Шаг первый. Новый мир

Глава 8

Крупные хлопья белого снега медленно падали с неба, вальяжно покачиваясь под желтым светом фонарей. В гостях на Гриммо я провёл два дня и сейчас, в этот приятный зимний вечер, я собираюсь отправиться домой — рождество, как ни крути.

Площадь Гриммо не является особо многолюдной. Вот и сейчас людей увидеть можно в основном лишь в окнах домов. В этих окнах, порой украшенных цветными огнями гирлянд, мелькали эти самые люди, счастливые и не очень. Кто–то до сих пор украшал дом, где–то танцевала молодая парочка в тусклом мягком свете. А кто–то принимал толпу гостей, что минуту назад с шумом и смехом исчезла в подъезде многоквартирного дома.

Переступив на месте и похрустев снегом под ногами, я оглянулся по сторонам, выискивая взглядом машину Джона. Ещё не приехал. И вон та… да даже не БМВ. Кстати, о БМВ — может быть, стоит себе добыть одну машинку? Попозже. А то в своё время мне нравились модели девяностых, но к тому времени, когда я в прошлой жизни мог позволить себе покупать машину в качестве игрушки, машина девяностых в хорошем состоянии стала мифом, а приведение её в хорошее состояние — безумием.

С такими мыслями я решил немного прогуляться, но в этот момент ко мне подлетел Пират.

— О–хо–хо! — ухнул он в своей странной манере и приземлился на выставленную руку. Прищурив один глаз, этот странный представитель совиных уставился на меня вторым, а перья на голове, как и всегда, находились в творческом беспорядке. Резким движением лапки он буквально в лицо мне ткнул небольшим посланием, которое я тут же взял.

Джон написал, что несколько опоздает — приехал их старший сын и попросил забрать его из аэропорта. В своём разгильдяйстве он, похоже, забыл бумажник. Достав ручку из сумки, я накарябал на обратной стороне записки, что сам доберусь, и вручил записку Пирату.

Тот недовольно фыркнул, стряхнул осевшие на нём снежинки и отправился в полёт. Забавный птиц.

Площадь Гриммо находится не в самом лучшем районе Лондона. Типичные многоэтажные дома, не самые ухоженные, но и не запущенные, к рождеству они выглядят довольно прилично, и лишь теперь видимый мне дом номер 12 да ещё парочка, выглядят несколько заброшенно и обветшало.

Направился я в более приличные места, ближе к центру, хоть и для столицы Великобритании понятие «центр» — довольно растяжимо. То и дело мне встречались люди, укутанные в зимние плащи и куртки. Кто–то спешил, да так, что скрип снега под их ногами не умолкал ни на секунду, а кто–то мерно прогуливался с друзьями или товарищами. А мне вот всегда нравилось одиночество.

Довольно скоро, я сам не заметил, как оказался на ярко освещённых улицах, где фасады домов и торговых центров ярко светили новогодними украшениями, а людей вокруг стало ещё больше, одежды их ярче, а настроение праздничней. Ещё час–другой, и многие из этих людей разъедутся по домам, чтобы встретить Рождество с семьёй. Надо бы и мне поспешить. Автобусы уже не ходят, остаётся такси. Но… Ещё прогуляюсь.

Я шёл и размышлял о том, что услышал за последние два дня в доме на Гриммо. Информация была полезна, но некоторые моменты вызывали слабые противоречия. Почему я должен был умереть после ритуалов Малфоя? Даёт ли что–то множество поколений волшебников в родословной, или нет? Вряд ли Вальбурга будет врать по такому поводу, но недоговорить — вполне. Вообще, весь этот разговор должен был бы по идее пробудить во мне некую гордость и чувство ответственности. Учитывая мой возраст и то, что по настоящему тёмной магии я, типа, не видел и не знаю, то… Скажем так, будь мне действительно двенадцать, я бы был горд тем, что я Блэк, а чтобы стать Блэк ещё больше, я бы уже сломя голову ринулся искать кольцо, сохранять наследие и прочее.

Это не значит, что искать не буду, нет. Буду, но без фанатизма. Сильно сомневаюсь, что библиотека Блэков может предоставить мне что–то брутальней моих знаний из того треклятого французского гримуара с демоном. С другой стороны, там могут содержаться знания, которые заполнят «промежуток» между Хогвартской библиотекой и моими знаниями. А то, если сравнивать, получается, что я знаю устройство ядерного реактора и могу его построить, но отойти от схемы, внести изменения или улучшения — нет, ведь я не знаю даже математики. Это, конечно, лишь сравнение, но довольно точное.

А вообще, если всё предельно упростить, то задача Лорда — улучшать благосостояние Рода, расширять библиотеку, развиваться как волшебник, мочить неугодных и продолжать Род. Я в любом случае собирался заниматься чем–то подобным, так что плохого в этом ничего нет, а трудностей бояться — как–то несерьёзно, что ли. С другой стороны, моё становление Лордом может быть сопряжено с различными ограничениями, о которых я, правда, ничего не знаю. В следующий мой визит стоит более подробно переговорить по этому поводу с леди Вальбургой.

