Растопить ледяное сердце

Глава 47

Герцог Райнхольд Микаель Линден

Проводив взглядом удаляющийся экипаж, заскакиваю на Ингварра.

Почти перед самым нашим отъездом из Флэмена, Клаус связался со мной еще раз и доложил, что король доехал до управления и направился на третий этаж, потом связь прервалась. Меня озадачило поведение королевской семьи, да и пропавшая вместе с приставленной к ней тенью королева не может не волновать. Куда могла деться ее величество Лиллиан? Разве только… Аля рассказала мне о том, что из крыла забвения попала в пещеру, в которой был камень, очень похожий на шерил. Могла ли королева повторить ее маршрут? Если за одной из дверей, расположенных в крыле забвения, есть портал, значит ли это, что кто-то из действующих сотрудников тайной полиции причастен к убийствам? Но, кто?

Когда захожу в свой кабинет, меня полным составом встречает моя группа. Два младших полисмена, артефактор, ищейка, менталист, лекарь, мой секретарь — семь пар глаз выжидательно смотрят на меня.

— Прежде чем я расскажу о своих подозрениях, прошу каждого принести клятву о неразглашении на крови, — сажусь за стол, по очереди глядя на собравшихся. — Если кто-то откажется, я пойму.

Клятвы на крови всегда предполагают смерть того, кто их нарушил. Так я точно могу быть уверен, что все, что будет сказано сейчас, не выйдет за пределы нашей группы. Мне нужен взгляд со стороны, нужны подтверждения того, что я не сошел с ума, почуяв неладное при общении с королевской четой.

Один из младших полисменов вздрагивает от моих слов и молча поднимается, смотря на второго. Второй отвечает ему упрямым взглядом и остается неподвижно сидеть. Первый, вздохнув, выходит за дверь. Ничего странного, они пока всего лишь практиканты, первый сразу показался мне трусоватым для полисмена. А вот второй молодец, не подвел. Надо бы запомнить его имя.

— Линда, — обращаюсь к артефактору, — полагаю, что тебе тоже не стоит участвовать в этом деле. У тебя маленький ребенок, а я затеял слишком опасную игру.

Все смотрят на меня удивленно. Да, пожалуй, еще недавно я вряд ли бы задумался о том, что Линда — не только талантливый артефактор, член нашей группы, но и молодая мать и жена. Общение с Алей сделало меня мягче. Только время покажет, насколько это хорошо.

— Я остаюсь, — твердо произносит Линда, нетерпеливо барабаня пальцами по столу. — Ты же не думаешь, что с беременностью и родами я растеряла все свои знания и разум?

Мы с Линдой знакомы еще со времен учебы, она всегда была смелой, даже чуточку безрассудной. Я предполагал, что она останется.

Киваю, давая понять, что услышал ее. Заученными движениями беру от каждого по капле крови, произнося слова клятвы. Связываю всех присутствующих кристаллической паутиной, которую отправляю в хранилище.

А потом сажусь и рассказываю обо всем. Предположения о том, что убийца давал клятву короне, легенду о камне вечности и странную реакцию королевы на нее, свои подозрения относительно принца Демиана и участия королевской семьи во всем происходящем. Сославшись на тайного информатора, рассказываю и о портале из коридора забвения, обо тьме, которая может захватить весь мир, если мы не успеем помешать убийце.

По окончании моего повествования в кабинете повисает молчание. Каждый обдумывает мои слова, прикидывает вероятность того, что все именно так, как я сказал.

— Я слышала раньше о камне вечности, — нарушает тишину Линда. — Пожилой преподаватель рассказывал нам о нем на одной из лекций. Камень исчезал со своего места после каждого проведенного ритуала, но его раз за разом обнаруживал какой-то отчаявшийся. Некоторые считали, что камень — ничто иное, как душа бога Одда, заточенная другими богами в шерл за попытку поработить один из миров. То, что появление тьмы связано с камнем вечности, нигде не упоминается, но это может быть правдой. По преданиям, Одд владел опасной и страшной силой, которой ни один из богов не мог противостоять. Что это за сила, неизвестно, но если это и правда была тьма, то Одд даже среди богов был всемогущим.

