Растопить ледяное сердце

Глава 39

Алевтина

— Алечка, вот ты где, — голос подруги за спиной не радует.

Я специально ушла в дальнюю часть сада, потому что хотела побыть одна.

Как и предполагал герцог, мне довольно быстро удалось физически восстановиться после моего приключения в проклятом лесу. Но не морально. Все четыре дня с момента расставания с Райнхольдом я словно тень бродила по дворцу, всеми силами избегая общения с Давидом и Кейтлайн.

И если первого интересовало, как мне удалось выбраться из леса, то вторая упорно выспрашивала меня о том, что произошло между мной и герцогом Линденом. Ни на одну из этих тем я не хотела разговаривать, поэтому я изобретала все новые уловки, лишь бы уклониться от расспросов.

— Кейт, — натянуто улыбаюсь я, двигаясь на лавочке, чтобы подруга могла сесть рядом. — Как себя чувствуешь?

— Со мной все хорошо, а вот с тобой…

— И со мной все прекрасно, — прерываю Кейт на полуслове. — Просто хочу немного побыть одна, отдохнуть. Все-таки, последние дни для меня оказались более чем насыщенными.

— Конечно, я понимаю. Но долго ты еще будешь прятаться? Завтра праздник Миросотворения, во дворце будет бал.

Надо же, я совсем забыла.

— Спасибо, что предупредила. Я предпочту провести вечер у себя в комнате.

— Аля, — подруга обнимает меня, но я остаюсь равнодушной к её жесту.

С того самого дня, как я вернулась из леса, зараженного тьмой, я ощущаю постоянный холод внутри себя. Не спасают теплое одеяло, горячая ванна, обжигающие отвары — я все равно мерзну. И самое главное — этот холод разрастается сильнее, захватывает собой постепенно все больше пространства. Я думаю, что это остатки тьмы живут во мне, становятся сильнее. Но не собираюсь ничего с этим делать. Так даже лучше.

Мне было так невыносимо больно, когда Райнхольд покинул меня, уехал в Рэгнолд, не оставив ни единой надежды на то, что может еще что-то измениться. А потом пришла эта легкая прохлада, притупившая чувства, стало легче, спокойнее. Я с каждым днем могу все свободнее дышать, почти уже не чувствую тупой боли предательства, которая поселилась в моей груди.

— Нельзя убежать от себя, нельзя убежать от эмоций и чувств, — горячо шепчет подруга, пытаясь достучаться до меня.

Но я остаюсь глуха, только скидываю её руки со своих плеч и встаю.

— Довольно. Я сама решу, как и что мне делать.

— Ты погубишь себя, — с мольбой в голосе говорит Кейт. — Поверь, у герцога были веские причины поспешно вернуться в Рэгнолд. Было совершено еще одно убийство. Он и так отправил своих людей туда раньше, сам дожидался, пока ты очнешься.

— Хватит, — прерываю подругу, не желая ничего знать о Райнхольде. — Между нами ничего, по сути, не было. Пара поцелуев. Он — свободный мужчина, имеющий право поступать так, как ему вздумается.

— Ты сама не веришь в то, что говоришь, — качает головой Кейт.

— Отчего же, — криво улыбаюсь, — верю. Я вчера была на свидании с Итаном. Думаю, ты была права, когда говорила, что он — выгодная для меня партия.

Подруга смотрит на меня долгим взглядом, а потом отстраненно отвечает:

— Это твоя жизнь, — встает с лавочки. — Я лучше пойду. Еще много дел перед завтрашним балом, хочу проконтролировать приготовления.

Наконец-то. В этом дворце слишком много людей, пора бы уже переехать в свой дом. Там меня точно оставят в покое.

До ужина остаюсь в саду, составляя план переезда, который наметила на третий день, после праздника Миросотворения. Сейчас даже пытаться не стоит. Люди уже предвкушают развлечения и отдых, на улицах чаще стали появляться веселые горожане в легком подпитии. Царит атмосфера праздника, которая меня, увы, никак не захватывает.

