Шаг первый. Новый мир

Глава 17

Холод подземелий Тайной Комнаты отступал, по мере моего продвижения к главному залу. Отступал, но не покидал. Только в самом зале, в непосредственной близости от разделанной туши василиска, что лежала там без пары внутренних органов и кожи, холод стал терпимым и зимняя одежда спасала.

Доковыляв непосредственно к туше, материализовал Меч Духа и нарезал пару больших кусков всё ещё свежего, так и не замерзшего мяса.

— Почему не любят мастеров работы с плотью… — сам себе шептал я, оттаскивая куски подальше от туши. Силы таяли на глазах. — Почему не любят чёрных целителей…

Грохнувшись пятой точкой на холодный пол мрачного и тёмного зала, перевёл дыхание и навёл палочку на куски плоти, чётко представляя в воображении процесс формирования и активации магических конструктов заклинаний из Гримуара.

— А ответ прост… — сил ломать язык о вербальную форму на неизвестном языке просто не было, но это было и не обязательно.

Никаких вспышек и визуальных эффектов — куски мяса василиска словно превратились в жидкость, сохраняя фактуру, ручейками устремившись к моим повреждениям. Сильная боль прострелила всю правую половину тела, а вместе с ней и нестерпимый зуд. Пара секунд, и от кусков не осталось и следа — под действием заклинаний они полностью разложились на материалы для регенерации тканей.

Боль отступила вместе с зудом, а я просто разлёгся на каменном полу. Невдалеке журчала вода, доставляя моему мозгу неудобства — не должна она течь при такой температуре. Но не это сейчас меня беспокоит. Осматривать тело не имеет смысла — шрамы останутся. По крайней мере до тех пор, пока я не найду способ. Сейчас нужно работать над вопросом своего излечения.

Сама собой перед лицом поднялась рука с перстнем. Довольно простой, белого золота с парой вензелей и чёрным плоским камнем, на котором выгравирован череп. От перстня чётко ощущалась магия, с каждой секундой всё больше становясь моей, если можно так выразиться. Похоже, пока что никаких дополнительных ритуалов или чего–то подобного проводить не нужно. Вот сколько проблем от одного кольца и одного придурка? Ладно, двух придурков — сам тоже молодец.

Что я знаю об оборотнях и ликантропии? Неприлично мало — пока что мне не попадалась литература на подобную тему. А значит, нужно искать. Значит, с утра в библиотеку — сейчас всё равно сил толком ни на что не хватит.

Собрав волю в кулак, поднялся с пола, всё ещё ощущая слабость, но оно и неудивительно. Под комплексом скрывающих чар выбравшись из Тайной Комнаты, добрался до гостиной факультета, а следом и до комнаты. Парней не было. Хотя, какая мне разница, где они? Нужно выспаться, вот щас переоденусь, прилягу, подумаю.

Так, я же просто моргнул, а уже утро?! И эти в комнате, дрыхнут? Капитально меня день вчерашний вымотал, оказывается. Встал, ощупал себя, прислушался — ничего критичного. Сел обратно на кровать — подумать–то вчера не успел.

Первое. Несмотря на незавидную ситуацию, укусы оборотня, следует продолжить утренние тренировки. Тому есть две причины. Никогда ещё я не нарушал график, разве что проспал однажды. Это и было бы глупостью, если бы не свидетели ежедневных пробежек и прочей гимнастики — срыв графика тренировок может вызвать вопросы. Вторая причина — всё это не повод ставить на себе крест и забивать на тренировки. Высвободившийся час вряд ли сыграет серьёзную роль, а запускать себя как Люпин я не намерен.

Кивнув сам себе, встал, переоделся в спортивное и отправился на пробежку. Уже на лестницах главной башни я встретил профессора Снейпа, настроение которого не располагало даже к приветственному кивку. Ну и ладно. Дальнейший утренний график прошёл без эксцессов, а каких–то радикальных перемен в себе я не заметил, если не считать шрамов — я их чувствовал.

Приведя себя в порядок и с нескрываемой печалью посмотрев на один из комплектов зимней одежды, который пришлось убрать на дно сумки, накинул оную на плечо и отправился на завтрак в Большой Зал.

Преподаватели присутствовали почти в полном составе — Люпин, похоже, где–то по лесу бегает, тронувшись умом, но завтра уже вернётся.

На зимних каникулах в Большом Зале был только стол преподавателей и один общий для тех, кто остался. Похоже, я вообще единственный из учеников, кто решил посетить завтрак.

— Доброе утро, — кивнул преподавателям, присаживаясь за стол, и получил симметричный ответ. Передо мной сразу появился завтрак, и я не заставил себя ждать, приступив к еде.

— Похоже, — заговорил Дамблдор. — Вы, мистер Найт, единственный из учеников, кто решил присоединиться к нам за завтраком?

Прямо с языка снял.

— Судя по всему, — пожал я плечами, прожевав бекон. — По крайней мере, Рон и Гарри ещё спят.

— Эх, молодость, — улыбнулся директор. — В таком случае, скажу вам приятные новости.

Не только я прекратил есть в ожидании — профессора также обернулись к директору.