— Интересное дополнение к легенде, — замечаю я. — Но это не дает нам понимания, как найти и остановить убийцу. Насколько я понимаю, камню с каждым разом требовалось все больше магии для подпитки, но и выбросы тьмы после ритуала увеличивались. В последнем найденном мной упоминании о камне вечности говорится о смерти шести магов земли, а после всплеске тьмы, захватившем половину южного королевства. Тогда многие погибли в попытке сдержать темную магию. Сейчас мы имеем четырнадцать убитых магов. Даже предполагать не хочу, что случится, если ритуал все же состоится.

— Но как нам найти и деактивировать камень? — спрашивает Клаус. — Может быть, попробовать воспользоваться порталом, который привел вашего информатора в пещеру.

— Только мы не знаем, за какой из дверей коридора забвения он скрыт, — размышляет Ульв.

Это правда серьезная проблема. Магия коридора забвения такова, что там возможно скрыть очень многое. Даже если мы откроем все видимые взгляду двери, нет гарантии, что найдем нужную.

— Да и убийца не может скрываться в управлении. Я бы почуял его аромат.

— Если только он не скрывает свой аромат под другим, более ярким, — скептически откликается Клаус.

— А что, если использовать поисковый кристалл, чтобы найти ту пещеру? — краснея, предлагает младший полисмен, и мы все смотрим на него со снисходительностью.

— Чтобы поисковый кристалл мог определить местонахождение, нужно что-то от объекта поиска, — поясняю я юному магу.

— Но в музее артефакторики хранится небольшой кусок шерла. Поговаривают, что это осколок от камня вечности, — несмело, но договаривает младший.

— Это лишь слухи, — отмахивается Ульв.

— Но они могут оказаться правдой, — возражает Андреас, любящий нестандартные подходы к делу. — Что мы теряем?

— Время, — вздыхаю, приняв решение попробовать все варианты. — Андреас, бери младшего и езжайте в музей за камнем. Разрешением я вас обеспечу. Ульв, попробуй пройти по этажам, почувствовать знакомый аромат. Даже если убийца прячет свой запах, есть вероятность, что какие-то ноты ты сможешь узнать. Клаус, мы отправимся в крыло забвения. Попробуем все же найти портал, если он еще открыт.

— А что делать мне? — спрашивает Линда, когда все с готовностью кивают.

— Подумай, как можно деактивировать неизвестный мощный артефакт, под завязку напитанный магией. Возможно, ты вспомнишь что-то из лекций, найдешь в книгах. Нам важна будет любая информация, каждая возможная попытка.

— Хорошо. Но хочу предупредить, что вероятность нашего успеха слишком мала.

— Но она есть, — упрямо говорю я. — Давайте поторопимся. Я обещал жене к вечеру вернуться домой.

Последняя фраза вылетает машинально, просто потому что мне нравится называть Алю женой. Нравится знать, что меня ждут дома.

— Ваша светлость, вы женились? — недоверчиво переспрашивает Клаус, в то время как остальные просто уставились на меня.

— Женился, — подтверждаю я и повергаю свою группу в еще большее изумление, потому что счастливо улыбаюсь. — Когда покончим с этим делом, приглашаю вас всех на праздничный ужин.

— Я точно приду, — горячо говорит Линда. — Не упущу возможности познакомиться с той, что смогла вызвать улыбку на твоем лице.

— Мы тоже придём, — отвечает Ульв за всех остальных. — Поздравляем, герцог.

— Спасибо, — благодарю я, глядя на свою команду, ощущаю какое-то единение.

На секунду даже кажется, что мы близкие родственники. Ни разу еще я не чувствовал ничего подобного, хоть мы и не первый год работаем вместе бок о бок.

— Я, кажется, даже знаю, что за женщина оживила эту мраморную статую, — бормочет Клаус, обращаясь к Ульву, тот кивает.

Догадались, значит. Ну ничего, за “мраморную статую” менталист мне еще ответит, а также за то, что пытался ухаживать за Алей, когда она только оказалась в моем доме.

— За работу, — командую я, и все расходятся, торопясь исполнить поручение.

