Шаг первый. Новый мир

Глава 30

Притворяться потерявшим сознание было увлекательно. На самом деле, я мог бы и не делать этого, но такому моему поступку было простое объяснение — я реально вымотался за пару мгновений столь мощного колдовства. Меня ментально вымотали Проте́го Дьябо́лика и прорыв под купол Прио́ри Инканта́тем, да и приходилось следить за каждым движением Пожирателей, чтобы вовремя среагировать на их действия. Повезло, что этих самых действий и не последовало, но мозги себе я нагрузил тогда знатно.

В общем, с помощью Ровены симулировал потерю сознания, и пока вокруг творилась неведомая вакханалия на почве произошедшего, пока Фадж кривя лицом объявлял победителей, попутно всех заверяя, что произошедшее на экране является частью шоу, я расслабленно плыл в мягкой пустоте, почти не разбирая, что происходит «снаружи».

Вскоре я был благополучно отправлен в больничное крыло, а через полчасика туда притащили и Поттера, накачав зельями. Но похоже, последствия кратковременного применения Круциатуса в виде гипервозбуждения нервной системы не позволили ему просто взять и уснуть даже под зельями, хоть последние и знатно успокоили шок парня.

Довольно скоро больничное крыло начало заполняться другими волшебниками. Первым делом, конечно же, явились Молли и Билл Уизли. Матриарх рыжего семейство с тихими причитаниями пристроилась у кровати Избранного, пока тот симулировал сон. «Как же так?» и «Бедный мальчик» — это были основные посылы её причитаний. Билл же просто ходил туда–сюда, весь напряжённый, но что конкретно мучило его разум мне было неведомо. Ещё пару минут спустя явился профессор Снейп, левитируя за своей спиной измождённого Аластора Грюма в каких–то тряпках вместо одежды. Выглядел старый ветеран ужасно, хоть и без внешних повреждений, ну, кроме уже имевшихся, и при этом он ощутимо схуднул. Вместе с мадам Помфри, Снейп устроил Грюма на дальней койке, которую тут же отгородили от остальных белой ширмой, а мадам Помфри принялась за своё лечебное волшебство. По крайней мере я так полагаю, ибо за ширмой ничего нельзя было увидеть. Кстати, о том, что не видно. Никто особо не обращал внимания на чёрного пса у койки Поттера.

Ещё через пару минут пришли Андромеда с Нимфадорой. Если первая выдерживала аристократичное спокойствие, которое можно было бы спутать с безразличием, то вторая в своей «розово–фиолетовой» ипостаси и в кожано–непонятном костюме, словно от ядерного реактора в одном месте, не могла успокоиться, суетясь и попутно опрокинув небольшой столик с зельями. Такое кощунство в вотчине мадам Помфри тут же призвало оную на место происшествия.

— А я уже и забыла, какие бывают погромы от твоего присутствия, Нимфадора, — строго посетовала наша медиведьма, и вот ведь какое дело — Нимфадора даже намёка не подала, что ей не нравится её имя.

— Простите, я исправлю… — поспешила поднять столик Нимфадора, но чуть было не разбила парочку чудом уцелевших бутылочек с зельями.

— Нет–нет, ваша помощь встанет больничному крылу в круглую сумму.

Мадам Помфри сама взмахом палочки вернула порядок, а Нимфадора отступила, застеснявшись под фырканье Молли.

— Как мальчики? — поинтересовалась Андромеда.

— У Макса лёгкое ментальное истощение. Мистер Поттер отходит от последствий Круциатуса. Хорошо, что заклинание на нём держали совсем недолго и повреждений нервов от перегрузки не произошло.

— Ах, какой кошмар! — тихо высказалась Молли, прижав руки к груди. Тихо, но было ощущение, что в самом дальнем и тёмном углу замка был слышен голос этой рыжей дамочки.

За дверью всё нарастал и нарастал шум голосов трёх явно спорящих людей. Само собой, это вызвало интерес присутствующих, а вскоре и двери открылись, впуская Дамблдора, Фаджа и МакГонагалл.

— А я говорю, — возмущённый Фадж остервенело крутил в руках свой котелок. — Что это всё идиотская постановка. И я ещё разберусь, кто в этом виноват. И как вы могли упустить того сумасшедшего, державшего Грюма в плену?

— Думаю, — заговорил директор, — этот волшебник сбежал, как только убедился с помощью экранов, что план полностью удался. И зачем вам нужен был дементор?

— Я предупреждала его, что вы не согласитесь, Дамблдор! — резко вмешалась МакГонагалл. — Я сказала ему, что вы никогда не позволите дементорам переступить порог замка, но…

— Моя дорогая! — взревел Фадж. — Поскольку я являюсь министром магии, то именно я решаю, брать ли с собой охрану, когда в замке находится потенциально опасный психопат.

— Как бы то ни было, Корнелиус, стоит начать предпринимать меры.

— Какие меры, Дамблдор? О чём вы?

— Все мы были свидетелями страшных событий, и не вам, Корнелиус, отрицать факт возрождения Волдеморта.

— А что мы видели, Дамблдор?! — вновь вспылил Фадж. — А никто не знает, что именно! Какие–то волшебники в костюмах Пожирателей похитили двух мальчишек, выпустили какого–то уродца из котла, а мальчишки–то и сбежали. Сбежали, Дамблдор! Используя какое–то модифицированное Инсе́ндио, трансгрессию и А́кцио! Да если бы Сами–Знаете–Кого можно было обдурить так просто, у нас бы не было тех бед! Бед той войны!

— Однако Гарри поведал мне разговоры и детали произошедшего.

— И вы готовы поверить, что лорд Волдеморт возродился, только на основании сомнительной картинки и слов мальчика, который… который…

— Вы читали статьи Риты Скитер, мистер Фадж, — не спросил, а констатировал факт переставший притворяться Поттер, заставив при этом чуть ли не подпрыгнуть от неожиданности всех Уизли. Тут, кстати, и Рон был. Наверное, он скрылся от моего взора за не в меру упитанной Молли.

— Ну и что? — вызывающе спросил Фадж, переводя взгляд с Дамблдора на Поттера и обратно. — Что, если я выяснил, что вы скрывали некоторые факты, касающиеся этого мальчика? Владеющий парселтангом волшебник, да? И всё время странные заявления и припадки…

— Я полагаю, вы говорите о болях в шраме, которые Гарри испытывает в последнее время? — холодно спросил директор.

— Значит, вы признаёте, что у него бывают боли? Головные боли? Кошмары по ночам? Возможно, даже галлюцинации?

— Послушайте, Корнелиус, — Дамблдор шагнул навстречу собеседнику, а я довольно легко ощутил повысившуюся плотность магии от директора. — Гарри так же здоров, как и мы с вами. Шрам не повредил его мозг. Я считаю, что шрам болит, когда лорд Волдеморт находится поблизости от Гарри, либо планирует совершить убийство.

Фадж отступил на полшага от Дамблдора, но выглядел всё таким же упрямым.

— Простите, Дамблдор, но я и раньше слышал о том, что шрам от заклятия может действовать в качестве будильника.

— Послушайте, я сам видел, как Волдеморт возродился! — крикнул Гарри. Он попытался выбраться из постели, но матриарх Уизли не дала ему это сделать. — Я видел Пожирателей смерти! Вы все их видели! Я могу назвать их имена! Макнейр…

— Он оправдан! Сейчас работает в Министерстве!

— Эйвери… Нотт… Крэбб… Гойл…

— Ты просто повторяешь имена тех якобы Пожирателей смерти, кто был оправдан тринадцать лет назад! — сердито заявил Фадж. — Ты мог прочесть их имена в старых судебных стенограммах! Ради бога, Дамблдор… мальчишка и раньше рассказывал такие же безумные истории… его истории становятся всё длиннее и неправдоподобнее, а вы продолжаете глотать их… мальчишка может разговаривать со змеями, Дамблдор, и вы всё ещё верите ему?

МакГонагалл разочарованно покачала головой.

— Мы все всё видели…

— Нет никаких реальных свидетельств, кроме сомнительного изображения и слов мальчика! — Фадж начинал расходиться на полную катушку, теряя самообладание. — Похоже, вы готовы сеять панику, которая разрушит всё, что нам удалось наладить за последние тринадцать лет!

Я слушал и не знал, удивляться мне, или смеяться. Как же сильно Фадж цепляется за власть! Хотя, неудивительно, с его–то жадностью. Как волшебник он, откровенно говоря, не очень, судя по отсутствующей сознательной реакции на повышение плотности магии директора, а ведь чем сильнее волшебник знаком с магическим искусством и чем больше его личная сила, тем чувствительнее и он сам.

Дальнейшие десять минут директор пытался достучаться до разума Фаджа, предлагая различные меры, вот только они были довольно радикальны, и следовало бы Дамблдору понять, что раз Фадж отказывается даже признать факт возвращения Волдеморта, то уж о всяких отставках дементорам и о послах к великанам не стоит даже зарекаться.

В результате директор и Фадж просто погрозили друг другу, но министр очевидно попытался показать своё неудовольствие поведением Дамблдора и не менее очевидным образом пообещал вторгнуться в вотчину директора, то есть школу, наводя уже свои порядки. Фаджа даже не удивила и не убедила метка на руке Снейпа, которую тот поспешил показать — министр просто пропустил её описание мимо ушей. Да даже не глянул толком!

В общем, ушёл Фадж, беспардонно бросив по мешочку с деньгами на кровати мне и Поттеру. Однако директор не стал терять и секунды, подойдя к волшебникам вокруг Гарри и начав раздавать ценные указания. Почти сразу же решил смотаться Билл Уизли, взяв на себя ответственность за переговоры с Артуром Уизли, отцом семейства.

— А вы ничего не забыли, мистер Уизли? — спросил я, довольно резко вставая с кровати. Меня–то никто не переодевал в пижамку, да и сам не переодевался — симулировал. Правда, пальто и пиджак сняли, оставив в жилетке.

Лёгким движением руки и магии привёл себя в порядок, подходя к говорившим.

— Тебе нужно отдыхать! — возмутилась Нимфадора под укоряющий взгляд своей матери.

— На том свете отдохнём, — отмахнулся и перевёл взгляд на Билла. — Вы помните суть нашего утреннего разговора, мистер Уизли?

— Да как ты можешь?! — тут же возмутилась Молли, подавшись в мою сторону и уперев руки в бока. — В такие тяжелые времена! Директор…

— О чём речь?

— Об имуществе семьи Блэк, — улыбнулся я Дамблдору. — От родства с которой так опрометчиво и однозначно отказалась от лица семьи Уизли миссис Уизли и которое, имущество конечно, сейчас спокойно пребывает на шее мистера Билла Уизли.

— Некогда мне заниматься подобной ерундой.

Билл хотел отмахнуться от меня, но я решил провести тот же трюк, что и Дамблдор — увеличить плотность магии в теле. Уж Дамблдор–то точно имеет представление о моём минимуме сил, да и Проте́го Дьябо́лика он узнал, а не посчитал за изменённое Инсе́ндио. Требовательное заклинание как к разуму, так и к способностям подать магию.

— Мистер Уизли, — подбавим холодка в голос. А ведь работает! Билл побледнел и непроизвольно отступил на шаг назад. Ну не боевик он — другой бы потянулся за палочкой. — Вы действительно так стремитесь разрушить свою жизнь, и жизнь какой–нибудь вейлы? Вы так стремитесь создать семью на основе магии, сходной с Амортенцией? Вы осознаёте, сколько жизней можете разрушить в порыве эгоизма? Или вы забываете об инверсии ментального воздействия после адаптации к оному? Некоторые вещи, мистер Уизли, должны оставаться на полках в музеях или хранилищах, напоминая о своей истории и былых временах, но никогда не использоваться по назначению.

