. — Видела Анрея. Там, в доме, я встретилась с ним на первом этаже в одной из комнат, когда искала Итана. Именно он сказал мне про взрывной артефакт.

Райнхольд молчит, но прижимает меня сильнее к себе, будто ограждая от моих же слов. Пальцами комкаю его рубашку и снова всхлипываю. Я не собиралась плакать, но теперь не могу остановиться. Кажется, что вместе со слезами мое тело покидает ужас от произошедшего сегодня.

— А когда я уснула, он вновь явился ко мне, — практически шепчу, боясь, что мои слова кажутся лишь фантазией. Безумством слабой девушки, пережившей нервное потрясение. — Он просил помочь ему уйти. Говорил, что ему больно находиться здесь. Такой страшный. Мертвый. Мне показалось, что комнату заполнил весь холод этого мира вместе с его приходом.

Снова начинаю дрожать, вспоминая ощущение ужаса и безнадежности, потустороннего мороза, который окутывал меня своим покрывалом. Это совершенно не то же самое, что оказаться посреди льдов севера. Это намного хуже. Я словно очутилась за гранью, в гостях у самой Хельмы.

— Тише, Аля. Все уже закончилось, — Райнхольд кладёт ладони на мое лицо, заставляя поднять голову.

Утопаю в голубом взгляде его глаз, словно в бушующем океане. Ясно понимаю, что мужчина не так спокоен, каким кажется. Я вижу его эмоции, вижу. Удивление, беспокойство, нежность. Прикрываю глаза, чтобы меня не снесло этим бурным потоком. Чувствую горячие мягкие губы, покрывающие мелкими поцелуями мое лицо.

— Все будет хорошо, слышишь? — шепчет Райнхольд. — Ты справишься с этим. Я пока не знаю как, но я помогу.

Порывисто тянусь к нему, желая ощутить вкус его губ, руки скользят по твердой груди, ложатся на шею мужчины.

Первое прикосновение. Легкое, почти невесомое. Но между нами словно разряд молнии проходит, рассыпаясь сотней мелких искр по моему телу.

Райнхольд вплетает пальцы в мои волосы, уже настойчивее целуя меня, сминая мои губы, лаская их. Все сильнее прижимаюсь к мужчине. Хочу врасти в него, стать единым целым. Пусть нас обоих поглотит это безумие.

Герцог углубляет поцелуй, его ладони ласкают мою спину, спускаются ниже и сжимают ягодицы.

Из моей груди вырывается сдавленный стон, почти задыхаюсь, но не хочу останавливаться, с пылом отвечая на движения губ и языка Райнхольда. Мое тело плавится с каждой секундой сильнее, внутри разгорается пожар, весь окружающий мир кажется ненужным.

Существует лишь он.

Мужчина, крепко сжимающий меня в объятиях. Его аромат зимнего морозного утра. Его губы, такие жадные, жесткие, но в то же время нежные. Его пальцы, которые добрались до узла на моем халате и пытаются его развязать. С каждой секундой нарастающая пульсация, сконцентрировавшаяся внизу живота. Слабеющие ноги, заставляющие сильнее цепляться за широкие плечи.

Все кажется таким порочным, запретным, но одновременно правильным.

В один миг все заканчивается.

Райнхольд, тяжело дыша, отстраняется.

— Что? — мой разум еще затуманен, непонимающе смотрю на мужчину.

Он крепко зажмуривается на несколько долгих секунд, а когда открывает глаза, снова вижу в них непоколебимое спокойствие, равнодушие.

— Простите, герцогиня, я не должен был…

Разочарованная официальным обращением и сухостью в голосе Райнхольда, досадливо морщусь. Но теперь меня не так просто сбить с толку маской равнодушия, я уже увидела в его глазах все то, что хотела. Пожалуй, герцог не такая холодная мраморная статуя, как кажется на первый взгляд.

— О чем ты? — нарочно обращаюсь к нему фамильярно, потому что мне надоели игры в показной официоз. — Я благодарна, ты помог мне хотя бы на несколько минут забыть об ужасах этого дня. Пожалуй, лучше способа и не придумаешь.