Скорее тяготит. Раздражает. Откуда в них столько счастья? Чему они все радуются? Неужели тому, что закончился еще один годовой круг и начался новый? Хотя нет, скорее дополнительным выходным и возможности выпить игристой мрьямы, которая попадает в свободную продажу лишь в праздничные дни.

До ужина предпочитаю оставаться в саду, насыщаясь энергией природы.

Удивительно, но после двух суток блуждания в проклятом лесу мне легко удается справиться с пополнением внутреннего источника и преобразованием энергии. Пока я могу немногое — подпитать растения, чтобы они окрепли и быстрее расцвели, почувствовать птиц и животных, находящихся неподалеку, чуть-чуть повлиять на погоду, вызвав небольшой проливной дождь или легкий ветерок. Меня все так же ведут голоса, но теперь слышу их совсем слабо, словно сквозь несколько слоев плотной ткани. Странно, но несмотря на то, что мой источник кажется мне полным, я больше не ощущаю этого пьянящего чувства всемогущества. Словно не могу воспользоваться силой полностью, что-то сковывает меня.

Радует, что хотя бы покойников ко мне больше не приходило. Наверное, я все же ведьма, а не аминарист. Райнхольд ошибся в своих выводах.

А Анрей… Голоса подсказывают, что и ведьмы изредка могут видеть души, если между ними образовалась связь. Несмотря на страх, я была благодарна графу, что он предупредил о взрыве, поэтому искренне хотела помочь ему — отправить туда, где его душе и было положено находиться после смерти. Его желание спасти невинных, моя благодарность — это нас и связало.

Во дворец возвращаюсь нехотя. Я бы предпочла ужинать в своих покоях, но король настаивает, чтобы хотя бы один раз в день семья собиралась за общим столом. Последние дни вечерние трапезы проходят в тишине, но сегодня я нарушаю её, заявляю о своем переезде.

— Но зачем тебе переезжать именно сейчас? — спрашивает Кейт, глазами ища поддержку у мужа. — Мне кажется, что ты еще не до конца оправилась от своего пребывания в лесу.

— Лекарь считает иначе, — возражаю подруге, потому что решение уже принято. — Мне давно пора начать самостоятельную жизнь. Сейчас — самый лучший момент для этого.

Давид только хмурится, но пока не спешит возражать. Зная его, могу с уверенностью считать, что он мысленно взвешивает все за и против, подыскивает аргументы, против которых мне нечего будет возразить. Зато, неожиданно Итан горячо поддерживает меня в моем решении:

— Я считаю, что Аля права. Она взрослый человек, который имеет право принимать решения. Переезд поможет ей найти себя, понять, наконец, что для нее важно в этой жизни.

Это он на себя намекает.

Я не солгала Кейт, когда говорила о свидании с Итаном, но умолчала о своих мотивах. Я приняла приглашение мужчины, лишь желая удостовериться, что ничего не изменилось. Да, мне с Итаном спокойно, хорошо. Я по-прежнему считаю, что он может стать хорошим мужем. Но не для меня. Слишком тихо внутри. Даже несмотря на то, что Райнхольд, не простив мне отказа, уехал, я все равно не могу взглянуть на Итана, как на своего возможного возлюбленного. И если он не смирится с этим, то придется прекратить всяческое общение с ним, чтобы не давать надежду. Хватит того, что я по своей глупости и упрямству теперь испытываю боль каждую минуту жизни. Надеюсь, со временем я смогу забыть герцога Линдена и вновь полюбить.

— Хорошо, я дам согласие на твой переезд, — произносит Давид. — Но только после бала в честь Миросотворения. Ты обязана присутствовать на нем от начала и до конца.

— Зачем? — непонимающе переспрашиваю. — Что за странное условие?

— Ты принадлежишь к королевской семье. Будет неприлично, если сестра королевы проигнорирует такое грандиозное торжество, — быстро говорит друг, но мне чудится, что эта причина — лишь ширма, за которой скрывается нечто большее.