— По проверенной информации, Сириус Блэк не вернётся в Хогвартс, а значит и дементоров в скором времени уберут. Как раз после завтрака у меня назначена встреча с министром, где мы и обсудим этот вопрос.

— Ну слава Мерлину, — всплеснул руками Флитвик. — За это не грех и медовухи…

— Филиус! — шикнула МакГонагалл, скрывая улыбку. — Не при детях.

— Да брось, Минерва, — отмахнулся маленький профессор. — Не думаю, что мистер Найт не имеет представления о различных напитках.

— Кто знает, профессор, — с улыбкой пожал я плечами. — Кто знает? Но в любом случае, новости и вправду хорошие. Но в чём причина, директор? Его поймали?

— Нет–нет, он всё ещё на свободе. Но, как я и сказал, по проверенной информации, он не будет больше пытаться проникнуть в Хогвартс. Наверняка он образумился и отправился восстанавливаться после Азкабана.

— То есть, со временем угроза станет ещё большей?

Дамблдор с напускной серьёзностью кивнул.

— Он достиг своей цели и не вернётся.

— Хм… Но все говорили, что его цель — смерть Поттера. Утром он был живее всех живых и очень ярко демонстрировал это, соревнуясь с Уизли в громкости храпа, — и это правда, просто я привык.

— К счастью, цель Сириуса Блэка была в другом и как выяснилось, он не нёс никакой опасности.

— Ладно. Как бы то ни было, но скорое отбытие дементоров восвояси — прекрасная новость.

После завтрака я, как и мадам Пинс, сразу отправились в библиотеку. Ещё по дороге я решил уточнить пару вопросов.

— Мадам Пинс, не подскажете, есть ли в библиотеке литература по оборотням? Подробные исследования.

— Ликантропия… Это очень редкий материал.

— Как же так?

— Исследования практически не проводились. В прошлом веке Марлоу Форфанг изучал повадки оборотней, и это единственная работа, описывающая жизнь оборотня в обеих фазах. Касательно изменений тела, сути проклятья и прочего, данных мало, и они разрозненны — никто особо не озаботился этим вопросом, а сами оборотни почти никогда не шли на контакт. Возможно, стоит поискать в Запретной Секции, в книгах о крови и малефицистике, но боюсь, это может оказаться пустой тратой времени.

— Благодарю.

Дойдя до библиотеки, сразу направился в запретную секцию. В моей голове нужных знаний нет, а значит стоит пройтись по той части, где работала Гермиона… Точно! И как я сразу не подумал?

Развернувшись, покинул библиотеку и направился в совятню. Там, намалевал на вырванном из тетрадки листке письмецо для девушки. Поздравил её и родителей с наступившим рождеством и спросил: «А не знает ли она книг по малефицистике, крови, колдомедицине или ещё чего, с этим связанного». Увидев первую попавшуюся сову, подманил её и отдал письмо.

— Отнеси Гермионе Грейнджер, будь добра.

Сова важно ухнула и полетела прочь. Ответ можно ждать лишь завтра утром, на завтраке в Большом Зале, или же прийти вечером в совятню, и если сова уже вернётся, то отдаст письмо. Теперь можно и в библиотеку.

***

Когда ищешь информацию целенаправленно, время летит незаметно.

Настал предпоследний день каникул, у меня осталось чуть больше двух недель и на данный момент я могу резюмировать следующее — дела мои неважны.

Гермиона ответила в тот же день и письмо я забрал вечером в совятне. Ответные поздравления и список книг по тематике, которые она видела или читала в Запретной Секции и в общем доступе. Практически до самого конца каникул я только и делал, что под максимальным усилением мозгов гемомантией читал, учил, осознавал, ел и периодически спал. Мною были перелопачены вдоль и поперёк больше тридцати книг, фолиантов и свитков разной степени обветшалости и опасности: от основ колдомедицины, до абстрактных понятий и видений на живой организм Витамистериума, науки о тайнах жизни, смерти и нежизни. Попались материалы по так называемой «малефицистике» с её методами проклятий и избавления от оных, два труда по некромантии с её видением концепции души, и всякое прочее. Многое из этих знаний пусть и несёт некий абстрактный вид, но неплохая база по биологии, смежным дисциплинам как касательно человека, так и других живых организмов, позволило мне более–менее разобраться во многих вопросах. Многих, но не в ликантропии, хотя по знаниям я сейчас сравнюсь с неплохим, но совершенно неопытным колдомедиком средней руки. Хотя, как мне кажется, при вступлении в гильдию, можно получить куда больший объём знаний.

Сколько бы ни прочитал, ни изучил, но никак не могу понять отношение волшебников к этой очевидной и серьёзной проблеме, которая в один миг может опустить на самое социальное дно любого респектабельного волшебника, стоит только общественности узнать об этой проблеме. Вот взять, к примеру, труды по малефицистике: «Я, великий «имя вставьте сами» позволю вам узнать по прочтении сего талмуда о самых разных проклятьях как на человека, так и на предмет или область, понять механизмы их работы в представлении волшебников, методы борьбы. Ах, да, ещё есть Ликантропия». Профилактика ликантропии? Заавадить оборотня. Ну или какими другими способами прервать его существование, правда шанс, что это оборотень прервёт твоё, несколько выше для среднего мага.