Райнхольд внимательно на меня смотрит, чуть прищурив глаза. Но раз уж мне довелось увлечься таким сложным мужчиной, я не сдамся. Пойду до конца, пусть и пожалею об этом когда-то в будущем.

— И часто ты таким способом позволяешь себе забыться?

Мне кажется, что я слышу ревность за злостью в голосе мужчины.

— Бывает, — неопределенно пожимаю плечами, не признаваясь, что впервые со мной происходило нечто подобное.

Зато я теперь отчетливо понимаю, что Итан — совсем не тот, кто мне нужен. Поцелуй с ним даже вполовину не был так сладок и волнителен, как с герцогом Линденом.

Ежусь, заметив голубые отблески на лице Райнхольда. Тянусь пальцами к ним, желая дотронуться. Что это? Так красиво.

Но герцог не позволяет себя коснуться, делая шаг назад. Расстояние между нами увеличивается, и вместе с ним растет холод в глазах мужчины.

Держать себя в руках становится сложнее. Хочется закричать в бессильной злобе, даже ударить Райнхольда, лишь бы снова увидеть тень эмоций в его глазах, доказать себе, что мне не показалось.

Но герцог поворачивается ко мне спиной и возвращается в кресло, в котором я его застала, когда пришла в библиотеку.

— Я проанализировал случившееся в доме убитого и вспомнил кое-что интересное, — деловым тоном говорит мужчина. — Ты слышала что-нибудь про аминаристов?

Хмурюсь, пытаясь вспомнить, откуда мне знакомо это слово.

— Заклинатели душ?

— Именно, — удовлетворенно кивает Райнхольд и указывает рукой на книгу. — Здесь всего пара строк о них, но в моей личной библиотеке есть длинный манускрипт, посвященный аминаристам.

Уже догадываюсь, почему он вспомнил именно этих магов, но не уверена, что готова в это верить.

Быстро пересекаю пространство до кресла и падаю мужчине на колени. Вот теперь я готова слушать.

Райнхольд на пару секунд закрывает глаза и резко выдыхает сквозь сцепленные зубы, но не возражает, против моих смелых действий. Даже обвивает рукой мою талию, притягивая ближе к себе.

— По легенде, первые аминаристы появились от связи Темпуса с ведьмой.

— Темпус?

— В некоторых трактатах упоминается, что он — младший брат Хольмгера. Бог, пришедший в наш мир любопытства ради, уже после того, как королевства были созданы, — поясняет Райнхольд. — Темпус встретил юную ведьму в лесу, когда она собирала целебные травы, и влюбился с первого взгляда. Представившись обычным путником, сбившимся с дороги, он завязал с ней разговор. Они проговорили остаток дня и всю ночь. Патриция была очарована новым знакомым, который владел множеством знаний о магии, других мирах, об обители богов. Она пригласила его в свой дом и в свою жизнь. Вскоре они заключили брачный союз по всем законам королевства Рэгнолд, но, увы, не получили благословения богов. Несмотря на это, до самой смерти ведьмы они больше не расставались, родив и вырастив пятерых детей.

— Интересно, узнала ли она о том, кто её муж? — спрашиваю, уютно свернувшись на коленях герцога.

— Об этом история умалчивает, — Райнхольд неосознанно поглаживает пальцами мою талию. — Важнее другое. Темпус, по преданию, бог, имеющий власть над душами смертных. Он способен перемещать души между мирами, менять их вместилище, повелевать над ними. Юная Патриция происходила из древнего ведьминского рода, одного из сильнейших во всей Лираэллии. Этот магический союз породил на свет нечто новое, невиданное ранее. Аминаристов, которые умели видеть и общаться с душами покойных, повелевать над душами живых и исцелять их. Они единственные, кто мог ступать за грань и возвращаться оттуда, используя специальный ритуал обращения к богине смерти. Хельма не могла забрать себе душу аминариста до тех самых пор, пока не настанет его час, указанный в книге судьбы.

— Получается, что я — аминарист? — поднимаю голову, чтобы видеть глаза мужчины.

