Я не знала, что лед умеет обжигать.
Но голос герцога, словно раскат грома в летний ясный день прозвучавший в тишине, буквально ошпаривает меня, заставляя отскочить от менталиста.
— Ничего, — подавляя дрожь в голосе, произношу я, смотря в пол. — Все в порядке.
Я даже не понимаю, чего именно испугалась, ведь, по сути, герцог мне никто, да и ничего предосудительного мы с Клаусом не совершили. Но почему у меня внутри такое чувство, будто супруг меня застал в постели с другим?
— Я, кажется, уже предупреждал тебя, граф… — угрожающе надвигается Райнхольд на менталиста. — Но ты, видимо, плохо понимаешь с первого раза.
Встаю между мужчинами, заслоняя собой Клауса.
— Райнхольд, пожалуйста, — поднимаю взгляд на герцога, встречаясь с холодными глазами. — Клаус всего лишь имел неосторожность стать свидетелем моего эмоционального взрыва. Я виновата, что не сдержалась. Извини. Можешь наказать меня.
Не хочу, чтобы единственный в этом мире, кто проявил по отношению ко мне заботу и сочувствие, пострадал.
— Наказать? — тянет герцог.
Втягиваю голову в плечи. Лучше пусть мне будет больно и страшно, тем более, похоже, что мне придется привыкать жить с этими чувствами.
— Не нужно, герцогиня, — возражает менталист и обвивает рукой мою талию, стараясь сдвинуть с пути. — Я готов ответить за свой поступок, раз сопереживание к плачущей женщине герцог считает чем-то из ряда вон выходящим.
— Не смей прикасаться, — шипит Райнхольд и дергает меня за руку на себя.
Теряя равновесие, визжа, лечу вперед, готовясь встретиться носом с полом. Но герцог подхватывает меня и ставит на ноги, вжимая спиной в собственное тело.
Я чувствую себя разменной монетой. Или курицей, которую не поделили два петуха. Не знаю, ощущали ли восторг женщины, за которых сражались на дуэлях, но мне явно не нравится быть кем-то, кто вносит раздор.
— Пожалуйста, прекрати, ты делаешь мне больно, — восклицаю я, стараясь вырвать запястье, которое Райнхольд с силой сжимает пальцами.
— Тот факт, что герцогиня Альвина — ваша нареченная, не дает вам право причинять ей боль, — дергается вперед Клаус, в попытке защитить меня.
— Я сам решу, что делать со своей будущей женой, — рычит герцог, а я смотрю умоляющим взглядом на менталиста, мысленно прося его прекратить еще сильнее злить Райнхольда.
Повернув голову, снова вижу отголоски голубых всполохов на лице блондина, свидетельствующие о крайней степени раздражения. Еще немного, и он взорвется. Что-то мне подсказывает, что ничем хорошим это не закончится.
— Граф Мякеля, пожалуйста. Идите, — тихо говорю я, снова обращая взгляд на менталиста. — Мы разберемся, все будет в порядке. И… спасибо вам.
— Вы уверены, герцогиня? — с тревогой спрашивает мужчина.
— Да, — стараясь придать голосу твердости, отвечаю я.
Я ни в чем не уверена, мне очень страшно и хочется сбежать от разъяренного герцога. Но бежать просто некуда, а хватка на моем запястье походит на железные тиски.
— Как пожелаете, — поколебавшись, кивает Клаус. — Помните, что если вам понадобится внимательный слушатель, я всегда к вашим услугам.
— Это вряд ли, — отрезает герцог, но граф не реагирует на его слова, продолжая смотреть в мое заплаканное лицо.
— Спасибо, — снова шепчу одними губами и улыбаюсь парню.
Клаус вновь кивает и разворачивается. Провожаю взглядом удаляющуюся спину, обтянутую серой тканью сюртука.
Мы остались наедине с герцогом, и могу только надеяться, что он отпустит меня живой. Я же нужна ему зачем-то.
— Что. Ты. Себе. Позволяешь? — отрывисто спрашивает Райнхольд, опаляя горячим дыханием мое ухо. — Какого драуга обжимаешься по темным углам с посторонним мужчиной? Снова взялась за старое, Альвина?