Однако, в одном фолианте о химерологии, безымянный волшебник–экспериментатор предлагает скрывать плоды трудов своих под видом обычных магических животных довольно экстравагантным способом. Этот волшебник сначала создавал нужную ему химеру, потом вываривал её в особом зелье. Живую. В итоге зелье превращалось, как я понимаю, в этакую коллоидную суспензию, разделяясь на полезный волшебнику остаток и бесполезную массу–основу. Полученная полезная масса посредством очередного зелья объединялась вместе с банкой среднеазиатских волшебных комаров, ныне полностью истреблённых из–за разносимой ими болезни — моровая лихорадка. Страшная болезнь, поражающая только некоторых волшебных млекопитающих и волшебных же приматов. Да, есть такие, но не об этом сейчас. В ходе слияния получалась жидкая текучая субстанция ядовито–зелёного цвета.

Внутривенное введение субстанции медленно и верно превращает подопытное волшебное существо в изначальную химеру, хотя общие её характеристики отличаются от оригинала на треть в сторону ослабления. Но по словам волшебника–экспериментатора, это не тот результат, ведь изначальная цель — спрятать свою разработку среди обычных волшебных животных. Вот тогда он и придумал последний этап обработки зелёной текучей субстанции — над ней проводился сложный ритуал, в ходе которого задавались строгие условия превращения животного в химеру. Волшебник–экспериментатор выбрал в качестве условий сложный ментальный импульс, чтобы по воле волшебника животное превращалось в химеру, но заверял, что условиями может быть что угодно: от банального перелома мизинца левой лапы зверька, до каких–то условий окружающей среды. В отсутствие же условий, животное может спокойно жить своей обычной жизнью и даже умереть, ни разу не обратившись. При этом можно очень точно настроить условия передачи «сути химеры» сородичам животного, или вообще заблокировать эту функцию.

Особое внимание уделялось тому, что животное обязательно должно быть магическим. Без «магической сути» всё бесполезно, и обычное животное мучительно умирает. Эта зелёная жидкость выстраивает, как написано: «суть химеры вокруг магической сути животного, а когда приходит момент, именно за счёт магии животного химера являет себя миру».

Подобный материал я посчитал самым настоящим откровением. Пусть текст этого фолианта и был выполнен в формате этакого описания, без детальных инструкций, но натолкнул на мысль: «А вдруг оборотень — химера?». Такое предположение вполне имеет место быть, ведь он превращается далеко не в обычного волка, а в какого–то мутанта, все характеристики тела которого много выше, чем у животных.

Подобная информация способна породить множество различных теорий и предположений, но все они останутся предположениями, без испытаний и опытов. Но и тут не всё гладко. Среди изученных мною материалов по магической медицине и прочим смежным дисциплинам напрочь отсутствуют заклинания или ритуалы для действительно глубокого сканирования тела, клеток и прочего. Хоть даже древние маги имели своё представление о бактериях и вирусах как о крошечных организмах, но они не стремились изучать их, изучать клетки тела, их структуру. Да чего далеко ходить — ритуал, проведённый Малфоем надо мной, а я нашёл подобный. Он довольно прост, учитывая то, что он делает. С его помощью волшебник вовсе не копается в генах и прочем, нет. Очень топорно и просто из тела ребёнка буквально вырезается «суть магическая и телесная, что сути отцовой подобна». Выживание действительно не подразумевалось после такого ритуала.

По оборотням есть только одна статистика, и то она основана на допущениях, предположениях, и просто на беседах с оборотнями. Подавляющее большинство оборотней были в прошлом магами. Единицы были магглами, но скорее всего, это были сквибы, ведь обычный человек стабильно умирает, причём с абсолютно одинаковой симптоматикой.

Полученная информация спровоцировала череду логических и не очень допущений. Вполне может быть, что по подобной методике были созданы оборотни — сокрытые химеры. Абсолютно все химеры используются в зельеварении в качестве ингредиентов, и оборотни тоже. Правда, для некоторых видов химер приходится вычислять область применения тех или иных запчастей для каждой особи в отдельности, но это частности. Присутствует условие проявления химеры — полнолуние. Присутствует даже ментальная матрица поведения — охота на людей. Только людей. Обычные животные не особо интересуют оборотней даже в качестве пищи, ну только если совсем невмоготу.

Если мои выводы верны, то скорее всего ликантропия передаётся по типу вируса, но со строго определёнными условиями. Опять же, если допустить, что мадам Роулинг права и способности к магии кроются в генах, а именно к этому склоняют мои мысли факты о разных ритуалах и проклятиях, то «магическая суть» в старинных фолиантах — гены волшебника. Сколько их там конкретно — неизвестно. «Магическая суть» — гены волшебства. «Суть химеры» — генетическая основа химеры. Это объяснит и разницу между оборотнями во внешнем виде и силе — гены химеры лишь обращают в оборотня, а вот в какого, уже определяется генами заражённого. Причину смертности людей может объяснить немаловажный момент, на который указано в фолианте, мол: «Суть химеры вокруг магической сути животного выстраивается, а когда приходит момент, именно за счёт магии животного химера являет себя миру». Если ликантропия является вирусом, который работает вокруг генов волшебника, перестраивая что–то своё, то в теле обычного человека вирус попросту не может найти нужные гены, но жизненный цикл заставляет искать, и тот попросту «перемалывает» всю ДНК во всех клетках, приводя в итоге к смерти. Точный механизм мне неизвестен, как, думаю, и остальным волшебникам, но вероятность есть.

