Шаг первый. Новый мир

Глава 5

Две недели до начала нового учебного года пронеслись незаметно. Как, впрочем, и всегда. До сих пор страдая от ночных кошмаров и «заедая» их физическими тренировками, я порой погружался в старые учебники по ЗоТИ и другие книги.

Окклюменция оказалась довольно интересной, но до ужаса муторной, монотонной и тяжелой наукой. Требуется незаурядный ум, выдержка и самообладание для освоения этой дисциплины. Как и для легилименции. Последнюю я пока что не трогал, и тому есть несколько причин. Нет подопытных, негде практиковать, до сих пор неизвестен механизм, которым осуществляется надзор за колдовством несовершеннолетних. Скорее всего, это какие–то чары по области. Каждую магическую палочку ставить на учёт слишком проблематично, а вот навесить чары на область, в которой проживает магглорождённый — это можно. Нужно будет выяснить подробности. Который раз я себе это говорю?

Касательно окклюменции. Здесь нет ровным счётом ничего, связанного с какими–то щитами и прочим. Это просто контроль за своим собственным сознанием и подсознанием. Умение структурировать свои воспоминания, знания, ощущения, эмоции. Контроль — залог успеха. Разум — не открытая книга. Его нельзя просто прочитать, открыв на нужной странице. Как для легилимента важно уметь интерпретировать увиденное в чужом разуме, так и окклюменту важно уметь показать то, что хочет именно он, всячески отводя прыткий разум легилимента в сторону от важного.

Для успеха в окклюменции нужно тренировать память, внимательность, уметь смотреть на себя и на свои мысли как бы со стороны, непредвзято. Если ты при разговоре с человеком вдруг начинаешь без причины вспоминать что–то — у тебя копаются в голове! Для достижения должного уровня контроля есть куча разных упражнений, медитаций и прочего. Но, пожалуй, самым важным умением в окклюменции — «не думать о белой обезьяне». Не думать об очевидном, обманывать буквально самого себя.

Прочтение этой книги заставляло выплывать различные магические ухищрения из моих кошмаров. Среди них можно было найти несколько способов закрытия своего сознания, но все они в какой–то мере оборачивались против меня же. Потеря эмпатической чувствительности к окружающим, выжигание собственных эмоций, потеря какого–нибудь из чувств, в общем та ещё лоботомия. Зато быстро и эффективно. Но я не хочу идти по такому пути — лучше уж поработать над собой как следует, чем поспешить, и остаться ментальным инвалидом. Потому я занимался по книге, выполнял разные ментальные упражнения, совершенствовал внимательность, учился прятать своё сознание за «личиной», маской, ментальным гомункулом, который по мере необходимости будет словно чёртик из табакерки выскакивать в подсознании, беря на себя легилимента. А там уже я подсуну нужные воспоминания, эмоции и ощущения.

Первое сентября, как и всегда бывает, настало внезапно. Просто проснувшись однажды, я понял, что пора бы и вещи собирать.

Найты подвезли меня до вокзала. Распрощавшись с ними, я в который раз покатил тележку с одним лишь сундуком. Пират, как и в прошлом году, будет жить у Найтов и приносить мне задания из обычной школы.

Попав на платформу девять и три четверти, я тут же вынул палочку и уменьшил сундук, положив его в карман. Сегодня я опять был в чёрном. Довольно интересно, но сны постепенно сходят на нет. Не в плане количества, но в плане влияния на меня. Практически незаметно, но тухлое настроение постепенно отходит на второй план.

В поезде я прошёлся по вагонам и в одном из купе нашёл Гермиону.

— Привет, — махнул я рукой.

— Привет, — улыбнулась мне девочка, оторвав взгляд от книги. — Ты уже читал те учебники, что мы купили?

Я вытащил уменьшенный сундук и, вернув ему исходный размер, затолкал под сидение и сел напротив Гермионы.

— Ага. Хорошие книги. Качественные. Нужно будет купить их за все курсы.

— Безусловно, — кивнула девочка. — Хороший сухой академический текст. Минимум предположений, максимум фактов. Ёмко и точно.

— Именно.

— С нетерпением жду возможности попрактиковаться, — мечтательно улыбнулась Гермиона и вернулась к чтению.

Я решил последовать этому примеру и достал книгу по чарам.

Поезд тронулся, и мы так и ехали в молчании. Удивительно, но никто из учеников особо не стремился попасть в наше купе. Кто–то проходил мимо, заглядывал, но не найдя чего–то важного для себя, уходил. Это повторялось раз за разом и даже стало в некоторой мере раздражать.

В очередной раз к нам заглянули посетители. Невилл и Симус.

— Привет, ребята, — кивнул Невилл и смущенно спросил: — Вы Гарри и Рона не видели?

— Привет, Невилл, — кивнул я, отвлекшись от книги. — Нет, не видели. Я по крайней мере.

Гермиона мотнула отрицательно головой.

— Куда же они могли подеваться? — задумчиво проговорил Невилл.

— Да опять приключения какие–нибудь нашли для себя, — улыбнулся Симус.

Я вспомнил, что в этом году у нас будет безобразничать домовик Малфоев, седьмая Уизли под влиянием крестража, василиск, окаменения и прочая дичь. Как обезопасить себя и Гермиону? Об этом стоит подумать. Зеркальца у меня есть, но это не выход. В голове крутились картинки радикальных методов решения проблемы с помощью самых разных заклинаний и ритуалов со смертельным исходом как для седьмой, так и для василиска. И вообще всех неугодных. М-да. И чего я раньше не озаботился этим вопросом? Что за стремление решать проблемы в последний момент? Вредные привычки прошлой жизни? Так вроде и не был таким.

Пока я размышлял о предстоящих неприятностях, за окном мелькнул подозрительный голубой силуэт, совершенно несовместимый с видами природы Шотландии. Резко посмотрев в сторону, я увидел занимательную картину.

— Смотри, Гермиона. Безумцы в действии, — я с ухмылкой кивнул в сторону старого летающего фордика, небесно–голубого цвета.

— Что там? — Гермиона без особого энтузиазма выглянула в окно и потеряла дар речи, застыв на несколько секунд с приоткрытым ртом.

На лицах Рона и Гарри, выглядывающих в окна, читалась самая настоящая паника, смешанная с радостью. Гермиона щелкнула зубами.

— Просто… феноменальная безответственность! — возмутилась девочка. — Это просто… Поразительно!

— Не знаю, что именно вынудило ребят воспользоваться такой машиной вместо каминной сети, но скандал будет знатный.

Гермиона заинтересовалась новой информацией и, махнув рукой на одногруппников, повернулась ко мне.

— Каминная сеть?

— Ага. Один из способов перемещения волшебников. Самые обычные камины можно подключить к этой сети и с помощью летучего пороха перемещаться между каминами. Такой камин есть на Кингс–Кросс, в «Дырявом Котле», в «Сладком Королевстве» и в «Кабаньей Голове». Два последних заведения в Хогсмиде.

— И откуда ты всё знаешь?

— Просто умею слушать, — пожал я плечами. — Люди вокруг имеют свойство выдавать невероятное количество полезной информации. Главное — услышать её. Само собой, каминов намного больше, но это те, о которых я точно знаю. Хотя есть ещё один адрес. Министерство Магии. Атриум.

— Это довольно полезная информация. Было бы намного удобнее перемещаться, будь камин дома подключен к такой сети.

— Не стоит, — я мотнул головой. — Такой камин не только точка входа, но и выхода. Закрыть камин от перемещений может только домовик или волшебник, а твои родители — обычные люди. Злоумышленник может проникнуть к ним через камин — достаточно узнать адрес камина.

— Ясно. Тогда действительно не стоит. Кстати, о домовиках! — просияла Гермиона. — Во Франции я посетила такое интересное место, как Общественная Библиотека. Само собой, магическая. Там я нашла очень много информации о домовиках. Знаешь, ты был прав. В гробу они видели зарплату и выходные.

— Давай подробности, — улыбнулся я и устроился поудобнее.