Последние слова я сказал, протянув руку. Билл несколько секунд молчал, ожидая реакции окружающих, но той не последовало — многие смотрели на Дамблдора, стремясь узнать его мнение, но тот лишь слегка одобрительно кивнул на мои слова.

— Да забирай! — Билл довольно резко стянул с шеи амулет и вложил мне в руку.

— Это мудрый поступок действительно взрослого волшебника, — кивнул я, положив амулет в карман брюк. — В качестве награды за возвращения этой пусть и не дорогой, но памятной вещи, прошу принять это скромное вознаграждение в виде пяти сотен галлеонов.

Я протянул мешочек с деньгами, полученный от Фаджа, попутно наблюдая за реакцией остальных. Рон чуть ли не слюнями истекал, выпучив глаза. Молли и Билл делали вид, будто им мои подачки вовсе не нужны, но посматривали на мешочек явно с желанием забрать. Я даже чуть тряхнул его, чтобы раздался тихий звон монет.

— Не нужны нам подачки, — возмутилась Молли, опередив уже желавшего протянуть руку Билла, и тому пришлось согласиться с ней. Остальные присутствующие ничего не сказали.

— Как хотите, — я пожал плечами, кладя мешочек на свою кровать, благо стояла она в полутора метрах.

— Я рад, что конфликт разрешился миром, а теперь, если позволите, — Дамблдор очень умело вложил в голос и взгляд немного укора, и даже во мне почти проснулась совесть. Почти. — Я продолжу. Билл, расскажи отцу, что произошло. Скажи, что я скоро сам свяжусь с ним. Но пусть он соблюдает осторожность. Если Фадж подумает, что я вмешиваюсь в работу Министерства…

— Предоставьте это мне, — кивнул Билл в ответ.

Старший сын Уизли похлопал по плечу Гарри, поцеловал в щеку мать, жестом фокусника выудил откуда–то мантию. Надев её и кинув на меня не самый приязненный взгляд, быстро покинул больничное крыло.

— Минерва, — директор повернулся к МакГонагалл, — попросите Хагрида как можно скорее подняться ко мне в кабинет. И мадам Максим, если она согласится прийти.

Профессор молча кивнула и вышла.

— Поппи, — обратился Дамблдор к мадам Помфри, — будьте так добры, сделайте всё возможное, чтобы как можно скорее вернуть Аластору хотя бы сознание. Как только он очнётся, прошу вас, запомните всё, что он скажет.

— Так и собиралась поступить, — ответила мадам Помфри и отправилась в свой кабинет. Зелья взять? Другие какие припарки? Кто знает.

Как только мадам Помфри скрылась в своём кабинете, директор посмотрел на чёрного пса, что спокойно сидел на полу, рядом с кроватью Гарри.

— А сейчас, я хочу, чтобы двое из нас сняли друг перед другом свои маски. Сириус… Будь добр, прими свой обычный вид.

Чёрный пёс посмотрел на директора, и в следующее мгновение превратился в человека в довольно неплохом, хоть и старомодном коричневом костюме. Сириус не выглядел тем забитым бомжом. Волосы его свисали до плеч, а лицо облагораживала аккуратная бородка с небольшими бакенбардами. Однако, стереть с лица факт пребывания в Азкабане на протяжении двенадцати лет не так уж и просто — мужик выглядел под пятьдесят в свои тридцать четыре.

Миссис Уизли взвизгнула, отпрыгнув от кровати:

— Сириус Блэк!

Нимфадора и Андромеда моментально выхватили палочки, направляя на потенциального врага, но я поднял руку, призывая их хотя бы не бить на поражение сразу.

— Мам, молчи! — крикнул Рон. — Всё в порядке!

Затаившийся в тенях больничного крыла Снейп не кричал и не прыгал, но любой, кто хоть немного знал его, был бы удивлён столь яркой ненависти на лице профессора. Это, кстати, были их взаимные чувства.

— Он! — рыкнул Снейп, глядя на Сириуса. — Что он здесь делает?

— Его пригласил я, — ответил Дамблдор, переводя взгляд с одного на другого, — так же, как и тебя, Северус. Я доверяю вам обоим. Настало время забыть старые обиды и поверить друг другу.

Меня забавляло наблюдать за этой прелюбопытнейшей картиной. Целую минуту Дамблдор распинался о том, как важна каждая секунда в это неспокойное время, и настала пора сотрудничества. В общем, неспеша, Сириус и Северус пожали друг другу руки, тут же чуть ли не отскочив, как от огня, а Дамблдор раздал им ценные указания — Снейпу «ты знаешь, что я хочу попросить», а Сириусу — собрать «старую компанию и залечь на дно». Гарри был против расставания с крёстным, но кто бы его спросил.

В общем, Сириус и Северус покинули больничное крыло.

— Вам, мистер Найт, как я погляжу, отдых не требуется? — позволил себе лёгкую улыбку Дамблдор, но сугубо из вежливости.

— Конечно нет. Я всего лишь пережил Аваду.

Дамблдор хмыкнул в бороду.

— Кстати, как?

— Трансфигурация, директор, — развёл я руки в сторону. — Успел трансфигурировать достаточно толстый предмет из воздуха. Правда, не понял, что именно это было и какой материал загадал. В итоге всё равно рвануло и оглушило меня, развеивая трансфигурацию. Но своё дело сделало. Хорошо, что у Ава́ды такой яркий луч, иначе бы раскусили этот трюк.

— Приятно слышать, что моя любимая дисциплина помогла вам и мистеру Поттеру выбраться. Раз отдых вам не нужен, я хотел бы попросить вас проводить миссис Тонкс с дочерью, и возвращаться в гостиную. Но по возможности, как вы умеете, незаметно.

— Хорошо, директор.

Я быстро подошёл к прикроватной тумбочке, надел пиджак и пальто, вернул палочку в кобуру на предплечье. Думаю, всё.

— Тётя Анди, Нимфадора, прошу за мной.

— Хм… — надулась кузина, сменив пару раз цвет волос, но возражать не стала. Похоже, не в присутствии Дамблдора.

Проходя мимо койки Поттера, я не мог не вставить пару слов:

— Не хворай, Гарри.

— Спасибо, — кивнул он. — И… за кладбище. Тоже спасибо.

— Больше учись и больше тренируйся, тогда в следующий раз сможешь сам выбраться и даже кого–нибудь спасти.

— Следующий раз?

— Волдеморт возродился, — пожал я плечами. — Вопрос не в том, будет ли следующий раз. Вопрос в том: когда и как?

Так мы и покинули больничное крыло не прощаясь, а вслед нам донеслось: «Слишком много Блэков…»

— У меня чуть сердце в пятки не ушло, и это я ещё сдерживаюсь! — Нимфадора порывалась то ли обнять, то ли побить, то ли прибить меня, но выбрать никак не могла. В итоге она даже как–то приуныла. — Было бы слишком нечестно потерять кузена, не успев его обрести.

— Не беспокойся, Нимфадора. Я живучий, так просто не прибить.

До выхода из замка мы добрались молча.

— Может, проще было бы камином из чьего–то кабинета? — не мог я не уточнить.

— Чьего? Все явно заняты из–за произошедшего, — спокойно ответила Андромеда. — Да и здесь пешком совсем недалеко, а из Хогсмида мы уже сможем аппарировать.

— Как знаете. В любом случае, рад был познакомиться с роднёй.

— Это абсолютно взаимно, Макс, — тётя улыбнулась. — Ты большой молодец и отлично справился. Как с Турниром, так и с ситуацией.

— Старался как мог. Что вы будете делать?

— Как и всегда. Я работаю в Мунго, а там, сам понимаешь, работы всегда много. Боюсь, в скором времени её лишь прибавится.

— А я в авроры прошла, так что я тоже крутая волшебница, — улыбнулась кузина. — Так что смотри, не нарушай законы, а то придётся сделать тебе а–та–та.

— Приятно знать, что у меня такие талантливые родственники.

— Кстати, ты, похоже, знаком с дядей Сириусом?

— Не скажу, чтобы близко.

— Ты скажи мне, Макс, он, ну, виновен?

— Не-а, подставили. Там долгая история и мне кажется, что вы ещё успеете в ней разобраться.

— Уж я то разберусь! — погрозила небесам Нимфадора.

— Ладно. Удачно добраться.

Распрощавшись с родственниками, наложил на себя весь спектр маскирующих чар и невидимым отправился до гостиной.

Стоило только портрету Полной Дамы открыться, как на меня обрушился гомон голосов, активно обсуждающих произошедшее. Пройдя по узкому коридору от портрета в гостиную, я застал старшекурсников почти на каждом углу. Вопреки ожиданиям веселья не было, но они явно готовились, потому и сливочное пиво с различными закусками шло в ход. На привычном уже для меня диванчике сидела Гермиона, а за столом рядом — Симус, Дин, Лаванда и Парвати. Тихонько добравшись до дивана, я планировал тихо шепнуть, что я здесь, чтобы без паники и шума присесть рядом с Гермионой, но кажется, она наложила вокруг сигнальные чары, ибо тут же посмотрела на то место, где я был. Девушка молча похлопала по дивану рядом. Последовав её приглашению, я сел, снимая с себя чары. Наша компания меня увидела, но повели себя так, словно и не произошло ничего.

— Гермиона сказала, что ты наверняка появишься как можно тише, — пожал плечами на невысказанный вопрос Симус, а Гермиона просто прислонилась к моему боку, поудобнее пристроив голову на моём плече. Приобняв девушку, я, кажется, почувствовал покой от знакомой и приятной атмосферы.

— Я успела и распереживаться, ужаснуться, успокоиться, обрести надежду, вновь ужаснуться, вновь успокоиться, и вновь ужаснуться. И вновь успокоиться, — тихо говорила Гермиона. — Всё происходило так быстро, что я до сих пор не могу понять, в каком нахожусь душевном состоянии. Меня убедили, что ты в порядке и я буду там явно лишней. В больничном крыле. Расскажешь, что случилось?

— Или хотя бы пояснения к этому фильму дай, — дополнил вопрос Дин, а я краем глаза увидел, как он скинул с рук карту на стол. Интересно, во что играют?

— Подстава с кубком. Некий злоумышленник зачаровал его как портключ. Причём зачаровал ужасно. Наверняка, чтобы победитель прилетел в отвратительном состоянии и не мог сопротивляться.

— Но ты смог? Это же Авада была? — с беспокойством спросила Лаванда.

— Еле успел. Просто я тренируюсь и занимаюсь всякой физической подготовкой с малых лет, а магией — с первого курса, разве что на сон да еду прерываюсь…

Около десяти минут я рассказывал о том, что по моему мнению произошло на кладбище. Само собой, я придерживался легенды о потере сознания, потому большую часть монолога Волдеморта я не рассказал. Но поддержал саму идею того, что Волдеморт возродился, пусть это и не доказано.

— Да как можно вообще возродиться? — тихо возмутился Симус. — Он же умер. Всё. Конец.

— Я знаю минимум один способ остаться в этом мире после смерти, — так же тихо ответил я. — А там где есть один, найдутся и два. И больше. Также я знаю минимум два способа для создания тела, если есть в наличии душа. Три. Уже четыре, только просчитать нужно. Добавь фантазии, Симус — магия может всё, если хватит сил и навыков просчитать.