— Райнхольд, задержись, — просит Хакон, который все это время сохранял молчание, сидя в самом углу кабинета. — Клаус, оставьте нас на минуту.

— Я буду ждать вас в приемной, герцог, — бросив на нас заинтересованный взгляд, менталист закрывает за собой дверь кабинета.

— Мне кажется, важно, чтобы ты знал. Его высочество Демиан — не сын его величества Рига.

— Что? — недоуменно переспрашиваю я. — Почему ты так думаешь?

— Когда старшему принцу было пятнадцать, он упал с лошади и повредил ногу. Из лекарей только я оказался достаточно близко, чтобы оказать помощь. Ты знаешь, что я чувствую кровь, текущую в жилах каждого. Могу точно сказать, что кровь его высочества слишком резко отличается от крови короля Рэгнолда. Они не родственники.

— Король знает?

— Не думаю. Либо он обладает достаточно большим сердцем, чтобы вырастить ребенка, как своего собственного, либо пребывает в иллюзии единокровия.

— Ты считаешь, что эта информация может помочь?

— Да. Потому что я, кажется, знаю, чьим сыном является его высочество. Это Грайн.

— Грайн? — неверяще переспрашиваю, потому что имя моего учителя и друга — последнее, которое я ожидал услышать из уст Хакона. — Этого не может быть, ты ошибаешься.

— Поверь, Райнхольд, я рад бы был ошибаться, — грустно улыбается Хакон. — Но кровь Демиана слишком похожа на кровь Грайна, которого я не раз вытаскивал с того света, пока служил в его группе.

— Ты говорил кому-то о своих подозрениях?

— Никогда. Я посчитал, что это не мое дело.

— Но сейчас передумал.

— Знание старинных преданий, пожилой мужской голос, невероятное умение уйти из-под носа тайной полиции. Ты же сам говорил, что возможный убийца — полисмен или военный. Слишком много совпадений.

Сжимаю челюсть до боли, потому что Хакон прав, таких совпадений не бывает. Но Грайн? Хладнокровный убийца? Любовник королевы?

Он заметил меня еще в академии. Тогда, будучи главой тайной полиции, Грайн читал нашему курсу лекции, рассказывал о раскрытых делах, о службе, которую мы обязаны нести честно и достойно. Когда я после выпуска из академии попал в управление, Грайн взял меня под опеку, стал моим наставником, всегда готовым прийти на помощь советом или делом. Я испытываю к нему бесконечное уважение и благодарность. Он был для меня эталоном полисмена. Профессионализм, холодный разум, честность, пытливость ума. Он так и не обзавелся семьей, посвятив себя служению закону.

Сложно воспринимать реальность адекватно, когда на твоих глазах рушится образ мудрого друга, выстроенный годами.

— Я проверю эту версию, — с трудом выговариваю я слова. — Надеюсь, что это ошибка.

— Прости, Райнхольд, — отвечает лекарь, опуская взгляд.

— Ваша светлость, — после короткого стука заходит в кабинет Клаус. — Извините, что прерываю. Тень, приставленная к королю перестала выходить на связь. Последнее сообщение, которое я получил от нее два часа назад, было о том, что его величество приехал в управление, поднялся на третий этаж и скрылся за дверью одного из кабинетов.

— Есть информация, чей это был кабинет?

— Герцога Эрлинга.

Резко выдыхаю. Все пути ведут к Грайну.

— Идем, — глухо говорю, чувствуя в груди странную пустоту. — Герцог Грайн Вагни Эрлинг подозревается в совершении четырнадцати убийств земляных магов и похищении королевы и короля Рэгнолда.

— Он… не мог, — Клаус переводит растерянный взгляд с меня на Хакона, словно ждет от того поддержки. Но, не получив ее, снова смотрит на меня. — Герцог Эрлинг блестящий полицейский, один из лучших. У него множество наград за безупречную службу, на его счету сотни пойманных преступников и раскрытых дел.

Пара минут сейчас вряд ли что-то решат, поэтому даю менталисту время пережить новость, пока он перечисляет все заслуги Грайна перед королевством, о которых я и сам прекрасно знаю.