Выхода нет. Во Флэмене женщина не может жить одна, только если она не вдова. Давид является моим опекуном, без его официального дозволения я не смогу перебраться из дворца в свой дом. Давно устаревший закон, который пора пересмотреть.

— Если это единственное условие, то я согласна. Только у меня нет подходящего платья.

— Не волнуйся, я заказала у модистки платье и для тебя. Завтра привезут, — глаза Кейт подозрительно блестят радостью.

Смотрю на Итана, но не замечаю никаких перемен в поведении. Зато Давид явно удовлетворен моим ответом, Кейт же вовсе сияет. У меня создается впечатление, что королевская чета что-то задумала, и я не уверена, что мне это понравится.

Быстро покончив с ужином, возвращаюсь в свою комнату. На мольберте стоит так и не законченное полотно — в последние дни у меня не возникает даже мимолетного желания взять в руки кисти.

Принимаю ванну и долго читаю, сидя в кресле. Райнхольд, как и обещал, нашел для меня несколько книг про ведьм и аминаристов в королевском книгохранилище. Не знаю, когда он успел это сделать, зато с благодарностью пользуюсь возможностью узнать о своей магии и возможностях что-то новое, понять, как взаимодействовать с энергетическими потоками. Жаль, но даже книги не способны помочь мне. Магия поддается с большим трудом, после каждой попытки чувствую себя словно перетаскала десять пудовых мешков с сахаром из торговой лавки в кухню.

Глаза слипаются, но я борюсь со сном изо всех сил. В последние ночи он стал пыткой для меня.

Стоит закрыть глаза, как я раз за разом возвращаюсь в ледяную комнату в храме Хольмгера, где проходит обряд наречения между мной и Райнхольдом. И если раньше я отвечала согласием, а сон прерывался на моменте поцелуя, то теперь я не могу вымолвить ни слова. Словно немая смотрю на Райнхольда после вопроса жреца, наблюдая, как в его глазах появляются и тухнут эмоции: радость и предвкушение, надежда, непонимание, разочарование и боль, смирение. Хочу что-то сказать, объяснить, открываю рот… Миг, и оказываюсь на небольшом островке посреди озера, сотканного самой тьмой. Над головой чернильно-черное небо, без единого отблеска звезд, вокруг угрожающе раскачиваются деревья, берущие свое начало из земли, пропитанной гнилью. Детали сна не меняются изо дня в день, но с каждым днем свободного пространства вокруг меня становится все меньше, черная субстанция словно наступает, пытается захватить последнее живое, что осталось в этом проклятом лесу. И мне страшно. Кажется, случится что-то жуткое, когда тьма настигнет меня. А в том, что это скоро случится, нет никаких сомнений. Уже сейчас островок настолько мал, что я могу пересечь его в несколько шагов. Всего пара-тройка ночей и…

— Герцогиня Конти, — стук в дверь с трудом выдирает меня из сна. Тьма тянется за мной, но пока не смеет коснуться. — Её величество просила вас разбудить и напомнить, что сегодня после завтрака приедет модистка.

Тяжело дышу, отгоняя сон. Мышцы болят из-за того, что я проспала всю ночь в кресле.

— Спасибо, я уже встаю, — спешу ответить горничной, которая не смеет войти в покои без дозволения.

Не хватало только, чтобы она обнаружила меня в таком виде. Слуги и без того сторонятся меня после моей пропажи и неожиданного возвращения. Краем уха я слышала, как горничные сплетничали о том, что я заражена тьмой и от меня нужно держаться подальше, если не хочешь погибнуть страшной смертью. Не знаю, откуда взялись эти слухи, но, право слово, не бегать же мне по дворцу, убеждая слуг в том, что я не опасна. Таким поведением я, скорей всего, добьюсь обратного эффекта.