— Ой–ой, — прикрыла лицо Лаванда. — Что же будет? А что же скажет Министерство? Неужели они ничего не предпримут?

— Решительно ничего, — отвечал само собой, я. — Фадж при мне отказался даже рассматривать факт возрождения Тёмного Лорда. И я могу его понять — это крах его карьеры. Он не храбрый, не особо умный, не талантливый. Всё, что у него есть — иллюзия власти и взятки. За них он будет цепляться изо всех сил. Так что Министерство будет делать вид, что всё отлично. Кому нужно и так поверят в возрождение Волдеморта и будут готовиться.

— К чему? — вопрос был явно общий.

— К тёмным временам…

Гермиона слегка ткнула меня кулачком в бок.

— Слишком много пафоса.

— Я думал, ты будешь хотя бы немного возмущена.

— Я и возмущена, но что толку сотрясать воздух? Это всё не твоя вина, и даже министерство тут ни при чём. А винить Волдеморта в его желании возродиться и вернуться к привычным, хоть и ужасным делам… Ну, это глупо.

— Зелья пила?

— Зелья.

Удивительно, но моё появление так и осталось незамеченным. Магия ли это сего тихого уголка в гостиной, или просто некая невнимательность, не важно. Главное — покой.

Ближе к часу ночи мы тихо разошлись по своим комнатам, и я без лишних вопросов заснул.

***

Утро следующего дня после третьего этапа Турнира началось легко и обыденно. Как и всегда, я проснулся раньше всех и отправился на зарядку и прочие физические тренировки. Само собой, встретил в пустой гостиной Гермиону в синем спортивном костюме, и вместе мы отправились на пробежку. Замок спал. Каждый звук гулким эхом перекатывался между каменными стенами, теряясь в глубине коридоров старинного замка.

После пробежки, как и положено по графику, работа с собственным весом на трансфигурированных снарядах в Тайной Комнате. Леди Гринграсс пока здесь не было, и можно лишь гадать о причинах её отсутствия.

Следом — возвращение в гостиную и душ. Только после этих обязательных процедур, выполнение которых уже давно проходит словно на подкорке, мы вновь встретились в гостиной, но гриффиндорцы уже просыпались, а я всё–таки не в шапке невидимке — начались сонные, но уже восторженные расспросы на тему: «А что это там было такое?!». Кое–как отвертевшись от ответов и сославшись на просьбу Дамблдора не давать комментариев, я под ручку с Гермионой отправился в Большой зал.

После обильного, сытного и разнообразного завтрака, на котором можно было увидеть блюда из самых разных кухонь Европы, Дамблдор встал со своего не очень скромного кресла за столом преподавателей и решил толкнуть речь.

— Уважаемые ученики и гости школы Хогвартс, — голос директора без лишних чар звучал чётко и ясно. Правда, все притихли, но разве это важно? — Третье, финальное испытание Турнира вчера подошло к концу, но концовка эта была совершенно неожиданной.

Дамблдор оглядел всех присутствующих.

— Безусловно, у всех вас множество вопросов касательно как событий в лабиринте, так и о том месте, куда перенеслись чемпионы. Однако я хочу попросить вас немного сдержать свою любознательность — чемпионам нужно отойти от напряжения этих событий. Все результаты, итоги и выводы будут озвучены на прощальном пиру через два дня.

Дамблдор кивнул, благодаря за внимание, а все ученики и гости начали потихоньку расходиться по своим делам. Само собой, сарафанное радио имени Лаванды уже с утра во всю работало, потому сейчас ученики перетирали косточки моей версии событий, которую я поведал вчера. Это, в некоторой степени, остудило их энтузиазм.

Стоит отметить и тот факт, что если на меня смотрели в положительном ключе, то на Гарри с опасением. Причины я узнал сразу же — дело в статье Скитер, где она упоминала о болях в шраме Поттера, расписывая при этом различные психические отклонения, способные проявиться от следов сильных проклятий и чар. В общем, в глазах общественности Поттер сейчас не является «благонадёжным членом общества».

Не сговариваясь, мы с Гермионой отправились в Тайную Комнату, где обнаружили сидящую на стуле возле палатки леди Гринграсс. Она задумчиво смотрела на статую Салазара Слизерина, контуры которой были чётко очерчены в полумраке зала.

— Доброго утра, — поприветствовали мы, подойдя.

— Доброго…

Мы подошли и встали рядом, ожидая каких–то распоряжений. Обычная практика, да, вот только мы их получали сразу, а тут — ждём.

— Забавно, — Дельфина всё так же глядела на статую Слизерина. — Волшебники считают, что ты применил модификацию Инсе́ндио.

— Наслышан.

— Это насколько нужно быть безграмотными, чтобы не узнать один из сложнейших защитных тёмномагических комплексов? Хотя, чему я удивляюсь? Это ведь было Проте́го Дьябо́лика?

— Да.

Вновь воцарилось молчание.

— Из достоверных источников мне стало известно, что там, не знаю где это происходило, погибли несколько волшебников. Они по незнанию защитили себя чарами от огня и поспешили на помощь Сами–Знаете–Кому. Кстати, — Дельфина посмотрела на нас. — Прекращайте называть его по имени. С его воскрешением вновь активировались чары Табу. Если кто–то произносит его имя, это сразу становится известно Пожирателям Смерти. Исключениями являются Хогвартс и прочие защищённые территории. Я покажу чары для закрытия небольшой местности и как определять, есть ли эта защита вокруг.

— Ломиться через Проте́го Дьябо́лика, не зная условий — верная и мучительная, хоть и быстрая, смерть, — резюмировала сказанное Гермиона, вновь порадовав меня отсутствием негативной реакции.

— Да. Погиб Уолден Макнейр. Всегда был туп, как пробка. Как пробка же и сгорел в дьявольском пламени. Торфинн Роули. Всегда был сведущ в разных чарах и наведении хаоса, но импульсивен и неаккуратен. Эта импульсивность и подвела его вновь. Генри Гринграсс…

— Ох… — Гермиона прикрыла ладошками лицо.

— Не переживай, — Дельфина посмотрела на неё с улыбкой. — Это должно было случиться рано или поздно. О смерти этих троих все будут молчать — это невыгодно никому. Однако стоит понимать, что если там были все те Пожиратели, кто оставался на свободе, то многие слизеринцы узнают… Узнают, что из–за твоего, Макс, заклинания, погибли для кого–то важные волшебники, а могли погибнуть и родители нынешних учеников.

— Ну, они же считают себя великими тёмными волшебниками, но не узнали Проте́го Дьябо́лика.

— Неважно. Ладно, давайте быстро по чарам, а потом небольшой импровизированный экзамен для тебя, чтобы понять степень успеха твоего обучения.

Дельфина встала со стула, который тут же исчез, и приглашающе махнула рукой, чтобы мы зашли в палатку. Там нам были даны пара пергаментов с записями о блокирующих Табу чарах и заклинание для определения, есть ли вокруг подобная блокировка. Полчаса нас заставляли вызубрить это, а потом тренировать до автоматизма.

Экзамен был одновременно простой и сложный. Для начала, нужно провести ряд трансфигураций разного типа, но всё по классификации и никакой импровизации. Из неживого в неживое, из неживого в живое. Из живого в неживое и из живого в живое. Это классика, это должен уметь каждый уважающий себя трансфигуратор. Предметы выбирались Дельфиной, что говорится, «с потолка», ещё и Гермиона идейки подкидывала. Оценивалась скорость и качество работы.

Второй частью была проверка навыков свободной трансформации. Это уже сложнее, хотя казалось бы, что тут такого — поменять форму материалу? Но вот слово «свободная» у трансфигураторов вызывает зачастую нервный тик, ибо там не используются формулы, а только лишь воля и воображение. Обычно это очень сложно, ибо нужна очень качественная дисциплина разума, чтобы удерживать образы в голове, да ещё и плавно менять их, заставляя предмет плавно менять форму с одной на другую, при этом без рывков и «волн» на поверхности.

Третьей частью экзамена была банальная проверка моих сил. Мне просто даётся куча одинаковых каменных кубиков и ставится следующая задача: трансфигурировать каменный кубик в стеклянный, увеличив в размерах. Каждый стеклянный кубик должен быть в объёме больше предыдущего на четверть, и так по возрастающей. На каждое преобразование отводится две секунды. Так как я, в отличие от большинства волшебников, как и Дельфина, могу увеличивать объём подаваемой магии в намного более широком диапазоне, мне выдали особое зелье, стабилизирующее эмоции — как нами было выяснено, именно эмоции стимулируют большую выработку магии, а концентрация на заклинании — увеличивает её плотность.

Вот этим всем я и занимался. Тем же самым занималась и Гермиона — чисто интереса ради. Что можно сказать по итогу двух часов таких манипуляций? По навыкам и силам мы выше подмастерья, но не дотягиваем до мастера, хотя навыки мастера проверяются более сложными тестами. Силы же… Ну, я работал без помощи Ровены, правда для этого пришлось её попросить принудительно отключить возможности того новообразования в голове, ведь я уже неосознанно использую её ресурсы, хоть и далеко не на полную. Без помощи Ровены я ощутимо превосхожу Гермиону по силам, но опять же, не мастер.

— И как ты такой мощный Проте́го Дьябо́лика поставил? — удивлялась Дельфина после экзамена.

— Есть у меня один трюк для ощутимого повышения плотности и объёма магии.

— Трюк? Это хорошо. Все стремящиеся к самосовершенствованию волшебники рано или поздно находят хитрости именно для себя. Если я правильно оценила мощь того заклинания, то с этим трюком твои силы довольно неплохо превосходят мастерский минимум.

— И тут на голову выше… Эх… — в наигранном отчаянии вздохнула Гермиона.

— Не переживай, — улыбнулась ей леди Гринграсс. — Все находят свои хитрости. Ведь магия — она не только в теле, но и здесь, — Дельфина постучала пальчиком по виску. — А с этим у тебя проблем нет. Не стоит спешить, но и сдаваться нельзя. В конце концов, великими волшебниками не рождаются — ими становятся.

После этого экзамена и разговоров, мы начали сворачивать наш лагерь в подземелье, собирая вещи и упаковывая палатку. Когда были готовы покинуть Тайную Комнату, попутно проверив всё и заметая следы нашей деятельности, сугубо на всякий случай, я решил уточнить несколько моментов.

— Какие планы по дальнейшему обучению, учитель? — спросил я, когда мы уже поднимались по лестнице второго входа в Комнату.

— Как ты сам понимаешь, Макс, из–за последних событий мне нужно скорректировать планы. Я собиралась в начале каникул предложить парочку довольно занятных экспериментов для раскрытия твоего потенциала, но теперь… Думаю, придётся подождать до начала августа. В любом случае, я оповещу тебя заранее. А пока, у тебя месяц отдыха. Разве не здорово? Да и разве тебе не следует решить разного рода… проблемы?

— Безусловно.

— Какие проблемы? — тут же оживилась Гермиона, что шла позади меня по узкой лестнице наверх. — Когда ты успел ещё проблем себе найти?

— Это старые проблемы, заигравшие другими красками на фоне новых.

— Как сказал однажды Дин: «Ничего не понятно, но очень интересно».

Покинули Тайную Комнату мы под чарами сокрытия и разошлись по своим делам. Гермиона хотела добить одну книжку в Запретной Секции, а леди Гринграсс… Ну, она меня не оповещает о своих действиях. Я же отправился бродить по замку, и где–то на третьем этаже снял с себя скрывающие чары, тут же попав на глаза профессора МакГонагалл.

— Мистер Найт, — профессор была неизменно строга. — Вас вызывает к себе директор.