Это всё большая проблема. Даже против обычных вирусов нет лекарства, лишь ингибиторы некоторых белков или химических функций, что в итоге несколько подавляет активность вирусов. Про магические вирусы и говорить нечего. Возможно, потомство от двух оборотней будет не подвержено ликантропии путём заражения. Ах да, чистокровных оборотней не существует — не передаётся по наследству. Это несколько странно, учитывая изменение ДНК. В теории. Однако, возможно, что важную роль играет наличие вируса в организме? К примеру, за счёт изменения ДНК носителя устанавливается связь с вирусом, а при срабатывании условий, шаблон химеры берётся из вируса? Это бы объяснило тот факт, что оборотень заразен только в активной фазе. Хотя, ходят слухи, что если тебя покусает человек–оборотень, то ты можешь, к примеру, периодически чувствовать тягу к сырому мясу, но это не проверено.

В общем, хоть у меня и появилась теория, легче от этого не стало. Помимо того, что она не проверена, так ещё и вне зависимости от её правдивости или лживости, метода лечения я придумать пока не могу.

Зато, в ходе такого штурма Запретной Секции, как уже заметил, наткнулся на небольшое количество материала по некромантии — работе с душой и духами. Довольно общий материал, без ритуалов и прочего, но интересный. Этакая фундаментальная работа в этой области, за авторством Экриздиса и судя по дате и подписи, ещё до тех времён, когда волшебник скрылся на своём острове. Применив, как он сам написал, «некоторые изыскания моего коллеги Герпия», Экриздис разобрался в том, как связаны между собой душа, тело и разум живого существа. Если отбросить в сторону различные разглагольствования, то получается следующее.

Волшебник ввёл определение «Триада бытия» — соединение души, тела и разума. Каждый аспект триады влияет на два других и вместе они определяют существование человека в привычном нам виде и понимании. К примеру, простейшая связь — душа и разум зарождаются ещё в зародыше. Телом определяется развитие разума, но вместилище разума — душа. Повреждение тела может негативно сказаться на разуме, но восстановив тело, восстановишь и разум, словно заново установишь связь. Повреждение души негативно скажется на разуме, но даже восстановив душу, разум не вернётся без посторонней помощи и терапии.

Опыт и способности. Так как душа является этаким отражением жизни человека, то вместе с разумом в ней находят своё отражение различные навыки и способности. Экриздис проводил эксперименты с душами разных несчастных и выяснил несколько важных аспектов. С помощью парочки прирученных дементоров, волшебник вынимал душу из одного тела, а посредством ритуала, само собой, неуказанного, вселял в другое. Проще говоря, менял у двух людей души местами. Результат — бытовыми навыками, профессиями и прочим людям приходилось овладевать заново, как и всем тем, что «знало тело». Это касалось и неких талантов, к примеру, идеальный слух — был у одного, не проявился у обоих. А вот опыт по замене души мага и маггла был более интересным.

Душа мага в теле обычного человека была способна на минимальные магические манипуляции, но это буквально осушало тело и за пару дней оно не вынесло и слегло с сильным физическим истощением и даже постарев. Любопытно. При этом обычный человек в теле волшебника проявлял магическую активность младенца — несмотря на разум взрослого, человек был практически неспособен к колдовству, а малейший эмоциональный всплеск приводил к выбросам.

Помимо экспериментов с заменой душ, Экриздис, с помощью не указанных ритуалов и методов, проводил воскрешение убитых. Возможно, он использовал крестражи, ведь пользовался наработками Герпия Злостного, а возможно — дементорами, подселяя вырванные ими души во временные хранилища ритуалами, не суть. Воскрешение с созданием нового тела, а не подселение, вселение и прочие трансплантации, позволяло максимально быстро и в полной мере восстановить весь потенциал знаний и умений, отразившихся в душе. Экриздис проверил шесть методов воссоздания нового тела вокруг души и все они дали одинаково хороший результат.

Вот именно эти исследования меня заинтересовали максимально. Почему? О, всё предельно просто! Я прекрасно помню тот момент, когда появился перед Стариком, и как этот Старик приживил мне «кровь». Как я полагаю, приживил к душе. Возможно, по этой причине манипуляции с кровью меня выматывают много больше, чем с магией? Вот после пассивного усиления гемомантией мне есть хочется сильно, а после магических тренировок — не больше обычного. Активная манипуляция с кровью опустошает «желудок» с огромной скоростью, но я привык, не акцентирую внимания, но до Хогвартса это было очень ощутимо.

Что из этого следует? Мои способности не отражены в теле? Не имеют физического воплощения? По этой же причине я перенял от василиска разве–что способность говорить со змеями, но это ментальная способность, а значит относится к разуму, который проецируется в реальность через тело в любом случае, за исключением, наверное, травм головного мозга. Да, Меч Духа обладает неведомыми способностями, являясь частью моей души, но для применения этих способностей мне нужно воплотить его в реальность. Все мои особые способности относятся к душе и отношение к реальности имеют опосредованное. Но тогда вопрос: «А почему я не умер от истощения во время разных экспериментов, как подопытные Экриздиса?». Ответ напрашивается очевидный — это магия, Макс. Нет, а как иначе? Возможно, по этой причине у меня и выбросов не было в детстве довольно долго, но при этом волшебник я далеко не из последних, смею надеяться.