Очнувшись от размышлений и осмотревшись по сторонам, я не мог не заметить довольно резкой перемены обстановки. Ничего магического, просто сам забрался в какой–то глухой район и даже не заметил. Прямая улочка с узкими подворотнями между четырёх–пятиэтажных домов, в окнах нет света, фонари на улице работают через один, а всё ещё падающие с неба густые хлопья снега засыпали здесь всё вокруг, от лавочек до припаркованных автомобилей.

На всякий случай проверив палочку в кобуре на предплечье, поудобнее перекинул ремень сумки и пошёл дальше.

Внезапно из подворотни выбежал человек в потрёпанной и старой одежде. Изо рта его клубами валил пар. Он впопыхах осмотрелся и, заметив меня, исчез в воронке. Аппарация? Хлопок за спиной, и тут же к моей шее оказалась приставлена палочка, а рукой мужик меня надёжно схватил за отворот одежды. Что–то я расслабился. И зачем мне палочка? Засекут же колдовство.

— Побудешь заложником, — просипел мужик, а в моей голове уже всплыло целых три заклинания без палочки. Вот в такие моменты и понимаешь всю ценность того странного гримуара — та магия просто запредельна, хоть есть и море мелочёвки.

Я схватил его руку, коснувшись кожи, и сосредоточился на нужном образе, мысленно представив несложную геометрическую фигуру из линий на своей руке.

— Бра́хсвюм, — первое слово.

— Чего?.. — мужик хотел продолжить, но…

— Лю́ус.

На втором слове я чётко представил, как по воображаемой геометрической фигуре пробежала магия. Неважно, как именно ты представляешь себе магию, в этом заклинании нужно лишь осознанно запустить по линиям какой–нибудь поток, который и ассоциируется с магией.

Резкая волна жара и пара разошлась в сторону от мужика, окутывая нас густым непроглядным туманом. Даже снег под ногами таял. Рукой своей я чётко ощущал ледяную поверхность. Выкрутившись из захвата и быстро обернувшись, я толкнул рукой фигуру этого бомжеватого на вид мага. На лице его была застывшая гримаса изумления. Так он и упал, разбившись на мелкие осколки цвета внутренних органов.

— Он там! — раздался крик откуда–то со стороны переулка, а сразу за ним полетели Ступефаи.

В голове на краткий миг мелькнула не фраза, но образ того, что туловище — лучшая мишень. Я резко присел, практически стелясь по земле, а над головой три луча оставили завихрения в облаке пара. Практически сразу после, порыв ветра сдул напрочь облако, и в тусклом свете редких уличных фонарей я разглядел трёх людей. Косой–хромой полный мужик в пальто и с посохом в руке, и двух помоложе, в мантиях с красными элементами. Кажется, девушка и парень.

— О-па! — воскликнул парень, но палочку продолжал направлять на меня.

— Олухи! — громко и резко крикнул мужик в пальто, стукнув посохом о землю. От посоха в мою сторону резко и быстро понеслась полупрозрачная волна магии. Пришлось не менее резко отпрыгнуть в сторону, буквально на полтора метра, за каменную кладку перил небольшой лесенки подъезда. Волна прошла надо мной, немного раздробив кирпичи и взметая хлопья снега.

— Сначала захватывай, а потом спрашивай! — рявкнул мужик, отметая в сторону все догадки о своей личности. Связываться с этим придурком мне было вообще не с руки, потому я снял уже привычный пассивный ограничитель гемомантии. Сразу же почувствовал прилив сил и бодрости.

— Ты, оттуда, ты — там! — Грюм раздавал ценные указания.

Сориентировавшись по памяти, я резко рванул в обратном от волшебников направлении. Так резко, что воздух словно кувалдой ударил меня в лицо.

— Уходит! — раздался крик и несколько хлопков аппарации.

Проведя рукой по лицу, я создал непроницаемую тьму на месте лица. Как тогда, в Лютном. Впереди меня, метрах в пятидесяти появился один из волшебников и навёл палочку. Неизвестное заклинание. Короткий шаг вбок, заклинание пройдёт мимо. Чуть поодаль от первого появилась девушка в мантии и разразилась целой чередой заклинаний останавливающего типа. Сту́пефай, Реду́кто в землю передо мной, ещё Сту́пефай. Увернулся. Реду́кто поднял асфальтную крошку, но я просто отбросил её в сторону подобием телекинеза — не зря же тренировался ещё до Хога.

До узкого проулка оставался метр, добежал, завернул. Фигура Грюма в тёмном переулке — не то, что хочется увидеть. Он совсем невысоко занёс свой посох одной рукой и уже готовился ударить им в асфальт. Не думая, я направил магию в руки и хлопнул в ладоши.

— Вэ́глифт, — выдохнул я одновременно с ударом посоха Грюма. Две волны, так похожие на ударные, встретились и разошлись в стороны, тут же выбив облака кирпичной крошки из стен домов.