— Понял.

— Пойдёмте, я провожу.

Следом за МакГонагалл я дошёл до статуи горгульи в нише, которая тут же отъехала в сторону, открывая проход на винтовую лестницу. Поднявшись, мы без стука зашли в кабинет, большой, светлый и просторный, по углам, на столах и прочих поверхностях которого, как и всегда стояли разные двигающиеся артефакты и прочие бытовые мелочи.

— Директор, я привела мистера Найта.

— Спасибо, Минерва, — Дамблдор сидел в своём кресле повернувшись к окну.

— Остаться с вами? — спросила меня МакГонагалл.

— Нет, не стоит.

Кивнув, МакГонагалл покинула кабинет, а я направился к свободному креслу перед столом директора. Заняв место, стал ждать. Тишина.

— Директор?

— А? — довольно бодро он развернулся на кресле в мою сторону. Я и не знал, что это кресло крутится. — Прости старика, задумался.

— Бывает. Наверное.

Дамблдор улыбнулся.

— Для начала, хочу вас поздравить с победой на Турнире, пусть и пришлось разделить её с Гарри.

— Спасибо.

— Так, о чём это я… Не буду не по делу говорить, хоть и очень хочется. Лимонных долек?

— Не откажусь.

Дамблдор повёл рукой в воздухе, а с ближайшего стола взлетела вазочка, довольно бодро перелетев на стол, между нами. Именно в ней были мармеладки, которыми я без стеснений потешил свою любовь к сладостям, пусть она и находится в зачаточном состоянии.

— Из–за последних событий и возрождения Волдеморта, я хотел бы сделать две вещи. Для начала, хочу поблагодарить за то, что присмотрели за Гарри.

— Это было не очень обременительно, учитывая, что кто–то и без меня тащил его через весь турнир, желая сохранить максимальную… целостность.

— Да, — директор помрачнел. — В Хогвартсе действительно весь учебный год орудовал злоумышленник, водя нас всех за нос. Тем не менее, встретив такую опасность лицом к лицу, вы, мистер Найт, не бросили сокурсника на произвол судьбы, проявив храбрость, на которую при встрече с Волдемортом способен далеко не каждый.

— Просто я не успел испугаться, а уже надо было действовать.

— Так оно и бывает, мистер Найт, — Директор блеснул очками–половинками. — Вторая моя просьба довольно проста. Мы не знаем, чего ждать. Мы не знаем, на что будут способны Пожиратели в этот раз. Вы же, мистер Найт, имеете абсолютную память и доступ к самым разным книгам и знаниям. Ни я, ни профессора далеко не всеведущи, и моя просьба в малом — если мы столкнёмся с неизвестным нам, прошу по возможности дать ответ, что это такое. Понимаете, тяжело бороться с тем, чего не понимаешь. Среди тех, кто готов противостоять Волдеморту, а поверьте, он не успокоится, нет сведущих в тёмных искусствах и прочих условно запрещённых дисциплинах — предрассудки, накопленные столетиями и страхом перед Тёмными Лордами.

— То есть? Говорят, профессор Снейп хорош в тёмной магии.

— Это так, — кивнул директор. — Хорош в том, что знает, но знает он по верхам. Я не прошу вас изучать или, упаси Мерлин, применять тёмную магию. Применять вновь. Прошу лишь пояснять на основе уже известного. Если возникнет необходимость. Уже сейчас вы изучили Запретную Секцию лучше, чем кто–либо из ныне живущих.

— Это не сложно.

— Само собой, дабы поощрить стремление к знаниям чемпиона и победителя Турнира Трёх Волшебников, я продлю ваш допуск в Запретную Секцию на следующий год. А как всем известно, любому выдающемуся волшебнику нужен надёжный товарищ. Потому мисс Грейнджер также получает допуск на следующий год.

— Благодарю.

— Пустяк. Однако, я не знаю, что мог бы предложить вам в обмен на оказанную помощь мистеру Поттеру. Посему, если вам когда–нибудь понадобится помощь, любая, знайте — до тех пор, пока я здесь директор, двери Хогвартса всегда для вас открыты.

— Лестно слышать, директор.

— Что же… Не буду больше тратить ваше время.

Поднявшись одновременно с хозяином кабинета, кивнул на прощание и отправился в гостиную. Нужно подготовиться к отъезду, собрать в одну кучу записи и всякое такое прочее.

***

Прощальный пир был удивительно оживлённым. Пестрящие яркими красками праздничные столы, ученики и гости в парадных мантиях. Стены были украшены полотнами с гербами трёх школ, но самое большое полотно над столом преподавателей принадлежало именно нашей школе. Все бурно что–то обсуждали, наслаждались праздничным ужином, в общем, веселились. Ближе к концу ужина со своего места поднялся директор, привлекая внимание присутствующих.

— Уважаемые ученики и гости Хогвартса, — вновь его голос без магии разносился в тишине зала. — Подошёл к концу очередной учебный год, как никогда насыщенный событиями и переживаниями. Событиями радостными и печальными.

Выдержав драматическую паузу, Дамблдор продолжил:

— В нашем Министерстве магии не хотят, чтобы я сообщал вам это, но лорд Волдеморт вернулся и все мы были тому свидетелями. Возможно, некоторые из ваших родителей будут в ужасе от того, что я сделал. Либо потому, что они не верят в возвращение Волдеморта, либо потому, что считают вас слишком маленькими, чтобы говорить об этом. Но я уверен: правда в любом случае предпочтительнее лжи.

Студенты были ошеломлены и испуганы, но не слишком — они действительно видели, а слухи делали своё дело, пусть и многие подсознательно не желали в это верить.

— Хотелось бы отметить двух учеников. Гарри Поттер и Максимилиан Найт.

Забавно было наблюдать, как по залу словно волна пробежала, когда все поворачивали голову сначала на нас, а потом вновь на директора.

— Гарри Поттер проявил храбрость, которую перед лицом лорда Волдеморта проявлял не каждый взрослый волшебник, выйдя на дуэль против него. Максимилиан Найт благодаря своим неустанным тренировкам и твёрдости характера сумел не только прикрыться от внезапного смертельного проклятья, но и, придя в чувство, мгновенно проявить великолепные навыки и знания, ускользая от Волдеморта и забирая с собой Гарри Поттера. Я пью в их честь.

Практически все в зале подняли кубки и посмотрев на меня и Поттера, произнесли: «За Гарри Поттера. За Макса Найта». Мило.

— Однако, я спешу заметить, — продолжил Дамблдор. — Цель Турнира Трёх Волшебников — укреплять взаимопонимание среди волшебников всего мира. В свете случившегося, то есть возвращения лорда Волдеморта, такое взаимопонимание становится, как никогда, важным.

На этот раз Дамблдор оглядел не только учеников, но и гостей и профессоров Хогвартса.

— Каждый гость этого зала будет с радостью встречен здесь всегда, в любое время. Хочу повторить ещё раз: в свете возрождения лорда Волдеморта мы сильны настолько, насколько мы едины, и слабы настолько, насколько разобщены. Лорд Волдеморт славится способностью сеять раздор и вражду. Мы можем бороться с этим, создавая прочные связи, основанные на дружбе и доверии. Различия в наших традициях и в наших языках несущественны, если у нас общие цели, а наши сердца открыты навстречу друг другу. Я уверен, и никогда ещё я так сильно не хотел ошибиться, что впереди нас ждут мрачные и тяжелые дни. Некоторые из присутствующих в этом зале уже пострадали от рук лорда Волдеморта. Многие семьи были разрушены. Если настанет время делать выбор между лёгким и правильным, вспомните, как в тот день едва не расстались с жизнью двое четырнадцатилетних мальчиков, что по случайности оказались у Волдеморта на пути.

После этой речи нас всех отпустили по своим делам, а уже через час мы все толпились на внутреннем дворе перед выходом из замка, дожидаясь карет до перрона Хогсмида. Ученики Шармбатона и Дурмстранга тоже были здесь, прощаясь с новым знакомыми — они решили пройтись пешком, да и расстояние–то было смешным — пара сотен метров, а карета так и вовсе стоит у самых ворот.

— И зачем было обязывать нас отправляться в школьной форме? — с плохо скрываемым недовольством бубнила Гермиона, сложив руки под грудью и постукивая ножкой по травянистому газону двора.

— Макс! — женский голос отвлёк меня от праздного ничегонеделанья и простаивания в компании однокурсников и Гермионы. Мы тупо устали ждать очереди на кареты.

Обернувшись в сторону голоса увидел Флёр, летящей походкой быстро спускающуюся по лесенке с кареты Шармбатона. Девушка в лиловом форменном юбочном костюме своей школы и лёгкой накидкой поверх быстро подбежала ко мне.

— Мы встгетимся, я надеюсь? — сказала Флёр, протягивая руку. — Я надеюсь получить здесь аботу, хочу улучшить свой английский.

Ручку я перехватил и поцеловал воздух над ней.

— Тц… — Гермиона закатила глаза к небу и состроила такое лицо, что хоть и видел его лишь краем глаза, не могу не удивиться схожестью с одним известным в моей прошлой жизни актёром, а точнее — персонажем. Прямо Старк в юной женской ипостаси! И тоже гений.

— Он и так хорош… — зомбированный голос Рона прервал наше вполне приятное прощание. Откуда вылез вообще? Хорошо, что стоявший рядом Гарри тут же утащил его подальше, правда Рон норовил свернуть себе шею, выворачиваясь чтобы ещё немного посмотреть на Флёр.

— И да, спасибо большое… — вполне естественно засмущалась Флёр. — За то пгедупгеждение… Даже не понимаю, что на меня нашло…

— Разве я мог поступить иначе?

Флёр порывисто приблизилась, поцеловав меня в щёку. Отстранилась быстро, немного стесняясь, а на лицо её так и лезла шальная улыбка.

— Да сколько можно–то? — возмутилась стоящая почти вплотную Гермиона.

— И тебе спасибо, — Флёр не менее порывисто поцеловала девушку в щёку, вводя в ступор уже её.

Флёр быстро–быстро упорхнула в карету своей школы, а рядом тут же материализовались Дин и Симус, а Парвати и Лаванда заворковали вокруг всё ещё смотрящей на карету Гермионы.

— Ей вообще всё равно что ли? — возмутилась девушка, но хихикающие подружки, жаждущие выспросить неизвестно что, тут же оттянули на себя внимание.

— Ну ты, Макс, мужик, — хлопнул меня по плечу Симус. — На тебя теперь половина девушек заглядывается.

— А я что? Я ничего.

Тут к нам со стороны Поттера и Уизли двинулся Крам в своей шубе и остроконечной шапке. В руках он держал посох, а в моей голове пронеслась мысль выяснить всё о таких концентраторах. Интересно же.

— Макс, — Виктор протянул руку для пожатия, что я и сделал. Крепкое, не чета местным символическим. — Рад был знакомству.

— Взаимно. Хоть и не сразу.

Крам улыбнулся.

— Вы как без Каркарова? Корабль поплывёт?

— А он и не управлял кораблём. Всё делали мы, а Каркаров сидел в каюте. Скажу вам, парни. Его тело обнаружено недалеко. Без головы.

— Ёп… — с трудом сдержался Симус, взлохматив рукой волосы.

Развеять немного тумана над личностью бывшего директора Дурмстранга я посчитал обязательным.

— Виктор. Каркаров был Пожирателем Смерти и ради свободы сдал многих своих товарищей. Думаю тот, кто подставил Поттера, решил забрать с собой его голову.

Виктор нахмурился и кивнул.