— Не понимаю, о чем ты, — честно отвечаю я. — Клаус всего лишь понял, что мне тяжело, и пришел на помощь в трудную минуту.
Райнхольд резко разворачивает меня, схватив за плечи, и близко наклоняется, вглядываясь в мои глаза.
— Тяжело? И почему же тебе тяжело, Альвина? Я не понимаю.
— Потому что ты — чурбан бесчувственный! — восклицаю я и ударяю кулаком по широкой груди мужчины. — Тебе наплевать, что мне страшно и одиноко! Наплевать на пренебрежительное отношение ко мне от твоих женщин! Тебя совершенно не волнуют мои чувства и ощущения!
Каждую свою претензию сопровождаю ударами, с каждым вылетающим из моего рта словом, словно тяжелый груз на моей душе становится легче.
— Ты права, Альвина, — неожиданно спокойно отвечает герцог, не обращая внимания на сыплющиеся на него слова и удары. — Меня это все не волнует. Потому что я не ведаю всех чувств, о которых ты говоришь.
Замираю, сбитая с толку его словами.
— О чем ты? — переспрашиваю шепотом.
— О том, что я не способен чувствовать, а тем более не способен догадаться о чувствах других людей. Лишь могу считать их при благоприятных условиях.
— Не понимаю, — мотаю головой. — Такого не бывает.
— Пришло время поговорить начистоту, Альвина. Не здесь. Идем в кабинет, — снова схватив меня за запястье, герцог быстро шагает по коридору, таща меня за собой, словно на буксире.
Я как сомнамбула машинально перебираю ногами, все еще не отошедшая от собственной истерики и признания Райнхольда.
Как такое может быть, чтобы человек ничего не ощущал? Не испытывал эмоций? Я же видела в его глазах раздражение, усмешку и злость. Быть может, мне показалось? Я видела то, что хотела видеть?
В голове не укладывается.
— Андреас, нас не беспокоить, — отрывисто произносит герцог, заводя меня в небольшое помещение.
— Будет исполнено, — вскакивает из-за стола молодой человек в синем военном мундире.
Райнхольд кивает и толкает дверь, затягивая меня, по всей видимости, в кабинет.
— Садись, — коротко приказывает блондин.
Оглядываюсь и замечаю небольшой кожаный диван шоколадного цвета, на который и опускаюсь, складывая руки на коленях. Герцог устраивается в кресле около стола, вальяжно откинувшись на спинку.
— Спрашивай.
— Что ты имеешь ввиду, когда говоришь, что не способен на чувства? — быстро задаю вопрос.
— Именно то, что говорю, — невозмутимо отвечает герцог. — В силу моих, скажем так, физических особенностей, я не ощущаю всей палитры эмоций, которая присуща другим людям.
— Но ты же испытываешь ярость, раздражение, недоумение… — растерянно произношу я.
— Отчасти. Крайне редко и скупо. — отрезает Райнхольд. — В основном, мой разум всегда холоден, как и сердце.
— Но я же видела, — восклицаю я, доверяя больше собственным глазам, чем словам мужчины. — Когда ты взбешен, то на твоем лице появляются красивые голубоватые всполохи. Такие светящиеся, притягательные. Я все время хочу дотронуться до них пальцами, чтобы…
— Ты бредишь, Альвина. Похоже, что последствия удара головой все-таки присутствуют, хоть Хакон и сказал, что ты здорова, — перебивает меня герцог. — Возможно, требуется повторный осмотр лекаря, потому что никаких всполохов, которые ты так красочно описываешь, не существует.
— Но… Как же… Я же видела…
— Это игры разума, не более.
— Ты же спишь? Ешь? Занимаешься сексом? — на последнем вопросе смущаюсь, но упорно пытаясь докопаться до сути. — Значит ты ощущаешь какие-то эмоции?
— Это все — не более, чем физические потребности, — ровно отвечает Райнхольд, приводя меня в еще большее смятение. — Не имеет никакого отношения к искренним чувствам, которые способна испытывать, скажем, ты.
— Подожди, — мотаю головой, стараясь переварить новую для себя информацию. — Зачем же ты женился? Какие были между Альвиной и тобой договоренности?