— Да ему даже позволили остаться в управлении. Несмотря на то, что он ушел на покой, герцог Эрлинг так и не смог расстаться со службой, он продолжает консультировать, делится своим опытом с молодыми полисменами.

— Идем, — еще раз повторяю я и первым выхожу из кабинета.

Клаус догоняет меня у лестницы, ведущей на третий этаж.

— Вы уверены, Райнхольд? — почти жалобно спрашивает менталист.

— Я уже ни в чем не уверен, — мрачно произношу я. — Но мы обязаны проверить каждую версию. На кону судьба всего мира.

— Ульв, — нажимаю на кристалл в артефакте связи и, когда получаю ответ от ищейки, приказываю: — поднимись на третий этаж, ты мне нужен.

Ищейка оказывается неподалеку и у кабинета Грайна, чуть запыхавшись, догоняет нас.

— Чувствуешь что-нибудь?

Ульв втягивает воздух, потом еще раз, и еще, словно сомневается. Закрывает глаза, как делает каждый раз, когда пытается вычленить очень слабый аромат из переплетения других запахов.

— Пожалуй, что-то есть. Очень схожее с тем, что ощущал в доме убитого графа Амато, но почти не слышно, без яркой пряности. Погодите, — словно только очнувшись, ищейка замечает дверь, у которой мы стоим. — Герцог Эрлинг? Самый пожилой действующий полисмен королевства? Быть этого не может.

Несколько раз ударяю по деревянному полотну, впрочем, не надеясь на ответ. Дверь оказывается заперта, и я, выпустив лед, грубо вламываюсь в железную структуру замка, заменяя её хрупкой кристаллической решеткой. Минута концентрации, мощный удар сверху и замок оказывается сломанным, а дверь гостеприимно распахивается.

— Подождите, — останавливаюсь на пороге и запускаю легкий морозный вихрь, который проходится по каждому уголку кабинета, ища постороннее присутствие. — Пусто.

Заключаю я, когда мороз возвращается ко мне, теплом проникая под кожу. Удивительно, но раньше магия ощущалась мне мукой, болью корежила внутренности. Я пользовался ей не слишком часто, иногда едва справлялся с контролем.

Но сейчас она стала мне подчиняться мне проще, боль стала едва уловимой.

Не знаю, как это произошло, но мы словно начали примиряться друг с другом. Магия течет в моих жилах более уверенным потоком, она уже не пытается меня убить, только если ранить. Даже подчиняется моей воле, пусть и по-прежнему своенравно.

Возможно, когда-то я все же смогу договориться с магией льда, приму её и даже попробую ослабить печать.

— Чувствую отголоски энергии тьмы. Здесь открывали портал, — мороз нашептывает мне об этом, а я доверяю ему. — Короля Рига куда-то переместили.

Еще одно подтверждение того, что Грайн замешан во всем происходящем.

— Как нам теперь найти его?

— Проверим коридор забвения. Ульв, сможешь почувствовать запах Грайна? Возможно, так нам удастся отыскать нужную дверь.

Ищейка с мрачным видом кивает. Он уже догадался, что мы не просто так оказались в этом кабинете.

Как и обычно, коридор забвения пуст и тих. Здесь не слышны шаги и шорохи, гасятся любые звуки, проникающие извне. Он способен свести с ума тех, кто оказался здесь с преступным умыслом сбежать: бесконечными поворотами и тупиками, вереницей сотни дверей, которые невозможно открыть, полутьмой и неизвестностью. Мы трое знаем, как покинуть коридор забвения, каждый из нас сдавал экзамен в академии полисменов, но это знание нам сейчас не понадобится.

Ульв принюхивается, мы с менталистом следуем за ним. Серые стены, темные двери, факелы, едва освещающие коридоры, между которыми нет ни единого отличия. Сколько минут или часов мы бродим по коридорам, надеясь найти дверь, за которой скрывается портал? Кажется, что ничего не меняется, глаза привыкли к однообразию. Но ищейку тянет вперед не зрение, а обоняние. Сейчас мы можем полагаться лишь на него.

— Эта, — указывает чуть запыхавшийся, уставший от поиска Ульв на одну из дверей.