— Не люблю предателей, — веско и сурово заявил болгарин. — Если дал слово, держи его до конца, кому бы ты его ни дал.

Мы кивнули друг другу и Крам отправился к своим. В скором времени подошла и наша очередь грузиться в карету, и небольшой, но дружной толпой мы доехали до Хогсмида, где быстро забрались в уже ожидавший нас поезд и заняли купе. Вновь мы с Гермионой ехали вдвоём, обсуждая итоги года и попутно с помощью чар делали записи в тетрадях по осмысленным темам из Запретной Секции. Так и ехали всю поездку, тихо, мирно, никто нас не тревожил. Правда, последнее скорее всего из–за мощных комплексных запирающих и заглушающих чар, но разве это важно?

К концу поездки мы закончили с записями и обменялись ими, чтобы потом можно было изучить материал другой половины Запретной Секции. Переодеваться, и вообще возиться с одеждой желания не было, да и школьная форма вполне обычная, если не знать символику гербов на ней, потому просто под разговоры ни о чём дождались приезда в Лондон и быстро покинули поезд.

На парковке чуть ли не на тех же местах нас уже ждали чета Грейнджер на своём Рейнджике, и Джон на неизменной БМВ-пятёрке. Они, между прочим, благополучно общались между собой, припарковавшись рядом. Когда мы дошли до них я с удивлением отметил, что уже изрядно вытянулся в росте, да и Гермиона представляла в этом самом росте нечто среднее между своей мамой и отцом. Удивительно, всё–таки, и непривычно. Непривычно в этом то, что зачарованные волшебные вещи до сих пор как раз, а потому и какие–то изменения не чувствуются. Хотя да, как бы не пришлось менять мой так полюбившийся чёрный костюм тройку в стиле Грейвса.

— Доброго дня, а точнее — вечера, — с улыбкой поздоровался я со всеми, а Гермиона без лишних предисловий бросилась обнимать отца и мать.

— Здравствуй, Макс, — кивнула мне миссис Грейнджер с улыбкой, не отпуская дочь. Мистер Грейнджер же нашёл в себе силы вырваться из объятий любимого чада и пожать мне руку.

— Куда же ты растёшь–то? — притворно возмутился Джон, подойдя и приобняв меня за плечи, постучал по ним, что есть мочи.

— Трёхразовое питание, нагрузки и множество приключений. Вот они и тянут меня ввысь.

— Наверное, Макс, — улыбаясь говорила миссис Грейнджер, — девушки вокруг тебя так и вьются?

— Вьются–вьются, — бурчала Гермиона, обнимавшая родителей. — Отвернёшься на миг, и всё.

Взрослые рассмеялись, после чего мы немного поговорили о разном, насущном, и рассевшись по машинам отправились домой.

— Ты, как всегда, на Гриммо, для начала?

— Да, — кивнул я, сидя на переднем сиденье.

— Надолго?

— Пара минут. Отчитаюсь, так сказать, и всё.

— Тогда я подожду в кафешке, как и в прошлый раз.

— Договорились.

Через двадцать минут неспешной поездки по лёгким пробкам Лондона мы добрались до Гриммо, где Джон меня и высадил, сразу отправившись до кафешки через квартал. Я же не теряя ни мгновения зашёл в дом и вдоль мрачных, но ухоженных стен, обклеенных тёмными обоями с вензелями, дошёл до зала с портретом леди Вальбурги.

— Доброго вечера, — кивнул я нарисованной леди, и получил симметричное приветствие в ответ.

— Доброго, Макс. Надолго к нам?

— На пару минут. Спешу вам сообщить, что Вол… — осекшись, достал палочку и провёл вокруг, воспроизводя показанное Дельфиной заклинание для проверки защиты местности от чар Табу. — Кхм, в общем, Волдеморт возродился.

— Этого следовало ожидать. Рано или поздно, — важно кивнула Вальбурга, закурив.

С лестницы на верхние этажи раздался звук маленьких, но быстрых шагов. Без привычного скрипа. Кричер быстро спускался, неся в руках свёрнутую газету.

— Вечерние новости… — вдохновленно лепетал он, а увидев меня, выдал уважительный поклон. — Глава рода…

— Позволь? — я протянул руку за газетой и Кричер тут же дал мне выпуск. — Посмотрим…

На первой полосе красовалась великолепная колдография на четверть разрушенного Азкабана, а заголовок гласил: «Массовый побег из Азкабана!!!».

— Вот это поворот… — не удержался от сарказма, начав лихорадочно соображать, что делать дальше.

— Что такое, Макс?

— Волдеморт выкрал из Азкабана… Судя по тексту, почти всех преступников. Вот список… Так… Знаю, не знаю, не знаю, знаю… Лестрейндж в полном составе. Джагсон, Долохов…

— Значит, там и Белла?

— Похоже. Он очень спешит, — я задумчиво теребил газету. — Возможно, ему нужен доступ к финансам Малфоев. Заручиться поддержкой Драко можно легко, приведя туда Беллу, ведь мама её наверняка любит, какой бы тётя ни была.

— Это верно, — кивнула Вальбурга.

— Остальные, кто был на свободе, особыми финансами не располагали, а половина и вовсе должна Малфоям. Да… Это верный ход. Но так быстро? Возможно Генри Гринграсс что–то рассказал о работе с дементорами перед тем, как благополучно сгореть в дьявольском пламени?

— Что будешь делать? — Вальбурга выпустила несколько колец дыма и отложила в сторону мундштук с сигаретой.

— Многое. Нужно многое сделать. Планы на лето меняются… Да.

***

Покинув дом на Гриммо, я быстрым шагом двигался вдоль домов по вечерней площади. Людей вокруг было немного, но из–за отсутствия в данный момент различных чар на мне, некоторые с любопытством пытались понять, в какой школе я учусь. Форма Хогвартса, будь она неладна. Однако я не акцентировал внимание на этом, быстро двигаясь в сторону кафешки, где в прошлый раз ждал меня Джон.

Его БМВ стояла припаркованная у обочины, а сам Джон сидел за столиком у окна. Меня, переходящего дорогу, он заметил сразу. Как только я зашёл в это вполне среднее заведение, мне сразу улыбнулась официантка, но улыбка дежурная. Кивнув с не менее дежурной улыбкой, поспешил пройти к столу и сесть напротив Джона.

— Есть серьёзный разговор, но это для дома.

— Всегда есть серьёзный разговор, — пожал плечами Джон.

Быстро перекусив, мы покинули заведение и поехали домой, разговаривая о всяких житейских мелочах типа погоды. Уже дома, за ужином, я поведал Саре и Джону о сложившейся ситуации в магическом мире.

— И что ты хочешь этим всем сказать? — серьёзно спросил Джон, когда от ужина мы перешли к чаю.

— Некоторое время Тёмный Лорд будет копить силы, восстанавливать здоровье вызволенных из тюрьмы последователей, а потом… Потом я затрудняюсь прогнозировать его действия. Стоит учесть, что он и его сторонники ненавидят или презирают обычных людей, равняя их со скотом. Захотят убить — убьют. Захотят мучить — замучают. Любая форма насилия и вседозволенности.

— Ты явно сгущаешь краски, — с улыбкой покачала головой Сара, но лёгкое беспокойство виднелось в её глазах.

— Нисколько. Я не говорю, что Тёмный Лорд ринется истреблять всех и вся, нет. Сначала он будет психологически и физически уничтожать и давить недовольных, оппонентов, врагов. Подчищать и брать под строгий контроль «неблагонадёжный» класс — магглорождённых и полукровок. Де–юре я родился в семье обычных людей, то есть вас. Да, безусловно, приёмный и всякое такое, а знающий мою мать сразу увидит сходство, и прочее, прочее, прочее. Однако проблема в другом…

Отпив чая, попытался сформулировать мысли в более короткие и понятные фразы.

— Я являюсь, без лишней скромности, очень перспективным и сильным волшебником. Таких нужно либо переманивать на свою сторону, либо устранять. В обоих случаях можно придумать целую кучу вариантов различного воздействия, чтобы я принял «верное» решение. Воздействие через пусть и не кровных, но родственников, дорогих людей, является простым и надёжным. Устранить… Взять вас в заложники и кричать: «Выходи, мол, на битву, иначе каюк твоим любимым опекунам». Ну, или же просто ваше убийство на идеологической почве, мол: «Грохнуть недостойных магглов, что посмели воспитывать ребёнка–волшебника». Как–то так.

Под общее молчание мы отпили чая.

— В любом случае, вы, как и родители других магглорождённых, да и вообще, как простые люди, связанные с магическим миром, находитесь в группе риска. Правительство не почешется, пока беспредел, а он будет, не перейдёт некоторую критическую черту. Магическое правительство не почешется вообще, пока дело не будет касаться непосредственно волшебников, да и то, если платить нужным людям, ничего не произойдёт. Для верхов мы лишь цифры на бумаге, стоит это понимать.

— Мы–то это понимаем, — улыбнулась Сара. — Удивительно, что такие мысли в столь раннем возрасте посещают твою светлую голову.

— Нынче дети взрослеют быстро, — пожал я плечами. — На фоне всего этого назревающего тихого ужаса, я хотел бы быть уверен в вашей безопасности. До окончательного становления своей власти здесь, Тёмный Лорд не рискнёт открыто или скрытно соваться на территорию других государств. Германия и Франция не является лучшим вариантом — в союзниках Лорда старые рода, имеющие много родни в Европе. США? Их Магическое государство хоть и молодо, но сильно, как и обычное. К ним на кривой кобыле не подъедешь.

— Давно пора открыть филиал юридической фирмы и в штатах, да, дорогая? — хитро улыбнулся Джон. — Тем более Чарли уже создал там неплохой плацдарм, всё пожить зовёт…

— А мы всё не едем да не едем, — покачала головой Сара.

— А почему, кстати? — переводя взгляд с Джона на Сару, спросил я.

— Так растить ребёнка было лучше в знакомом и стабильном окружении.

— Меня, что ли?

Джон усмехнулся.

— А ты видишь здесь ещё каких–то детей?

— Справедливо.

— Мы обдумаем варианты переезда. Но ты справишься? Хотя, глупый вопрос. Ты и так давно хорошо справляешься. Дом у тебя есть, деньги, полагаю, тоже. Ведь так?

— Без средств к существованию уж точно не останусь.

— Хорошо. Вопрос с твоим «обычным» образованием практически решён. У тебя, считай, ещё год старшей школы и экзамены, потом смотри сам. Если решишь уходить на «А», мы это организуем. Если нет — дело твоё.

— Отлично. Ладно, вы тут тогда размышляйте и обсуждайте планы, а мне надо позвонить.

Встав из–за стола, направился к одному из телефонов в прихожей. Набрав номер Гермионы, дождался ответа — трубку взяла именно Гермиона.

— Привет, Герм. Хочется поговорить ни о чём, но есть более важные темы.

— Макс, у тебя как всегда — только дела. Но если тебе вдруг интересно, то у меня всё хорошо и мы с родителями прекрасно проводим время.

Смешинки в голосе были отчётливыми как никогда.

— Я поговорил с родственниками насчёт переезда. Я бы даже сказал, эвакуации.

— Уже? Я даже поднять эту тему не успела. Очень уж не хочется портить им прекрасное настроение от нашей встречи.

— Обязательно подними эту тему. Им тоже нужно будет куда–то валить. Сама–Знаешь–Кто — не шутки. Мерлин его знает, что взбредёт ему в голову.

— Завтра. Сегодня всё слишком… Хорошо.