Девочка немного приосанилась и с энтузиазмом начала делиться своими находками. Домовики неспособны вырабатывать магию и толком поглощать её из мира вокруг. При этом сами они питаются этой самой магией и без неё слабеют, чахнут, сходят с ума и благополучно умирают. Есть несколько теорий об их происхождении, но это не так важно. Домовики для поддержания своей жизни устанавливают связь с волшебниками и в обмен на работу получают магию. С одной стороны, можно подумать, что их заставляют работать за еду, но для домовиков магия — вообще всё! А выполнение какой–то работы — у них в крови. Даже без связи они будут пытаться услужить, что–то за кого–то сделать, они не могут иначе.

— Но при этом к ним всё равно очень плохо относятся, — резюмировала Гермиона. — Это неправильно. Они ведь очень многое делают для волшебников, а получают в итоге только наказания. Правда… Тут тоже есть свои подводные камни.

Гермиона выглядела задумчивой. Похоже, она сама ещё не поняла, как ей стоит относиться к этой информации.

— Что такое?

— Домовики стремятся сами себя наказать. Наказание уменьшает их запас магии, и они начинают стараться ещё больше.

— Хм. Значит это просто их природный механизм мотивации. Получается, что лишив домовиков наказаний, ты как бы лишаешь их возможности мотивировать самих себя. Тогда они будут вредить себе сами, без постороннего вмешательства, но при этом будут страдать.

— Странные они.

— Ты смотришь на вопрос как человек, это раз. Как человек из современного общества с современными ценностями — это два. А они просто другие. Вот и всё.

— Жалко. Они выглядят такими несчастными.

— Тут я согласен. Они и вправду выглядят на редкость несчастными. Причём от их счастья это никак не зависит — они всегда будут так выглядеть. Думаю, ты можешь сделать как минимум одного домовика счастливым, если привяжешь к себе.

Гермиона отнеслась к этой мысли довольно скептически и помотала головой.

— Нет, Макс, я пока не готова так кардинально менять своё отношение к происходящему.

— Тогда оставим этот разговор.

На протяжении почти трети поездки у всех учеников периодически выпадала уникальная возможность взглянуть на странную голубую машину, летящую вслед за поездом. Она то появлялась, то вновь скрывалась, и я хотел бы знать, что будут говорить об этом в Хогвартсе. Мы с Гермионой имели честь видеть это зрелище ещё четыре раза. В один из таких виражей летающего Фордика Гермиона чуть не подавилась хлебной крошкой от сэндвича — слишком внезапно появился автомобиль буквально в паре метров от окна.

— Ты не будешь переодеваться? — спросила Гермиона, когда поезд уже приближался к Хогсмиду.

— Не-а, — махнул я рукой. — На пиру можно и так присутствовать, только мантию надену.

— Как знаешь.

Сама–то она уже из дома вышла в форме, как я понял.

Перрон Хогсмид встретил нас всё той же темнотой, что и в прошлый раз, но теперь нам не нужно было ждать Хагрида и мы попросту отправились вместе с большинством учеников до стоящих неподалёку карет. Фестралов я видел. Большие чёрные существа, больше похожие на обтянутые кожей скелеты лошадей. Но от обычных лошадей они отличались сложенными за спиной кожаными крыльями и подобием клюва на морде. Мельком глянув на Гермиону, я понял, что она их не видит, да и когда бы она умудрилась увидеть и осознать смерть?

Поднявшись в карету, я помог забраться Гермионе, садясь рядом с ней. Через пару минут в проём двери сунулся Невилл.

— Можно к вам?

— Давай, залезай.

Мальчик скромно улыбнулся и немного неуклюже забрался внутрь.

— Что–то прохладно нынче осенью, — отстранённо заметил он, сев напротив и глянув в окно.

— Погода на эту осень вообще обещает быть особенно дождливой. — кивнула Гермиона.

Через пару минут кареты тронулись с места и через пятнадцать минут мы уже высаживались у ворот замка. Ученики нестройными рядами, разбившись по компаниям, бодро шагали в Хогвартс в ожидании пира — голод не тётка. Мы с Гермионой перекусили, кто посообразительней — тоже, но могу поспорить, что многие стоически терпели неудобства, вот и чуть ли не срываются на бег. Хотя куда спешить? Пир не начнётся до конца распределения.

По приходу в большой зал, мы поспешили занять места. За нашим столом ребята перешёптывались и пытались вызнать, куда–таки делись Гарри и Рон, и прямо здесь, за большим столом, рождались самые нелепые слухи из сплава увиденного за окнами поезда и домыслов фантазии. Но разговоры поутихли, как только МакГонагалл ввела в Большой Зал испуганных первогодок. Ну, не то чтобы испуганных, но паникующих и волнующихся точно.

За распределением мы смотрели с посредственным интересом, хоть и поддерживали поступающих на наш факультет аплодисментами. Из тех, с кем я более–менее знаком по сказке о Поттере, к нам присоединился Колин Криви и седьмая Уизли. Если первый был похож на того кудрявого светловолосого парня из фильма, то седьмая Уизли была посимпатичнее. Хотя… у каждого своё представление о красоте. Я лишь отметил не такой квадратный овал лица. Более пропорциональные черты и не такие тонкие губы. Да чему я удивляюсь?! Тут все несколько другие, и это самое «несколько» может варьироваться от незаметного минимума до полностью других людей.

Помимо этих двоих я не мог пропустить мимо ещё знакомые фамилии. Лавгуд, к примеру. Витающая в облаках блондинка с копной вьющихся длинных волос. Или вот, очередная Гринграсс. Астория. Практически противоположность сестре. Брюнетка с озорным живым взглядом. Она радостно отреагировала на «Слизерин!» от шляпы и бодро пристроилась рядом с сестрой. Хотя странно, она же вроде как ещё младше? Или нет? А, не важно. Особого значения это не имеет.

Конечно же, это были не все новички, но мне как–то было не особо интересно.

После распределения взял слово Дамблдор, представил напыщенного до рези в глазах Локхарта, а Снейп покинул зал. Пир со множеством еды проходил удивительно спокойно в отсутствие Рона. Я даже не замечал раньше, как этот рыжий умудрялся привносить частичку хаоса в любое мероприятие. Сейчас же стол Гриффиндора был просто шумным местом с кучей весёлых, безалаберных и несерьёзных людей. Может, здесь и не блистали застольным этикетом, но всё было в некоторых, пусть и довольно размытых, но рамках приличия.

После пира все поспешили в гостиные, и мы с Гермионой не стали исключением. Разместились на диванчике в тёмном углу и просто наблюдали. Близнецы пытались спровоцировать у кого–нибудь из младших приступ гриффиндорства и подписаться на роль подопытного кролика, несколько групп девочек разных возрастов что–то обсуждали и похихикивали, листая журналы, кто–то играл в шахматы, кто–то с жаром обменивался впечатлениями от каникул. А ещё все с нетерпением ждали появления Гарри и Рона. Тот факт, что они летели в школу на машине, знали многие, но оказалось, что они ещё и врезались в Гремучую иву, разбили фордик и тот уехал от них в лес.

Когда в гостиную вошли Гарри и Рон, многие поспешили высказать своё восхищение этим поистине гриффиндорским поступком.

— Это безумие какое–то… — покачала головой Гермиона.

— Безумие? Это Гриффиндор! — ответил я с пафосным видом и тут же получил тычок в бок.

— Надеюсь, это не заразно, — с улыбкой глянула на меня Гермиона.

— Ты знаешь, я тоже.

Тусовка по поводу того апломба, с которым вернулись Гарри и Рон в школу, продолжалась ещё довольно долго, но Гермиона решила отправиться спать вовремя. Да и мне пора.

***

Долгие две недели в Хогвартсе мусолили тему феерического появления Гарри и Рона. Только в середине сентября ажиотаж поутих, но Малфой не спешил сдаваться, то и дело пытаясь каким–то образом задеть либо Гарри, либо Рона. Особенно хорошо у Драко получалось второе, ведь Рон не обладает таким качеством характера, как сдержанность. Не меньше масла в огонь подлил и громовещатель от Молли Уизли. Не нужно гадать, кому он предназначался. Так что свой вожделенный кусочек славы Рон получил сполна.