Прикусываю кончик языка, осознавая, что говорю вроде как о себе в третьем лице. Не следует допускать таких оплошностей, герцог явно заметил странность моей фразы, потому что в подозрении сощурил глаза.
— Между мной и Альвиной было заключено соглашение о фиктивном браке, от которого оба получали неплохую выгоду, — точно так же, в третьем лице, отвечает герцог, внимательно наблюдая за моей реакцией. — Альвина получала доступ к моему капиталу, статус моей супруги, необходимый ей для приобщения к высшему свету королевства.
— А ты?
— А мне необходимо быть женатым, чтобы получить должность главы тайной полиции, входящей в состав личной службы безопасности королевской семьи. Наш король — приверженец семейных ценностей, предпочитает окружать себя людьми, разделяющими его взгляды на жизнь. Он лично отбирает достойных, по его мнению, кандидатов и утверждает на должность.
— Но ты же спал с ней! — вскакиваю на ноги и поправляю саму себя: — То есть, со мной. О каком фиктивном браке может идти речь?
— Предпочитаю не упускать возможности, плывущие в руки. Тем более, что я должен был понять, насколько ты способна удовлетворить мои запросы. Как-никак, мы собираемся связать наши судьбы нерушимыми узами брака. Измены не приемлемы в королевстве, да и я считаю, что не стоит вносить грязь в семью, — брезгливо передергивает плечами герцог. — Еще раз повторяю: в моем случае речь идет лишь о физических потребностях. Мне необходим секс, он помогает мне… Впрочем, не важно. Чувств здесь в любом случае нет. Это понятно?
— Да, но… В ледяных чертогах, во время разговора с графом Бенкендорфом, — вспоминаю я.
— С герцогом, — морщится Райнхольд, поправляя меня.
— Ну да, с герцогом Бенкендорфом, — быстро соглашаюсь и заканчиваю свою мысль: — В какой-то момент мне стало неуютно и холодно, ты сильнее прижал меня к себе, словно стараясь согреть и оградить. Ты же как-то понял мои чувства? Хоть и утверждаешь, что это невозможно?
Сама не понимаю, зачем я ищу эту слабую надежду на то, что герцог ошибается, считая, что не умеет чувствовать. Но мне очень хочется найти какую-то зацепку. Крючок, за который я смогу вытянуть наружу эмоции этого мужчины, убедив его, что они существуют.
— Не помню этого. Я не придал значения этой ситуации. Скорей всего, я понял, что тебе некомфортно по физическим реакциям твоего организма, которые были заметны внешне. Именно таким способом я пользуюсь в своей работе, распознавая ложь, страх или другие эмоции преступника или свидетеля, способные помочь мне. Я был близок к тебе, поэтому считал реакции твоего тела и предпринял необходимые действия.
Устало падаю на диван, потому что ноги перестают меня держать. Он все объясняет логикой, в его словах нет никаких противоречий. Но почему мне кажется, что герцог лукавит или утаивает от меня что-то? С чего я вообще решила, что он врет самому себе?
— Почему же сегодня ты не отследил по моим реакциям, как мне плохо?
— Очевидно, потому что находился на достаточном расстоянии от тебя и был занят разговором с сестрой. Когда я проанализировал происходящее, твой неожиданный побег, уход из столовой Клауса, то отправился за тобой, чтобы разобраться, чем вызваны твои действия.
— Не могу поверить…
— Придется, — жестко отвечает Райнхольд. — Не только поверить, но принять и смириться. Тебе придется выйти за меня замуж, придется сопровождать меня на приемах, балах и других мероприятиях. Придется спать со мной в одной постели и заниматься сексом. Ты поклялась, что моя репутация не пострадает из-за твоих неблаговидных поступков. Будь добра сдержать клятву.
— А если я передумала? — спрашиваю. — Если не смогу всю жизнь находится рядом с ледяной глыбой, которой плевать на чувства окружающих?