Последние метры пути нам пришлось бежать, чтобы не упустить взявшего след ищейку.

— Я пойду один, — касаюсь латунной ручки и выпускаю морозный вихрь, желая понять, что находится за ней.

Мне, словно старому знакомому, откликается энергия тьмы. Здесь концентрация гораздо выше, чем в кабинете Грайна. Это подсказывает мне, что портал еще открыт, и я смогу войти в него.

— Нет, ваша светлость, — возражает менталист. — Мы идем с вами.

— Лучше останьтесь и позаботьтесь о том, чтобы Грайн не ушел от правосудия, если вдруг я не вернусь, — испытывая раздражение, отвечаю я.

— Если вы не вернетесь, значит, герцогу Эрлингу удастся провести ритуал, и тьма опустится на королевства, — спокойно говорит Ульв. — В таком случае, правосудие уже не будет иметь никакого смысла. Мы идем с вами, герцог.

— К тому же, — поддакивает ему Клаус. — Не хотелось бы потом объясняться с вашей супругой, которая точно спросит, почему мы оставили вас одного.

— Вот-вот, — Ульв передергивает плечами. — Мы видели, что она может общаться с мертвыми. Не дай Хольмгер еще натравит на нас неупокоенные души. Я не горю желанием провести остаток жизни в обществе покойников.

Весело хмыкаю. Кажется, опытные полисмены и правда побаиваются мою хрупкую жену, считая, что она способна превратить их жизнь в кошмар.

Мысль об Але согревает теплым светом изнутри. Если раньше я не боялся смерти, то теперь мне есть ради кого жить. Я обязан вернуться, даже если придется сразиться с тьмой.

— Хорошо, — коротко соглашаюсь с их решением.

Я могу приказать Ульву и Клаусу остаться в управлении, и они не посмеют ослушаться. Но если и менталист, и ищейка готовы добровольно шагнуть в неизвестность, подвергнуть свои жизни риску, то я не буду их останавливать.

— Действуем по ситуации, напрасно на рожон не лезем, — даю последние наставления. — Не забываем о жизнях короля и королевы. Но все же, наша цель — помешать ритуалу, задержать убийцу и, в идеале, уничтожить камень вечности.

Да, так будет правильно. Если этот артефакт продолжит существовать, то рано или поздно кто-то снова захочет его активировать. Опасность слишком высока.

— Готовы? — спрашиваю, берясь за ручку двери. Лица Ульва и Клауса мигом становятся серьезными и сосредоточенными. Синхронно кивают. — Тогда к бою.

Шагнуть в темную пустоту было не сложно, я знал, на что иду. Сложнее было увидеть темную знакомую фигуру, склонившуюся над болезненного вида мужчиной, лежащим на черном гладком камне.

Пещера ярко освещена факелами на стенах. Должно быть, уже глубокая ночь. Сколько времени мы потратили на поиски? Не важно. Главное, что успели вовремя.

— Грайн, останови ритуал. Все кончено, — мой голос тверд, несмотря на поднимающуюся внутри бурю.

Совершенно разные вещи — подозревать и своими глазами убедиться в подозрениях. Я до последнего не хотел верить в то, что мой наставник причастен. Но теперь сомнений не остаётся.

— Райнхольд? — обернувшись и подслеповато щурясь, Грайн смотрит на нас. — Мальчик мой, зря ты пришел сюда.

— Я должен был тебя остановить, пока не стало слишком поздно, — делаю несколько широких шагов по направлению к алтарю. — Ты хоть понимаешь, чем грозит миру то, что ты собираешься сделать?

— Уходи. И забирай с собой членов своей группы. Сделай вид, что ничего не видел, — выпрямляется Грайн, загораживая собой Демиана.

— Где король и королева?

— Далеко, — Грайн неприятно улыбается. — Риг пожалеет о том, что сделал с моим сыном. А Лиллиан… Она тоже виновата, позволила этому произойти.

— Мы сможем выяснить это позже, с помощью зелья истины. Сейчас я вынужден задержать тебя за убийства магов земли, — тянусь к Грайну своей силой, намереваясь сковать его, но ударяюсь о какой-то невидимый барьер.