— Договорились, Герм. Я ближайшее время буду весь в делах и дозвониться может не получится. Так что сова в помощь. Если будет что–то важное, или просто соскучусь — сообщу.

— Никакой романтики.

— Могу писать красивые письма и отправлять обычной почтой. Будет романтика — ожидать письма, а там: «Пишу я вам, милейшая Гермиона, сие письмо, под светом масляного фонаря. Дивный аромат старинных фолиантов бередит нежные воспоминания о наших посиделках в библиотеке. Третьи сутки у нас в Лондоне без перерыва стучит по крышам дождь, а пожилую соседку Берту уже как второй день донимает кашель. Не иначе как заболела».

Гермиона тихо рассмеялась.

— Ты ещё почтовой каретой отправь письмо, вообще прекрасно будет.

— Так и сделаю.

— Ладно, Макс. Мама хочет, чтобы я помогла с чем–то на кухне. Надеюсь, это будет не нарезка овощей…

— Не любишь овощи?

— Не люблю их резать.

***

Утро первого полноценного дня каникул традиционно началось с солнечных зайчиков, что настойчиво и безжалостно, словно по волшебству, норовили засветить мне прямо в глаз. Это раздражает. Но, раз уж проснулся, то вновь я уже не засну, а лениться у меня не получается.

Разминка, зарядка, пробежка до открытой спортивной площадки. Работа с собственным весом и максимальным ослаблением через гемомантию для большего эффекта — это изматывает и отвлекает от разных мыслей. Пришлось снять футболку, оставаясь лишь в майке да широких чёрных штанах на манер армейских — в который раз заметил, что правильно пошитые, они дают просто невероятную свободу движений, но и мешком не смотрятся.

— Ого, пацан! — раздался голос с боку, и я спрыгнул с турника.

Два светловолосых парня лет под двадцать, в спортивной форме и тоже явно после пробежки. Они стояли рядом и внимательно меня рассматривали.

— Ты как так раскачался? Тебе сколько лет–то? — тут же спросил тот что справа. — Меня, кстати, Том зовут.

Парень протянул руку и я тут же пожал её. Не волшебник.

— А я Джеймс, можно Джей Ди, по фамилии там.

Пожал руку второму.

— Макс.

— Ага… Так что?

— А что? Пятнадцать скоро. Просто каждый день занимаюсь с одиннадцати лет. А что? Так заметно?

— А то! Я такое вообще только в фильмах видел о супербойцах! — восхитился Том.

— Да не особо–то и здоровый… — пожал я плечами.

— Ну да, не бодибилдер. А диета какая?

— Ем всё, до чего дотянусь.

— Балдё–о–ож… Небось все девки твои?

Я улыбнулся.

— По–моему им плевать. Только парни и спрашивают: «Как тренируешься?».

Посмеявшись с глупой шутки, парни собрались уходить.

— Ладно, Макс. Ты, кстати, не местный?

— Местный, просто в частной школе почти круглый год.

— А–а–а, ясно. Жестко. Учился в такой, — покивал Джеймс. — Жуть и скука. И строго. А тут прям даже… — он показательно глубоко вдохнул. — Даже дышится легче. Ты это, если че, забегай. У нас тут типа клуба любителей физического развития. Советами, там, делимся, опытом. Расскажешь чего, или узнаешь нового.

— Как будет время. Даже на каникулах я весь в делах.

В общем, узнал, где располагаются местные культуристы разнопрофильные, от качков до профессиональных спортсменов. Зачем? Понятия не имею. Это они ещё шрамы не видели на полтуловища справа. Хотя… плечо тоже пострадало и Том, кажется, бросил пару заинтересованных взглядов на эти шрамы, но промолчал. Культура и воспитание.

После привычных уже процедур я вновь бегом отправился до дома Найтов. Люди вокруг уже собирались на работу и улочки жилых кварталов просто изобиловали туда–сюда снующими машинами, только–только выгнанными из гаражей домов.

После душа и завтрака я переоделся в свой любимый костюм, разве что без пальто и кашне. Одна палочка в рукаве, вторая — в уменьшенной трости, что покоится во внутреннем кармане жилетки. Хотел было надеть костюм с бала, чёрный–чёрный, но он слишком парадный.

В таком виде аппарировал в проулок на Гриммо и с помощью второй палочки наложил на себя магглоотталкивающие чары. В таком виде и явился в Блэк–хаус, порадовав своим появлением Кричера. Старый домовик сразу решил подсуетиться и подготовил столик с чаем и различными печеньками, кексиками и прочей сладкой снедью. Само собой, подготовил он это рядом с портретом леди Вальбурги.

— Итак, Макс. Как я понимаю, настало время тяжелых и неоднозначных решений? — важно заговорила Вальбурга, закурив свою нарисованную сигарету.

— Именно. Из–за активности Волдеморта стоит обезопасить своих приёмных родителей.

Вальбурга важно покивала.

— Его методы, Макс, могут оказаться… Жесткими, если не жестокими. Сейчас я в состоянии непредвзято оценивать его поступки. Если на тебя обращается интерес Тёмного Лорда — жди беды. В семидесятых от политики «Чистоты крови», сиречь — следования традициям и уложениям семей, не осталось ничего, кроме жестокости и убийств. Эта, так сказать, лодка, уже тогда пошла ко дну, а капитан ещё и стальными путами приковал к бортам экипаж.

— Как–то так получилось, что я испортил его триумфальное возрождение, не дав убить Поттера.

— Значит, привлёк внимание. Безусловно, ты не будешь первым в списке дел, но будешь. А вот как потенциальный союзник, либо же враг… Хотя, без разницы. Методы будут одинаковы для любого расклада. Если его сторонники вернут политическое влияние, не важно каким способом, то влияние это будет направлено на уничтожение Дамблдора. А вот более материальные методы — на мелких неугодных. Шантаж, ловушки, обман, заложники, хитрые планы… Может быть что угодно.

— И что делать?

— Убрать свои слабые места. Ими всегда являются близкие тебе люди.

— Это только приёмные родители и Гермиона.

— Эта та девушка с пышными волосами?

Я лишь кивнул в ответ.

— Тогда остаются родители. В ближайшее время не стоит ожидать активных магических действий со стороны Тёмного Лорда. Азкабан — не курорт. Из тех, кто остался на свободе, далеко не все могут похвастаться различными профессиональными магическими навыками. Старые рода, даже такие как наш, начали забывать, что мы волшебники, а не магглы с палочками. Далеко не каждый даже собственную библиотеку посещает, не говоря уже о глубоком познании волшебства. Основные таланты и гении сидели в Азкабане, и теперь им требуется восстановиться, иначе толку с них, как с дырявого котла, и я не о том вонючем пабе. Хотя, с него толку столько же.

— То есть, в первую очередь — родственники?

— Да. В сентябре вы с Гермионой отправитесь в Хогвартс, а там вы в относительной безопасности. Если не считать козней других детишек. Более–менее восстановятся спасённые из Азкабана ближе к октябрю, тогда и начнутся силовые акции. Твои приёмные родители останутся беззащитны именно в этот период.

— Я уже донёс до них эту мысль. Тем же самым занимается и Гермиона.

— Правильно. Если Тёмный Лорд вернёт себе власть или захватит Министерство, первым делом умрут родственники–магглы, опекуны и прочие. Следом задавят магглорождённых, сильно ограничив тех в правах. Сопротивление будет равно смерти.

— Чтобы все были довольны — расстрелять недовольных?

— Именно.

— Допустим. Что делать мне?

— Изучать книги, которые подготовил Кричер. Привести в порядок некоторые дела рода и вообще, ознакомиться с ними. Безусловно, перед смертью я всё организовала так, чтобы хоть десять, хоть сто лет, ничего плохого не случилось, но всё же.

— Ясно. Тогда я приступаю немедленно.

— Кричер!

С характерным звуком рядом появился старый домовик, тут же поклонившись.

— Ты подготовил старый кабинет Ориона?

— Да, госпожа Вальбурга. Кричер всё сделал…

— Проводи Макса туда и покажи, что где находится.

Кричер поклонился и повёл меня по лестнице наверх. Поднявшись на третий этаж, мы свернули к большой тёмной резной двери с солидной ручкой. Кричер аккуратно открыл дверь и знаком показал проходить.

Кабинет был хорош. Массивная деревянная мебель, но резные узоры не вычурные, редкие и аккуратные. Шкафы с книгами, шкаф с бокалами и напитками, диваны и кресла. На большом деревянном столе в дальней части кабинета стояли несколько артефактов, чернильница и перья на подставке, а кресло, кресло какое! Кожаное, удобное, массивное. Во всём чувствуется основательность и долговечность, а уже после того, как Кричер привёл дом в порядок, всё выглядит как новое, но при этом сохранившее и передающее дух старины. Казалось, будто только вчера кто–то сидел на диване напротив стола, а Орион Блэк подписывал очередной документ.

Кричер проводил меня к столу и пока я устраивался поудобнее, начал выкладывать передо мной книги, а когда стопка из них начала угрожающе покачиваться, перешёл к выкладыванию различных папок с пергаментами и вполне обычными листами бумаги. Куча всё росла и росла, но Кричер успокоился лишь тогда, когда я уже с трудом мог видеть гипотетического собеседника в кресле напротив.

— Это все документы и книги, уважаемый глава, — поклонился домовик. — Если что–то потребуется, обязательно зовите недостойного Кричера.

И исчез.

— Похоже… Все те годы в Запретной Секции я готовился именно к этому моменту.

Тяжелый вздох вырвался сам по себе, и я протянул руку к первой книге.

— Поехали…

***

Дела Рода — звучит значимо! Однако на бумаге всё оказалось намного прозаичнее. Это просто огромный ворох самых разных договоров. По всем этим бесконечным папкам можно проследить историю рода аж в несколько веков. Первые документы они начали составлять ещё в далёком тринадцатом веке. Пергаменты договоров перемежались личными записями волшебников, что было довольно интересно. Правда, среднеанглийский вызывает головную боль несмотря на некоторый опыт работы с ним ещё из библиотеки Хогвартса.

Ближе к пятнадцатому веку документация стала более структурированной и менее похожей на поэмы. Кто, сколько и за что получил, что и кому продал, кто с кем переженился и на каких условиях — тут можно было увидеть вообще всё. В каких междоусобицах обычных людей, феодалов, принимали участие, на чьей стороне, кто из волшебников был против, полученный гешефт и всякое прочее. Тут были и мелкие договоры с различными только основавшимися в те времена семьями волшебников, договоры с герцогами на оказание различного рода услуг… Да тут история, о которой никто толком не знает!

Вот, к примеру, ни для кого не секрет, что в средние века у англичан и французов была этакая традиция — воевать чуть ли не каждые сто лет. Так род Блэк, наряду с несколькими другими, принимал активное участие в трёх таких войнах и в «столетней» в том числе. Правда, в этой серии боестолкновений принимали участие где–то четверть семей — там и боевики, и лекари, и диверсанты всякие… И всё есть тут. Блэки, по сути, за три века успели отметиться почти во всей Европе, а не только на британских островах и французских побережьях. И отовсюду что–то привозили. Иногда привозили домой лишь вести о смерти членов семьи, но это была редкость.