Уроки ЗоТИ в этом году вёл известный писатель Гилдерой Локхарт. Многие были в предвкушении, и я не могу их за это винить. Если не заострять внимание на некоторых деталях, то Локхарт и вправду звезда, умело этим пользуется, а в отсутствие серьёзной конкуренции в своей отрасли он действительно уникален. Вот и привлекает взгляды, внимание, буквально заставляя о себе говорить. И если бы не один его недостаток, чрезмерное, просто безграничное тщеславие, то он имел бы больше уважения к себе. А так…

Перед нашим первым уроком ЗоТИ себя проявил местный новоиспечённый фотограф. Колин Криви ослепил всех внезапной вспышкой, сфотографировав Поттера. На вспышку, словно муха на говно, из–за угла выпорхнул Локхарт в костюме и мантии цвета слоновой кости. Он тут же взял в оборот Поттера и Криви, сделав пару совместных снимков, и намекнул Поттеру о правильности его поступков.

— Раздавать фото с автографами на этом этапе карьеры — верх благоразумия, — ухмыльнулся Локхарт. — Наступит время, и тебе, как сейчас мне, будет необходимо иметь пачку таких фотографий наготове.

После своей речи Локхарт зашёл в кабинет ЗоТИ, позволяя нам рассесться по своим местам. Меня забавляло, как некоторые слизеринцы до сих пор кривились от увиденного — Гарри и Локхарт, позирующие для фотографа-Криви.

Мы расселись по местам, и, взглянув на Гермиону, я увидел в глазах надежду. Очевидно, что надеялась она на то, что Локхарт всё–таки окажется хорошим преподавателем.

— Не питай напрасных надежд и будешь приятно удивлена тому, что ожидания зла не оправдались, — сам от себя не ожидая, тихо проговорил так, чтобы лишь Гермиона услышала.

— Кто сказал?

— Я.

Локхарт прошёлся по классу, осмотрел всех с улыбкой, взял книгу с первой подвернувшейся под руку парты. «Тропою троллей». Наш новый профессор демонстративно поднял книгу и продемонстрировал свой портрет на обложке, полностью скопировав позу и улыбку.

— Это я, — сказал он, тут же подмигнув. Как и портрет. — Гилдерой Локхарт, рыцарь ордена Мерлина третьей степени, почётный член Лиги защиты от тёмных сил и пятикратный обладатель приза «Магического еженедельника» за самую обаятельную улыбку. Но, не будем об этом.

Локхарт вернул книгу её обладателю, Невиллу, и продолжил.

— Поверьте, я избавился от ирландского привидения, возвещающего смерть, отнюдь не улыбкой.

Парочка учеников кисло улыбнулись, а мы с Гермионой внимательно смотрели на профессора. В голове внезапно возник план. Гениальный и безумный в своей… Хотя вовсе он не безумный — это сработает. Я наклонился поближе к Гермионе, не сводя взгляда с Локхарта, и тихо зашептал:

— Втираемся в доверие и восхищаемся. Это наш пропуск в Запретную Секцию.

Гермиона пару секунд переваривала и осознавала перспективы, глаза её зажглись энтузиазмом, и незнакомый с ней человек мог бы подумать, что девочка внезапно влюбилась в Локхарта. Но я то знаю, что она влюбилась в перспективу оказаться в Запретной Секции библиотеки Хогвартса. Тем временем Локхарт продолжил вещать.

— Я смотрю, все вы купили полный комплект моих книг. Как это прекрасно! Начнём урок с проверочной работы, но не пугайтесь! Я только хочу проверить, как внимательно вы их читали и что усвоили…

Локхарт прошёлся по классу, раздавая всем листки с вопросами, вернулся к преподавательскому столу и ослепительно улыбнулся.

— Даю вам полчаса. Начинайте.

Я тут же обратился к Гермионе.

— Не пойми неправильно, но я их не читал.

— С точки зрения учебного процесса — правильно, — кивнула Гермиона. — Я их наизусть помню. Помогу.

— Ок.

Мы вместе, но так, чтобы не спалиться, отвечали на всякие несуразные вопросы, суть которых полностью сводилась к описанию Локхарта, его интересов, предпочтений, желаний и прочего личного. По окончании отведённого срока мы сдали работы и Локхарт начал бегло осматривать результаты. В итоге он посетовал, что мало учеников действительно знакомы с его трудами и фактически не являются его фанатами. Однако, он похвалил… барабанная дробь… Наши с Гермионой работы и наградил нас десятью баллами каждого. Ох, сколько странных и укоризненных взглядов учеников я заметил, с трудом сдержал улыбку!

Дальнейший урок превратился в балаган, стоило только Локхарту выпустить из клетки «свежесобранных» корнуэльских пикси. Эти маленькие сиреневые бесята устроили самый настоящий бедлам, украли и выбросили в окно палочку Локхарта, загнав того под стол, а потом и вообще выгнав из кабинета. Пикси тягали Невилла за уши, забрасывали ребят книгами, облили Малфоя какой–то гадостью, чуть не растащили на запчасти Финнигана, и это только самые безобидные их проказы. Мы с Гермионой укрылись под Проте́го Тота́лум, сформировав общий купол на двоих. Удивительно, но картина всеобщего хаоса и беспорядка лишь подстегнула наше воображение, позволив выстроить вполне приличный купол, не поддающийся ни пикси, ни книгам, ни чернильницам.

— Мне будет трудно играть восхищение, — Гермиона проводила недовольным взглядом скрывшегося в своём кабинете Локхарта.

— С твоей памятью тебе просто обязательно нужно посетить секцию. Я просто не смогу запомнить всё один.

Буквально через несколько минут Гермионе надоел этот беспредел.

— Подержи–ка щиты.

Я кивнул и удвоил свою сосредоточенность на заклинании. Как бы то ни было, но оно давалось мне с некоторым трудом. И почему в тех снах не было этих защитных чар? Когда я полностью перехватил контроль над защитой, Гермиона свободно вытянула палочку и сосредоточившись выдала короткую и быструю серию взмахов.

— Импедиме́нта Спа́цис, — вербальная формула окончилась взмахом, очерчивающим пространство, и всё вокруг словно завязло в жидком киселе: люди, предметы, пикси.

Я «отпустил» Проте́го и тоже взмахнул палочкой, указав на клетку.

— Инсимэ́нтис Пикси.

Все пикси принудительно влетели в клетку, словно их затянуло туда, как в воронку. Теперь я спокойно подошёл и запер клетку. Ученики в классе перестали возмущенно визжать, пищать и уставились на меня. Тишину нарушил грохот падения — Невилл не удержался на люстре, куда его забросили пикси. За уши.

— Чудесный урок, — заметил я с улыбкой, возвращаясь на своё место.

— Это действительно будет сложно, — вздохнула Гермиона, пока мы собирали наши вещи.

— Двадцать баллов Гриффиндору! — воскликнул высунувшийся в дверной проём своего кабинета Локхарт и гордо подошёл к своему столу. — Прекрасные чары продемонстрированы мистером Найтом и мисс Грейнджер! Просто прекрасно! Вы справились со сложной задачей в реальных условиях.

Однако ученики были настроены в высшей мере скептически, но некоторые девочки с придыханием восхитились Локхартом… не знаю, чему там они восхищаются при виде таких вот звёзд.

***

У меня были некоторые опасения относительно Снейпа. По канону он дружил с Люциусом и в данный момент вполне мог быть посвящён в планы Малфоя старшего относительно моей тушки. Но ни на пиру, ни на занятиях он никак, совершенно и абсолютно не проявил относительно меня никаких эмоций. Его, как и всегда, донимал факт существования Поттера на этой грешной земле и он не упускал возможности напомнить ему и Рону всю степень их умственной отсталости.

Удивительно, но вместо того, чтобы подтянуть свои знания до приемлемого уровня, Золотой Дуэт лишь ещё больше плевал на зельеварение. В своё время, в прошлой жизни, я учился в музыкальной школе. Очень строгий и вредный преподаватель игры на фортепиано, рыжая версия Снейпа, крайне редко лестно отзывалась о моих навыках. О, я обижался, да, но совсем немного. Куда больше я стремился к тому, чтобы доказать её неправоту относительно меня, потому старался быть лучше всех. Не ради похвалы, а просто научиться играть лучше других, и лучше её в том числе. На выпускном экзамене я отыграл так, что ребята, преподаватели и родители чуть ли не стоя аплодировали. Уже не было того обидчивого семилетки, что пришёл на занятия, а четырнадцатилетний подросток. Хотел ли я заорать: «Выкуси!» на весь зал? Чуть–чуть. Но больше я был благодарен за тот грубый, но стимулирующий подход. А вот с этими двумя такая штука точно не пройдёт.