— Неужели ты думал, что я не позаботился о защите? Я предусмотрел все и даже больше, — наставник расправляет плечи и усмехается, выпадая из образа сгорбленного старика. — Последний раз тебе предлагаю уйти по-хорошему. Тебе не остановить меня.

Вскидываю голову и снова направляю поток магии на барьер, пытаясь сломать его. Чувствую, как магия утекает сквозь пальцы, впитываясь в силовое поле, но оно не поддается. Впервые жалею, что когда-то молил отца о печати, не в силах справиться с собственной магией.

— Мне это надоело, — ничуть не волнуясь, Грайн подходит ближе к барьеру. — Видит Хольмгер, я не собирался этого делать. Вы меня вынудили.

Полисмен закрывает глаза и плавно поднимает руки, смыкая их над головой. Стены и пол начинают вибрировать, словно подчиняясь его движениям.

— Пещера рушится, — кричит Ульв позади.

Слышу грохот, словно несколько огромных камней падает на землю, сдавленный стон ищейки.

Но, не шелохнувшись, вливаю мороз в полупрозрачную преграду, ощущая, как резерв опустошается. В ушах звенит от напряжения, на лбу собираются капли пота. Рядом со мной застыл Клаус, пытающийся воздействовать на заслон ментальной магией.

В сцепленных ладонях Грайна начинает клубиться черный туман. Сначала лишь проблеск, отголосок тени, но с каждой секундой все более явный.

— Нам двоим не выстоять, — напряженным голосом произносит менталист, неотрывно следящий за черным клубком, с каждой секундой увеличивающимся в размерах.

— Ульв, — кричу, лишь надеясь, что ищейка жив. — Что с тобой?

— Немного придавило ногу, я в порядке.

— Портал, ты можешь пробраться к нему? Он открыт?

— Да.

— Иди за подмогой, мы попытаемся задержать, — приказываю я, хоть и понимаю, что даже сотня магов — ничто в бою с тьмой.

Но если убить ее носителя, возможно, и она рассеется? Нужно разбить барьер, добраться до Грайна. Это единственный шанс.

— Подмога уже здесь, — разносится по пещере звонкий голос, заставляющий меня вздрогнуть и, забыв про преграду, обернуться.

Аля…

— Что ты здесь делаешь? — мой громкий голос гулко отражается от стен.

— Ты не вернулся к ужину, — сам ответ, упрек в её голосе заставляют меня усомниться в благоразумии.

Она считает, что причина достаточно веская, для того, чтобы прийти на верную смерть?

— Я до этого момента не замечал, что меня угораздило жениться на сумасшедшей.

— Давид пытался тебя предупредить, — невинно пожимает плечами Алевтина. — Но ты не послушал.

— Ваша светлость, — еле слышно зовёт Клаус.

— Что? — оборачиваюсь.

Сразу оцениваю бледность и дрожащие пальцы менталиста, барьер, переливающийся белым и серебристым оттенками, и Грайна, до середины тела скрытого тьмой.

Драуг! Мы с Алей разговариваем словно на светском приеме, в то время как Клаус все еще пытается пробить барьер, еле держась на ногах, а убийца набирает силу.

— Немедленно домой, — рявкаю на жену и отворачиваюсь, снова направляя поток магии на преграду.

Очень вовремя, потому что Клаус в тот же самый момент оседает на земляной пол.

— Нет, — чувствую прикосновение ее ладоней к своей спине. — Я не твоя подчиненная, приказам следовать не обязана.

Уже тонкая из-за почти опустошенного резерва струя магии, срывающаяся с моих пальцев, темнеет, меняя цвет на насыщенно синий, отливающим серебром. От барьера начинает исходить жужжание, он быстро мутнеет, покрываясь белесой пеленой, скрывающей собой алтарь, старшего принца и Грайна.

Аля что-то бормочет на неизвестном мне языке, ведет ладонями по моей спине, обнимает за талию и прижимается сильнее. Не понимаю, что она делает, но и спросить не успеваю, потому что чувствую, что печать, много лет успешно сдерживающая мою магию, разрушается на мелкие осколки, исчезающие в бурной лавине, хлынувшей вверх.

