Шаг первый. Новый мир

Глава 3

Когда есть чем заняться, время летит незаметно — аксиома. Первые несколько дней я в основном осваивался в замке, посадив себе на хвост Гермиону. Девочка поначалу выказывала сопротивление, но сдалась на аргументе о том, что необходимо точно знать место, где планируешь жить ещё семь лет. Потому она боролась со своим желанием засесть в библиотеку, и большую часть свободного времени мы ходили по замку, составляя в голове примерный его план без учёта различных тайных коридоров и прочего — мы их просто не знали.

Перси Уизли довольно часто оставлял первокурсников самих на себя, а не провожал по кабинетам, как ему должно. Поэтому ребята зачастую опаздывали на первые занятия, но мы — нет, ведь уже знали, что где находится.

Сами занятия не представляли из себя ничего особого. МакГонагалл была строга и сразу показала себя как блюстителя правил и дисциплины. Она давала много теории и магических формул для заучивания и только потом переходила к практике. За почти полное превращение спички в иголку на первом занятии Гермиона получила баллы, ведь, хоть и плохо, но она первая, кто достиг результата. Через пару минут я выполнил полное превращение, используя силу воли и детально представив визуальный процесс преображения, но баллов получил в два раза меньше.

Урок чар с профессором Флитвиком был интересен, а сам профессор, низенького роста мужичок в чёрном фраке и зелёной мантии, оказался довольно весёлым и позитивным, зачастую скрашивая скучную теорию историями из жизни, и не важно — выдуманными или нет. На занятиях мы разучивали разные движения, их составляющие, записывали теорию магии, которая вообще ни разу не раскрывала ни её суть, ни механизм работы. Но записывали и учили.

На зельеварении профессор Снейп был серьёзен и грозен, завалил Поттера вопросами, не рассказал о технике безопасности. Процесс подготовки ингредиентов и варки зелья больше походил на приготовление еды, но были и нюансы. Если очень внимательно следить за ситуацией в котле и реакцией на помешивания, то можно сделать вывод — для каждого волшебника всё индивидуально. Если Гермионе для доведения зелья до определённого состояния нужно помешать его два раза по часовой стрелке, то мне — чуть–чуть меньше, на десятую оборота. Это интересно. И да, Невилл взорвал котёл, но жертв кроме него не было. Профессор отправил хнычущего парня в больничное крыло и снял баллы с Поттера. Почему? Потому что мог. Я это так понимаю. Ну и хрен с ними со всеми и этими интригами вокруг парня — мне учиться надо.

И я учился. Гербология — магический огород со всеми вытекающими. Помимо огородного хозяйства на этом занятии можно почерпнуть знания о тех или иных свойствах растений, не описанных в книгах по зельеварению в разделе совместимости и свойств ингредиентов.

Астрономия — это астрономия. Тут всё заложено в самом названии предмета. Изучаются небесные тела и их движения на небосводе.

История магии — монотонный бубнёж призрака профессора Бинса. Всё, что он рассказывает, дословно написано в учебнике, а постоянная тема лекций — восстания гоблинов.

Такой предмет как Защита от Тёмных Искусств был не меньшим фарсом, чем и История Магии, особенно если учесть Квиррелла — заикающегося, вечно воняющего чесноком и лёгким трупным запахом, которого по какой–то причине никто не ощущает. Он, как и Бинс, решил, что цитирование учебника — отличная идея! Тут я не согласен, но что поделать?

Даже первый урок полётов на мётлах ничуть меня не заинтересовал, особенно учитывая то, что полетать так и не удалось — Невилл всё так же грохнулся с метлы, Малфой спровоцировал Поттера и последний по итогу стал ловцом в факультетской команде по квиддичу. Но это большая тайна, о которой знает, пожалуй, каждый.

Мы же с Гермионой вообще ни во что не ввязываемся. Девочка поначалу была шокирована тем, что никто не хочет учиться, все лишь развлекаются и ищут приключения и неприятности. Мне, если копнуть чуть глубже, по большому счету плевать, но её неуёмная энергия, направленная на попытки привнесения порядка в хаос факультета, вызывает негативную реакцию как к ней, так и ко мне. Потому я решил с ней переговорить по этому поводу.

Мы сидели в дальнем углу библиотеки, заканчивая работу над домашним заданием по трансфигурации.

— Слушай, Гермиона…

— Да? — девочка поставила последнюю точку в пергаменте и отложив письменные принадлежности в сторону, посмотрела на меня.

— А тебе обязательно постоянно всех во всём поправлять и помогать, когда не просят?

— Конечно же! Ведь если ребята что–то делают неправильно, то обязательно нужно рассказать и показать, как нужно, — важно кивнула она.

— А ты не замечаешь, что это никому не нравится?

Девочка нахмурилась, глядя на меня с вызовом.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты только не обижайся, но тебя считают невероятной заучкой и занудой.

— Правда?

И откуда столько доверия моим словам?

— Ага. Вот если бы они сами просили о помощи, тогда нормально, а так ты только себя выставляешь в плохом свете.

— Но как иначе–то! Факультет теряет баллы, а ведь это недопустимо! — Гермиона говорила тихо, но с такими эмоциями, будто она готова вот–вот закричать. Я, как и всегда в таких случаях, непроизвольно улыбнулся.

— А к чему нам эти баллы, соревнования, кубки и прочее? Это даже не будет отмечено в личном деле, я узнавал. Это бессмысленная конкуренция и вражда факультетов на ровном месте. И не рвись ты так отвечать на каждом уроке. Ну, то есть я имею в виду, просто спокойно поднимай руку, если так хочется. Тебя половина преподавателей не спрашивает потому, что и так поняли — Грейнджер всё знает. А ведь им нужно и с другими ребятами работать, смотреть, как они способны формулировать свои мысли. Можно твоё эссе?

Девочка принялась обдумывать мои слова и пододвинула эссе в мою сторону, а я погрузился в чтение сего опуса, что как минимум раза в три больше моего. Очередная куча цитат и всего пара строк собственных выводов. Печально. Я вернул пергамент Гермионе.

— Гермиона, подруга дней моих суровых, скажи мне, почему ты опять всё процитировала из учебников и той пары книг, что мы брали на днях?

— Но ведь столько всего можно написать…

— И это совершенно не имеет смысла. Преподаватели вряд ли хотят видеть вырезки из книг, ведь куда важнее понимание предмета. Мы уже об этом говорили.

С этого дня мы основательно взялись за учёбу. Гермиона силилась формулировать свои собственные мысли и выводы на бумаге, я жестко забраковывал её цитаты, девочка дулась, пыхтела, но исправно преодолевала жизненные трудности. Пораскинув мозгами, я придумал ей упражнение. Описать свои мысли об абзаце текста, ничего не цитируя и не пользуясь терминологией. Использовать только ту информацию, что перед ней, только простые обыденные слова. Но и мне, в какой–то мере, от неё досталось. Она превратилась в своеобразный органайзер, что постоянно напоминал мне о самых разных задачах, что стоят перед нами на день. Вот что у неё не отнять, так это невероятная способность рационализировать доступное время, при этом она вполне способна учитывать интересы и нужды другого человека. Но вот безделье — не для неё. И не для меня. Наверное, потому и конфликта интересов не было?