Без всяких движений Грюм создал вокруг себя плотную и чёткую сферу Проте́го, защищаясь от кирпичной шрапнели. Я же по инерции забежал на стену. Усиление от гемомантии делает своё дело. Грюм смотрел на меня с явным интересом, но больше ничего не предпринимал. Не останавливаясь, я как можно сильнее оттолкнулся вперёд, пролетая над куполом защиты, а Грюм вновь занёс посох.

— Вэ́глифт, — в очередной раз хлопнул я в ладоши, и в очередной раз две волны разошлись в сторону. Вот только заклинание Грюма было сильнее прошлого раза в два, потому меня подхватило и понесло дальше по проулку. Меня это ничуть не смутило, ведь направление выдержано нужное мне. Чуть перекувыркнувшись в воздухе, поднёс ладонь ко рту, словно хотел с неё что–то сдуть, мысленно формируя на ней одно из простеньких заклинаний Туманного Морока из гримуара.

— Фу́мгильт, — выдохнул я густой фиолетовый туман, моментально заполнявший проулок.

Приземлился и рывком, петляя, насколько это было возможно в двухметровом проулке, уходил от возможной погони.

Петлял, бежал и вслушивался, но погони не было. Вот теперь точно домой.

***

— Прийти в себя! — в тёмном проулке раздался громкий выкрик Грюма, а следом и хлёсткий щелчок пощёчины.

— А–а–а, — страдальчески измученным голосом проговорил совершенно «поплывший» курсант.

— Смирно! — рявкнул Грюм. Так и не пришедший в себя курсант попытался встать по стойке, но его повело и он грохнулся на снег. Взгляд курсанта плавал где угодно, причём каждый глаз в своём направлении…

— Индейка… — промямлил курсант, пустив помимо прочего слюну изо рта.

— Отвратительно, — скривился Грюм, а многочисленные шрамы на старом лице дополнили картину. — Тонкс!

— Здесь! — заметно пошатываясь, то и дело восстанавливая равновесие неловкими взмахами рук, к Грюму подошла девушка с бледными фиолетовыми волосами. Взгляд её был немного расфокусирован и смотрел словно «за» старого аврора. Но она хотя бы стояла на ногах.

— Поздравляю! Вас уделал малец! Что я говорил? Постоянная бдительность!!!

— Есть, постоянная бдительность! — выпрямилась девушка, начав заваливаться на спину. Нелепый взмах руками, одна нога поскользнулась, и вот девушка уже свалилась на спину, нелепо взметнув ноги к небу.

— Мерлин всемогущий… — простонал Грюм и вышел из проулка. Прихрамывая и постукивая посохом, он подошёл к разметанным по улице ледяным осколкам. Судя по их виду, когда–то они были не самым удачливым контрабандистом. Сегодня же удача от него отвернулась окончательно. Искусственный глаз старого аврора бешено крутился в глазнице, а сам он лишь хмыкнул.

— И никакой тёмной магии. Тут выброс, там довольно интересная магическая структура, да и морок. Без палочки. Хорош, да…

— Инструктор Грюм, сэр, — пошатывающаяся девушка вернула себе вертикальное положение и, подойдя, встала сбоку от старого волшебника. — А почему вы не преследуете преступника?

— Разуйте глаза, кадет Тонкс.

— А?

— Вот наш преступник, — Грюм обвёл посохом разбросанные тут и там куски льда разного размера. Девушка изо всех сил собрала глаза в кучу и несколько секунд внимательно всматривалась. Не без труда, но в кусках льда можно было узнать части внутренних органов, одежды, лица, кусочки конечностей, кости…

Грюм с нескрываемым ехидством смотрел на буквально позеленевшую от осознания кадета. Девушка засуетилась, пытаясь проверить, не наступила ли на что–то, но вновь поскользнулась, упала. В руку ей попал совсем невзрачный ледяной кусок и тут её попросту стошнило.

— Салаги, — ухмыльнулся Грюм, оглядывая окрестности. Тут и там уже появлялись из окон любопытные люди, хоть и улочка казалась совсем безлюдной. — Вызывайте Обливиэйторов, кадет.

— Бу–э–э-эсть, сэр…

***

Магическая часть вокзала Кингс–Кросс встретила меня, как и всегда — толпой родителей и детьми. Вот только если раньше они все с радостью проявляли самые разные эмоции, открыто или скрывая, провожали любимых детей в школу, то сейчас… Сейчас здесь царила ощутимая тяжелая атмосфера. Натянутые улыбки, встревоженные взгляды, волнующиеся дети. Дети ведь рассказали родителям о творящемся в школе. Тут и там слышались фразы взрослых о том, что это «глупая шутка», «неудачный розыгрыш» и прочее. Но верили ли они сами? Возможно. Это же мир магии!

У одного из вагонов стояла Гермиона в зимнем чёрном пальто и шапочке. Она внимательно осматривала перрон, словно ища кого–то, но стоило ей увидеть меня, как она тут же приветливо махнула рукой и улыбнулась.

— Привет, Макс! — стоило мне подойти, как девочка тут же заключила меня в крепкие объятия. Ответил я симметрично.