Самое интересное, что можно было узнать из этих документов, заключается в другом. Во времена до Статута Секретности в обиходе волшебников были распространены довольно грубые и масштабные магические манипуляции. Различная малефицистика, некромантия и некромагия. Популярна была алхимия. Волшебники не скрывались, а деятельность их упиралась в помощь союзникам на поле боя, защита большого числа людей или наоборот, их ослабление. Именно в те времена и появилось Проте́го Дьябо́лика — один тёмный колдун с его помощью, принеся в жертву десяток пленных для большей магической энергии, помог союзным войскам отступить при какой–то битве, к сожалению, не указано, какой именно. Правда, многие такие воздействия были неявными, дабы противник не уличил в использовании магии и не начал подтягивать уже своих волшебников, превращая войны в фарс. Это как ядерное оружие — оно есть, им можно погрозить, но лучше не применять. В быту волшебники тоже находили применение — наложить порчу соседу–феодалу на земли, или наоборот, снять, или даже улучшить урожай. Лекарей, травников и зельеваров разных мастей было вообще море, а о некоторых даже не знали, что они волшебники.

С введением Статута Секретности постепенно отпала необходимость в масштабных и громоздких заклинаниях и ритуалах. Но не только потребность в них ушла — не было возможности их применить. Всё слишком явное тут же выдавало волшебников и начинались гонения со стороны Церкви, и со стороны новообразованного Министерства Магии. В волшебных семьях, можно сказать, по инерции ещё изучали те громоздкие заклинания и специфические магические дисциплины, но постепенно это шло на спад. Были, кстати, и другие концентраторы — посохи для громоздких магических манипуляций. В них надобность тоже отпала, и они были окончательно вытеснены палочками, заняв место ритуальной или символической атрибутики.

Уже к середине восемнадцатого века я не мог найти ни одного упоминания о серьёзном использовании магии. Зато была куча упоминаний о развитии палочкового волшебства. Из–за Статута получили толчок науки, требующие точности, филигранность исполнения, а внешний эффект большинства заклинаний стал очень мизерным. Мизерным, но хирургически точным. Боевики стали в большей степени дуэлянтами, ещё больше стали развиваться зельевары и прочие прикладники типа артефакторов и чароплётов, что делали всякие безделушки от безделья. Внезапная замкнутость социума сказалась пагубно — все ринулись в политику, интриги, мелочные разборки. Количество договоров и контрактов к девятнадцатому веку стало просто огромным, но все они были какие–то мелочные, с подвохом, от них веяло какой–то подлянкой. Из ниоткуда всплыли извращённые теории «Чистоты крови», о которых особо и не вспоминали. Из всех щелей полез типичный расизм местного разлива.

Думаю, всё дело в том, что многие занятия, семейные дела, стали более недоступны волшебникам, отчего они буквально лезли на стену. К примеру, до самых восьмидесятых годов двадцатого века я не нашёл ни единого договора на оказание услуг в качестве боевиков, а раньше, до Статута, их было множество, даже от Короны. В общем, все ушли в политику, а в замкнутом социуме получилось так, что грызли глотки друг другу. Так как род Блэк всегда был многочисленным, эти брожения перешли и на семью. Как итог — не осталось почти никого. И такое, кстати, практически во всех старых семьях. Нас единицы. Мы благополучно сгноили друг друга.

Однако, это лишь мои выводы, основанные на документах и личных записях как к ним, так и к ситуации в те времена. Я могу быть абсолютно не прав.

Касательно актуальных, текущих дел, можно сказать немного. Несколько различных долей в волшебных предприятиях и мануфактурах Англии и Франции, различные инвестиции, накопления тут и там. Каких–то брачных договоров и тому подобного нет, обязательств нет, все мыслимые долги и обязательства выплачены, исполнены или от них отказались, не без компенсации. Подпись на этих документах Вальбурги как последнего члена рода. Наверное, не хотела оставлять долги за фамилией, ведь с годами они имеют свойства накапливаться как снежный ком. Она не знала, сколько лет род просуществует без главы, и наверняка ей не хотелось бы, чтобы появился глава, выплатил долги да так выплатил, что осталось бы от рода: сам глава, кольцо, да стена с портретом.

Интересно было бы почитать хронологию принятия законов тех времён и стенограммы заседаний, если вообще они велись. Ведь очень любопытно узнать, о чём говорили и как думали волшебники тех времён, что придумали весь этот дремучий бред под названием Законодательство Магической Англии. Зачем было вообще создавать Министерство магии? Изначальная цель — орган контроля за соблюдением Статута Секретности. А что теперь? А Мордред их знает, что там происходит.

Итог трёх суток запойного чтения — я более–менее понял откуда взялись те или иные договора и различные финансовые вложения. Понял, откуда появились в доме больше восьмидесяти процентов различных артефактов и мелких реликвий, ведь это довольно щепетильно задокументировано. Правда я так и не понял, где многие из них хранятся.

Книги, подобранные Кричером, больше представляли собой мысли нескольких глав рода с двенадцатого по начало двадцатого веков. Там не было каких–то наставлений или чего–то в этом роде, нет. Были мысли о поступках и ситуациях. Иногда в виде изложения, иногда в виде коротких фраз. Этакое Хагакурэ, но не от старого средневекового вояки–самурая, а от не менее средневековых волшебников. В этих текстах немало строк было о понятии чести как по отношению к волшебникам, так и простым людям. Нет, там не было «равного отношения», отнюдь. Каждый должен заниматься тем, что ему дано от природы, богов и духов. Да, волшебники умудрились удержать в качестве своей веры дикую смесь верований кельтов и друидов, и… Не силён я в этой области. В общем, если у крестьянина сломался плуг — это его проблемы. Если на земле засуха — волшебники сотворят пару ритуалов, ибо крестьянин не справится с этой проблемой, а волшебники отнюдь не святым духом питаются. Если соседний феодал войной пойдёт, то волшебник поможет простому люду, ведь он здесь живёт. Но поможет не открыто, ибо уже в те времена из–за разных ветвей христианства волшебникам было нелегко.

Судя всё по тем же личным записям и наблюдениям, апогей различных брожений в среде волшебников очень неудачно совпал с различными религиозными брожениями всяких протестантов, лютеран и прочих ветвей христианства, на пару с попытками Рима договориться с Кельтской церковью, а потом и Эпоха Реформации…

Если коротко, то в среде волшебников начал по рукам ходить труд одного мага, профильная специальность которого неизвестна. Суть её в том, что вся эта вера в богов и прочее — лютая хрень. Их нет. Судя по записям, в этом труде приводилась серьёзная доказательная база, внёсшая смуту в умы волшебников. На дворе был конец шестнадцатого века. Проблема была, как я понял, в подрыве догм волшебников, в которые они действительно верили. Их можно понять, ведь волшебник может видеть и ощущать то, что недоступно простым смертным. Если обывателям в начале нашей эры всякие друиды могли легко промывать мозги на фоне страха и прочего, то волшебники действительно видели те явления, которым поклонялись простецы. Та же саламандра, или по–старому — дух огня. Это полуматериальная магическая ящерка, в самом деле состоящая из огня. Современная магическая наука подтверждает, что саламандра в первую очередь — живое существо. В те же далёкие времена это был дух огня. А есть ведь и другие проявления «мистики», связанные с природой. Что уж говорить о привидениях, и прочем. До начала восемнадцатого века считалось, что в привидениях есть часть души! Но нет, нет её там! Это слепок сознания, разума, а душа уже давным–давно отлетела в мир иной.

В общем, чувство собственного превосходства и ощущения причастия к таинству потустороннего, иного мира, мира духов и божественных сфер, было беспощадно разрушено. Как же так? Волшебство — не дар богов и духов в награду за достойные поступки предков, а словно чёрное пятно на боку белой коровы — может быть, а может и не быть! Волшебники тоже люди, а людям просто необходимо ощущать себя лучше других. Пребывая в таком состоянии, волшебники получают очередной удар — Статут Секретности. Заниматься привычными вещами нельзя, перед простыми людьми показывать способности нельзя, помогать нельзя, наживаться нельзя, убивать нельзя, лечить нельзя. Ничего нельзя! Можно учиться, сидеть по домам и варить зелья в котлах, ибо большинство заклинаний и ритуалов нарушают Статут. Чудесно!

Записи, датированные концом восемнадцатого века и младше, читать становилось сложнее и менее приятно. Становилось всё больше и больше идеологических мыслей и различного рода пропаганды. Казалось, что авторы пытались сами себя уверить в чём–то… А ведь девиз семьи, «Toujours Pur», в начале этих записей имел действительно благородный смысл.

Однако, нужно ощутить превосходство, просто жизненно необходимо. Если раньше, до Статута, были волшебники и простые люди, то теперь нужно как–то оправдать всё происходящее. Вот тут–то и полезли из всех щелей старые мысли Салазара Слизерина о «Чистоте Крови». Всё это было сдобрено не самым лучшим, но терпимым отношением к редким магглорождённым, являющихся в глазах потомственных волшебников пришлыми, безродными, без традиций и памяти предков, ещё и абсолютно безграмотными… В общем, сформировалась новая система для выяснения «у кого длиннее», а оправдание изоляции: «мы отгородились от грязных магглов!». И вот в такой обстановке, в замкнутом социуме, у волшебников начались новые брожения о чистоте крови. Перевиралось всё, от и до. История, теории, рукописи. Выискивались скрытые смыслы между строк там, где его нет и быть не может. И само собой, волшебники начали выстраивать свою внутреннюю иерархию, основанную не на уважении, как раньше, а на презрении и высокомерии.

Этот гнойник зрел долго, и первый раз лопнул в начале двадцатого века, излив во внешний мир гниль в виде Гриндевальда. Своими идеями он всколыхнул другие такие гнойники и чуть не затопил весь мир в огне Второй Мировой. Относительно нетронутыми оказались волшебные сообщества обеих континентальных Америк, Китая, Японии и стран Ближнего Востока, если мне не изменяет память о событиях во внешнем мире.

Не успел улечься бум войны, как на сцену вышел Волдеморт примерно с теми же идеями, помноженными на психические отклонения и маниакальную одержимость истребить магглов и «грязнокровок».

Три дня ушло на чтение и изучение этих материалов. Безусловно, выводы, основанные на этих записях, являются довольно условными, ведь тут лишь точка зрения членов одной семьи, а она может быть, и наверняка является, сугубо субъективной. Но несмотря на это, в голове откладывается некое неосязаемое понимание. Понимание чего–то, что я пока не могу описать словами и чему не могу дать определение. Но это «нечто» однозначно есть. Некая ниточка к тому, каким должен быть Блэк. Не такой, как после установления Статута, а до него.

Финансовые вопросы, как я уже заметил, были приведены и без меня в полный порядок — доли в предприятиях, инвестиции и прочее. Около трети денежного потока Блэков находится под управлением гоблинами. Это, судя по бумагам, довольно выгодное решение. Гоблины за золото и прибыль мать родную продадут, но важно не это. За долгие годы самоизоляции, волшебники Англии, да и других стран, не по одному разу перешли друг другу дорогу и, так сказать, «насрали под дверь соседу». Подобная личная, а порой и семейная неприязнь, и конфликты осложняют финансовые отношения. Гоблинам же глубоко плевать на отношения волшебников между собой, и они заключают сделки на основе взаимной выгоды. К примеру, если каким–нибудь Лонгботтомам будет выгодно продавать или что–то покупать у Лестрейнджей, то несмотря на любые разногласия, гоблины оформят именно такой контракт. К взаимной выгоде всех сторон. Жаль, что немногие пользуются подобными услугами Гринготтса. Возможно, кстати, по этой причине гоблины и не симпатизируют отдельным семьям или волшебникам — репутация. Даже если провернуть что–то в тайне, то тайна эта всё равно рано или поздно всплывёт, и гоблины потеряют доверие, а вместе с ним и ощутимые финансовые вливания.