Раньше, ещё в прошлой жизни, я думал об этой девочке не очень хорошо. В книгах и фильмах можно легко уловить гипертрофированную манию следовать правилам, насаждать всем своё видение правильности и правильного поведения. Но нет. Тут она с удовольствием вступает в аргументированный спор, и, если позиция её оппонента подкреплена фактами, Гермиона принимает её к рассмотрению и даже может согласиться. Правила она любит и уважает, но у неё есть некая своя градация этих правил по степени важности. Она будет им следовать, пока не найдётся весомый повод их нарушить, но не ради того, чтобы заниматься фигнёй. В книгах она очень сильно негодовала и всё время говорила, что нужно учиться, заниматься, выполнять домашку, готовиться к урокам. Как я выяснил, виной тому было не то, что она такая заучка, а тотальное безделье и разгильдяйство её канонных товарищей — Рона и Гарри.

Так и учились. Выяснилось, что моя память тоже очень хороша, а я раньше просто не обращал на это внимания. Но это мелочи. День мой мало отличался от будней вне Хогвартса. Зарядка, душ, завтрак, уроки, обед, уроки, ужин, немного домашки, физическая подготовка, домашка или посиделки в библиотеке, отбой. Мне даже вспоминать особо нечего, ведь единственное отличие от моего привычного распорядка дня — сам факт того, что всё это в Хогвартсе.

В начале октября мы нашли лазейку в правиле о запрете колдовства в коридорах — просто нужно колдовать в аудитории. Непонимание происходит из неправильной интерпретации правил другими учениками и создаётся впечатление, что колдовать можно только на уроках. Да и староста наш этот вопрос не рассматривает. Так вот, колдовство в аудитории. При этом не важно, действующая это аудитория, либо же давно заброшенная. В связи с этим фактом, мы сразу же нашли себе один такой класс на четвёртом этаже и приступили к практической магии. Тут проявилась первая реальная разница между нашими подходами и интересами.

Я сразу же бросился в освоение различных заклинаний с боевым уклоном, информацию по которым мы с большим трудом нарыли в дебрях библиотеки. Реду́кто, Бомбарда, Конфри́нго, Экспу́льсо. Мне лишь бы взрывать и разрушать. Гермиона же делала уклон на всякие магические интересности, которые больше всего можно называть «чудеса». То создаст синий огонь, который не обжигает, то начнёт что–нибудь трансфигурировать, при этом её глаза буквально светились счастьем. Ну да, кого удивишь взрывами, а вот изменение формы и прочих свойств объекта — это да, это мощно. Гермиона хотела попробовать всё, всё проверить, а я заучивал одни и те же заклинания до автоматизма.

В конце октября я решил работать над новыми чарами — условно безвредными. Навела на это меня простая мысль: вдруг схватка, драка, нападение из–за угла в коридорах замка, и что мне делать? Взрывать школьников? Или поджигать? Изученное безусловно поможет при серьёзном столкновении, но никак не при школьных разборках. По этой причине я решил разнообразить свой арсенал. Экспелиа́рмус, Эве́рте Ста́тум, Ступефай, Силе́нцио.

Относительно заклинаний выяснилось несколько вещей. Совершенно непонятно, зачем нужен жест и вербальная формула. То есть, понятно, что без них не получаются заклинания, но вопрос в другом — как это вообще работает? Достаточно знать жест и вербальную формулу заклинания, чтобы выдать нужный эффект, о котором ты можешь даже не знать, а в трансфигурации ещё и помнить общую или конкретную для случая формулу. Как? Помимо этого, я начал замечать и кое–что другое. Чем чаще я использую заклинание, тем легче оно даётся. Если по первости приходилось сильно концентрироваться на выполнении поставленной задачи, то уже сейчас достаточно лишь пожелать. При этом если раньше погрешность при исполнении жеста приводила к срыву заклинания, то в точности такая же погрешность на данный момент никак не влияет, но позволяет в куда более вольном жесте и позе выполнять заклинание. Есть догадка, что со временем жест отпадёт за ненадобностью, как и вербальная формула.

Этими мыслями я поделился с Гермионой во время перерыва на вечерней тренировке.

— Возможно, мы в ходе тренировок каким–то образом записываем в себя эти заклинания? — выдала теорию Гермиона, когда утомилась тренироваться. — И вообще, как ты можешь столько скакать по классу, даже не вспотев?

В её голосе отчётливо слышался упрёк и лёгкая зависть.

— Насчёт записи надо подумать, а прыгаю я, подруга, потому что с раннего детства занимаюсь различными физическими упражнениями, несколько лет занимался кендо и вообще, движение — жизнь!

— Пф–ф–ф, — улыбнулась девочка, отворачиваясь.

— А что? Куда проще увернуться от заклинания и тут же атаковать, чем принимать сначала на Проте́го, который, кстати, у нас обоих не получается…

— Мальчишки. Всё бы вам о драках.

— Гермиона, — я присел рядом с девочкой за парту. — Мы теперь живём в волшебном мире. Здесь каждый с одиннадцати лет вооружен и очень опасен.

Гермиона посмотрела на меня с непониманием.

— Палочка. Волшебная палочка. Это не только молоток для забивания гвоздей, микроскоп для исследований и фонарик. Это пистолет, автомат, гранатомёт, а в руках сильного волшебника — ядерная ракета.

Судя по несколько шокированному лицу, в таком русле она палочку не рассматривала, даже видя мою практику условно боевых заклинаний.

— Люди есть люди, — продолжил я. — И не важно, простые обыватели или волшебники — люди всегда были хороши в изобретении средств убийства или подчинения себе подобных.

— Но это же неправильно!

— Неправильно, — кивнул я. — Но такова природа людей в их большинстве. Ты знала, что использование Конфу́ндуса не просто не запрещено, но и разрешено? А абсолютная легальность Амортенции и прочих любовных зелий? Это ещё далеко не весь список заклинаний и зелий, позволяющих пусть и кратковременно, но подчинить разум. А сколькими заклинаниями можно покалечить или убить? Их несметное количество. Конечно, убить можно и карандашом — было бы желание, но сам факт наличия в свободном доступе тысячи и одного способа прикончить ближнего своего должен наводить на некоторые мысли.

— Но как же закон? Министерство же должно следить за подобным! ДМП, Аврорат… — Гермиона в который раз в диалоге со мной теряет веру в человечество. Жалко даже, но так лучше.

— Ну да, они есть, что дальше? Они ловят преступников, но, чтобы стать преступником, нужно совершить преступление. Сечёшь? Нет? Ну вот убьёт кто–то тебя, и что дальше? Возможно, его поймают, накажут, и то очень мягко, но ты–то уже будешь мертва. Какой тебе прок с его наказания?

— Но… Неужели даже за убийство здесь наказывают мягко?

— Гарантированная поездка в Азкабан даётся только за использование «непростительных заклятий» и ритуалов с человеческими жертвоприношениями. Остальное — по ситуации и в зависимости от того, кто жертва и кто — обвиняемый.

— То есть?