— Слишком поздно, Альвина. У тебя была возможность передумать до того момента, как я прилюдно объявил тебя своей невестой, но ты не сделала это. Теперь обязана пройти этот путь до конца, — припечатывает меня словами герцог. — Если ты хочешь, чтобы я принимал в расчет твои желания и чувства, говори о них прямо и спокойно. Я могу лишь пообещать, что постараюсь вникнуть и не причинять тебе боль, о которой ты говорила.
— Я поняла тебя, — обреченно соглашаюсь я.
— Прекрасно. Теперь я хочу обсудить с тобой дальнейшие шаги, ты готова меня выслушать?
— Готова, — киваю я и обхватываю себя руками за плечи, стараясь согреться. В кабинете Райнхольда царит просто арктический холод. — Могу я попросить принести мне какой-нибудь горячий напиток?
— Ты замерзла?
— Да.
— Хорошо, — герцог встает, выглядывает за дверь и что-то тихо говорит своему секретарю.
Неожиданностью для меня становится то, что Райнхольд, закрыв дверь, возвращается не в кресло, а садится рядом со мной на диван и притягивает меня к себе за плечи. Я даже опешиваю на несколько секунд, а потом решаю не сопротивляться. Тем более, что в объятиях герцога мне и правда становится гораздо теплее.
— Начнем с менталиста, с которым ты успела близко познакомиться.
— Я… — пытаюсь возразить.
— Не перебивай, — сурово говорит Райнхольд, а я смиряюсь и кладу голову ему на плечо, уже сама придвигаясь еще ближе к мужскому телу, от которого идет ровное тепло. Герцог, если и удивляется моей покорности, то не подает вида. — Граф Мякеля погостит у нас некоторое время. Он первый раз столкнулся с ментальным блоком, который не смог сломать, и хочет попробовать несколько способов воздействия, чтобы извлечь твои воспоминания. Все общение с Клаусом должно происходить только под моим контролем, это понятно?
Киваю, сбрасываю туфли и поджимаю ноги, устраиваясь поудобнее на диване.
— Прекрасно, — рука герцога сползает с моих плеч на талию. — Что касается отсутствия у тебя элементарных знаний о мире… Я могу предложить два варианта: нанимаю тебе учителя или даю неограниченный доступ в мою библиотеку, и ты сама изучаешь все, что кажется тебе интересным.
— Мне больше нравится второй вариант, — отвечаю я, ощущая, как мужские пальцы поглаживают мою талию. Любопытно, это он тоже делает, основываясь на физических реакциях моего тела? — Только, если мне будет что-то непонятно, или у меня возникнут вопросы… Поможешь ли ты мне разобраться?
Спрашиваю и закусываю губу, отчего-то волнуясь. Очень страшно получить отказ, кажется, что он хлыстом ударит, разбив вдребезги ту хрупкую и пока непонятную для меня симпатию к Райнхольду, которая начала зарождаться где-то глубоко внутри.
— Если ты придешь ко мне за помощью, то я постараюсь сделать все, что в моих силах, — говорит герцог и кладет подбородок на мою макушку.
Внутри меня растекается тепло и облегчение. Он согласился. Значит, есть шанс, что мы сможем наладить отношения, основанные, если не на чувствах, то хотя бы на взаимных уважении и помощи. Мне бы не хотелось вести вражду с тем, за кого я обязана выйти замуж.
— Теперь, что касается предстоящего бала и в целом твоих нарядов, — спустя несколько секунд блаженной тишины вновь заговаривает герцог, но его прерывает стук в дверь.
Дергаюсь, будто боясь быть застигнутой на чем-то неприличном, но рука на моей талии не дает пошевелиться.
— Войди, — коротко бросает Райнхольд, насмешливо взглянув на меня.
За дверью оказывается молодая девушка, держащая в руках серебряный поднос. Вместе с ее приходом комната наполняется таким до боли родным и знакомым ароматом какао, что у меня на секунду перехватывает дыхание. Хоть что-то из моего родного мира, из прошлой жизни, которая, кажется, осталась где-то далеко позади.
— Ваша светлость, — немного приседает служанка, не поднимая взгляда.
— Поставь на стол, — властно говорит Райнхольд, указывая на низкий столик, стоящий около дивана со стороны мужчины. — Можешь быть свободна.
Служанка снова приседает и семенящими шагами покидает кабинет.