В общем, появилась в моей буйной голове одна мысль, хоть и способов её воплощения в реальность я не знаю — «переплавить» себя. Единственное, что реально внушает опасения — поглощённая душа василиска. Как именно она поглощена? Ну, то есть, она смешалась там, растворилась или ещё как? Или как пластилин — прилип с боку кусок, да и всё?

В самой возможности подобной «переплавки» я не сомневался, ведь подобной процедурой можно считать проведённый в каноне ритуал «Кость, плоть и кровь», что является именно воссозданием тела для конкретной души, при этом зависимость результата от исходных материалов крайне невелика. «Древнее тёмное волшебство, у–у–у…», а вот оно, есть в Запретной Секции!

В общем, много неизвестных, а информации об опытах с нестандартной душой нет. Эксперименты… Мне кажется, что на них попросту нет времени. Что если первое полнолуние необратимо изменит душу? А значит, мне нужно разработать свой ритуал или заклинание. Но проблема в том, что я прекрасно осознаю свои умственные возможности и не считаю себя гением, а значит и разработать сложный ритуал, зелье или заклинание я не успею. Если бы разработать новое зелье было просто, то мастеров в этой области было бы просто море, а случайные эксперименты в стиле близнецов мне претят, ведь дело касается не набухших языков и смены цвета волос, а моей души. Заклинание разработать можно и методики их составления проходят на старших курсах — руны и арифмантика в помощь. Но опять же, будь это так просто… даже если получится, то я уверен, что на выходе будет столь сложная конструкция, а количество взмахов палочкой, слов и мысленных конструкций будет так много, что либо заклинание нельзя будет выполнить, либо будет невозможно удержать всё в голове. Либо и то, и другое. Остаётся ритуал.

Что такое ритуал? В голове возникают образы всякой бесовщины, привитые сказками и кинематографом, безумные песнопения на непонятных языках, пентаграммы, пляски нагишом и прочая дичь. В какой–то мере так оно и есть, но не совсем. По сути своей, ритуал — составленное с помощью материальных объектов заклинание. За счёт различных геометрических фигур, рун, магически активных субстанций и само собой, волшебника, воссоздаётся некий магический конструкт, сложность которого как в целом, так и в порядке действий, активации тех или иных элементов на разных этапах слишком велика, чтобы уместиться в сознании человека и быть воссозданной на голой воле, воображении, жестах и словах. Что создать сложнее — заклинание, зелье или ритуал? Одинаково сложно всё, но ритуал намного проще реализовать. Но опять я столкнулся с нехваткой «мозгов». Мне нужно больше вычислительной мощности мозга, чтобы освоить руны, арифмантику и прочее на более глубоком уровне, а потом ещё и провести море расчётов.

Нужно больше мозгов… Мозги! И тут у меня родилась идея, которую в любом случае нужно опробовать. Сколько там ещё до приезда учеников? Двое суток? Чудесно. Быстро свернув всю свою письменную деятельность, ручки и тетрадки, в которых краткими тезисами записывал мысли, чтобы легче было их структурировать, на плечо набросил ремень сумки, что вечно таскаю с собой, и быстро покинул библиотеку. Скоро время ужина, но при любом раскладе я не попаду сегодня в Большой Зал, а значит для начала нужно посетить кухню.

Под счастливые взгляды домовиков я наелся от пуза и поспешил на восьмой этаж замка к портрету Варнавы, отличавшегося умом и сообразительностью. Путь был неблизким, ведь замок большой. В общем, относительно скоро я попал в коридор, где кроме картины с троллями в балетных пачках, составлявших компанию одному волшебнику, не было ни одного магического полотна.

Сконцентрировавшись на мысли «мне срочно нужно кое–что спрятать» и представляя огромный склад вещей, я три раза прошёлся рядом с картиной. Как и ожидал, получилось с первой попытки и в каменной стене напротив появилась двустворчатая арочная дверь со множеством железных вензелей. Толкнув одну из створок и заглянув внутрь, я с трудом сдержал удивлённый и восхищённый свист. Бескрайнее помещение стояло в полумраке. Откуда–то с очень высокого потолка лился мягкий и почти незаметный свет, так похожий оттенком на лунный. Практически от самого входа и до куда хватает зрения тянулись просто горы самого разного хлама.

— Похоже, — ухмыльнулся сам себе, — это может затянуться… Хотя…

Зайдя внутрь и закрыв за собой дверь, вынул палочку из кобуры на предплечье и поднял над собой, направив вверх.

— Эхо.

От кончика палочки в стороны разошлась быстрая и крохотная, но неумолимая волна магии, тут же возвращаясь из разных уголков Выручай–Комнаты, принося с собой понимание примерного местоположения хоть немного волшебных предметов. Таких было немного, по отношению к общему количеству хлама — около двух сотен. Ещё с полторы тысячи откликов были предельно слабы — выдохшиеся зачарования.