— Гермиона, магическая Англия — крохотный закрытый социум. Здесь многие сотни лет жили магические семьи, фамилии, строили отношения друг с другом и прочее. Появляются новые фамилии, пробивают себе путь наверх, приобретают определённую репутацию на протяжении многих поколений. В какой–то мере здесь кастовый строй, но не такой, как в Индии. Там нельзя перейти из сословия в сословие, здесь же можно. Здесь все друг друга знают, все знакомы, все друг другу по нескольку раз должны, и многие чистокровные вообще родственники в той или иной мере. Даже новые чистокровные фамилии, а чистокровным считается ребёнок, у которого в родословной на протяжении минимум трёх поколений только волшебники. В Министерстве ситуация ничем не лучше — все ищут выгоду, продвигают своих знакомых, родственников или перспективных в плане связей волшебников. А теперь — кто мы? Ты — магглорождённая. Для местного социума — чужая, новая личность, не имеющая ни связей, ни денег, никого за спиной. Я — по документам магглорождённый, но по факту — чистокровный. Вот только если всплывёт этот момент, а он всплывёт, Род, который по своей ошибке отрёкся от меня, попытается как–то этот вопрос загладить. Но как? Проще всего — убить, ведь я являюсь живым олицетворением ошибки главы Рода. Буду слабаком — убить это позорище. Буду сильным — убить это напоминание об ошибке и провале. Если тебя или меня убьёт чистокровный волшебник, то скорее всего отделается большим штрафом. Если мы убьём такого волшебника — отправимся в Азкабан.

— Ты такие ужасы говоришь… Я даже не верю…

Гермиона понуро опустила голову.

— Вот поэтому я изучаю атакующие заклинания. Я хочу иметь возможность защитить себя. Стать сильным волшебником, чтобы на меня даже смотреть криво боялись. Пока мы учимся в Хогвартсе, мы находимся под протекцией Дамблдора. Он, конечно, политик, и я ему ни на грош не верю, но тут есть и плюс — против него в открытую никто не пойдёт. На нас никто в открытую не пойдёт тоже, ведь это развяжет руки директору, а он, как ни крути, самый сильный волшебник на островах, а возможно и в Европе. Против него вполне могут строить интриги, но и с этой стороны мы в безопасности — слишком мелкого полёта птицы. Потому я хочу воспользоваться этими семью годами в полном объёме, чтобы выйти из Хогвартса не неумехой, а волшебником, с мнением которого будут считаться. И тебе это же рекомендую. Магический мир — прекрасная и красивая сказка, но по сюжетам братьев Гримм.

После этой нашей беседы Гермиона пусть и несколько нехотя, но добавила в свой график физические упражнения и начала отрабатывать атакующие заклинания. Правда, перед этим она как следует прошерстила библиотеку по части законодательства и смогла убедиться в моих словах, а ведь я сам был в них не уверен — это была лишь теория на основе знаний канона. Это хорошо.

***

Тридцать первое октября, Хэллоуин. Утро этого дня началось с запаха тыквы. Выполнив свой стандартный утренний разминочный комплекс и сходив в душ, я спустился в Большой Зал на завтрак. И тут была тыква. Ещё не праздник, а уже повсюду тыква. Не могу сказать, что я её не люблю, нет. Я к ней равнодушен, как и к овсянке. Но можно же было и нормальный завтрак организовать?

На занятиях по чарам профессор Флитвик наконец–то решил, что мы в достаточной мере разучили разные базовые движения палочкой и можем наконец–то приступить к практической части.

— И помните, — говорил он со своей кафедры, стоя на импровизированной подставке из книг Локхарта, — очень важно правильно произнести слова. Давайте повторим этот чудесный жест. Легко, резко и со свистом.

Профессор продемонстрировал жест для Винга́рдиум Левио́са и все мы повторили за ним несколько раз.

— Прекрасно! — с улыбкой сказал он. — А теперь, приступаем к практике. У всех есть перья на столах?

— Да!.. — раздался нестройный хор голосов.

— Тогда приступаем.

Со всех сторон начали доноситься правильные и не очень вербальные формулы, ребята кто как мог пытались выполнить жесты, а некоторые просто сидели и смотрели на этот театр абсурда.

Резкий звук лёгкого взрыва, словно от петарды, вынудил меня посмотреть в сторону его источника. Там, рядом с Гарри, сидел Симус Финниган с подкопчённым лицом, а от пера на его столе остался только пепел. Несколько человек рассмеялись над этим. Тем временем Рон всё больше и больше загорался энтузиазмом, взмахи палочкой становились всё шире и шире, а голос — громче. Вот он уже аки ветряная мельница машет рукой и с остервенелым лицом смотрит на перо как на врага народа. Ещё одно неудачное движение, и он чуть не выбил Поттеру глаз, хорошо, что парень носит «броню».

— Эй, Рон, полегче!

— Прости, дружище, — сдулся рыжий.

Я смотрел на Гермиону и ждал, что она выскажется по этому поводу, но та лишь удручённо помотала головой и засучив рукава, сосредоточилась. Секундная концентрация, и девочка начала взмах палочкой, говоря:

— Винга́рдиум Левио́са.

Перо тут же начало отрываться от стола, взлетая вверх, повинуясь движению палочки Гермионы.

— О! Мисс Грейнджер! Прекрасно выполненные чары! Десять баллов Гриффиндору! — радостный Флитвик активно аплодировал.

По окончанию занятия Рон даже высказал что–то нелицеприятное в адрес девочки, но теперь не о том, что она заучка, а о том, что знает, а не помогает. Гермиона обиделась и хотела убежать, но я шёл рядом и перехватил её за руку.

— Не обращай внимания. Такие недовольные всегда будут. Он никогда не признает, что сам виноват в отсутствии у себя должных навыков. Будет обвинять других.

— Само собой, — раздался сбоку юношеский голос, лениво растягивающий слова. — Ведь это Уизли.

Драко Малфой лично удостоил нас чести, обратившись с репликой. Правда, диалог он продолжать не спешил и тут же покинул наше общество в компании здоровяков Крэбба и Гойла.

— Малфой, — удивительно, но в одном этом слове я умудрился выложить всё своё отношение к нему и Люциусу. Гермиона с интересом посмотрела на меня, но ни о чём спрашивать не стала.

Весь день прошёл в обычном русле. На праздничном ужине я сидел рядом с Гермионой и был самую малость, но рад сложившейся ситуации — она не встретится с троллем. Хотя эта встреча могла бы показать… Да ничего бы она не показала. Даже в каноне Гермиона так и не поняла, что мир магии — не красивая сказка. Хм, а может быть и поняла, ведь стала дружить с Героем и его другом Роном. Ох, кто бы мне сказал, о чём думали персонажи той сказки?

Посреди пира внезапно раскрылись двери и в зал забежал один презабавнейший профессор. Запыхавшийся Квиррелл с немного сбившимся на бок тюрбаном, он бежал словно от огня, оглядывался, одной рукой придерживал подол мантии, а второй пытался поправить тюрбан.

— Тро–о–о-олль! — кричал он. — Тролль в подземельях!

Его слова подействовали получше Силенцио, породив абсолютную тишину за столами факультетов. Квиррелл почти добежал до стола преподавателей, которые уже повставали с мест. Тут у Квиррелла «села батарейка» и он остановился, с трудом переставив ноги.

— А вы не знали? — он невидящим взглядом оглядел кого смог. — Спешил вам сообщить…

После этой фразы Квиррелл рухнул на пол без чувств. Несколько секунд гробовой тишины были взорваны многоголосым криком и паникой учеников. Продолжалось это недолго.