Провал Локхарта на первом занятии был темой для обсуждения, постепенно вытесняющей выходку Поттера и Рона. Могу поспорить, что, если бы не Локхарт, ещё бы месяца два мусолили эту тему. Как я узнал, Локхарт провалился не только с нашим курсом, но и на других занятиях, и быстро сменил тактику преподавания. Больше никаких живых магических существ — даёшь театральные сценки! У нас жертвой пал безотказный Поттер. Именно ему выпала сомнительная честь играть роль какого–нибудь монстра, с которым героически справляется Локхарт, не забывая упомянуть о цвете и фасоне наряда, ветре, развевающем пышные светлые волосы, и прочем. Оба обладали театральным талантом, потому выходило пусть и бесполезно с точки зрения учебного процесса, но очень занимательно в качестве развлекательного мероприятия.

Мы с Гермионой с невероятным упорством изображали из себя преданных фанатов Локхарта, чем невероятно радовали профессора и вызывали раздражение остальных ребят, кому он нравился и не нравился. А не нравился он почти всем парням, ведь нравился девчонкам.

Помимо мужской части студенческого населения Хогвартса, Локхарт сумел достать практически всех преподавателей своими неуместными советами и рекомендациями. Самое занимательное в том, что его советы были дельными наполовину, словно он понахватал сложных материй по верхам и теперь активно проталкивает своё мнение и позицию в массы. Он мне сильно напоминал парочку моих знакомых по прошлой жизни. Они очень много знали об автомобилях, но поверхностно и только с чужих слов или текста, ни разу не управляя или не занимаясь ремонтом конкретных экземпляров. На человека несведущего они, может, и могли произвести впечатление своими разносторонними знаниями, но у тех людей, кто непосредственно знаком с обсуждаемой темой, эта пара вызывала лишь раздражение, смех или пренебрежение. Вот и Локхарт такой же.

К началу октября мы с Гермионой, по нашему мнению, достаточно примелькались Локхарту как фанаты и в один прекрасный день, после урока ЗоТИ, мы подошли к нему со стопкой однотипных листков. Около недели мы подделывали различные письма и открытки, прикрепляя на них фотки Локхарта чарами вечного приклеивания.

— Профессор Локхарт, — обратилась к нему Гермиона, немного покраснев.

— Да–да? — Гилдерой отвлёкся от своих записей. — А, мисс Грейнджер и мистер Найт! Мои верные фанаты и старательные ученики! Чем могу помочь?

— Понимаете, профессор. Мы тут с Максом собрали разные открытки и прочее, чтобы вы могли подписать их. Для наших однокурсников и ребят с факультета. Они очень стесняются, чтобы обратиться к вам напрямую. Вот…

Гермиона ещё немного покраснела, но не от смущения, а от такой неприкрытой лжи, что исходила от неё же. Понимаю. Я в её возрасте и так врать не мог. Хотя потом научился, да так, что сам верил. Сомнительное достижение, но в жизни пригодится.

— Ох, ну конечно же! Конечно, я их подпишу. Позвольте? — Локхарт ослепительно улыбнулся и принял стопку бумаг, с невероятной скоростью начав подписывать их размашистым красивым почерком. Когда должен был появиться первый бланк на посещение запретной секции, я заговорил.

— Это удивительно, профессор, как много всего вы умудрились совершить! Вы наверняка трудились не щадя себя.

— Именно! — Локхарт посмотрел на нас мудрым взглядом и не глядя расписался в первом бланке, отложив его в стопку с уже подписанными. — Только долгий и упорный труд способен провести вас по пути мастерства. Мне с моим талантом, конечно же, приходилось намного легче.

Локхарт тут же улыбнулся и начал дальше подписывать. На следующем бланке заговорила Гермиона.

— Вы правда хотите мир во всём мире?

— О, да! — Локхарт вновь подписал бланк не глядя, и отложил его в сторону. — Это было бы прекрасно, не находите? Магические существа, магглы, волшебники, все живут в мире! Сколько бы жизней было сохранено, сколько мерзких заклинаний позабыто и кануло в небытие!

На мгновение Локхарт расплылся в мечтательной улыбке, но быстро пришёл в себя и подмигнул нам.

— Надеюсь, вы приложите силы к осуществлению этой простой мечты.

Оставшиеся несколько фальшивых открыток Локхарт подписал с улыбкой и вручил нам стопку обратно. Это заняло у него буквально пару минут! Вот же руку набил!

— Большое спасибо, профессор! — мы одновременно поблагодарили и, взяв стопку, отправились на выход. — Хорошего вам дня!

— И вам, старайтесь на уроках!

Уже в коридоре, завернув за угол, мы перевели дыхание.

— Это было… близко.

— Ага, — согласилась Гермиона. — Он странный.

— А тут не странных вообще мало.

В этот же день мы отправились в библиотеку и предъявили бланки мадам Пинс, строгой хранительнице знаний, книг, фолиантов и тишины. Она придирчиво осмотрела их, потёрла пальцем, поскребла ногтем, взмахнула палочкой. Чуть ли не обнюхала и только после этих процедур с недоверием провела нас до Запретной Секции. Вопреки её запретности, в рабочие часы большие двустворчатые двери, что вели туда, были настежь открыты.

— Вам разрешено посещать Запретную Секцию в любое время в течение рабочего дня. Здесь, — мадам Пинс указала на толстую простую книгу на постаменте рядом со входом, — вы можете ознакомиться с инструкциями для книг, требующих специфического к себе подхода. В случае их несоблюдения ваше право на посещение секции будет аннулировано. Бессрочно. До отмены Директором лично. Надеюсь, мне не нужно повторять о необходимости бережного и аккуратного отношения к книгам? В особенности здесь.

Мадам Пинс окинула нас строгим взглядом и оставила наедине с книгами.

Запретная Секция представляла собой довольно просторное помещение со шкафами вдоль стен и двумя рядами таких же шкафов посредине. Многие книги были прикованы цепями к шкафам, некоторые находились на специальных постаментах с жесткими фиксаторами, а некоторые и вовсе под стеклом витрин. Все они выглядели не в пример мрачнее обычных книг в библиотеке, что придавало значимости этим рукописям и изданиям. В некоторой степени даже пугало.

— Это очень волнующе, — Гермиона волновалась и радовалась одновременно, осматривая всё взглядом полным энтузиазма. — Нужно как следует изучить инструкцию.

Кто–нибудь на моём месте, возможно, и бросился сломя голову изучать недоступные ранее знания, но здравый смысл говорил: «Изучи инструкцию. Она тут неспроста». Именно этим мы и занимались в течение двух дней, вызывая одобрительные взгляды мадам Пинс, что периодически наведывалась сюда для проверки.

По идее, в Запретную Секцию может получить доступ ученик преимущественно с шестого курса для различных проектов в основном по ЗоТИ. Это связано с тем, что здесь представлены направления магии, которые считаются тёмными, а с таким работают только на ЗоТИ. И то, очень и очень условно. С другой стороны, здесь есть информация и по высшим зельям, и по высшей светлой магии, и прочее. Похоже, здесь попросту собрано всё самое сложное, запретное, тёмное. Всё в одном месте. Интересно, если директор такой борец с тьмой, то почему он не выкинул всё это к чертям?

Вспомнил я о старшекурсниках по причине полного запустения Запретной Секции. Судя по всему, здесь есть ещё и какие–то чары, которые из звуков пропускают сюда лишь голос мадам Пинс, но только если она хочет сказать что–то тем, кто находится внутри. И всегда одной громкости и довольно мягкий, не внезапный. Это невероятно предусмотрительно, учитывая тот факт, что работать в Запретной Секции приходится либо с опасными, либо редкими, либо хрупкими книгами. Либо всё это вместе.

Изучив и заучив инструкцию дословно, мы приступили к книгам. Читать их решили по простой схеме: я от входа налево, Гермиона — направо. Встречаемся на той стороне зала и переходим к шкафам посредине. Да, месяца не хватит, но потом мы планируем просто подойти к Локхарту и попросту попросить подписать пропуски.