— Вот же… — улыбка сама вылезла на лицо. — Малфой, конечно, козёл, но я наверно до конца жизни не перестану благодарить его за визит во Францию. Пора искать…

Поиски Диадемы Рэйвенкло я решил проводить в строгом порядке, двигаясь по комнате от входа в глубь и осматривая те места, откуда пришли магические отклики. Легенды гласят, что эта диадема является верхом искусства чар и артефакторики в одном, так сказать, предмете. Не было такой задачки или арифмантического уравнения, которое бы Ровена не могла решить за краткий миг, используя этот артефакт. Концентрация внимания, улучшение мыслительного процесса и его оптимизация — вот что приписывают этой диадеме, да и сама Ровена говорила о подобном, пусть и более туманными словами. Относительно этой диадемы у меня есть аж целых три варианта развития событий.

Плохой — от моего Меча Духа крестраж Волдеморта издохнет вместе с артефактом.

Нормальный — издохнет только крестраж, а диадема уцелеет, сохранив свой функционал.

Отличный — суть артефакта и его функции будут поглощены мечом, а часть души Волдеморта отлетит в мир иной. Или будет уничтожена.

Есть, правда, некая вероятность, что часть души Волдеморта будет поглощена, но тут я поделать ничего не могу, хоть и нужен мне этот осколок, как мёртвому — припарка. Но если так произойдёт… Что же…

Поиски шли быстро. Ты просто идёшь на магический отклик и тебе не нужно копошиться в абсолютно каждой куче хлама, мебели, каких–то непонятных конструкций, горах тряпок, записей и книг, совсем не уникальных, кстати. Ни один из найденных мною предметов я брать в руки не стал — тут нужен опыт в диагностике, ведь Тёмные чары, настоящие Тёмные, проклятья и прочие в плане магии ничем особо не отличаются от простых зачарований. Даже тот же дневник Реддла ощущался просто как книжка. Тут действительно нужен опыт и на простых знаниях далеко не уедешь. Потому, я просто проверял, диадема передо мной или нет.

Два с половиной часа поисков, и я наконец наткнулся на искомый предмет, хоть и не узнал его. Массивный обруч из золота и серебра, со множеством топазов и массивным рубином в центре. Выглядела как корона. То, что это крестраж я понял по лёгкому ментальному воздействию — в голове появился неразборчивый шипящий шепот, который я легко отрезал от себя лёгким ментальным усилием. Но почему эта диадема так отличается от показанной в фильме? Хм… Хотя, ничего удивительного — в те далёкие времена была такая мода.

Покружив над диадемой аки коршун над трупом, присел рядом и задумался. Как её «съесть» и не подавиться? К чему приводили прошлые применения Меча? Зарезал живого василиска — поглотил его душу, перенял одну ментальную способность. Во Франции, во время ритуала, моё сознание попало в Гримуар во власть к какому–то демону. Победив демона мечом, я чуть было не поглотил его, но Старик забрал «нелегала», как он сам выразился. Однако, я всё ещё оставался внутри Гримуара, а разрушив «кирпичи стен» той ментальной темницы, поглотил и знания из него. От демона, кстати, не перепало ничего, если я правильно понял. А может и успело что–то перепасть — кто его знает.

А вот сейчас я задумался. Я никогда не был жестоким или беспощадным. Что в прошлой жизни, что в этой — милый умный мальчик, отрада для родителей. С какого перепуга я стал так легко убивать людей? Ладно того старика, что хотел меня в жертву гримуару принести — там была самооборона, и то испытывал лёгкий мандраж, хоть и игнорировал его. Малфоя грохнул вообще без сомнений и так обыденно, словно только и делаю, что головы срезаю с плеч. Петтигрю вообще убил просто потому, что он говно и возродил бы Волдеморта, а ведь ещё недавно беспокоился о сохранности канонных событий. М-да… Может что–то от демона и перепало, но совсем чуть–чуть. Немного скорректировало, так сказать, отношение к жизни. А может быть я сам такой был всегда, но прятал такое отношение к жизни от самого себя?

Отбросив сомнения в стороны, телекинезом перетащил диадему на чистый от хлама участок пола и встал рядом на колени. Какой бы ни был результат, все варианты хороши, кроме разве–что поглощения куска Волдеморта. Да, все хороши…

— Делай уже, — сам себя подбадривал. — Или не стоило даже начинать.

Взял диадему руками. Никакого лишнего воздействия. Мне нужен ментальный контакт как с гримуаром. Если просто разрубить мечом, то может так случиться, что осколок Волдеморта или сгинет, или поглотится, но артефакт будет безвозвратно испорчен, ведь парселтанг от василиска я получил, как мне кажется, именно за счёт поглощения души, а не убиения самой твари.

— Эх…

Немедля более ни секунды, быстро взял и надел диадему. Секунда, другая.

— О? — не скрывая удивления, я начал осматривать мрачный монументальный зал без окон и дверей, но со множеством колонн. Повсюду были различные барельефы, тяжелые и давящие своей массивностью, а полумрак придавал залу немного пугающую атмосферу.