— Ти–и–и-хо–о–о-о! — голос Дамблдора разнёсся по всему залу, резко прервав панику и гомон учеников. — Старосты, отведите учеников по гостиным. Мы с профессорами разберёмся с возникшей проблемой.

Я, конечно, считаю это указание далеко не самым разумным, но это значения не имеет. Если верить бестиариям, то с троллем справиться довольно легко, так что даже один пятикурсник справится при должной удаче, смекалке и своевременно замеченной опасности.

Перси повёл нас до гостиной и всю дорогу ученики всех возрастов нервно оглядывались, то и дело сжимая в руках палочки. Неудивительно, что Пожиратели Смерти легко подминали под себя магическое сообщество — здесь все собственной тени боятся, не то что страшного тёмного мага…

В гостиной пир продолжился, если можно так сказать. Как только ученики оказались в безопасности, сразу вернулась атмосфера веселья и немного нервного отходняка от шока. Кто–то храбрился, что он бы справился легко, хотя и минуту назад чуть штаны менять не пришлось. Кто–то просто радовался, что всё обошлось, а кто–то заметил, что в гостиной нет Гарри и Рона. Но стоило только начать беспокоиться, как в проходе в гостиную появилась МакГонагалл, чуть ли не за уши таща двух понурых идиотов. Вот какого лешего?

Выяснилось, что эти два альтернативно одарённых попёрлись посмотреть на тролля и тот их чуть не убил. Прекрасно! Интересно, что будет, если я, чисто гипотетически, убью Поттера? А как повлияет Авада на крестраж?

***

Удивительно, как отличие в одном событии может сильно сказаться на дальнейших событиях. Отсутствие Гермионы в компании Гарри и Рона не очень хорошо сказалось на их успеваемости. Больше к ним никто не присоединился из первокурсников — все уже разбились по своим компаниям, кроме Невилла. Но ему и так было нормально, ведь он постоянно зависал в теплицах с мадам Спраут и занимался растениями. Да и многие относились к мальчику хорошо, хоть и прям дружба–дружба не было. Хм. Лучшие друзья Невилла — растения. Интересно, что будет, если я подарю ему саженец каннабиса?

Матчи по квиддичу мы с Гермионой систематически пропускали, получая выговоры от МакГонагалл, но мы знали, как её умаслить. Просто демонстрировали свои достижения на поприще трансфигурации и говорили, что это всё благодаря упорному труду и тренировкам, но, когда учиться, если придётся ещё и на матчи ходить? МакГонагалл умилялась нашему стремлению к знаниям, и мне иногда казалось, что ещё немного, и она что–то скажет обо мне, но нет. Не говорит. А ведь она точно признала моё абсурдное сходство с Нарциссой. Да и остальные профессора вряд ли страдают слепотой, но ничего ни хорошего, ни плохого по отношению ко мне не происходит. Как и Драко, кстати, не проявляет ко мне никакого негатива, как и позитива — меня для него не существует, да и он полностью погружён в конфликт с Героем и шестым Уизли.

В начале декабря я получил посылку от родственников. Обычно мы только переписываемся. Я рассказываю о своих успехах, а Найты рассказывают о событиях во внешнем мире и даже присылают обычные газеты. На этот раз пришёл пакет заданий из обычной школы.

— Что это такое? — спросила Гермиона за завтраком, когда увидела объёмный пакет с заданиями, сброшенный мне совой. Я даже боялся, что он пришибёт меня насмерть. Нелепая была бы смерть.

— О, это, подруга, задания из школы.

— Школы? — изумление на её лице не поддавалось словесному описанию. — Но зачем? То есть, обычной школы?

— Ну да, — пожал я плечами, кладя посылку в рюкзак с незримым расширением. Я использую его вместо школьного — удобно. Не тяжело носить вещи и вместимость большая.

— Но… но… Зачем?

— Ну как же?! — наигранно удивился я. — Вдруг у меня не сложится с магией? А так будет и обычное образование и после Хога я спокойно поступлю в колледж или даже университет и буду строить уже нормальную жизнь в маггловском мире. Если тут не сложится.

— Это… Гениально! И как я сама об этом не подумала? — Гермиона быстро встала из–за стола и, перекинув лямку сумки через плечо, уже собралась покинуть большой зал. — Мне срочно нужно написать письмо родителям.

Гермиона ушла, а сидящий рядом Гарри смотрел на меня с удивлением.

— Что? Запасной план должен быть всегда.

— Да нет, — замялся Поттер. — Просто я даже не думал, что можно хотеть возвратиться в обычный мир, ведь тут же магия.

— А кто говорит, что я хочу?

Поттер и несколько прислушивающихся ребят посмотрели с непониманием.

— Есть такое слово — надо. Так вот. Как я и сказал, на случай моего тотального провала в качестве мага, я готовлю себе «пути отхода». Я вроде как не дурак, так что с такой нагрузкой справлюсь.

— И что вы все так на этой учёбе помешались?! — возмутился Рон. — Нет чтобы хоть на квиддич ходить, или вон, в плюй–камни сыграть. Или в шахматы, на худой конец!

— У меня нет на это времени. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить время попусту.

— Да куда спешить–то? — удивился Рон.

— Ты чистокровный, тебе не понять.

— Эй, вот не надо тут! Наша семья вполне хорошо относится к магглорождённым! — вспылил Рон. Теперь все сидящие за нашим столом прислушались к разговору.

— А я и не спорю. Вот только у руля магического мира стоят чистокровные, и даже несмотря на то, как называют вашу семью в их кругах, у тебя больше перспектив, чем у магглорождённых, даже если за всё время обучения ты палец о палец не ударишь.

— Ты не прав, Макс, — заговорил кто–то из парней со старшего курса. — Сейчас и законодательство поощряет магглорождённых, и министерство.

— Тешьте себя иллюзиями, господа. Так вам и уступил место под солнцем какой–нибудь чистокровный в десятом–двадцатом поколении. Ну–ну. Вы сами можете узнать всю информацию по этим вопросам, а я пойду учиться.

С этими словами я пошёл на занятие. Ещё нужно будет решать школьные задания и отправить обратно.

***

На рождество мы с Гермионой решили остаться. Точнее, я и так знал, что останусь, а вот Гермиона решила, что тратить время на отдых можно и летом, и то, пожалуй, не стоит. Я настоял на том, чтобы Гермиона написала родителям большое поздравительное письмо и отправила подарки в виде магических сладостей. Без сахара. Да и сам я поступил аналогичным образом, а поставщиком сладостей выступили близнецы Уизли за поистине скромную плату в сикль. Школьные задания я отправил со школьной совой, а Гермиона отправила свои. По её словам, родители умудрились в рекордные сроки организовать ей обучение экстерном и отправить задания, а упорная девчонка прорешала их все за два дня. Помимо этого, она наконец–то втянулась в физические тренировки, для которых трансфигурировали различные спортивные снаряды — и в магии тренировка, и железо потягать можно. Ещё ей родители прислали кучу книг по гимнастике и лёгкой атлетике.

Единственное, что меня несколько удручало в Хогвартсе — невозможность тренироваться с гемомантией и своим духовным оружием. Я не очень–то верю, что в этом замке есть хотя бы одно место, скрытое от всевидящего ока Дамблдора. Потому такие навыки лучше не светить, так, на всякий случай.