Как только я начал читать книги с целью запомнить, я удивился тому, как хорошо мне это удаётся. Однако, в отличие от Гермионы, которая способна запоминать книги, даже не концентрируясь на процессе, мне приходилось ставить такую задачу перед мозгом.

Сами по себе книги были довольно интересны, и не только своим содержимым. Некоторые уже содержали в себе магию, и порой вовсе не безобидную. К примеру, если коснуться рукой старой чёрной книги в кожаном переплёте с толстыми кожаными страницами, то появится навязчивое желание окропить её кровью. В инструкции сказано, что книгу нужно брать специальными перчатками. Перчаток этих было всего три пары на Запретную Секцию и лежать они могли где угодно. Человек, не прочитавший инструкцию, рискует расстаться с несколькими годами жизни, литром крови, получить проклятие и немного подновить книгу. Неприятно, правда?

Есть и другие, более опасные экземпляры. Одна небольшая тонкая книжка с коричневым потрескавшимся от времени переплётом способна ввести человека в кому. Если не наложить на неё специальные чары, то из неё покажется призрачный зелёный дух и накричит на тебя, словно банши. Есть книга, способная оттяпать палец, и слава Старику, что эта рана не является темномагической и палец можно отрастить.

Помимо прочего, во время каждого нашего посещения библиотеки я чувствовал порой чьё–то присутствие. Рядом никого не было, по крайней мере об этом говорили мои глаза. Но неким шестым чувством я чётко, можно сказать, осознавал, что за нами наблюдают. Не постоянно, но каждый день. Не то чтобы это напрягало, нет. Я даже могу предположить, что это Дамблдор порой наведывается под чарами невидимости, ведь нельзя оставить без внимания второкурсников в запретной секции.

— Фу–у–у… — прервал мои мысли голос Гермионы, полный отвращения. Я оставил книгу на столе и подошёл к подруге.

— Что такое?

Гермиона перевела на меня такой взгляд, будто увидела рядом что–то невероятно мерзкое.

— Тут такие отвратительные проклятия… Б–я–я… — скривилась она. Да и выглядела бледной. Об этом я ей и сказал.

— В этих книгах, — Гермиона обвела взглядом Запретную Секцию, — излишне красочные описания.

— Зато во многих книгах рядом с проклятиями приводятся и контрзаклинания. Это немаловажно. Мы вообще здесь в основном за этим. Нельзя бороться с тем, о чём ничего не знаешь.

— Ну, теоретически, можно.

— Силой, нахрапом и тотальным экстерминатусом? — усмехнулся я в ответ.

— Интересное слово — экстерминатус. Но в целом — да. Однако, я не считаю это в должной мере… профессиональным подходом. В нём нет искусства.

— Сила есть — ума не надо, да? Это не про нас?

— Не про нас, — кивнула Гермиона и, печально вздохнув, вернулась к чтению.

Так и продолжали день за днём запоминать, запоминать, запоминать. Попробовать многое даже не хотелось, хотя и были здесь просто запрещённые заклинания, ритуалы и рецепты зелий. К примеру, всё то же оборотное зелье. Оно не было каким–то тёмным, или что–то в этом роде. Оно было попросту сложным, и малейшие ошибки в его изготовлении были способны привести к последствиям разной степени печальности. Помимо прочего нужно применять строго определённые частички тела того, в кого нужно обернуться. Это должен быть представитель твоего вида и пола. Это очень важно. Использование других частичек, например, человека другого пола, способно привести к самым разным уродливым изменениям тела. По крайней мере так написано. Самое неприятное в том, что без должного лечения эти изменения могут сойти не в полной мере, оставляя после себя что–то на постоянной основе. Некоторые изменения банально несовместимы с жизнью. Ну и само собой, никому не выгодно, если каждый встречный может оказаться другим человеком. По этой причине изготовление зелья допускается только мастерами и под строгую отчётность, как и покупатели фиксируются в специальных реестрах.

Так же и многие потенциально опасные ритуалы являются запрещёнными. Однако это не значит, что все они тёмные. Причины схожи с оборотным зельем — неконтролируемое их проведение неподготовленными и непрофессиональными волшебниками чревато печальными последствиями для оных и для окружающих. Под тотальным запретом находятся лишь ритуалы с жертвоприношениями разумных существ.

Это всё мне иногда рассказывала Гермиона после похода в Запретную Секцию. Она штудировала законодательство магической Англии и сама для себя сортировала полученные знания по категориям «разрешённости», заодно и мне рассказывала.

Так мы и провели месяц. Раз в день занимались физической подготовкой, сидели в библиотеке, всё в том же заброшенном классе отрабатывали заклинания и чары. Ничего из Запретной Секции. Половину, если не три пятых тех знаний лучше применять после того, как сформируется и устоится психика, повзрослеет волшебник. В идеале — не применять вообще. Я не поборник сил Света, нет, однако могу поспорить, что вполне можно найти или создать более стабильные и безопасные заклинания, чары, ритуалы и зелья, чем те, что приведены в этих книгах. Да, они лёгкие. Да, они мощные. Для заклинаний не нужны сложные пассы и вычисления, не нужно доскональное знание громоздких формул и умения считать, аки калькулятор. Пара пассов, нужный эмоциональный настрой, пара простеньких расчётов в голове и пара фраз — всё. Почему мне это не нравится?

Для проклятий требуются отрицательные эмоции: злость, ненависть, желание навредить, покалечить, заставить врага страдать, убить. Эти эмоции легко вызвать. Могу поспорить, чем чаще их используешь специально и осознанно, тем чаще они будут всплывать случайно, спонтанно. Для их безопасного использования требуется невероятный самоконтроль, и уж тем более не стоит их использовать в юном возрасте, когда ядро личности только формируется. Позже — возможно. Это мои теории и догадки, этого нет в книгах, но я предпочту пока что не использовать всё это. Моя личность уже сформирована, да, но я не знаю, повлияет ли на неё ещё растущее и формирующееся тело, поможет ли окклюменция? Риск не оправдан. С моими выводами согласилась и Гермиона, потому мы отрабатываем школьную программу, хоть и делимся добытыми в Запретной Секции знаниями.

***

Время шло быстро и неумолимо. Удивительно, но в Хогвартсе и в самом деле ничего интересного не происходит, если ты не ищешь это «интересное» специально. Вот уже и настал Хэллоуин, тридцать первое октября. Праздник для всех, горе для Героя. Но никто не обращает на это внимания. Мне стало его немного жаль, ведь он так зациклился на смерти родителей. Я могу его понять, я хоронил друзей и долгие–долгие годы вспоминал их. Проходя по гостиной на завтрак, я просто похлопал парня по плечу.

— Крепись, парень. Говорят, что смерть вовсе не конец, а начало нового путешествия.

Гарри посмотрел на меня каким–то забитым взглядом. Рядом словно из пустоты материализовался Рон.

— Пойдём скорее, дружище, — потянул он Гарри за собой. — Праздник же. Смотри, покусают тебя всякие Найты и Грейнджеры, станешь заучкой и потеряю я друга.

Я на Рона стараюсь не обижаться. Он просто говорит, что думает, и особым воспитанием не страдает. Он редко говорит что–то со зла или с желанием обидеть, и это видно, ведь порою он запоздало осознаёт, что обидел, но извиниться не позволяет гордость. А вот искренние и чистосердечные оскорбления направлены в основном на слизеринцев — для него там по умолчанию все враги, хитрые подлецы, тёмные маги и вообще.

На завтрак в Большом зале была… тыква, как основа всего! Терзают смутные сомнения, что есть мне её в этот день придётся на каждом курсе. Ну, ничего. Прорвёмся.

— Привет, — Гермиона села рядом со мной и с большим аппетитом принялась уплетать появившийся перед ней завтрак.

— Привет. Приятного аппетита.

— И тебе.

— Где была?

— А, да сегодня решила пораньше с пробежками и зарядкой разобраться. Нужно ещё к Локхарту сходить, ты не забыл?

— Не-а. Уже пора обновить?

— Нет, но уже скоро.

— Что вы собираетесь обновить? — спросил сидящий рядом Гарри.

— Да что там у Локхарта можно обновлять? — надулся Рон. — Павлин он напыщенный, похлеще Малфоя. Ещё и девчонки словно с ума сошли. Смотрят на него и так вздыхают! Ничего не понимаю.