С трудом потягиваюсь, разминая затекшее тело, растираю болящую спину и ноги. Может быть, попробовать пить бодрящий эликсир, чтобы не возвращаться в этот жуткий сон? Самое страшное, что я даже не понимаю — сон это или явь? Если сон, то почему все кажется таким реальным? Я словно наяву чувствую замогильный холод и аромат тлена от озера. А если реальность, то как я переношусь туда, если в это время сплю во дворце? И что будет, когда тьма поглотит последние клочки суши и доберется до меня?

Я должна с кем-то поделиться происходящим, рассказать. Но тогда придется признаться и в даре, что открылся во мне, рассказать о душе Анрея. Я бы поделилась с Кейтлайн, но она беременна, ей ни к чему лишние волнения. Итан, вероятнее всего, отправит меня к главному магу, но тот пока в отъезде. Король дал ему дополнительные выходные в честь праздника, чтобы навестить семью, живущую на самом краю королевства.

Остается один вариант — рассказать все Давиду. Друг будет зол из-за того, что я скрыла правду. Но вдруг он что-то знает о тьме и способах борьбы с ней? Вдруг сможет помочь мне?

Меня не покидает беспокойство и ощущение, что времени осталось очень мало. Я должна успеть что-то. Еще бы понять, что именно.

Прислоняюсь горячим лбом к стене в ванной комнате, чувствуя желанную прохладу мрамора. Сегодня я почти не ощущаю ставшего привычным озноба во всем теле. Это хорошо? Или наоборот, плохо?

Я совсем запуталась. Мне нужен Райнхольд.

Его уверенное спокойствие в любой ситуации, его знания, помогающие найти ответы, кажется, на любые вопросы, его сильные руки, способные вытянуть из самой тьмы, его магия, разливающаяся во мне живительной силой, его близость, способная подарить ощущение защищенности от любых невзгод. Весь он.

Кажется, я уже тысячу раз пожалела, что отказала герцогу. Пусть без любви, пусть не на всю жизнь, но он был бы рядом со мной.

Однако, Райнхольд теперь далеко, он недоступен для меня. А тьма уже совсем рядом. У меня так мало времени. Нужно срочно действовать.

Наскоро собравшись, бегу по коридору в сторону кабинета короля. Он всегда до завтрака работает — разбирает письма. Даже Кейтлайн не позволено отвлекать его в эти два часа, но у меня слишком срочное дело. С волнением стучу в массивную дверь и переминаюсь с ноги на ногу, ожидая дозволения войти.

— Кто посмел? — рявкает Давид, распахивая створку.

Вздрагиваю, видя языки пламени, пляшущие на его коже. Должно быть, я погорячилась, когда решила, что достаточно смелая, чтобы потревожить огненного мага в часы его уединения.

— Извини, но дело касается тьмы, — я мямлю, совершенно не чувствуя в себе уверенности. — Зайду после завтрака.

— Поздно, — Давид хватает меня за запястье и резко втягивает в кабинет. — Раз уж пришла, рассказывай.

Осматриваюсь, сразу подмечая отодвинутый книжный шкаф, за которым виднеется какое-то помещение. Потайная комната? Ежусь. Кажется, я увидела то, что мне не полагается.

— Ну, ты молчать пришла? — король не просто зол, он в ярости. Его глаза становятся багровыми, из-за чего я делаю два шага назад и зажмуриваюсь.

— Я… во мне проснулась магия, — выпаливаю, надеясь, что причина моего вероломного вторжения окажется достаточно веской.

Потому что иначе Давид, похоже, попросту сотрет меня в порошок.

— Я знаю.

— Знаешь? — ахаю, в изумлении распахивая глаза. — Откуда?

— Садись, — отрывисто бросает огневик, подталкивая меня к стулу.

Бросаю еще один взгляд на тайный проход и замечаю какое-то черное мохнатое существо с шестью лапами. Оно с любопытством рассматривает меня большими оранжевыми глазами.

— Кто это? — указываю дрожащей рукой за спину королю.

— Тьорд, — почти рычит Давид, оборачиваясь. — Я же сказал, что совещание окончено.