Само Рождество прошло на редкость спокойно в опустевшем замке. Гермиона подарила мне объёмную книгу–справочник по зельям медицинского назначения. И ведь запомнила, что я интересовался подобной тематикой. А я вот запомнил, как Гермиона с некоторым недоумением смотрела за тем, как я выполнял трансфигурированным синаем ката кендо. Посему я попросил родителей раздобыть одну книгу. Хагакурэ. У меня есть эта книга, но что–то мне не хочется светить её перед Найтами — не поймут. Да я и сам многое не понимаю, и чем больше понимаю, тем больше понимаю, что ничего не понимаю. Вот такой вот парадокс, хотя человек простой и недалёкий посчитает Хагакурэ излишне жестоким сочинением средневекового вояки–самурая, но я перечитываю его каждый год и каждый год я вижу в нём что–то новое. И да, книга не связана с ката, но мне интересно, что получится, если дать её Гермионе.

Рождественские каникулы прошли под девизом «Отдохни от учёбы, изучи подарок». Было довольно забавно смотреть на то, как Гермиона порой что–то выписывала из книги, зачёркивала, переписывала. Похоже, она подгоняла мудрость древнего вояки под местные реалии с учётом магии.

Я задумался: «А почему я общаюсь только с Гермионой?». Поразмыслив над этим вопросом, я пришёл к простым выводам. Мне с ней попросту удобно. Она достаточно умна, чтобы понимать мои нечастые высказывания. Она, как и я, пришла сюда учиться. Постоянные факультетские разгильдяйство и безалаберность меня не интересуют, как и её, а вследствие этого и общаться ни ей, ни мне не с кем. Меня всё устраивает.

***

С началом нового полугодия время полетело пуще прежнего. Однообразие и продуктивность наших будней просто зашкаливали. Гермиона ходила задумчивая, часто пропуская то, что говорили вокруг. Иногда она что–то записывала в присланный совиной почтой блокнот с чёрным переплётом. У меня даже взыграла паранойя, и я внимательней его осмотрел — просто блокнот.

Её тренировки начали приносить плоды, и девочка уже не падала от усталости через полчаса практики заклинаний совместно с перемещением, да и руки «плетью» не свисали. Я же не уставал практически никогда, но только если переставал контролировать пассивное усиление от гемомантии.

В справочнике медицинских зелий я нашёл несколько интересных рецептов. Это был комплекс зелий, который используется для ускоренного восстановления опорно–двигательного аппарата. Там и тонизирующий эффект, и ускорение роста мышц, укрепление костей и прочее. Казалось бы — прекрасная хрень, почему все не пьют литрами? Оказалось, есть несколько проблем.

Курс зелий можно пить раз в полгода, не чаще. Чтобы курс действительно действовал, нужны существенные повреждения тела. Как я понял из описания, организм сам указывает, что нужно исправлять, а если исправлять или лечить нечего, то и курс зелий пропивается впустую.

Именно над этой проблемой мы и ломали голову в середине февраля и нашли ответ в простом Конфу́ндусе. Идею подала Гермиона, вспомнив истории о экспериментах с гипнозом. В этих экспериментах человеку внушали, что к коже подносят раскалённый уголёк, а подносили кусочек льда. Человек кричал от боли, а кожа вздувалась и пузырилась как от ожога, но без обугливаний и подгораний, само собой.

Мы сидели в нашей заброшенной аудитории напротив друг друга.

— Итак. Ты предлагаешь, чтобы я наложил на тебя Конфу́ндус, при этом внушая, что прикладываю к руке уголёк?

— Именно, — важно кивнула Гермиона.

— А приложить что?

— Лёд.

— Думаешь сработает?

— Теоретически — да. А вот практически, сейчас узнаем. Давай уже.

Конфу́ндус мы отрабатывали около трёх дней и опять же теоретически, каждый из нас мог его наложить на другого человека. Я достал палочку, навёл на Гермиону.

— Конфу́ндо. Закрой глаза. К твоей руке сейчас будет приложен раскалённый уголёк, — словами я продублировал мысленный посыл, вложенный в заклинание. На всякий случай.

Гермиона закрыла глаза, а я наколдовал стакан воды.

— Гласифо́рс.

В стакане тут же образовался лёд. Я вытряхнул его на стол и, взяв в руки, приложил к пальцу Гермионы.

— Ауч!!! — резко выкрикнула она и, поднеся палец к лицу, стала его рассматривать.

— Ну что?

— Да подожди ты.

Пару секунд мы просто ждали, а тем временем небольшой участок на пальце покраснел и начал покрываться волдырями.

— Работает! — улыбнулась девочка, но тут же нахмурилась. — Правда, теперь болит.

Мы быстренько сбегали в больничное крыло к мадам Помфри — пожилой суховатой медиведьме. Она выдала противоожоговую мазь и выпроводила нас прочь.

— Дело за зельем, — подумала Гермиона, дуя на палец.

— Значит нужно заказать ингредиенты.

— Как?

— Узнаем.

Внеурочно зельями балуются на факультете близнецы Уизли. Может быть, балуется и ещё кто–то, но об этой парочке хотя бы известно. Нашли мы их только вечером в гостиной.

— Господа, — я подошёл к компании из близнецов и их темнокожего однокурсника с дредами. Они сидели за столом в дальней части гостиной и о чём–то весело болтали.

— О, мистер Найт, — хором сказали близнецы.

— Чему обязаны визитом сиятельной особы? — продолжил первый из них.

— Мне бы ингредиенты для зелий достать.

— Не вопрос, — кивнул второй. — Полгаллеона за посредничество и список необходимого. Оплата по получении и помни…

— Ничего запрещённого, — закончил за второго первый.

— Договорились. Сейчас список составлю.

— Лады! — улыбнувшись, ответили оба близнеца.

На листе обычной тетради, воспользовавшись обычной ручкой, я составил список за несколько минут и вернулся к ребятам, неся в руках ещё и девять сиклей.

— Вот. «Сроки?» — протянул я список и деньги.

Близнецы переглянулись.

— А пошли сейчас отправим? — спросил первый у второго.

— А пошли! — кивнул второй, и оба посмотрели на меня.

— Завтра. После обеда, — опять ответили они хором и резво убежали из гостиной в свою комнату.

Об успехе заказа я сообщил Гермионе, и она отправилась подготавливать котлы и инструменты. Зелья варятся довольно быстро, всего полдня, хотя и рецептура довольно сложная. Если ингредиенты придут завтра, то можно успеть всё приготовить и разлить по порциям до следующего урока зельеварения. Скорее бы завтра…

***

Ингредиенты были доставлены близнецами в срок, я расплатился, и зелья мы с Гермионой умудрились приготовить достаточно быстро. Всё в том же заброшенном классе. Потом мы до самого вечера изводили себя физическими тренировками до тех пор, пока руки не стали с трудом подниматься. Тогда–то мы и наложили друг на друга Конфу́ндус с формулировкой: «Каждая клетка опорно–двигательного аппарата требует регенерации. Пей зелья». Это было что–то с чем–то. Невероятно сильная боль сковала тело, хотя мы и не планировали её. Сквозь боль и скрип сжатых зубов мы с трудом добрались до зелий и выпили их. Боюсь, что если бы не Конфу́ндус, то мы бы не добрались до флакончиков.