Гермиона от такого искреннего заявления не могла не улыбнуться, собственно, как и я.

— Это наш небольшой секрет, Гарри. Мне не хотелось бы тебе врать, потому позволь оставить вопрос без ответа.

— Ну ладно, — он пожал безразлично плечами и вернулся к еде.

Я же сосредоточился на своих мыслях, попутно жуя какую–то тыквенную хрень. Хэллоуин — стартовая точка всех неприятностей в году. Седьмая Уизли пока особо не выделяется, пышет здоровьем, вьётся неподалёку от Гарри и Рона, но в чёрном дневнике что–то черкает с большим энтузиазмом. Значит, быть василиску. Способ защиты от него я не придумал, если не считать зеркал. Из своих снов я, конечно, знаю несколько вариантов его умерщвления довольно мощными заклинаниями, но это слишком… палевно? Наверное. Второкурсник из обычной семьи не может знать такого по определению, как и в Запретной Секции подобного нет. Ну, или мы ещё не нашли. Есть ещё парочка ритуалов с принесением в жертву живого магического существа для получения каких–то особых способностей, но последствия непредсказуемы. Вдруг я стану как Волдеморт — бледный, безносый, лысый и «змеистый»? Мне такого не надо, меня моё тело и внешность более чем устраивают, а погоня за силой ради силы, не считаясь с последствиями, до добра не доведёт.

Второй вопрос, что делать с Малфоем–старшим? То, что он не оставит меня в покое, не подвергается сомнению. Однако и его достать мне будет непросто. Плюс я сам ещё не определился, как к нему относится Нарцисса. Это не то чтобы важно для меня, но по какой–то необъяснимой причине мне не хочется её огорчать смертью пусть и хренового, но любимого мужа. Я его в любом случае грохну, но сначала нужно узнать её отношение к нему. Судя по её намёкам в магазине, она умудрилась что–то там в себе подшаманить и подкрутить. Либо она восстановила стёртые воспоминания, либо ещё что–то. В любом случае, у меня есть идея, как «воткнуть» Малфоя, но это может быть реализовано только в конце года и пока что лучше об этом забыть — Снейп не дремлет, а мои способности в окклюменции неизвестны.

Касательно окклюменции. Флитвик нас завернул с этой просьбой, но в запретной секции мы натолкнулись на книжку по этой теме. Я очень рад, что мне не придётся подсовывать Гермионе книгу и врать о том, где я её получил. В связи с появлением в жизни Гермионы книги по окклюменции, она с большим трудом смогла выкроить в своём графике четыре часа в неделю на её освоение.

Очередной день, Хэллоуин, прошёл вполне спокойно. Учёба и тренировки. Так как я не очень умный человек, то вновь заказал у близнецов ингредиенты для комплекса зелий восстановления опорно–двигательного аппарата. Полгода уже прошли, и можно повторить курс. Готовить зелье будем на неделе, как и применять, а пока что…

Праздничный пир проходил вполне весело и задорно. Ну, как всегда. Множество тыквенных угощений, вместо свечей над столами плавали тыквы с вырезанными страшными мордами, кто–то из магглорождённых привнёс элементы праздника в общую атмосферу, придав себе немного потустороннего облика. В общем, забавно.

Такие вот моменты приносили некое расслабление и эмоциональную разрядку как мне, так и Гермионе. Если мне психологически было проще в силу возраста, а физически, как я полагаю, за счёт гемомантии, и я мог постоянно учиться, заниматься, совершенствоваться, то Гермиона, несмотря на свой не по годам взрослый нрав и серьёзное отношение ко многим вещам, оставалась ребёнком, маленькой девочкой… Хотя какой к чёрту маленькой?! Ей тринадцать! Кстати. Она много говорила о себе и родителях, но никогда не говорила о дне рождения. Нужно исправить. Хотя я тоже не говорил. Ох, как это всё сложно… В общем, ей, в отличие от меня, требовалась эмоциональная разрядка. С этим отлично справлялся факультет. Да, да и ещё раз да! Гриффиндор помогает нам в учёбе тем, что это шумный и несуразный факультет! Не обязательно участвовать во всех этих шалостях и безобразиях, достаточно наблюдать их со стороны, чтобы становилось как–то проще и легче на душе. Только сейчас я понял, что ни я, ни Гермиона на Рэйвенкло не прижились бы. Как бы мы ни стремились к знаниям и навыкам, но, похоже, наш склад ума не подходит этим ребятам.

После окончания праздничного пира и короткой поздравительной речи Дамблдора все факультеты направились на выход, по своим делам. Было ещё немного времени до комендантского часа, так что у всех нашлось бы чем заняться, вот только не судьба.

Мы шли одними из первых и одними из первых наткнулись на залитый водой участок коридора, где стояли шокированные Гарри и Рон, а напротив них, на стене над факелом, красовалась великолепная кровавая надпись: «ТАЙНАЯ КОМНАТА СНОВА ОТКРЫТА! ТРЕПЕЩИТЕ, ВРАГИ НАСЛЕДНИКА!» Опору факела украшала собой окаменевшая кошка Филча, подвешенная за хвост.

— Ха! Трепещите, враги наследника! — гордо продекларировал Драко Малфой, протиснувшись в первые ряды. — Вы следующие, грязнокровки!

Он выглядел крайне гордым и возбуждённым одновременно. Не удивительно, что Гарри в итоге подумал на Малфоя, когда расследовал это, без сомнения, запутанное дело.

Услышав про грязнокровок, Гермиона скривилась в лучших традициях Малфоя, вот только неприязнь девочки была направлена на него.

— Что тут происходит? А? — хриплый голос оповестил всех о появлении Филча, нашего смотрителя. Он протиснулся в образовавшуюся пустоту между учениками и Гарри с Роном. Заметил свою кошку.

— Что с моей кошкой? Что?! — завопил он, выпучив глаза. Филч тут же посмотрел на Гарри.

— Это ты! Ты убил мою кошку! — Филч вытянул руки в сторону Гарри, словно зомби какой. — Да я тебя сам… Ах ты!

— Успокойтесь, Аргус.

К нашей компании присоединился и Дамблдор в сопровождении нескольких профессоров. Не теряя важности и достоинства, он прошёл до висящей на креплении факела кошки и бережно снял её.

— Идёмте со мной, Аргус. Вы тоже, мистер Поттер, мистер Уизли.

Вечно сияющий улыбкой Локхарт в своём светлом костюме подошёл к профессорам.

— Мой кабинет ближе всех, господин директор, сразу вверх по лестнице. Пойдёмте ко мне…

— Благодарю вас, Локхарт, — кивнул директор. Толпа учеников раздвинулась, словно море перед Моисеем, и директор вместе с профессорами и «Золотым дуэтом» покинули место действия. Дальнейших зрелищ не предвиделось, и все начали расходиться по своим делам.

— И кому понадобилось заколдовывать бедную кошку? — с укором спросила Гермиона по пути в наш класс для тренировок.

— Не знаю. Многие её не любят, ведь она слишком ревностно выполняет свои обязанности.

— Вот–вот. Выполняет обязанности. Помогает своему хозяину. Как думаешь, она будет в порядке?

— Любишь кошек?

Гермиона кивнула.

— Я тоже. Скорее всего, всё будет в порядке.

— Нужно расследовать это происшествие. Это выходит за рамки шуток и приколов.

— Герми, думаешь, профессора не справятся?

— Пф–ф–ф… — улыбнулась девочка, входя в наш класс и проигнорировав моё обращение. — Если взять слова Гарри и Рона за правду, то профессора проворонили Волдеморта у себя под носом. И, что немаловажно, целый год не видели его в упор. Или, что ещё хуже, знали и ничего не делали.

— Хм. А где твоя вера в преподавателей?

— Исторические хроники разных стран вынуждают задуматься о том, что люди не идеальны, а поступки их зачастую несут скрытые мотивы.

— Социальная адаптация через книги не является лучшим её вариантом.

— Ну–ну.

Гермиона резко выхватила палочку.

— Сту́пефай! — в меня полетел почти голубой вытянутый сгусток заклинания, но меня тяжело застать врасплох. По крайней мере, если происходящее в поле моей видимости.

— Проте́го, — прозрачная плёнка щита получилась недостаточно хороша, распавшись от заклинания, и я в который раз пожалел, что таким примитивом не пользовались маги во снах.