— Хм…

Я обернулся на голос. Повзрослевший Том Реддл из дневника — высокий шатен, в чёрном деловом костюме, явно старомодном, мантии, и наглой, но доброжелательной улыбкой. Выражение лица я приписал к гардеробу по простой причине — маска. Самая натуральная. Я никогда в жизни ещё не видел настолько фальшивой улыбки. Даже понять не могу, в чём эта фальшь, но от одного вида этой улыбки хотелось сжечь тут всё Адским Пламенем и возможно, она сгорит, как и всё вокруг.

— Любознательный молодой волшебник, — заговорил мужик. — Похоже, тайна Выручай–Комнаты уже не принадлежит мне одному.

— Возможно с… — хочется напасть на него сейчас же, но словно что–то мешает.

— Ц-ц, — Реддл остановил мою реплику жестом руки. — Не стоит тратить силы, мой любознательный друг. Позволь вопрос?

Но по тону ясно, что ответ ему не требуется.

— Я чувствую, что ты чистокровен, но не могу признать в тебе черт ни одной из Английских семей. Не хочу показаться излишне хвастливым, но я знаю их все. Не хочешь отвечать? Ах да, где мои манеры?

Реддл патетично вскинул руки, словно обращаясь к огромному зрительскому залу.

— Повелитель судеб, Лорд Волдеморт!

Пару секунд он смотрел на меня, но не дождавшись реакции, просто чуть дёрнул рукой. Мощная незримая сила надавила на меня так, что я чуть не рухнул на колени, но выдержал, а сконцентрировавшись, сбросил наваждение.

— О? — Реддл оказался в шаге от меня. — Молодое поколение не так безнад…

Я от бедра дёрнул рукой, сформировав магический конструкт спирального воздушного кулака.

— Кумила́рис.

Сгусток врезался в Реддла, разорвав правую половину туловища и разметав вокруг клочья тёмной субстанции. Остатки Реддла стояли и улыбались мне, вызвав в голове незыблемый образ Алукарда из Хеллсинг.

— Занятные познания в магии, мой любознательный друг.

Реддл восстановился за долю секунды.

— Занятные, но бесполезные.

Простым взмахом руки меня отправили полетать и ещё в воздухе нагнав, моим же заклинанием Реддл отправил меня в пол, выбивая дух.

— Занятно, — всё с той же ухмылкой на меня смотрел Реддл, стоя рядом. — А ты прочнее, чем кажешься.

Тут его взгляд скользнул по левой руке.

— Блэк? Прекрасно!

Как и во время боя с демоном гримуара, ускорился на максимум. В нематериальном мире предел моего ускорения много выше. Тут же материализовав меч, стал кромсать Реддла, но эффект был примерно, как и от заклинания. Всего пара мгновений потребовались улыбающемуся осколку души, чтобы наверстать мою скорость и ловко уворачиваться от меча.

Несколько мгновений Реддл рассматривал порхающий мимо его головы меч, а потом его улыбка стёрлась, уступив место абсолютно нейтральному выражению лица. В тот же миг он исчез, оказавшись в десятке метров от меня.

— А вот это я понять не могу. Думается мне, ты станешь прекрасным сосудом. Ты так не считаешь, мой любознательный друг?

Удивительно, ведь не прошло и краткого мига, как я вновь оказался рядом с ним, ускорившись ещё быстрее, но сказанное им услышал так, словно мы вели неспешную беседу за бокалом виски.

— Довольно.

Всего одно слово и меня словно парализовало, а Реддл с размаха погрузил руку мне в грудь. Прошла как нож в масло. Почувствовал себя словно Нео, а против меня — агент Смит.

— Думается мне… — говорил Реддл, а я вдруг начал понимать, что действую как–то однобоко и странно.

— …ты, мой любознательный друг…

Словно я ограничен. Ограничен в действиях. Словно мир вокруг не даёт мне даже думать о более правильной схеме действий. Но ведь это выдуманный мир. Ментальная проекция воли Волдеморта или сути артефакта.

— …даже не подозревал…

Но раз этот мир выдуманный… Стой мысль! Куда?! Напрягись, тряпка! Это что–то важное!

— …чем обернётся…

Напрягай мозг! Напрягай разум! Это битва разума, пусть и выглядит как обычное побоище. Разума…

«Триада Бытия». Осколок — повреждённая душа. Разум осколка так же повреждён и даже будь он сильнее, он неполноценен. Душа…

— …твоя любознательность…

А моя душа — не просто рядовая. Гордыня, конечно, грех, но вот прямо сейчас, я… Я больше, лучше, сильнее.

— …Юный Лорд Блэк.

А значит… Значит, что хрена тебе лысого!

Выплыв из собственных мыслей, я взглянул в глаза Реддлу.

— Вот именно, маггловский выпердыш, — ухмыльнулся Реддлу в ответ. Пусть я и не имею ничего против каких бы то ни было слоёв населения, каст и классов, но вывести оппонента из равновесия — святое дело.

Любо дорого глядеть, как исказилось в ярости лицо Реддла, а глаза полыхнули красным.

— Я! — заорал он мне в лицо. — Лорд! Волде…

— Мёртв, — без замаха воткнул свою руку ему в грудь.

— Что–о–о?! Ты посмел меня…

— Уничтожить.