Мощный, почти неуправляемый поток синего света исходит из моих ладоней, ударяя по барьеру. Раздается громкий хруст, и преграда начинает покрываться трещинами.

— Если он успеет слиться со тьмой полностью, нам его уже не остановить, — шепчет жена, и ее голос кажется мне сейчас единственным звуком в этой пещере.

— Отойди от меня подальше, — сквозь зубы прошу я, приготовившись к боли. — Спрячься за камнями и не высовывайся.

Я собираюсь отпустить контроль, позволить морозу захватить меня полностью, льдом сковать кровь в моих жилах. Я делал это множество раз в подвале своего особняка, стремясь избавиться от переполняющей меня магии, знаю, что это губительно для всего окружающего. Но сейчас нет выхода, нужно скорее добраться до Грайна.

— Твоя магия — моя. Она не причинит мне вреда. Остальных я прикрою куполом, — словно поняв, что я хочу сделать, говорит Аля. Одна ее рука всего на мгновение отрывается от моего тела, краем глаза улавливаю серебряную вспышку света. — Разреши магии взять вверх, дай возможность руководить.

Но я не могу. Испуг сковывает мое тело. Но не возможная боль заставляет меня бояться, не последствия для пещеры и всех находящихся в ней. Почти панический страх за жену, за ее жизнь, останавливает меня, заставляет сомневаться. Она слишком близко, первый же луч мороза поразит ее тело, превратив в ледяную фигуру, застывшую в вечности.

— Давай же, — торопит Аля. — Просто доверься мне.

С глухим рыком, преодолевая сопротивление разума, я делаю это.

Отпускаю контроль, позволяю льду в хаотичном направлении вырваться из меня, и он отвечает мне резью во всем теле, сотнями острых пик, разрывающих меня изнутри. На секунды или минуты выпадаю из реальности, ощущая лишь мучительную боль, терзающую меня. Она безжалостная, сокрушительная, кажется нескончаемой. Еще ни разу она не была такой оглушающе сильной.

Резкая вспышка.

Перед глазами возникает заснеженная равнина, уходящая ровным белым полотном к горизонту. Утопая в снегу по колено, бреду по ней, не понимая, как здесь очутился. Вдруг ясное небо наливается серым цветом, пространство вокруг темнеет. Поднимается ветер, сначала ласкающий, но с каждым мгновением все более резкий, обжигающе ледяной. Словно повинуясь его воле, снег взвивается в воздух, закручивает меня в вихре, застилает лицо. Перестаю ориентироваться в пространстве, но упорно переставляю ноги, иду вперед, Бушующая буря становится сильнее, колючие снежинки нападают, словно рой насекомых, жалят, оставляя на мне горящие болью рытвины. Порывистый ветер сбивает с ног. Падаю на колени, слепо шаря руками по окружающему пространству, но чувствую пальцами лишь мерзлый снег. Ледяной коркой сковывает все внутренности, заставляя застонать от боли.

— Прими её как часть себя, — на грани сознания слышу голос Али. — Прими.

Вдруг ощущаю маленький теплый шар внутри груди, чужеродный, но кажущийся сейчас лучом надежды среди снежного бурана, погребающего меня под собой.

Из последних сил поднимаю руку вверх и пальцами ловлю снежинки, они тают от моего тепла, впитываются в кожу. Одна за одной. Все больше снега в моих ладонях. Теплый шар внутри меня растет, наливается светом. Он обжигающей волной проносится по телу, срывает ледяную паутину с моих органов, согревает. Боль утихает, словно ее и не было. Снег и ветер становятся все более мягким, теперь они, как нежные руки любимой женщины, ласкают мое тело, излечивая от ран. Тучи расходятся, являя моему взору пронзительно-голубое небо, освещенное ярким солнцем. Пространство вокруг вновь спокойно и безмятежно.

Жадный вдох.

Я вновь в пещере перед барьером, который теперь грязно-серый, покрытый множеством мелких трещин.