— Но, ваше могущество, верховный настаивает на личной беседе, — голос у существа оказывается писклявым, похожим на детский.

— Позже. Скажи, что я с семьей, — король взмахивает рукой, и шкаф медленно движется, закрывая проход.

Существо, екнув, отскакивает куда-то вглубь.

— У тебя, вероятно, имеются вопросы? — участливо спрашивает Давид, словно это не он секунду назад рычал и злился.

Пламя на коже больше не пляшет, даже глаза почти вернулись к знакомому темно-карему оттенку. Надо же, как он быстро сумел взять себя в руки. Мне бы такую выдержку, потому что меня продолжает лихорадить словно при болезни.

— Ты же не убьешь меня за то, что я сейчас увидела? — дрогнувшим голосом спрашиваю я.

— Не говори глупостей, — король усмехается и садится за стол.

— Кто ты?

— Огненный демон.

— Демон? — ахаю я и вжимаюсь в стул, желая оказаться как можно дальше от Давида.

— Правитель королевства демонов в другом мире, — кивает друг, словно не замечая моего ужаса.

— Кейт знает?

— У меня нет секретов от жены, — фыркает Давид, словно я спросила какую-то глупость. — Ты хотела поговорить о своем даре аминариста?

В моей голове крутится множество вопросов, которые я хочу задать другу в связи с открывшимися обстоятельствами. Я даже позабыла о цели своего визита.

— Аля, я расскажу тебе о себе, но потом, — тут же пресекает мое любопытство король. — Знай одно — ты не должна меня бояться. Я все тот же, каким ты меня знала до этого. Просто у меня есть тайна, в которую посвящены очень немногие.

— Ты что, мысли умеешь читать? — хмурюсь я.

— Нет, у тебя просто на лице все написано, — улыбается друг. — Я понимаю, что ты хочешь узнать о многом, но давай отложим этот разговор на потом. Ты же не за этим сюда пришла?

— Откуда ты узнал о том, что во мне открылся дар аминариста? — спохватившись, спрашиваю я. — Это тоже у меня на лице написано?

— Мне рассказал герцог Линден.

Возмущенно вздыхаю. То есть мне он запретил кому-либо говорить о моей магии, а сам делится подробностями налево и направо?

— Давно?

— В ночь, когда ты вернулась с помощью тьмы во дворец. Даже сильный маг не способен укротить тьму, не то что обычный человек. Ты же смогла не только использовать её магию в своих целях, но и не заразилась.

— Кажется, я заразилась, — тихо говорю то, что меня мучает не первый день. — Или заражусь в ближайшее время.

— Рассказывай, — кивает Давид, мигом становясь серьезным. — С самого начала.

Сбиваясь, путаясь в мыслях, рассказываю другу обо всем. Об Анрее, душу которого увидела первой, о той ночи, когда он ко мне приходил, о пути, который мне удалось создать, преобразовав мороз Райнхольда, о том, как гуляла по лесу и оказалась наедине с тьмой, о голосах, что помогли мне использовать мрак в своих целях, и, наконец, о снах, преследующих меня с момента моего возвращения. Я откровенно делилась всеми подробностями и страхами, вспоминала все слова предков, что слышала в тишине. Умолчала только о Райнхольде и наших с ним взаимоотношениях и о повторяющемся ночь за ночью обряде наречения. Это совершенно не имеет никакого отношения к тьме и её попытке добраться до меня.

— Я не совсем понял, как тебе удалось совладать с распространением тьмы в тебе там, в лесу, — спрашивает Давид, задумчиво глядя на меня. — Ты сказала, что чернота и холод скрыли от тебя энергию герцога Линдена. Каким образом ты поборола их?

Мои щеки заливает румянец. Сказать, что в тот момент, думая, что умираю, я вспоминала герцога и его жаркие поцелуи? Может ли это оказаться важным?

— Я думала о Райнхольде, — признаюсь я, опуская голову.