— Привет, Гермиона. Пойдём в купе?

— Да! Я уже заняла нам место, — она бодро потянула меня в вагон, а следом и в купе.

Там она скинула пальто и… Как всегда — уже в школьной форме. В купе было довольно тепло, потому и в верхней одежде не было необходимости. Следом пальто снял и я, определив его на вешалку у входа. Туда же отправился и шарф с шапкой, а сумку положил на сиденье рядом. Гермиона заняла место напротив.

— Как ты провёл рождество?

— Посредственно. Ну, как и всегда. Посидели с родственниками, поели, попили, сходили в пару мест. Приезжал старший брат. Я даже не видел его никогда. Оказался обычным и лёгким на подъём парнем. В Германии живёт, работает. Планирует жениться в этом году.

— Интересно. А как так вышло, что ты его не видел?

— Меня же усыновили. Пара уже немолодая, свои дети есть. Давно уже выросли и разъехались, своей жизнью живут. Пишут, звонят, но все в работе, в делах.

— Я-ясно. Слушай, — Гермиона как–то виновато посмотрела. — Я тебе подарок не посылала, ты же говорил, что не любишь всего этого… Вот. Но!

Она довольно резво полезла в свою школьную сумку и вытащила оттуда книгу. Новую.

— Азы по артефакторике. Мне она показалась очень интересной, да и в Хогвартской библиотеке подобного очень и очень мало. Здесь же, если верить аннотации, очень много материала с указанием других трудов по этой теме, по арифмантике, рунам и прочему. Всё это взаимосвязано. В общем…

— Да?

— Ты не представляешь, каких трудов мне стоило не читать её без тебя! Изучим вместе! — чуть покраснев, она строго высказала своё мнение.

— Отличный план, — не мог я не улыбнуться. — Это даже лучше, чем подарок.

Девочка улыбнулась и кивнула, а я пересел рядом. Гермиона вытащила палочку и трансфигурировала из платочка стальной столик на тонких ножках. Простой и функциональный. Ведь в купе вообще не предусмотрены такие блага цивилизации. А зачем? Мы же волшебники! Если что–то надо — трансфигурируем. Логика!

Всю дорогу мы так и ехали в спокойной обстановке, читая книгу. Читая вдумчиво, а не стараясь запомнить. Это породило несколько вопросов относительно магии, но с ними предстоит разобраться при личной беседе с преподавателями. В список для «допроса» попали Флитвик и МакГонагалл.

Высадка в Хогсмиде, поездка на каретах, теперь уже санях по замерзшему озеру, Хогвартс, пир.

С возвращением в Хогвартс жизнь вновь вернулась в положенное русло. Тренировки, учёба, еда. Профессора МакГонагалл и Флитвик подверглись нашему допросу и выдали нужную информацию. Нам нужно было уточнить всего один момент — почему? Довольно долгие разговоры можно свести к нескольким вещам. Жест, слово, образ, формула, контроль токов магии, визуализация выходных потоков из палочки — всё важно. Формула в заклинаниях, например, из раздела трансфигурации, действительно нужна, но не обязательна. Как? Просто. Колдовать можно абсолютно по–разному. На образах и с невероятным минимумом формул, или вообще без воображения, но с чётким расчётом и контролем магии. Обучиться контролю помогают жесты и вербальные формулы, развить воображение — красочные и разнообразные чары и не менее красочные, буквально живые описания в книгах, которые я считал за «воду». Остальное — трансфигурация, а потом нумерология, руны и прочее. В итоге любой волшебник, вне зависимости от предрасположенности мышления, становится в той или иной мере способен воспроизводить широчайший спектр магического воздействия. Из этого, кстати, берутся различные истории о «таланте в чарах», предрасположенностях и прочее. Образ мышления.

Мы с Гермионой никогда не обсуждали подобный подход, так, по мелочи. Но теперь стала ясна причина успеха Гермионы в трансфигурации — она ходячий калькулятор с идеальной памятью. Как и МакГонагалл. Оттуда и взаимная симпатия, пусть и выражается она крайне блекло. Я же выполняю трансфигурацию, в куда большей мере полагаясь на воображение и визуализацию, чётко представляя процесс превращения. В этом плане, как сказала МакГонагалл, я больше похож на Дамблдора. Он мастер в так называемой свободной трансфигурации, в которой лишь процентов тридцать упирается в формулы, а остальное идёт на откуп фантазии, воображению и визуализации. Отсюда же вытекает и моё превосходство в чарах и прочей абстрактной магии — мы попросту ещё не начали изучать чары на основе формул и расчётов. Потому и различные простые бытовые, как и простые условно–боевые у меня выходят лучше, чем у Гермионы. Ей для такого всегда приходилось напрягаться. В общем, оба преподавателя были несказанно счастливы, что два таких успешных ученика раскрыли свои сильные и слабые стороны, потому и надиктовали нам список литературы в несколько футов. Индивидуально для каждого. «Строго не в ущерб основной учебной программе». Стоит ли говорить, что после такого мы буквально поселились в библиотеке?