— Пей, — коротко бросает герцог, передавая в мои руки горячую глиняную емкость.
Отпиваю глоток какао и блаженно зажмуриваюсь, чувствуя шоколадный вкус, растекающийся на языке.
— Через два дня состоится бал в королевском дворце по случаю празднования дня рождения младшего принца. Мы приглашены и обязаны присутствовать, — продолжает Райнхольд тему, которую начал до прихода служанки. — Вивьен на сносях, я отвечаю за нее, пока ее муж находится на службе, поэтому позволил ей остаться дома и пригласил повитуху, которая проконтролирует состояние. Доротея едет с нами. Я так понимаю, что между вами есть какое-то напряжение?
Передергиваю плечами и снова делаю глоток какао. Напряжение? Можно, конечно, выразиться и так. По-моему, блондинка просто презирает меня и не стесняется демонстрировать свое пренебрежение ни словами, ни выражением лица.
— Кажется, я ей не нравлюсь, — отвечаю я герцогу.
— Я поговорю с ней. На людях вы обе должны демонстрировать любезность, даже дружбу. Нам не нужны сплетни о дрязгах внутри семьи.
— Я постараюсь, — коротко обещаю я. — Но получится ли у нее?
— Я же сказал, что поговорю с сестрой, — повышает голос Райнхольд. — Она всегда была весьма резкой на язык, поэтому до сих пор в девках ходит, в ее-то возрасте. Ей бы взять пример с Вивьен.
Стоп… Сестра?
До меня, как до жирафа, медленно доходит понимание.
Сестры… У него есть две сестры, у Вивьен муж, от которого она беременна. А я такого себе уже понавыдумывала. Не зря говорят, что женская фантазия иногда бывает слишком изощренной и бурной.
— Извини, — сдавленно произношу я, вспоминая все эпитеты, которыми успела наградить Райнхольда, считая его похотливым сластолюбцем.
— Ты согрелась? — переводит тему герцог, киваю и тут же лишаюсь тепла его тела, потому что он пересаживается в кресло.
Поджимаю губы, но не возражаю. Видимо, Райнхольд посчитал, что его обязанность, как будущего супруга, выполнена. Речи снова нет о заботе и тепле, которые он искренне хотел бы подарить мне.
— Я не могу сопровождать тебя в город, поэтому приглашу сюда Присциллу. Не волнуйся, она — лучшая модистка столицы. Можешь выбрать любые наряды, которые она тебе предложит и заказать все необходимое. Что вы там, женщины, любите? — задумчиво сдвигает брови герцог. — Шляпки, туфли, сумки, платья, белье. Я оплачу, не стесняйся.
— Хорошо, — вяло киваю я.
Наряды никогда особо не волновали меня. На мероприятия порой приходилось покупать себе платья и аксессуары из последних коллекций модных домов, но лишь по велению отца, который не желал, чтобы кто-то решил, что его положение пошатнулось. В повседневной жизни я всегда предпочитала простоту и удобство. Надеюсь, что местная мода не предполагает ежедневного ношения корсета. Иначе я лучше останусь в этом сером мешке, который презентовал мне Райнхольд.
— У тебя остались ко мне какие-то вопросы? — спрашивает герцог, многозначительно поглядывая на часы на широком запястье.
— Нет, пока вопросов нет, — отвечаю я и поднимаюсь на ноги, поняв его весьма недвусмысленный намек. — Хотя… Я могу осмотреть особняк? Или мне позволено только находиться в выделенной мне спальне?
— Ты можешь осмотреть особняк и его территорию, Аля. Но не забывай, что Присцилла приедет сразу после обеда. Обед в два. Ты можешь быть свободна.
— Понятно. Благодарю, герцог, за уделенное время, — церемонно прощаюсь и покидаю кабинет, напоследок со звонким стуком закрыв за собой дверь.
Буду осваиваться в своей новой жизни. Начну, пожалуй, с осмотра особняка, раз уж мне позволили это сделать.
— Проводите меня к дворецкому, — налетаю на юношу-секретаря, сидящего перед кабинетом герцога.
— Извините, герцогиня, — мямлит тот в ответ. — Мне не положено покидать пост.