— Вот как, — все так же задумчиво говорит друг. — Значит, Кейти была права, ты к нему неравнодушна. Свет и тепло любви помогли тебе в тот момент.

— Возможно, — сдержанно отвечаю я, все еще не решаясь поднять глаза на Давида. — Считаешь меня дурой?

— Почему?

Удивление в голосе звучит так искренне, что я бросаю осторожный взгляд на его лицо.

— Ну как же… Ты предупреждал меня о проклятии рода Линденов, советовал держаться подальше от герцога, который никогда не сможет полюбить меня. А я, как глупый мотылек, летела на это пламя, совершенно не волнуясь о том, что опалю крылья.

— Поэтично, — усмехается Давид. — Я понимаю, что когда дело касается любви, мудрые советы со стороны, к сожалению, не работают. Я мог сколько угодно предупреждать тебя и пытаться оградить, но ты сама должна была принять решение и понести за него ответственность.

— Понесла, — грустно улыбаюсь я. — Что делать теперь?

— Я, как и все, не много знаю о тьме и ее природе. Впервые она появилась в Лираэллии не так давно, всего три-четыре столетия назад. Сначала это были единичные сгустки, хаотично возникающие в разных королевствах, но тьма множилась. С ней не удавалось совладать никому, каждый, кто пытался вступить с ней в бой, оказывался зараженным и умирал, спустя несколько дней или месяцев. Все зависело от магического потенциала. Чем он больше, тем более долгой была продолжительность жизни после заболевания. Тьма выедала магов изнутри, питалась их магией, а когда опустошала, вырывалась на свободу еще более могущественной и опасной. Примерно полтора столетия назад, если мне не изменяет память, один талантливый маг создал уникальный артефакт, который смог загнать тьму в своеобразные клетки, раскинутые по королевствам. Во Флэмене этой клеткой стал проклятый лес, в котором тебе не повезло очутиться. Тьма заперта границами этого леса, она не распространяется за его пределы. Его тщательно охраняют от проникновения, но все равно находятся отчаявшиеся, готовые рискнуть.

— Зачем им это? — ежусь от рассказа Давида о тьме.

— Они надеются, что тьма поможет им продлить жизнь. Во многом благодаря ложным слухам и досужим домыслам.

— Но если тьма убивает сильных магов за несколько месяцев, как люди надеются продлить свою жизнь? — не понимаю я.

— Для некоторых обреченных и несколько месяцев, даже недель жизни — подарок.

В кабинете повисает тишина, которую никто из нас не прерывает, задумавшись каждый о своем.

— Я не знаю, почему тьма преследует тебя, Аля, — признается Давид. — Возможно, что ей понравилась твоя магия. Не слышал о случаях взаимодействия аминаристов или ведьм с мраком.

— Разве ведьмы не помогали магам справиться с появившейся тьмой?

— Насколько мне известно, нет, — качает головой друг. — Отношения магов и ведьм складываются напряженно. Здесь решающую роль играет зависть, которую маги питают к ведьмам.

— Чему завидовать?

— Маг всегда ограничен резервом и магией, данными при рождении. Было множество попыток научиться влиять на потенциал, но все они не увенчались успехом. Маг огня никогда не сможет повелевать водой, точно так же, как менталист не сможет стать стихийным магом. Это во многом ограничивает сферу деятельности конкретного мага. Ведьмы же черпают силу из самой природы, а значит, их возможности куда более широкие. Впрочем, и среди ведьм есть градация на сильных и слабых. Дело в так называемом источнике, который преобразует энергию в магию.

— Чем больше его пропускная способность, тем сильнее ведьма, — вырываются из меня слова, и я прикрываю рот ладонью от неожиданности.

— Память предков? — понимающе спрашивает Давид. — Она правильно тебе подсказала.

— Но если ведьмы лишь пропускают через себя энергию, преобразуя, значит они могут справиться с тьмой и не заразиться? Им же нужно только преобразовать её во что-то более мирное.