Удивительно, но после такого банального открытия, книги по нумерологии, рунам и различным чарам перестали занимать в моей голове полку «Ересь не пойми к чему», мгновенно переехав в «Жизненно важно». Это всё перестало быть просто интересной информацией. Теперь нужно лишь разобраться во всём. Попутно возникла идея заставить моё усиление от гемомантии и начальные навыки окклюменции работать на усиление мозговой активности и улучшения работы мозга. А как это делается? Правильно — решать задачки. Раз у меня нет таланта к мгновенным вычислениям, то навык этот нужно получить самому.

В общем, ничего в нашем распорядке не поменялось. Иногда у девочки просыпалась совесть, и она хотела сходить и доложить преподавателям о своих открытиях — рассказать о василиске. Но сама же отметала эту идею. Почему?

— Почему? — именно этот вопрос я и задал, когда мы вечером сидели на диванчике в нашем неприметном углу гостиной факультета. Вокруг, как и всегда, суетились ученики, разводя бурную деятельность — играли в разные игры, опрометчиво, а может и осознанно, принимали угощения близнецов, громко спорили, смеялись. Куда делась напряженная атмосфера, что царила на вокзале Лондона? Кто знает…

— Я долго думала об этом, — ответила Гермиона, не отрывая взгляда от небольшой книжки по зельеварению. — Может быть директор Дамблдор и политик, как ты говоришь, но ещё он и великий волшебник. Ну не верю я, что он глупее нас двоих и за пятьдесят лет не разгадал эту загадку.

Мы вернулись к чтению, попутно слушая разговоры. Забавно и неприятно было слышать тихие шепотки Дина и Симуса о том, что Гарри действительно может быть Наследником. Приятно было видеть Джинни Уизли, с которой сошла наконец бледность, и она ощутимо оживилась. Ощутимо оживилась?! Хм, значит дневник она уже выбросила, а потоп сегодня имел место быть. Всё в том же туалете Плаксы Миртл. Ну, пусть развлекаются.

На протяжении нескольких недель Гарри носился с этим дневником как с великой драгоценностью и тайной, наивно полагая, что никто не замечает, как он украдкой проверяет его наличие в своей сумке, или как устало смотрит на него, сидя за столом в нашей комнате, поглощённый какими–то своими мыслями. Но всю эту суету вижу я, видит Гермиона, хоть и не проявляет любопытства — ну, есть у парня дневник, и что? А ещё это видит и Джинни. А может быть она просто, как и всегда, влюблённо пялится на своего Героя при первой же удобной возможности. Главное, что всё идёт примерно так, как и должно.

***

День Святого Валентина наступил внезапно. Внезапность его заключалась в убогих ядовито–розовых украшениях, развешанных по всему Большому Залу Хогвартса. Ладно, не убогие, вполне качественно сделанные, но… Помилуй Старик, они настолько приторно–розовые, что глаза режет. Тут Локхарт просчитался и на фоне этих украшательств стал попросту теряться в своей не менее приторно–розовой мантии. Надо, кстати, обновить у него допуск в Запретную Секцию, а то мы с Гермионой слишком увлеклись новыми перспективами, начав перерабатывать уже запомненное, встраивая информацию в создаваемую концепцию волшебства.

— Тьфу, — громко сплюнул Рон за завтраком. — Повсюду эти противные конфетти…

Все вокруг понимающе скривились, ведь завтрак оказался испорчен. А я молодец — сел за стол только с приземлением последней блёстки, вот и завтрак мой появился позже, чистый и вкусный. Эх, нашёл чем гордиться, детина великовозрастная — детишек обхитрил.

Пока некоторые впустую тратили силы на попытки очистить испорченную еду, из–за преподавательского стола встал незабвенный Локхарт, и как всегда, сияя улыбкой, решил слово держать.

— С Днём святого Валентина! — громко, на весь зал поздравил он учеников. — Для начала позвольте поблагодарить всех — а их сорок пять человек, кто прислал мне к этому дню поздравительные открытки! Я взял на себя смелость устроить для вас этот маленький сюрприз. Но это ещё не всё!

Локхарт хлопнул в ладоши, и в зал вошла процессия мрачного вида карликов. Они выглядели как увеличенные заклинанием и разодетые садовые гномы. Возможно, это они и были, но арфа в руках и золотые крылышки за спинами превращали этих карикатурных морщинистых существ вовсе не в каких–то ангелочков, а чудовищных монстров, порождений больной фантазии и ночных кошмаров.

— Представляю вам моих любезных купидончиков, валентинских письмоносцев! — с лучезарной улыбкой указал Локхарт рукой на эту процессию. — Сегодня они будут ходить по школе и разносить валентинки. Веселье только начинается! Я уверен, и мои коллеги захотят внести лепту в наш праздник!

Локхарт встал вполоборота к преподавателям и начал любезно указывать рукой на тех, о ком хочет сказать. Словно их никто не знает здесь.

— Давайте попросим профессора Снейпа, пусть он покажет нам, как сварить Любовный напиток! А профессор Флитвик в этот праздник пламенеющих сердец мог бы рассказать кое–что о Приворотных чарах. Он знает о них, старый проказник, больше любого чародея!