— Не знаю, — Райнхольд смотрит куда-то в противоположную стену, словно погружен в собственные мысли. — Аминаристы давно исчезли из Лираэлли, этот дар был утерян многие столетия назад, поэтому я очень удивлен твоим рассказом о встрече с душой покойного графа.

— Но ты же мне веришь? — от волнения закусываю губу, ожидая ответа герцога.

Мне невероятно важно, чтобы он ответил согласием на мой вопрос. Потому что если нет… Я разочаруюсь еще сильнее, чем в тот момент, когда он извинился за поцелуй, которого я сама хотела.

— Верю, — твердо произносит мужчина и переводит взгляд на мое лицо. — Но считаю, что пока не стоит рассказывать всем о твоем даре.

— Почему?

Райнхольд проводит ладонью по моим волосам, а я таю от этой невинной ласки.

— Ведьм и аминаристов опасались во все времена, считая их возможности безграничными. Люди боялись, всячески избегали, но покорно шли к ним на поклон, когда требовалась помощь. Это сыграло не последнюю роль в том, что ведьм осталось так мало, а аминаристы вовсе исчезли, — герцог вздыхает, словно осуждая. — Сначала нужно выяснить, как получилось, что в тебе открылся давно забытый всеми дар. Еще желательно узнать, насколько он силен. Опасаюсь, что если ты сейчас расскажешь о случившемся, тебя запрут в комнате и будут пристально изучать лучшие маги всех королевств.

— Я не хочу, — ежусь, представив такое будущее.

— Я тоже. Поэтому пока лучше будем молчать.

— Но главный маг может почувствовать во мне силу. Когда-то он не смог найти во мне сосредоточение магии и заключил, что я — обычный человек. Но теперь же все изменилось? — слабо возражаю я. — Я не контролирую этот дар, вдруг мертвые души начнут ходить ко мне, как к себе домой. Я даже не знаю, как прогнать их.

— Насчет главного мага не беспокойся. В тебе по-прежнему нет вместилища, потому что ведьмы, в отличие от магов, черпают энергию извне, не прибегая к внутренним резервам. Если не ошибаюсь, в тебе есть источник, который преображает энергию, хранит в себе её запас на случай непредвиденной ситуации. Но он отличается от резерва обычных магов, его невозможно почувствовать, — чуть задумавшись, говорит Райнхольд. — Насчет второго… Я получу доступ в особое хранилище. Уверен, что у его величества Давида есть более древние писания, чем те, которые хранятся в библиотеке. Попробую найти что-то там. Если не получится, передам тебе книги и манускрипты из своей библиотеки, как только вернусь в Рэгнолд. Из них ты сможешь подробнее узнать об аминаристах и о том, как они взаимодействовали с душами.

Мое сердце сжимается, когда герцог упоминает о своем скором отъезде. Так вскользь, равнодушно. Словно и не связывает нас ничего, кроме общей тайны о моей магии. Впрочем, в его глазах так оно и есть, наверное. Это для меня он — кто-то особенный, тот, чей поцелуй еще горит на губах. А кто для него я? Случайная девушка, одна из десятков или сотен.

— Тебе нужно поспать, — мягко говорит Райнхольд.

— Я не усну сейчас, — грустно улыбаюсь. — Но ты прав, мы слишком засиделись. Иди, отдыхай. Я пока останусь здесь, почитаю что-нибудь.

Чувствую тоску в сердце из-за того, что должна отпустить его. Не только сейчас, но и в будущем. Смириться с отъездом, принять тот факт, что между нами непреодолимая пропасть.

Собираюсь встать, когда герцог притягивает меня обратно к своей груди.

— Не хочу оставлять тебя сейчас в одиночестве, посижу с тобой.

Счастливо вздыхаю и устраиваю голову у него на плече, радуясь возможности украсть у жизни еще несколько мгновений этой близости.

— Расскажи мне что-нибудь, — тихо прошу я.

— Например? — Райнхольд скользит ладонями по моим волосам, пальцами перебирает пряди.

— О себе, о жизни в Рэгнолде, — подсказываю я.

— Хорошо, — герцог целует меня в макушку. — Слушай.