Только после того, как было выпито последнее зелье, боль утихла, но эффект наверняка был достигнут. Теперь самое весёлое.

— Это было ужасно… — прохрипела Гермиона, с трудом садясь за парту. Я последовал её примеру, и мне было не легче.

— Согласен.

Мы помолчали некоторое время.

— Зато теперь целый месяц у нас будет сверхмощная регенерация костей и мышц, а значит, можно тренироваться на износ.

— Угу…

Особой радости никто из нас не выражал.

На следующий день я чувствовал себя идеально, а судя по горевшим энтузиазмом глазам Гермионы — она тоже. На волне хорошего настроения мы решили потратить этот месяц целиком и полностью на тренировки, лишь выпрашивая у мадам Помфри общеукрепляющие зелья, мол: «зима, холод, болеть не хотим». Нам их выдавали.

Первое, что мы заметили за собой — повышенный аппетит. Причём в первый же день наших бешеных тренировок мы съели на двоих чуть ли не больше первого курса нашего факультета. Пришлось заняться поиском кухни, и хорошо, что я помнил её примерное местоположение. Недалеко от гостиной Хаффлпаффа, большая картина–натюрморт, на котором нужно пощекотать грушу.

На кухне оказалась целая орда домовиков — мелких серокожих гуманоидов. Худые, с огромными жалостливыми глазами, непропорциональными головами и карикатурными лицами. Их хочется прибить из милосердия. Они так нам обрадовались, что я начал беспокоиться за свою целостность — растащат на сувениры и будут радоваться своему кусочку «молодых волшебников».

Нас сразу накормили, напоили, приглашали заходить в любое время.

— Дай угадаю, — заговорил я с задумавшейся Гермионой, когда мы шли снова тренироваться в нашу комнату. — Ты думаешь о том, что в Хогвартсе используется рабский труд домовиков?

— Как ты догадался? — удивилась она.

— Просто ты, это ты. Правильная. Прежде чем ты станешь делать скоропалительные выводы, нужно узнать об этих существах как можно больше. Не забывай — это мир магии и логичные, правильные порядки и нормы из обычного мира здесь могут попросту не работать.

— Я знаю, — кивнула Гермиона. — Но я слышала, что домовикам не платят, у них нет выходных и отпусков…

— А ты не ешь пыльцу фей.

— С чего я должна есть пыльцу фей? — окончательно опешила Гермиона.

— Ну как это — с чего? Все лукотрусы едят пыльцу фей.

— Но я не лукотрус! Ау!

— Смекаешь?

Девочка хотела было возмутиться, но задумалась на мгновение.

— Хочешь сказать, что они не люди, а потому им…

— Чужды наши ценности. Нужно всё узнать. Возможно, в своей категории ценностей они имеют даже больше, чем нужно, раз так стремятся поработать.

— Это нужно как следует обдумать.

***

Время опять понеслось галопом. Мы тренировались, объедали Хогвартс, изучали магию. Когда через месяц действие зелий кончилось, Гермиона внезапно вспомнила о близящихся экзаменах и начала с маниакальным упорством повторять пройденный материал. Повторила всё за неделю, и я спешил от неё не отставать. Не то чтобы мне это было нужно, но и она проявляет невиданное упорство, догоняя меня в практической области применения магии. Тут лидирую я. Так и помогаем друг другу — я практик, она теоретик. Каждый в своей стезе мы превосходили друг друга, потому и помогать друг другу приходилось постоянно. Очень удобно, должен заметить.

В самом Хогвартсе тоже всё было тихо и гладко. Малфой донимал Гарри и Рона, ребята постарше просто поливали друг друга дерьмом каждый на свой лад. Зачастую случались стычки, в которых младших никто не вовлекал — негласное правило. У ребят до третьего курса своя песочница и свои лопатки, у остальных свои. На меня и Гермиону вообще никто внимания не обращал. Ни наши, ни слизеринцы. У меня иногда складывалось такое чувство, что на каждом курсе появлялся такой вот Малфой и Уизли, которые со временем являлись катализатором вражды всего курса между собой. Ну, вообще ни одного другого повода просто не существовало! Вообще! Мы даже на занятиях пересекались редко, а вне их — практически никогда. Исключение лишь Большой Зал.

Так и шло время, пока не пришла пора экзаменов. Для гриффиндора последние полтора месяца выдались невероятно печальными. Гарри с Роном умудрились потерять двести с лишним очков за неделю, ввязавшись в эпопею с драконом и преследуя профессора Снейпа. Вот кому заняться нечем! Один из–под опеки мамаши вырвался, другой из чулана, вот и чудят. Я, честно говоря, вообще не понимаю, как Гарри смог победить Волдеморта? Там голимое везение! То есть ну вообще! Только и только везение! Абсурд, Сила Любви и «Это магия, Гарри»! Но к чёрту Поттера.

Ученики мандражировали перед экзаменами со страшной силой. Тяжелее всех приходилось пяти и семикурсникам — у них СОВы да ЖАБА или как их там? Не удосужился узнать. Но и первокурсники тоже переживали — первые экзамены, как не переживать?! Помню, в прошлой жизни я тоже переживал, когда в школе столкнулся с такой вещью, как экзамены. Ух, страху–то понапустили преподаватели тогда, без смеха вспомнить не могу.

Однако не так страшен чёрт, как его малюют, и я в который раз в этом убедился. Экзамены шли всю неделю, каждый день по одному, но прошли без сучка и задоринки. Гермиона и я точно знали, что получили по высшему баллу по всем предметам без исключений, и даже Снейп, немного кривя лицо для вида, поставит своё «П». Справедливости ради нужно отметить, что он мог снять баллы за что угодно, но зелья всегда оценивал без предвзятости — этакий профессионализм мастера–зельевара. Да и как мы могли сварить что–то плохо, если использовали его рецепт и точно ему следовали, следя за состоянием зелья? Тут достаточно просто быть внимательным, не слишком тупым и не походить на то стадо баранов, которое обычно посещает занятия профессора.

В кои–то веки мы с Гермионой выбрались на улицу и сидели на берегу озера, устроив небольшой своеобразный пикничок. Типично маггловские джинсы да футболки, погожий летний день, тепло, прохладный ветерок, корзинка сэндвичей, собранных домовиками, только что сдан последний экзамен. Всё прекрасно.

— Что думаешь делать на каникулах? — спросила Гермиона, рассматривая то и дело выглядывающие над водой щупальца гигантского кальмара, выкидывающие заброшенные близнецами Уизли камни обратно в них.

— Точно не знаю. Нужно будет сделать задания из обычной школы, наведаться к сенсею. Возможно, упрошу родственников съездить во Францию.

— Францию? — Гермиона посмотрела на меня с нескрываемым любопытством.

— А почему бы и нет? Там ведь тоже есть своя школа волшебства, значит и свои магические кварталы, и прочие интересности. Я об этом знаю мало, но менее интересно от этого не стало.

Мимо прошёл Малфой в компании своих верных товарищей — Крэбба и Гойла. Он чуть скривился, увидев нас, но, ни слова не сказав, пошёл дальше. Я решил не обращать на него внимания. Уже давно так решил и до сих пор придерживаюсь такой позиции. Похоже, Люциус не стал посвящать его в свой провал. Или, наоборот, рассказал? Поведение Малфоя можно списать на оба варианта, но истину мне не узнать. Без применения силы, конечно же.