Меня искренне забавляла реакция этих преподавателей. Взгляд Снейпа, пожалуй, мог бы убивать не хуже василиска, а бедный Флитвик вообще спрятал лицо в ладонях. От стыда, наверное. Или не желал показывать студентам кровожадный оскал? Могу поспорить, он так мог, недаром же он наполовину гоблин, а у Локхарта наверняка очень качественно зачарована одежда от сглазов, раз он до сих пор жив.

Однако недолго мне суждено было веселиться за чужой счёт. Забыл, забыл я, дурья голова, что внешностью вышел крайне симпатичной.

— Эй, ты, Гайи Поттей! — раздался голос за спиной нашего курса, когда мы почти уже пришли на занятие по чарам и заклинаниям. Я уже готов был повеселиться, но…

— Макс Найт? — спросил меня почти такой же странный голос откуда–то снизу.

Пока я, словно круглый дурак, заторможенно смотрел на это крылатое чудо с арфой в руках, такое же чудо мёртвой хваткой вцепилось в Поттера. Гарри отчаянно сопротивлялся под смешки окружающих, но сопротивление оказалось бесполезно.

— Тебе музыкальное послание, Гайи Поттей, самолично.

— Тебе музыкальное послание, Макс Найт, самолично, — в унисон проговорили оба посланника. Сумка Гарри, в которую вцепился мелкий монстр, не выдержала нагрузки, порвалась, вещи из неё высыпались повсюду, а склянка с чернилами разбилась, вдобавок вымазав это самое «всё». Тут–то монстр и опрокинул Поттера на пол, оседлал его ноги и хотел уже вдохновенно вещать.

Заторможенно переведя взгляд на «своего» посыльного, уже открывшего рот, я что было сил размахнулся и пнул его.

— У–и–и-и-и!!! — заверещал отправившийся в полёт монстр, пока второй начал зачитывать Поттеру послание. Но и тут не могло быть всё гладко — каким–то неведомым чудом, летящий монстрик срикошетил от стены и чуть ли не вернулся на исходную, вновь готовясь высказаться. И тут же получил от меня ещё один пинок.

— У–и–и-и-и!!! — заверещал он повторно, а из рук его вылетела арфа и со спины сорвались крылышки, мультяшно падая вниз, покачиваясь из стороны в сторону.

— Ха! Что это тут прои… — с нахальной улыбкой вышел из–за угла Малфой, но не далее как полсекунды назад выбитая из рук монстрика арфа с размаху влетела ему прямо в лоб.

— Твою!!! — громко вскрикнул парень, валясь на пол и зажимая рукой лоб.

Бессменные товарищи Малфоя, Крэбб и Гойл, тупо уставились на происходящее. Как, собственно, и остальные слизеринцы, заглянувшие на огонёк.

— Чего стоите, недоумки?! — завопил Малфой. — Поднимите меня скорее!

Толстячки переглянулись, пожали плечами и резко подняли Малфоя за руки.

— Какая сволочь это сделала? — гневно осматривал окружающих блондинчик, прижимая одну руку ко лбу. Но все лишь похихикивали. Кто над стишком для Гарри, кто над Малфоем, кто над ситуацией в целом.

— Дйако Малфой? — раздался ещё один голосок неподалёку. Все сразу перевели взгляды на очередного крылатого монстрика.

— Уходим! — принял Малфой командирское решение и поспешил ретироваться вместе со своими товарищами.

Гарри пытался нелепо улыбаться вместе со всеми, но по лицу его было видно, что не понравилось, не понравилось ему такое поздравление и его последствия.

— И какой идиот додумался до такого? — посетовал подошедший к другу Рон, подав Гарри руку. А этот «идиот» расплакалась и убежала. Откровенно говоря, я не верю в любовь в таком возрасте, а потому мне жалко девочку, которой так капитально промыли мозги. Даже если и промывание это шло вовсе не специально.

— Как думаешь, — подошла Гермиона. — Кто решил тебе так экстравагантно признаться?

Я внимательно посмотрел в глаза девочки.

— Что? — спросила она. — Думаешь, я?

— Ну, ты единственная, с кем я достаточно много общаюсь, и кто меня достаточно хорошо знает для такого.

— Ох, — приложила она кончики пальцев ко лбу, массируя его. — Ты правда думаешь, что для такого нужно хорошо знать?

Я лишь пожал плечами. Ну, логично же.

— Ох, мальчишки, — отмахнулась Гермиона. — Ничего–то вы не понимаете.

На протяжении всего дня учеников донимали эти вопящие крылатые монстры. Как только с ними ни поступали, порой доводя до взрывов различными Реду́кто. Ну, те кто знал это заклинание. Старшекурсники воспринимали всё намного легче и с юморком, да и сами поздравления носили не столько любовный, сколько юмористический характер. Но для моих сверстников подобное — трагедия! В принципе, в таком возрасте всё воспринимается несколько острее, серьёзнее, а слон из мухи раздувается сам собой.