— Не знаю, Аля. Насколько мне известно, ведьм намеренно не допускали до тьмы, опасаясь, что их могущество станет безграничным, стоит им получить мрак в свои руки.

— Это все очень интересно, — решаю вернуться к своим страхам, — но что мне делать с тьмой в моих снах? Еще немного и она настигнет меня, утопит в том серном озере. Хотя… Может, это всего лишь сны?

— Не похоже на обычные сны. Но и как справиться с озером, сотканным из тьмы, я не могу тебе ответить, — Давид хмур и задумчив.

Похоже, мне не на шутку удалось взволновать его.

— Ты говорила, что твоя магия плохо тебе подчиняется, несмотря на то, что источник кажется наполненным.

— Да.

— Может, и здесь дело во тьме? Ты не чувствуешь её внутри себя?

Сглатываю комок, образовавшийся в горле.

— Я не знаю, тьма ли это. Но…

— Но?

— Последние дни я чувствую холод. Он поселился где-то здесь, — прикладываю руку к грудной клетке. — И понемногу распространяется. Я даже благодарна ему в какой-то мере, он притупляет мои эмоции, заглушает боль из-за…

Дыхание сбивается от резкой боли в сердце.

— Герцог Линден? — в голосе Давида мне чудится угроза. — Он отказал тебе?

— Я отказала ему, — признаюсь, прикрывая глаза. — Он предлагал мне брачные узы. А я не смогла смириться с отсутствием любви с его стороны.

— Он сам признался, что не любит тебя? — отчего-то усмехается Давид, а в его глазах пляшут веселые огоньки.

— Не отрицал. Он не знает, что такое любовь, — грустно отвечаю я, не понимая, что именно так развеселило короля.

— Я не собираюсь ни в чем тебя переубеждать, однако, выслушай меня, — приказным тоном говорит друг, а я лишь пожимаю плечами, показывая, что готова услышать все, что он хочет мне сказать. — Когда ты пропала, герцог Линден первым отправился тебя искать. Они с ищейкой обшарили половину дворца, повторяя твой путь, потом сад и тот лес, что находится на территории. Герцог был первым, кто понял, что тебя порталом переместили куда-то, поэтому он дал команду расширить территорию поиска до всего мира. Он лично общался с полисменами и военными из каждого уголка Флэмена и Рэгнолда, разыскивал тебя с помощью заклинаний по всей столице, раз за разом исчерпывая свой резерв, задействовал редкий поисковый кристалл, за которым перемещался порталом в Рэгнолд. Линден не спал двое суток, а в тот вечер, когда ты вернулась, заметил на карте зараженный тьмой лес и собирался отправиться туда. Именно он, когда появился портал, понял, что это твоих рук дело. Влил остатки своей магии, чтобы укрепить связь и вытянуть тебя из того леса. Уже позже, он отказывался покидать твою спальню, присутствовал при каждом осмотре лекарем, сам тебя переодел. Несколько часов менял холодные компрессы, потому что твое тело пылало от высокой температуры. Я был против этого всего, но даже я не смог помешать.

— А потом он ушел, оставив меня одну, — выдавливаю из себя, понимая, до чего это сейчас не важно.

Давид кивает.

— За несколько часов до твоего возвращения из Рэгнолда пришла новость об очередном убийстве земляного мага. Король лично требовал возвращения герцога, но тот отказался. Ты знаешь, что значит для служителя короны отказать своему королю?

— Предательство… — шепчу непослушными губами.

— Он предпочел выбрать этот путь, — друг криво улыбается, но глаза его остаются серьезными. — Все еще считаешь, что он ничего к тебе не испытывает?

Мотаю головой и закусываю губу.

— Не всегда слова несут за собой правду. Иногда поступки могут сказать куда большее, — тихо говорит Давид и встает. — Я поищу информацию о тьме, возможно, что я вспомнил не все. Пойдем завтракать. Кейти, наверное, заждалась.

— Я подойду через десять минут, — отвечаю, даже не пытаясь встать.

На меня обрушилось слишком много информации.