— Знаешь, пока у нас есть немного времени, нужно всё–таки добить Проте́го, — задумчиво протянула Гермиона, сощурившись глядя на плывущие облака.

— А ты знаешь, да!

Я быстро собрал остатки провизии в корзинку, и мы отправились в замок. По пути я встретил Рона и Гарри. Они выглядели взволнованными, голодными и растерянными.

— Держите, парни, — протянул им корзинку. — Тут пара сэндвичей, а то краше в гроб кладут.

— О, здорово! — обрадовался рыжий, принимая корзинку. — Спасибо. Пойдём перекусим, дружище! Героические дела на голодный желудок не делаются!

Поттер благодарно кивнул, и его тут же буквально на буксире оттянул в сторону Рон.

— Раздолбаи, — улыбнулся я.

— Как и все, — безразлично констатировала Гермиона.

В нашем заброшенном классе оказались посетители. Перси Уизли и Пенелопа Кристалл — блондинистая особа, староста Рэйвенкло, внешности средней. Девушка чуть ли не сидела у Перси на коленях, и они очень мило беседовали. Наше появление заметили сразу, и Пенелопа буквально спрыгнула с насиженного места, немного покраснев. Перси от неё не отставал по цвету лица. Гермиону же эта картина ни разу не смутила. Она лишь улыбнулась краешком губ.

— Здорово, шалун! — махнул я рукой. У меня в голове появилась мысль. — Мы ничего не видели, если вы покажете, как правильно ставить Проте́го.

— Да что… да как… — Перси пытался подобрать слова, а вот его девушка быстро пришла в себя.

— Добро, — кивнула Пенелопа. Перси перевёл на неё взгляд, вздохнул и согласился.

— В чём у вас проблема? — спросил наш староста, а в голосе его прослеживалась лёгкая безысходность.

— Понятия не имеем, — разговор решил вести я. — Жесты и вербальные формулы правильные, но ни одни щитовые чары не проходят.

— Хм… Покажите.

Пенелопа присела на стол, а Перси встал рядом с ней. Мы же с Гермионой достали палочки и по очереди попробовали несколько вариантов Проте́го. Обычный, Дуо, модификацию Рефле́кто, Тота́лус. Ни одно из них даже не запустилось.

— Я знаю, — довольная собой Пенелопа спрыгнула со стола. — Вы же не по учебникам занимались?

— Нет, — мотнул я головой. В учебниках за наш курс такого нет. Там вообще мало чего–то полезного в плане прикладной магии. — В библиотеке собирали информацию.

— Во–о–т, — протянула Пенелопа. — А там материал для уже более–менее освоившихся с магией учеников. В учебнике за третий курс, где и рассматриваются щитовые чары, есть подсказка к ним. Здесь нужен обязательный визуальный образ. В учебнике для этого прилагаются колдографии, а преподаватель наглядно демонстрирует. Давайте я покажу, и будет у вас нужный образ.

Мы конечно же согласились. Пенелопа достала палочку.

— Проте́го, — она взмахнула палочкой, и перед ней на несколько секунд появилась почти прозрачная выпуклая плёнка щитовых чар. Её центр был напротив кончика палочки.

— Чары долго не держатся, они быстрые. При этом нужно чётко представлять, в какую сторону будет обращён щит.

— Ясно, — мы кивнули и сразу же решили попробовать.

— Проте́го.

Мы одновременно с Гермионой взмахнули палочками, и перед нами на несколько секунд появилась плёнка щита. Мы ещё несколько раз колдовали его, меняя направление, экспериментируя, и только через пару минут закончили.

— Молодцы! — похвалил нас Перси. — Я, как староста, горжусь такими первокурсниками! Не то что некоторые.

Гермионе похвала понравилась, хоть она и старалась этого не показывать.

— Так. Отлично, — кивнула Пенелопа. — Вы же пытались и другие щитовые изучить? И жесты знаете и формулы? Я заметила, что они у вас очень хорошо отработаны. Давайте тогда перейдём к Дуо.

Мы кивнули и стали внимательно наблюдать.

— Проте́го Ду́о, — в очередной раз взмахнула палочкой Пенелопа. Перед её палочкой появились две плёнки защитных чар — бесцветная и голубоватая. Девушка чуть провернула палочку в руках, и плёнки начали перемещаться друг по отношению к другу, словно прикрывая Пенелопу с разных сторон. Через несколько секунд они исчезли.

— Вот так, — кивнула она сама себе. — Довольно сложные чары. Бесцветная плёнка защищает от концептуальных заклинаний, а голубоватая — от физических воплощений. Ой… вы знаете, что это значит?

Конечно же мы знали. Концептуальные, или энергетические — направлены на изменение состояния объекта воздействия. Это могут быть различные замораживающие, взрывные, воспламеняющие и прочие заклинания, не несущие материальной составляющей. Физические — как раз несущие материальную составляющую, атакующие различными предметами. Какие–нибудь ледяные копья, струи огня, воплощённые физические объекты. В общем, голубоватый щит защищает от физического воздействия. Так что мы кивнули, мол: «Знаем».

Теперь настала наша очередь попробовать. Щиты создать получилось с первого раза, но вот раздельное их перемещение только с третьего. Приходилось отчётливо формировать мысленный образ их перемещения. Одновременно. Это как выполнение руками разных задач — требует большей практики.

— А вы, ребята, довольно талантливы, — немного удивилась Пенелопа, но сразу перешла к следующему заклинанию.

— Проте́го Рефле́кто, — перед её палочкой появилась круглая полупрозрачная плёнка, но на этот раз ровная и чем–то смахивающая на стекло. Она держалась до тех пор, пока Пенелопа не прервала заклинание.

— Эти щитовые чары отражают концептуальные заклинания. Стоит помнить, что они не отражают в обратном направлении, не отражают во врага.

— Угол падения равен углу отражения, — высказалась Гермиона и получила удивлённый одобрительный кивок старосты Рэйвенкло.

— Именно. Пробуйте.

Мы пробовали. С третьей попытки удалось поставить более–менее нормальные щитовые чары.

— На вид не очень, — констатировала Пенелопа. — Но вы не отчаивайтесь. Больше практики, и всё будет отлично. Вы и так удивительно хорошо справляетесь. Многим приходится по два десятка попыток делать для чар такого уровня, и это на старших курсах. Поехали дальше.

Девушка сделала куда более сложный пасс палочкой, и на этот раз её окружила серая прозрачная сфера, словно мыльный пузырь. Она немного подрагивала и исчезла через несколько секунд.

— Это у меня плохо получается, — нотки грусти слышались в её голосе. — Попробуете? Только если не получится — не отчаивайтесь. Это одни из самых сложных для удержания щитовых чар.

Мы пробовали. Пять раз — и удалось создать подрагивающую сферу. Перси вытащил кусочек пергамента, смял в шарик и легонько бросил в мой щит. Тот заблокировал удар, но сразу исчез. Та же судьба постигла и Гермиону.

— Неплохо. Очень неплохо, — кивнул он. — Мой первый Тота́лус меня подвёл, и такой же бумажкой я получил точнёхонько в лоб.

— Ха–ха–ха… — засмеялась Пенелопа, похлопав смутившегося Уизли по плечу, — А я помню твоё лицо тогда!