***

Наступили пасхальные каникулы, а нам МакГонагалл выдала «партийное задание» — определиться с дополнительными предметами на третий курс. Ради этого она даже посвятила несколько минут своего времени на то, чтобы явиться в гостиную факультета, в которой Перси Уизли предварительно собрал всех второкурсников.

— Второкурсники, — строго вещала она, когда мы толпой выстроились вокруг неё посреди гостиной. — Третий курс — начало особо важного и ответственного этапа вашего обучения. Именно с третьего курса вы начинаете изучать те предметы, которые непременно пригодятся вам в вашей дальнейшей профессии. Неправильно выбранный предмет может поставить крест на вашей будущей карьере.

МакГонагалл на секундочку прервалась, внимательным взглядом поверх очков оглядывая нас.

— А потому, я настоятельно рекомендую вам как следует всё обдумать и взвесить, прежде чем наобум вписывать предметы вот в эти бланки, — она вытащила из широкого рукава мантии пачку листков тончайшего пергамента. — Мистер Уизли, будьте любезны.

Перси мгновенно оказался подле профессора, весь такой идеальный и правильный, и как всегда единственный с факультета, кто носит колпак на голове. Перси ловко взял из рук профессора бумаги и начал раздавать.

— Повторюсь, — заговорила МакГонагалл. — Отнеситесь к этому вопросу со всей серьёзностью. Доброго вечера.

Профессор покинула гостиную и многие ребята быстро разбились по своим компаниям, обсуждая список предметов, о чём–то споря или же, забив на это, занялись своими делами. Мы же с Гермионой, как и всегда заняли место на нашем диванчике.

— Что думаешь брать? — спросила она, внимательно читая текст бланка. Помимо коротенького списка предметов, там ещё был и шаблонный текст, мол: «Я, такой–то такой–то с такого–то факультета, сим ответственно заявляю, что с третьего по пятый курс желаю изучать следующие предметы в дополнительном порядке в школе чародейства и волшебства Хогвартс». Это не дословно, но суть переносит полностью.

— Руны и арифмантику.

— Да? Рада слышать.

— А ты думала, что я возьму УЗМС и маггловедение?

— Ну, а вдруг? — пожала та плечами, слегка улыбнувшись. — Вон, сам посмотри. Все мальчишки поголовно берут УЗМС и прорицания.

— Не глухой, слышу. Забавно, что главная причина — лёгкие предметы.

— Так мы ещё в прошлом году выяснили, что никто не хочет учиться.

— Знаешь, Гермиона, наверняка многие считают, что потом и сами догонят непонятое, или то, что потребуется…

Тут я осёкся и вспомнил себя прошлого. Сколько раз я сам так думал? Не счесть. Сколько времени потерял? Немеряно! Возможно, по этой причине я и вцепился в учёбу, и даже задания из обычной школы до сих пор исправно выполняю? Кто–то говорил, что нет смысла жалеть о прошлом, ведь в этом самом прошлом, вы всё равно не могли бы поступить иначе при прочих равных. Выбор не может быть правильным или неправильным при рассмотрении прошлых поступков — он был единственно верным. Следует лишь понять и осознать ошибки, не допуская их повторения.

Ещё минимум неделю длилась эпопея с выбором предметов на следующий год. Некоторые консультировались с родственниками, кто–то — со старшекурсниками, если те вообще снисходили до общения с нами. Вот, Невилл, к примеру, был попросту завален множеством писем от родственников, а Гарри с Роном выслушивали жизненные советы Перси. Я в итоге выбрал, как и планировал, древние руны и нумерологию. Возможно, преподаватели смогут разъяснять непонятные вопросы, которые будут неизбежно возникать при самостоятельном изучении материала.

В итоге, весь этот бум с предметами улёгся только к началу марта, к началу очередного матча по квиддичу. Гриффиндор — Хаффлпафф. Гермиона в этот день решила остаться у себя в комнате под каким–то надуманным предлогом. Я же спокойно сидел в гостиной, как всегда что–то почитывая. Как–то там сложилось, что после утренней тренировки у меня болело непривычно много мышц, вот и сидел в максимально расслабленной позе, попутно листая какой–то бестиарий, основным содержанием которого были высококачественные рисунки. Именно этот момент выбрала мелкая Уизли, чтобы пробраться на мужскую половину. Мне вот интересно, я тут в шапке невидимке, или как? Уже давно замечено, что этот уголок гостиной словно выпадает из общего внимания. Хотя… Вполне возможно, что кто–то выжег где–то рунами какое–нибудь отвлечение внимания.

В общем, проникла мелкая рыжая девица на мужскую половину, а через пять–десять минут выскочила стремглав, счастливая, прижимая что–то к груди. Спёрла дневник — как пить дать!

А ещё через некоторое время, в гостиную зашёл Невилл со своим фирменным растерянным видом и прошёл на мужскую половину. Следом появился Гарри и Рон. Развернувшись так, чтобы лишь краем глаза видеть проходящих мимо людей, я продолжил чтение, но не прошло и десяти минут, как в гостиную вывалились Рон и Гарри. Оглядев всё вокруг, они с серьёзным видом направились в мою сторону. О, похоже, если искать кого–то, то место это не такое уж и скрывающее.