— Значит, найдите того, кто проводит меня. Ну же, — топаю ногой в нетерпении.
У меня слишком мало времени осталось до приезда модистки, а особняк гигантский. Я хочу изучить каждый закоулок, найти библиотеку и, наконец, узнать что-нибудь о мире, в котором оказалась.
— Одну минуточку, я не имею права принимать подобные решения, — юноша подскакивает и боком проходит мимо меня, скрываясь за дверью кабинета.
До меня доносится громкий голос герцога, но не могу разобрать ни слова из его гневной речи. Буквально через пару минут секретарь, уши которого пылают, вылетает из кабинета, словно пробка из бутылки шампанского.
— Прошу следовать за мной, я провожу вас к дворецкому, герцогиня.
С готовностью следую за молодым человеком, пытаясь разговорить его.
— Как вас зовут?
— Андреас, ваша светлость.
— Давно вы служите у Райнхольда?
— Всего два года.
— И что сказал герцог, когда вы вошли в кабинет? — мне и правда интересно, почему Райнхольд так кричал.
— Чтобы я не беспокоил его по пустяковым вопросам, — уклончиво отвечает Андреас.
Да, дохлый номер. Сплетница из секретаря никудышная — отвечает четко и по существу. Видно, что боится разозлить герцога своей болтливостью. Придется искать другие источники информации.
Пожилой дворецкий нашелся в маленькой комнатке. Он что-то увлеченно записывал в большой амбарной книге, не замечая ничего вокруг. Андреасу пришлось кашлянуть, чтобы привлечь внимание мужчины.
— Фроди, с вами хочет пообщаться герцогиня, — произносит секретарь, когда дворецкий, оторвавшись от своей писанины, поднимает на него глаза.
Я, выглянув из-за спины Андреаса, приветливо улыбаюсь, Фроди, сфокусировав на мне взгляд, резво поднимается с кресла и учтиво склоняет голову.
— Герцогиня, что привело вас в мою скромную обитель? Простите мне мою нерасторопность и невнимательность, я не сразу заметил, что Андреас прибыл не один.
— Ничего страшного, — небрежно взмахиваю рукой. — Андреас, благодарю. Можете возвращаться к герцогу.
Явно довольный тем, что его так быстро отпустили, юноша сбегает, оставляя меня в этом маленьком захламленном помещении.
— Извините, как я могу к вам обращаться? — мне стоит научиться разбираться во всех этих титулах и должностях, чтобы не опозориться при первом же выходе в свет.
Хоть я и надеюсь вернуться домой до того, как состоится этот грандиозный бал в королевском дворце, но если вдруг у меня ничего не выйдет, лучше быть готовой к нему.
— Фроди, герцогиня.
— Просто Фроди? — переспрашиваю я, привыкшая обращаться к пожилым людям по имени-отчеству.
— Верно, леди.
— В таком случае, Фроди, я бы хотела попросить вас о помощи.
— Все, что угодно, герцогиня, — заверяет меня дворецкий.
— Особняк такой большой, — начинаю издалека. — Райнхольд позволил мне осмотреть дом и прилегающую территорию, но я боюсь заблудиться. Может быть, у вас есть карта? Или какой-то план?
Судя по выражению лица мужчины, мой вопрос оказался для него полной неожиданностью.
— Нет, леди, — качает головой дворецкий, а в поблекших от возраста голубых глазах вижу искреннее сожаление. — Но я могу показать вам особняк, а потом составить для вас подробный план. На это потребуется какое-то время.
— Как здорово, — хлопаю я в ладоши, подпрыгивая на месте.
Даже не думала, что для меня найдется экскурсовод. Предполагала, что придется самой исследовать пространство, лишь догадываясь о назначении той или иной комнаты. Надеюсь, что дворецкий любит поболтать, и мне удастся узнать какие-нибудь подробности жизни замороженного герцога.
— Вы желаете осмотреть особняк сейчас? — уточняет Фроди.
— Если вы не сильно заняты, то да. Я бы хотела сделать это до обеда.
— Тогда прошу следовать за мной, герцогиня. Я расскажу вам историю поместья Линден.