Мы с Гермионой поблагодарили старшекурсников и отправились в библиотеку. Новый класс искать не хочется, а наш наверняка ещё не скоро освободится.

***

Следующий день запомнился тем, что Гарри и Рон попали в больничное крыло. Что произошло — никому неизвестно, но у меня есть догадки. Они либо провалились на полосе испытаний, либо всё–таки справились. Немного вариантов, да? То, что они отправились на поиск приключений, стоило только всем лечь спать, я знал — в одной комнате живём, как ни крути. Ну и хрен с ними, на праздничном пиру в честь окончания учебного года мы и так всё узнаем.

Те пару дней до пира мы с Гермионой усиленно занимались магией, до бессилия, до тошноты. На каникулах колдовать магглорождённым нельзя и, как я узнал, тому несколько причин. Вероятность нарушения Статута Секретности и отсутствие взрослого волшебника рядом, чтобы предотвратить ошибки или печальные последствия неправильного волшебства. То есть по факту колдовать можно, но только там, где есть взрослые волшебники и не в маггловском мире. Поэтому мы колдовали до потери пульса.

В день праздничного пира, когда Гарри и Рона выписали из больничного крыла, весь факультет узнал об их похождениях. Они прошли полосу, хотя и Дьявольские Силки у них вызвали проблемы, как и загадка с ядом, вином и зельем. А ещё, по секрету всему свету, Рон поведал, что прятали в Запретном коридоре Философский камень, а теперь он уничтожен.

На праздничный пир мы явились в несколько подавленном состоянии. Во–первых, мы попросту устали, а во–вторых, нам передалось общее настроение факультета — проигрыш по очкам. Тотальный проигрыш. Последнее место.

Перед началом пира Дамблдор огласил результаты, подтвердив наше последнее место. Но он не был бы Дамблдором, если бы не сделал финт ушами.

— Однако, мы не учли последние события, — весомо продолжил он, стоя перед притихшим залом. — Мистеру Рональду Уизли за лучшую игру в шахматы в истории Хогвартса я присуждаю факультету Гриффиндор восемьдесят очков.

Перси радовался, факультет радовался, остальные недоумевали. Гермиона сидела хмурая, как и я, но ничего не говорила.

— Мистеру Гарри Поттеру, — продолжил Дамблдор, а в зале воцарилась абсолютная тишина. Казалось, что я слышу, как подёргивается бровь у Снейпа. — За беспрецедентную храбрость и железную выдержку я присуждаю факультету Гриффиндор девяносто баллов.

Несколько секунд гробового молчания, и зал буквально взорвался радостью гриффиндорцев, негодованием слизеринцев и смесью из этих эмоций остальных факультетов.

— Таким образом, — вновь заговорил директор, но его особо никто не слушал. — Первое место занимает Гриффиндор!

Дамблдор хлопнул в ладоши, и многочисленные знамёна по всему залу сменили цвет с зелёного на алый, а герб Слизерина изменился на герб Гриффиндора.

Гермиона с ничего не выражающим лицом порывалась встать и уйти, ведь всё это было совершенно против правил, и я уверен, она прекрасно понимала, что теперь наш факультет в общем и Поттера в частности будут недолюбливать, и это ещё мягко сказано, но я придержал её за руку, утянув обратно на место.

— Именно так рождается ненависть, злоба и зависть, — тихо сказал ей, пока вокруг ученики сходили с ума.

— Это мерзко, — скривилась она.

— Что такое? Тебе не нравится, что мы одержали победу? — заговорил вдруг обративший на нас внимание Рон, а вместе с ним и Гарри, и многие рядом. Вместо Гермионы, которая, похоже, решила, что пояснять что–то не имеет смысла, заговорил я.

— Вы получили баллы за то, что покинули гостиную после отбоя, гуляли по коридорам замка, пробрались в Запретный Коридор, сожгли ценное магическое растение, сломали две школьные метлы, разбили ценнейший артефакт нескольких последних сотен лет и обрекли на смерть Фламеля. Прелестно. Смерть и разрушения — достойный поступок Гриффиндорца.

— Ты ничего не знаешь! — возмутился побагровевший Рон, да и многие другие были возмущены.

— Я и не говорю, что вы поступили неправильно, — пожал я плечами. — Но неужели ничего этого не было, и вы не нарушили кучу правил? Да мне плевать, если честно. Выжили, и слава Мерлину.

— Вот именно! — гордо задрал нос Рон, а Гермиона посмотрела на меня с упрёком. Ученики продолжили поздравления, на столах появилась еда, напитки и прочее.

— Это всё ужасно несправедливо, и меня терзают противоречивые чувства, — тихо поведала мне Гермиона. — Вроде бы и выиграли, но такой мерзкий осадок на душе.

— Понимаю.

— А почему ты их поддержал?

— Разве? Я сказал, что думаю, но конфликт развивать не стал. Всё равно никто ничего не поймёт. Давай есть — дорога предстоит долгая.

— И то правда.

После пира все отправились собирать вещи. Нам раздали предупреждения о запрете колдовать на каникулах, результаты экзаменов, по которым я и Гермиона делили место лучшего ученика на двоих.

К поезду мы добирались вновь на лодках в сопровождении всё того же Хагрида. Я с Гермионой быстренько заняли свободное купе и заперли дверь Коллопо́ртусом. Я решил поспать, а Гермиона вытащила какую–то массивную книгу и села за чтение.

Я не заметил, как заснул, а очнулся уже буквально в Лондоне.

— Вставай.

Я открыл глаза и увидел Гермиону, трясущую меня за плечо.

— А, что? — мозг заработал не сразу, но почти мгновенно. — Уже приехали?

— Да.

Переодеваться необходимости не было, потому мы быстро выбрались на платформу, нашли тележки для багажа и укатили на маггловскую часть вокзала. На парковке меня уже ждал Джон на своей БМВ-пятёрочке. Гермиона, похоже, приметила своих родителей и потянула меня к ним знакомиться.

— Мам, пап! — девочка сразу бросилась к ним в объятия, и радостные родители не могли не ответить ей взаимностью. Джон, похоже, заметил суету рядом. Он вышел из машины и направился к нам, приветливо махнув мне рукой.

Когда мы все собрались в одной компании, Гермиона поспешила представить нас.

— Мам, пап, знакомьтесь. Максимилиан Найт, мой однокурсник и друг. Макс, это мои мама и папа — Джин и Пол Грейнджер.

— Очень приятно, миссис, мистер. Это мой отец, Джон Найт, — представил я подошедшего отца. Хорошо, что мы не в светском обществе, иначе такие расшаркивания можно продолжать до потери пульса.

Родственники начали всё ту же светскую беседу.

— Обязательно пиши мне, — довольно важным тоном, как, собственно, и всегда, выдала напутствие Гермиона. — И не забывай о распорядке дня.

— Само собой, пушистик, — я обнял девочку и потрепал её по беспорядочно кудрявым волосам.

— Эй! Что такое?! Весь год не обращал внимания, а сейчас я, видите ли, пушистик?! — непритворно возмутилась она.

— Это ход конём, Гермиона. Ход конём, — с ухмылкой я отправился вслед за отцом, который успел распрощаться с четой Грейнджер. Взрослые загадочно улыбались. Терзают смутные сомнения, они уже успели понапридумывать себе всякого.