— Макс, слушай, — начал Гарри, — ты не видел, кто недавно заходил на мужскую половину?

— Не, извини, Гарри. Я тут увлёкся очень, — помахал я книжкой в воздухе. — Вроде ходили, довольно много людей.

— Пошли, дружище, — потянул его Рон за рукав мантии. — Что можно ожидать от книжных червей. Они и дракона в гостиной не заметят.

Рыжий явно имел в виду ещё и Гермиону. Ну, хрен с ним. Обижаться на рыжего я не собираюсь, пока он не станет оскорблять осознанно.

В общем, так и сидел я, листая книгу, а через часа два, ближе к обеду, в гостиную начали возвращаться раздосадованные, обозлённые, не понимающие, в общем — негативно настроенные ученики всех курсов, но никто не расходился по комнатам. Все чего–то ждали. Из женского крыла вышла несколько понурая Гермиона и протолкнулась ко мне на диванчик. Словно общая атмосфера передалась ей — за маской сосредоточенности она скрывала явное недовольство всем подряд.

Ожидание длилось недолго. В гостиную зашла МакГонагалл вместе с Поттером и Уизли. Профессор развернула пергамент и начала читать по нему:

— Все ученики возвращаются в гостиные своих факультетов до шести часов вечера и больше их не покидают, — с максимально строгим видом вещала профессор, стоя посреди гостиной. — На уроки будете ходить в сопровождении преподавателя. Никто не пользуется туалетной комнатой без провожатого. Все матчи и тренировки временно отменяются. Никаких передвижений по вечерам.

Профессор свернула пергамент, вздохнула, осмотрела всех внимательно.

— Вряд ли стоит добавлять, что я давно не была так расстроена. Если преступника не поймают, школа, по всей видимости, будет закрыта. Я настоятельно прошу: все, у кого есть хоть какие–то подозрения, без промедления подойдите ко мне и сообщите, что вам известно.

Мы с Гермионой переглянулись.

— Скажем?

— А давай попробуем, посмотрим, что получится.

Буквально через десять минут мы уже стояли в кабинете профессора, куда нас привёл Перси.

— Мистер Найт, мисс Грейнджер. Вы хотите мне что–то рассказать? — спросила МакГонагалл, сидя за своим столом. Кабинет её, к слову, был довольно лаконично оформлен. Тёмная мебель вдоль белых каменных стен, книжные шкафы, серванты с какими–то личными побрякушками и фигурками, большой рабочий стол с зеркальцем и прочими мелочами, в том числе кучей пергаментов и чернильницей с простым белым пером.

— Да, профессор, — кивнул я. — У нас есть теория, не о преступнике, но об инструменте преступления.

— Я вас внимательно слушаю.

Мы и рассказали. Чётко и ровно. Использовали несколько фактов и домыслов. Рассказали, что Тайная Комната причисляется к творению Слизерина. Если Наследник и вправду Наследник, то и наследует он Слизерину. Как известно из исторических источников, Слизерин мог говорить со змеями, символ факультета — змея. Опять же из исторических описаний следует, что Слизерин был гордым и тщеславным, потому мы и предположили, что потешить эти свои качества он вполне мог, выведя василиска, но никому об этом не сказав. Да ещё и поговорить с ним можно, отдавая внятные приказы в случае чего. Рассказали и о том, что из замка бегут пауки, а как известно из бестиариев — пауки больше всего боятся именно василиска. Это же укладывается в теории об оцепенении, ведь рядом со всеми жертвами были отражающие поверхности и только по этой причине они не умерли. Правда, конкретно этот домысел является бездоказательным, ибо исследований взгляда василиска никто никогда не проводил. По понятным причинам. Особенное место в этой теории занял подслушанный в гостиной разговор Поттера и Уизли. Как известно, наш светлый герой — змееуст. Он как–то достаточно громко поделился с Роном о том, что неоднократно слышал откуда–то из стен замка шипящий голос. Только он, и никто больше.

— Я приму к сведению вашу теорию. Вы проделали большую работу. Но, несмотря на кажущееся соответствие, не думаете же вы, что под Хогвартсом спокойно живёт василиск уже тысячу лет? Да и директор Дамблдор, будь это правдой, уже давно бы вычислил и устранил подобную угрозу.

Мы с Гермионой переглянулись, но возмущаться не стали.

— Спасибо, что выслушали, профессор.

— Не за что. Мистер Уизли! — чуть громче сказала она, а дверь в кабинет мгновенно открылась.

— Да, профессор? — появился Перси.

— Проводите мистера Найта и мисс Грейнджер в гостиную.

— Да, профессор, — кивнул Перси, и мы покинули кабинет.

— И что вы там наговорили?

— Ничего особенного, Перси. Ничего особенного… — задумчиво кивала сама себе Гермиона.

— Смотрите мне, — пригрозил он пальцем, и мы отправились в гостиную.