Мой разум. Моя воля. Мой мир вокруг и плевать, если это не так!

Реддла мгновенно окутал вихрь из крови, поднимая страшный гул и ветер в полумраке зала. Разум человека — вот где кроется истинная свобода, отсутствие рамок и границ.

Из вихря то и дело пыталась выступить озлобленная рожа уже не Реддла, а Волдеморта. Лысая и безносая, с открытым в немом крике лицом, словно пытался вырваться через полотно из тёмно–красного шёлка. Но всё было напрасно. Я понял простую вещь. Воля и вера — инструменты борьбы разумов. Ну и душа.

Однако, даже кусок Волдеморта силён и начинал вырываться, несмотря на давление и силу, с которой я стремился его уничтожить. Что же.

За моей спиной раздался тихий шелест и скрежет чего–то твёрдого о камень. Даже не оборачиваясь, можно почувствовать присутствие настоящего «поезда» из органики. Присутствие чего–то холодного и… Словно это продолжение тела. Я чувствовал, как голова василиска зависла за моим правым плечом, а Волдеморт внезапно стал замедляться в движениях. Я точно знаю, что нужно делать, но нельзя, нельзя просто взять и уничтожить осколок Волдеморта без пафосной позы.

Вытянув в сторону гигантского кровавого вихря левую руку, щёлкнул пальцами, и вся та кровь закрутилась ещё быстрее, тут же начав сжиматься и превращаться из столба–вихря в сферу. Всё меньше и меньше. Иногда на её поверхности набухали выступы, словно кто–то пытался выбраться, но всё было тщетно и вскоре передо–мной висел плотный шарик тёмной, почти чёрной крови, размером не больше волейбольного мяча. Без замаха, словно рапирой проткнул сферу Мечом. Словно где–то далеко–далеко послышался протяжный вопль отчаяния, а от сферы быстро начали отделяться крохотные капельки, тут же впитываясь в меч.

— Нафиг–нафиг! Только уничтожение!

Я постарался влить волевое усилие в меч, и это сработало — сфера начала словно разлагаться, сгнивать. На ней проступали гнилостные впадины и вмятины, пока она не исчезла, вместе с затихшим криком отчаяния. Однако, крохотное количество капелек всё–таки впитались. Ну, думается мне, не так уж всё это и страшно.

Ноги словно подкосились, а контакт пятой точки опоры с холодным мраморным полом донёс до меня всё то напряжение, что я испытал за последние минуты. Оглянувшись, я не обнаружил никаких василисков — просто пустой зал в полумраке. Ничего не происходит и не меняется.

— Надеюсь, мне не придётся разрушать и поглощать мечом здесь каждый квадратный сантиметр в отдельности… Ведь этот зал символизирует диадему? Или нет?

С кряхтеньем, словно столетний старец, я поднялся с пола и посмотрев на одну из массивных плит, без раздумий воткнул в неё меч. Плита развеялась светящимися желтыми искорками, начав скапливаться на лезвии меча. Но искорки не впитывались, а замерли крохотной светящейся точечкой, словно ждали продолжения.

— Так не пойдёт.

Шальная мысль проскочила в голове и потребовала немедленного её осуществления. Лёгким движением левой руки окутал одну из плит пола кровавой плёнкой, попутно вырастив от этой плёнки большую вытянутую каплю, словно свисающую с потолка, но снизу вверх. Без затей проткнул каплю. Внутри кровавая структура тускло заблестела переливами желтых искорок, что по самой капле потянулись к мечу, но не впитывались, а лишь чуть увеличили в размерах пятнышко на лезвии.

— Вот и отлично.

Волевое усилие, и от меня по полу быстро растеклась тёмная лужа крови, за пару секунд затянув собой каждый миллиметр поверхности зала без окон и дверей, и он приобрёл не просто пугающий, а ужасающий вид — всё–таки это кровь, как ни крути.

Передо мной из пола выросла капля крови на тонкой ножке, и я тут же проткнул её мечом. Кровь на поверхностях зала тускло заблестела и блёстки эти медленно потекли к капле, к мечу. Завораживающая своей красотой картина. Поток искорок стал настолько плотным, что сквозь кровь, вопреки всяким законам оптики и непрозрачности крови, просматривался яркий монолитный поток желтого света, что формировал на лезвии меча быстро увеличивающееся пятно.

С последней искоркой пятнышко желтого света окончательно сформировалось, мигнуло и пропало в мече. Резкая и сильная боль бросила меня на пол. Просто океаны боли… Где–то внутри… непонятно где. Везде. Я не знаю, что я делал. Не знаю, как много времени прошло. Но боль ушла.

Перед глазами темнота, в которой то и дело плавали разноцветные круги, то выгорая изнутри, то сливаясь, то меняя форму. Это длилось недолго и уже через пару секунд я видел перед собой горы хлама Выручай–Комнаты. Я всё так же стоял на коленях на полу, а плечи и одежду присыпало большим количеством пепла. Проведя рукой по лбу, смахнул крупные капли пота и попутно в пепле измазался.

Боли нет, но руки дрожат от перенапряжения. Как и ноги. И всё остальное. Без сил завалился на спину и единственная мысль, что посетила меня — спать. Нужно спать.