Мы ухмыльнулись друг другу.

— Пора бы размяться.

Мы начали свою стандартную разминку, перекидываясь простенькими заклинаниями и ставя щиты по очереди. Через десять минут этакого бадминтона мы уже начали перемещаться по классу. Сначала просто шагом, потом бегом. Скинули мантии — мешают. Скорость произнесения заклинаний возрастала, как и их количество, и вот уже всякая очерёдность отошла в сторону, и мы превратились в этакие пулемёты. Одно заклинание ещё не попало в щит или не просвистело у виска, как в ход шло второе, третье. Я запустил мощный Экспелиа́рмус, и синий луч со свистом пролетел в сантиметре от головы Гермионы.

Она раскраснелась вся, сбивчиво дыша, и со странным выражением лица приложила руку к груди.

— Чувствуешь, как адреналин струится по венам? — с улыбкой спросил я.

— Это очень странное чувство…

Было видно, что от избытка адреналина у неё немного подрагивают ноги и руки.

— Двигайся ещё больше. Адреналин нужно куда–то девать. Без щитов. И́ктус.

Небольшой медузообразный сгусток быстро устремился к Гермионе, но она проворно шагнула в сторону так, чтобы пропустить сгусток мимо. Он врезался в парту, словно её кто–то слабо пнул.

— Ах ты! — с улыбкой возмутилась девочка, тут же направляя на меня палочку. Самое важное в этом то, что давно не нужно было на вытянутой руке указывать палочкой на врага. Мы оба вполне могли «стрелять от бедра». Пока ещё не во всех положениях, но уже в куда более вольных позах и позициях.

— И́ктус, — с её палочки сорвался такой же сгусток, и Гермиона тут же перевела палочку на парту. — Да́мнум.

Резкое движение палочки, и парта летит в меня. Дерзкая девчонка. Кажется, я тоже улыбнулся. Атака была двухсторонняя и особого простора для маневра не давала. Пришлось изогнуться как Нео, только вбок, пропуская под собой Иктус и над собой — парту.

Я тут же ответил парой отбрасывающих и парализующих, падая и уходя за парты в перекате. Так и развлекались, пока не падали без сил. Гермионе начало чертовски нравиться именно уворачиваться от заклинаний, и чем плавнее у неё это получалось, тем счастливей она была. Полный восторг у неё вызывали те случаи, когда она умудрялась объединить несколько атак и уклонений в одном комплексном движении.

Но сколько бы восторга ни вызывали наши простенькие бои, ей всё равно куда больше нравилось творить чудеса, зачаровывать предметы, трансфигурировать самые разные штуки. Я не мог не отметить, что она талантливей меня в магии. Чуть–чуть, пусть и ненамного, но лучше воспринимает всё это магическое.

— Попробуем совместить твою любовь к сотворению с атакой?

Мы сидели на полу, прислонившись к стене класса.

— Каким образом?

Меня забавляло то, какой довольной она выглядела. Встав с места и отойдя в сторону, я взмахнул палочкой и быстро выдал серию заклинаний.

— Агуаме́нти Ле́вис, Фо́рма, Гласифо́рс, Да́мнум.

Появившаяся из палочки большая струя воды зависла в воздухе и увеличивалась в размерах. Второе заклинание придало ей форму острой сосульки, третье превратило в лёд, а четвёртое отправило в полёт с огромной скоростью. Сосулька пробила парту и разбилась, оставив после себя приличного размера дыру. На это у меня ушло три секунды.

— Долго, но интересно, — Гермиона задумчиво смотрела на результат моих действий. — Думаю, после длительной отработки подобной связки можно будет сократить время до полутора секунд.

Гермиона кивала сама себе.

— И отработка вербальной формулы. Да, нужна хорошая дикция, — продолжила рассуждать она.

— Согласен. А дальнейшие тренировки помогут добраться до невербального колдовства. А возможно, существует просто заклинание такой вот сосульки. Просто одно заклинание. Кстати. У тебя что–нибудь получается из невербального?

— Левио́са раз через два. Сложно. Слова очень сильно помогают концентрироваться. Без них сложно выдавать заклинание. Они как… рефлекс.

— Значит, и ты так же думаешь?

— Да.

— А вообще без палочки пробовала?

— Да, но это не заклинания. Больше похоже на слабо контролируемые всплески магии.

— Покажешь?

Гермиона убрала палочку, что до сих пор держала в руках, вытянула ладонь. Она так сильно сконцентрировалась, что между бровей появилась небольшая складка. Пару секунд ничего не происходило, а потом на её ладони засветился аморфный моргающий шарик Лю́моса. Недолго.

— Тяжко. Как я понимаю, это вообще не чары и не заклинание. Голая воля вызывает знакомый эффект.

— Нужно будет потом потренироваться в этом. Есть идея. Научиться чувствовать то, как именно творится заклинание, прочувствовать до мелочей и воссоздать эти ощущения без палочки.

— Позарился на удел могущественных волшебников? — ухмыльнулась Гермиона, но быстро вернулась в задумчивое состояние.

Я подошёл к ней и сел на пол рядом, прислонившись к стене.

— О чём задумалась?

— Да вот, о кошке Филча.

— Что именно?

Гермиона посмотрела на меня и села поудобнее, немного развернувшись в мою сторону.

— Смотри. Пока я разбиралась с законами, прецедентами и историческими сводками, то ещё в прошлом году наткнулась на интересный факт. Около пятидесяти лет назад некий «Наследник» открыл Тайную Комнату в Хогвартсе. Тогда погибла магглорождённая девочка. В неофициальных источниках и желтой прессе «Наследник» фигурирует ещё и под другим именем. Наследник Слизерина.

— Думаешь, это кто–то из слизеринцев?

— Сложный вопрос. Можно было бы подумать на Малфоя, но ты заметил, как он среагировал? Он был доволен.

— И удивлён.

— Да.

— Он не ожидал увидеть подобное, но против ничего не имеет и более того, поддерживает. И он в курсе, что этот «Наследник» не любит магглорождённых. Было бы логично, что Наследник на Слизерине, но это слишком, слишком очевидно и просто.

— Они там не дураки, Герм. Ну, не все. На Слизерине много отпрысков в той или иной мере влиятельных и богатых семей. Или стремящихся к этому. Это я к тому, что так глупо подставиться, написать про наследника, заколдовать кошку. Мелочно и больше похоже на акт отвлечения внимания.

— Я тоже так подумала, хоть и очень хочется поступить по–простому. Обвинить слизеринцев.

— Говорю же, отвлечение внимания. Можно ещё подумать на близнецов, но это не их почерк. Они оставляют указание на себя…

— Как убийцы из книг.

— Да даже если и так, — кивнул я. — Могу поспорить, что наследник, или по крайней мере тот, кто заколдовал кошку, не относится к Слизерину. В смысле, к факультету.

— Я поняла.

Мы пару минут помолчали.

— Эх… — вздохнула Гермиона, поднимаясь с пола. — Очередная история, где убийцей окажется дворецкий.

Я не удержался и засмеялся.

— Думаешь, это Филч?

— Ну не–е–ет! Это перебор даже для Хогвартса! — с улыбкой возмутилась Гермиона, и мы отправились в гостиную. Теперь бы душ принять, что ли?

***

Несколько дней Хогвартс буквально распирало от разговоров и различного рода слухов о происшествии с кошкой Филча. Этому способствовал как Филч, что постоянно нёс вахту у надписи, тщетно стараясь стереть её, так и некоторые слизеринцы. Бедный Филч словно надеялся, что нарушитель вернётся на место преступления, а слизеринцы будто почувствовали за спиной невидимую поддержку кого–то могущественного. Они то и дело провоцировали ребят с нашего факультета на драки как магические, так и более традиционные, маггловские. Одной из таких групп была компания Малфоя. Он зачастую появлялся в окружении Кребба, Гойла, Нотта, Забини, и, как ни странно, младшей Гринграсс. Девочка симпатизировала Малфою, хоть и неплохо это скрывала. Паркинсон пыталась от неё не отставать, но маршировать в толпе, похоже, не желала.