Ощущаю на груди теплые руки своей жены и оборачиваюсь, желая убедиться, что с ней все в порядке. Аля расслабленно улыбается, сияя сине-серебристым светом. Перевожу взгляд на свои руки и понимаю, что этот свет идет от меня, мы с женой находимся вдвоем в этом коконе, сотканном из магии.

Не понимаю.

— Смотри, — указывает головой Аля на барьер, который, не выдержав, наконец, рушится, темным облаком пыли оседая на пол.

Жена отстраняется от меня, делая несколько шагов к темному провалу в стене пещеры и оседает на пол, словно отдав последние силы на эти несколько шагов. Дергаюсь было к ней, но Алевтина лишь взмахивает рукой и тихо говорит:

— Я в порядке, займись лучше им.

Только теперь вспоминаю о Грайне. С трудом отворачиваюсь от бледного лица жены, на котором по-прежнему яркими остаются лишь изумрудные глаза. Грайн почти полностью скрыт тьмой, у меня лишь несколько секунд, чтобы принять решение.

Вновь призываю мороз, и магия, полностью покоряясь моей воле, вырывается на свободу голубым ветром, легко рассеивая черный туман.

Мой наставник падает и замирает, его глаза закрыты.

Так просто?

Еще пару минут смотрю на него, ожидая нового удара, но Грайн даже не шевелится. Если бы не частое прерывистое дыхание, я бы подумал, что он мертв.

Оглядываю пещеру. Принц лежит на черном камне, он по-прежнему без сознания, его словно и не коснулось все то, что происходило здесь. Мертвенно-белый Клаус лежит на каменном полу. Схватка с барьером лишила его всех сил, ему нужен лекарь и восстановительное зелье. Ульва нигде нет, значит, все же ушел за подмогой. Аля сидит с закрытыми глазами, привалившись к стене.

— Как ты? — опускаюсь перед ней на колени и беру в ладони ее ледяные руки, согревая своим теплом.

— Лучше, — улыбается жена и открывает глаза. — А ты упрямый. Долго не хотел примириться со своей стихией. Я потратила много энергии.

— Извини, — тоже улыбаюсь я. — Не сразу догадался, что эта пытающаяся лишить меня жизни снежная буря на самом деле мой друг, которого нужно принять.

— Но ты справился, — шепчет Аля и подается вперед, целуя меня. — Мой герой.

— Как ты здесь оказалась? — подаю руку, помогая ей встать.

— Так же, как и ты. Порталом, — Аля пошатывается, и я обнимаю ее за талию. — Я волновалась, боялась, что не успею. Знаешь, некоторые манускрипты в твоей библиотеке, оказались весьма занимательными. Из них я узнала много новой интересной информации. Хочешь поделюсь?

Жена лукаво улыбается и обнимает меня за шею. Жадно впитываю изгиб ее губ, каждый сантиметр лица, взгляд, наполненный любовью и светом. Смотрю в ее глаза и не понимаю, как мог жить без этой яркой зелени раньше. В сумраке и серых оттенках холода, терзаемый болью каждую секунду я лишь существовал, не подозревая, что могу испытывать так много эмоций. Презирал других за их чувства, считал, что они делают людей слабыми, никчемными. И так сильно ошибался. Только теперь понимаю, что чувства — ценный дар, который побуждает нас становиться лучше, помогает искать выход из тьмы и находить его, ощущать себя по-настоящему живым, цельным.

— Я люблю тебя, — впервые признаюсь я не между делом, как в прошлый раз, а намеренно, желая насладиться моментом, разделить его с женщиной, которая вряд ли осознает, как много она мне дала, помогла понять.

Её взгляд скользит по моему лицу, спускается ниже, и лишь на короткий момент я читаю в нем испуг. Но не успеваю ничего предпринять, потому что Аля резко подается вперед, закрывая меня собой.

Время словно замирает.

Вижу пульсирующий клубок тьмы, который мучительно долго летит в сторону Али и с шипением врезается в центр ее груди, проникая внутрь ее тела.

Пытаюсь остановить его, задержать, но мои попытки оказываются провальными. Подхватываю обмякшую жену на руки.

— И я тебя люблю, — шепчет она. — Больше жизни.

Биение ее сердца под моими пальцами сначала замедляется, а потом останавливается совсем.