Эти несколько дней Гермиона старательно добивала оставшееся время в Запретной Секции, но не забывала и об обычной библиотеке, старательно выискивая различные факты. Я же наблюдал за людьми вокруг. Рон постоянно успокаивал Джинни, которая была сама не своя из–за этого происшествия. Дневник у неё, это точно. Правда, Рон считает, что девочка крайне расстроена тем, что кошка оцепенела, и ей вообще не по нраву творящееся. У меня другая догадка. Джинни прекрасно знает, кто это сделал, и главное — как. Мне её честно жалко, но, с одной стороны, это её промах. А с другой, если весь этот спектакль проходит под чутким руководством Директора, то вмешиваться в него краа–а–айне неразумно.

Под такие мысли я сидел на одном из подоконников в пустом коридоре. Неподалёку, где–то из–за угла, раздались звуки шагов, звук падения книг и смешки.

— Смотри куда прёшь, грязнокровка, — неприязненный тон Драко Малфоя можно было узнать за версту. Я бодро спрыгнул с подоконника и завернул за угол. Удивительная картина. Гермиона и Драко сверлят друг друга неприязненными взглядами. Рядом стоят извечные Кребб и Гойл, темнокожий Забини и младшая Гринграсс. По лицам последних двух было ясно, что им ничего не ясно, но из солидарности поддержат.

— Ищешь неприятности на ровном месте, Малфой? — ровным голосом спросил я, подходя к Гермионе.

— Смотрите кто пришёл! — с ехидцей протянул он. — Грязнокровка спешит на помощь грязнокровке!

Драко ухмыльнулся и глянул на своих товарищей. Мальчишки поддержали его весёлым усмешками, а вот Астория смотрела на меня несколько удивлённо. Вот мне интересно, Драко правда не видит моего сходства с матерью или притворяется?

Я полностью их проигнорировал, поднимая книгу Гермионы. Палочка уже покоится в рукаве и готова в доли секунды оказаться в руке. Я вернул книгу девочке.

— Пойдём, не стоит здесь задерживаться. Можно подхватить какую–нибудь болезнь от сырости подземелий.

Краем глаза я видел, как закипал Драко. Он выхватил палочку и направил на меня, но я прекрасно вижу, что движений для заклинаний нет. Без движений — ещё не тот уровень. Но на всякий случай я готов увернуться, а Гермиона уже держит палочку в удобной для неё позиции — на уровне живота, стоя вполоборота к противникам. Надо будет ей подкинуть идейку для менее угрожающей позиции, расслабленной, вводящей противника в заблуждение.

— И что ты сделаешь? — я подошёл почти вплотную, а кончик палочки Малфоя смотрел мне в лоб. Снизу вверх. Задохлик мелкий. — Я удивлён, что ты знаешь, за какую сторону брать палочку.

Кребб с Гойлом сделали страшное лицо, больше подобающее какающей макаке… Нет, ну серьёзно! Им нужно взять мастер–класс у кого–то постарше! Это же смешно!

— Ты!.. — Малфой явно не обладает самоконтролем в должной степени. — Слагу…

Резким движением я коснулся кисти его руки, пальцами надавил на пястную кость, выкрутив кисть и тут же перехватив выпавшую палочку. Малфой вскрикнул от резкой боли и, одёрнув руку, отскочил, с какой–то обидой переводя взгляд с руки на свою палочку, которую я ловко покрутил между пальцев. Левой руки.

— А, нет, прости, я погорячился. До сих пор не знаешь, как её нужно держать.

Всё это я говорил без каких–либо эмоций на лице, чем ещё больше бесил Драко. Хотя его бесить можно вообще чем угодно. На меня двинулись Крэбб с Гойлом, решив помять моё, без сомнений, прекрасное лицо.

— Импедиме́нта Спа́цис, — используя палочку Малфоя, оказавшуюся на удивление послушной, я замедлил ребят так, что на мгновение почувствовал себя Ртутью из Марвел — так медленно они двигались. Правда, скорость восприятия мира в таком состоянии не уменьшается.

— Очухаешься — заберёшь.

Заметив краем глаза обиженную моську Астории, я не смог не улыбнуться. Ну дети же, а?

— Простите, юная мисс, обстоятельства-с… — я отбросил палочку Малфоя в сторону. Им так ещё минут десять «плыть», если кто–нибудь не расколдует или они сами не избавятся от чар. Последнее маловероятно.

— Я бы и сама справилась. Не зря же тренировались, — укорила меня Гермиона, когда мы отошли чуть в сторону.

— Не сомневаюсь, но мой способ менее болезненный.

— Пойдём в наш класс.

Быстренько добравшись до тренировочного класса рядом с гостиной, Гермиона очистила первую попавшуюся парту от пыли и водрузила на неё свою ношу.

— У меня пренеприятное известие.

— К нам едет ревизор?

— Я рада, что ты читал русскую классику, но наши дела действительно могут оказаться невероятно плохи.

— Рассказывай.

Гермиона открыла книгу и быстро нашла нужную страницу. На ней был изображён василиск. И куча текста про него.

— Сопоставив факты, мнения, доводы и свои собственные размышления, я пришла к выводу, что по замку ползает гигантский василиск!

Мне стало интересно, каким образом девочка так быстро, даже неделя не прошла, смогла найти такую информацию.

— Продолжай.

— Смотри сам, — Гермиона пододвинула стул и села. — Если взять за истину, что нынешний «Наследник» и тот, который открывал Тайную комнату пятьдесят лет назад, является Наследником Слизерина, то от этого можно отталкиваться. Символ факультета — змея. Этот символ был введён самим основателем, Салазаром Слизерином. В Истории Хогвартса говорится, что он мог говорить со змеями на их языке, Парселтанге. Если допустить, что он, как и сказано в книгах, был гордым и тщеславным, а в книгах ни о каких «Ужасах Слизерина» не говорится…

— Каких ужасах?

— Ужас Слизерина. Так назвали нечто, что было спрятано в Тайной комнате и было выпущено в прошлый раз. Так вот. Дальше. Миссис Норрис окаменела.

— Я в курсе, и вообще, это я тебе сказал. Подслушано в гостиной.

— Это не так важно. Вот я и подумала, как можно потешить свою гордость и тщеславие, будь я Слизерином? Почему бы не вывести самую опасную змею в мире? Отличный вариант! И припрятать от остальных, а то грохнут, а самолюбие потешить можно и во время беседы с этой змеёй. Единственное, что немного выпадает из теории, это окаменение. Частичное. Миссис Норрис жива, но всё равно окаменела.

— Хм… как там василиск околдовывает жертв?

— Прямой взгляд глаза в глаза.

— А на полу была лужа…

— Точно! — хлопнула ладонью по парте Гермиона. — Она могла увидеть василиска в отражении! Хоть этому и нет доказательств, но вполне может быть, что непрямой взгляд в глаза василиска не убивает, но вынуждает впасть в такое вот состояние.

— Это… проблематично.

— Не то слово! Что делать–то? У василисков есть одна слабость — пение петуха, но заметь, Макс, кто–то вырезал петухов у Хагрида. Всех. Причём довольно давно. Он жаловался на это.

Да, наши посиделки в гостиной и привычка слушать действительно помогают узнавать невероятно много информации, не прилагая при этом никаких усилий. Наши совсем за конфиденциальностью не следят.

— Гермиона, — я заговорил серьёзно, — больше по одному не ходим. Вообще. А лучше вообще не ходить. Никуда.

— Вообще не ходить не вариант. А вот группой — вполне. Возможно, только возможно, что наследник не рискнёт нападать на несколько целей сразу — кто–то может уйти и доложить о ситуации. Держимся людных мест. И, на всякий случай, нужны зеркала.

— У меня есть парочка. У меня вообще много чего есть.

— Отлично. Ещё нужно доложить профессорам о догадках.

— Тогда Флитвику или Спраут.

— Почему не профессору МакГонагалл? — удивилась Гермиона.

— Я не доверяю директору, пусть он и великий светлый волшебник, но он от этого не перестал быть человеком со своими личными интересами. МакГонагалл — его преданный заместитель. Да и я что–то не заметил беспокойства о своём факультете со стороны нашего декана.

— Это, кстати, обидно очень. Вот смотришь и слушаешь, как заботятся профессор Флитвик и Спраут о своих, так даже и завидно делается.

— Так. Пойдём в гостиную, я дам тебе зеркальце.