Иногда Кричер впускал в дом Пирата, нашу с Найтами сову, вечно взъерошенную и наглую. Пару раз мне написали Найты, интересуясь моими делами, а на третий день сообщили, что к сентябрю все вопросы будут решены и утрясены, и они отправятся в США как минимум на пару лет. Джон поручил мне озаботиться средством связи, ведь если для моего спокойствия требуется их безопасность, то для их спокойствия в такой неоднозначной ситуации в стране — связь со мной и возможность узнавать, всё ли в порядке.

Пару раз писала Гермиона, отправляя письма с какой–то явно казённой совой. Жаловалась на полное нежелание её родителей воспринимать ситуацию серьёзно. Вот второе такое письмо и пришло, когда я вальяжно сидел в кресле Ориона, теперь уже моём, и думал над планом действий. Правда план не думался вообще — сказывалось отсутствие видения общей картины.

Отложив в сторону письмо девушки, покормил сову печеньками и мышкой, которую где–то нарыл Кричер, быстро чиркнул ответ: «Сейчас буду».

— Отнеси Гермионе Грейнджер. А вот монетка, — я сунул письмо в лапку сове, а сикль положил в специальный мешочек. — Побыстрее, красавица.

— Угу! — сова ухнула и вылетела в окно, которое тут же само закрылось.

Время шло к вечеру, но до заката времени полно. Встав из–за стола, я быстренько привёл себя в порядок, надел костюм, проверил трость, палочку на предплечье. В который раз подметил, что если подрасту ещё немного, то костюм будет мал. А значит, на днях нужно будет обновить гардероб.

— Кричер!

Домовик появился с хлопком и поклонился.

— Я скоро ухожу, когда буду — не знаю. Есть что–нибудь перекусить на скорую руку?

— Конечно, — кивнул домовик. — Кричер просит пройти вас на кухню…

Сам домовик аппарировал, а когда я спустился с третьего этажа на обозначенную кухню, то на большом и длинном деревянном столе уже было накрыто место во главе, где на тарелках были сервированы несколько бутербродов с беконом и зеленью, а в высоком стеклянном стакане был яблочный сок. Да, не только Тимми в Хогвартсе знает мои вкусы в подобных напитках. Эх, жаль, что в прошлой жизни от яблочного сока у меня была изжога — так бы литрами пил не отрываясь. А тут могу себе позволить, да не так уж и хочется, хоть и сок остаётся любимым.

Предаваясь мыслям о перипетиях судьбы и сменах приоритетов в еде, попутно трансформировав пуговицу в кольцо и зачаровывая его на особый портключ по координатам и обратно в точку отправления, я быстро управился с бутербродами. К этому времени вновь прилетела сова. Взяв письмецо и прочитав краткие мысли о бараньей упёртости родителей, наказал Кричеру угостить сову и отправить восвояси, а сам накинул на себя магглоотталкивающие чары и вышел из дома на вечернюю площадь Гриммо.

Вокруг спешили по домам люди среднего достатка, порой о чём–то говорили, а по роще слонялась без дела молодёжь. Не став шляться попусту, аппарировал на одну из известных улочек Кроули — бывал в этом пригороде проездом. Не хотелось делать проколы пространства в непосредственной близости от дома Гермионы. Появившись в подворотне за минимаркетом, проверил, не слетели ли чары, и отправился пешком до нужной улицы.

В прошлый раз я не особо обращал внимание на этот пригород, но сейчас мог позволить себе пятиминутную прогулку. Частные домики, вполне приличные, лучше среднего, но не виллы. А главное — каждый дом особенный, ничуть не похожий на предыдущий. Разные архитектуры и фасады, цвета, садики на задних дворах, один или два гаража. В общем, разнообразие.

Дойдя до нужного дома, спокойно подошёл и воспользовался звонком. Спустя всего пару секунд дверь открылась, явив мне Гермиону в бесформенных серых домашних штанах, тапочках и не менее бесформенной клетчатой рубашке с закатанными рукавами.

— Макс! — девушка улыбнулась, тут же бросившись обниматься.

— Словно тысячу лет не виделись, — с улыбкой я ответил на объятия, а Гермиона, чуть отстранившись, быстро и невесомо поцеловала меня в губы. — Рассказывай, что случилось?

— Заходи.

Девушка приглашающе махнула рукой, и я зашёл в дом. Судя по полочке для обуви, коврику и прочим аксессуарам в прихожей, в этом доме не принято ходить в обуви, потому я разулся и последовал за Гермионой.

Дом выглядел более чем прилично. Всё в светлых тонах и современном дизайне, этакий минимализм. Мебель тоже светлая, а в разных местах можно было увидеть либо фотографии, либо горшки с комнатными растениями и даже парочка маленьких пальм росла в углах. Мы шли на кухню, которая оказалась совмещена со столовой, но, таким решением тут никого не удивишь.

— Мам, пап. Макс пришёл.

— А, мистер Найт, — скупо улыбнулся Джон, вставая из–за стола и протягивая руку. — С чем пожаловали?

— Как официально, — улыбнувшись, пожал руку. На приглашение присесть отказался. — Насколько мне известно, у вас конфликт?

— В каком–то роде, — кивнула миссис Грейнджер. — Гермиона утверждает, что нам следует покинуть страну для нашей же безопасности.

Мистер Грейнджер фыркнул, устраиваясь за столом поудобнее. Одеты они были во всё домашнее, комфортное.

— Вы считаете, что это не так?

— Ну какая опасность? — усмехнулся отец семейства. — Зачем каким–то там волшебникам вообще нас трогать? А даже если и так, то есть полиция, и эти, как их?

— Сотрудники ДМП и Авроры, — кивнула Гермиона.

— Вот. Да и рассказывала Гермиона, что вы проходите в школе, и о том, что дальнейшего обучения нет. Всякие, безусловно, интересные заклинания и чары, трансформации. А я вот из ружья охотничьего белке в глаз со ста метров попадаю. Думаешь, Макс, это мелочь?

— Я думаю, что вы недооцениваете силу и возможности волшебников, как и степень своей защищённости. По законам Магической Англии, практически любые действия по отношению к обычным людям не расцениваются как преступление. Вы не защищены вообще.

— Уж как–нибудь постоять за семью я смогу, — важно кивнул мистер Грейнджер.

— Видишь? — посмотрела на меня Гермиона с нескрываемым возмущением. — Это бесполезно.

— Значит, нужна шоковая терапия.

— Что? — синхронно спросила Гермиона и мистер Грейнджер.

По памяти и без палочки, на одних ощущениях я воссоздал два контура Сомнуса, отправив их в родителей Гермионы. Если миссис Грейнджер просто обмякла на стуле, то мистер Грейнджер смачно ударился лбом о стол — награда за упрямство.

— Макс!

— Просто сон.

— Я вижу, что Со́мнус, но как же колдовство? Да и это мои родители.

— Надзор на палочке и области. Работает, когда твоя палочка колдует в области твоего надзора. Есть ещё различные модификации Надзора, но это не наш случай точно. Шоковая терапия, Герм. Пойду обуюсь.

— Ох… Ну почему всё так сложно? Что ты собрался делать?

— Узнаешь.

Быстро дойдя до прихожей надел ботинки и прямо так, в обуви, вернулся на кухню.

— Собирайся. Мы летим портключом в глухомань.

— И почему я не сомневалась?

Девушка быстро ушла, судя по звуку, на второй этаж, а через пять минут спустилась в джинсах и желтой толстовке с капюшоном, направившись в коридор. Ещё десяток секунд, и уже в кроссовках Гермиона зашла на кухню.

Проявив силушку богатырскую, быстро и аккуратно положил родителей Гермионы на пол и встал между ними, держа их за руки.

— Бери меня за руку и держи крепче.

Гермиона тут же подошла и крепко вцепилась в мою левую руку.

— По́ртус, — активировал я портключ и нас быстро перенесло в горы в Шотландии.

Простор, холмы, леса, свежий воздух и ни одного живого человека вокруг. Солнце клонилось к горизонту, но мы были на западной стороне склона, потому было светло и всё прекрасно видно.

— И что теперь?

— Как и говорил — шоковая терапия. И не бойся, я ничего им не сделаю.

Я вытащил трость из кармашка и вынул вторую палочку без чар надзора. Взмахом отменил сон с мистера и миссис Грейнджер, и те резко поднялись, начав оглядываться.

— Какого чёрта? — возмутился отец семейства, глядя на меня.

— Усыпил и перенёс в глушь. Теперь можно что угодно делать без свидетелей. Мило, правда?

— Дочка, что…

Я навёл палочку на мистера Грейнджера.

— Импе́рио.

Звучный хлопок ладони о лицо вынудил меня повернуться на звук — именно в такой позе стояла Гермиона, покачивая головой.

— Что происходит? — спросила ошарашенная миссис Грейнджер, поднимаясь с травы. Очень экстравагантный внешний вид — домашний халат и тапочки на природе.

— Шоковая терапия.

— А что с моим мужем? — она с беспокойством посмотрела на него.

Мистер Грейнджер не двигался, а взгляд его был пустым.

— Заклинание подчинения. Он полностью повинуется моей воле, и при этом всё видит, понимает и осознаёт. Какой бы я приказ ни отдал, он исполнит.

Достав из кармана платок, трансфигурировал его в нож. В глазах миссис Грейнджер появилось беспокойство.

— Макс… — как–то просяще обратилась ко мне Гермиона.

— Грюмо–терапия.

— Это слишком жестоко.

Я навёл палочку на миссис Грейнджер.

— Импедиме́нта.

Влив в замедляющее заклинание прилично сил, получил просто невероятное замедление движений. Движений, но не физиологических реакций и скорости мышления.

Подойдя к мистеру Грейнджеру, протянул ему нож рукоятью вперёд.

— Возьми нож и аккуратно прислони к горлу жены.

Тот без колебаний выполнил приказ, а в глазах миссис Грейнджер я увидел шок и неверие. Невозможность пошевелиться, сказать или сделать хоть что–нибудь добавляло ещё больше бессилия и безысходности. Жестоко. Но эффективно.

— Видите? Никаких сомнений. Безусловно, заклинание можно сбросить, но я не вижу ни единого колебания, значит моя воля сильнее.

«Ещё бы».

— Волшебник может заставить вашего любимого человека покалечить вас, вашу дочь. Убить. Что мешает отдать приказ, чтобы он вёл себя как обычно, а когда домой придёт Гермиона — застрелил её? Волшебник может заставить делать всё это медленно, чтобы родственники видели и сгорали от мучений и безысходности. А может…

Я посмотрел на мистера Грейнджера.

— Прислони нож к своему горлу. Аккуратно.

Отец Гермионы тут же выполнил и этот приказ.

— Волшебник может заставить убить себя. Понимаете? Сейчас ему всё равно, он находится в состоянии счастливого повиновения. А теперь представьте, если под таким заклинанием человек убивает дорогих ему людей, а потом, волшебник снимает это заклинание, и приходит осознание своего поступка?

Я забрал нож и снял с них все чары.

— Что? — мистер Грейнджер тупо уставился на свои руки, на жену, на Гермиону. На меня он глянул со злостью.

— Хотите ударить? Застрелить? Зарезать? Попробуйте.

Однако мистер Грейнджер лишь попыхтел злобно, и через пару мгновений успокоился.

— Теперь я знаю, к чему нужно готовиться. Всего лишь не дать волшебнику достать палочку.

— Да? Знаете, я показал вариант непосредственного взаимодействия и тихого устранения. Но можно и так.

Взмахнув палочкой, словно раскручиваю лассо, услышал в голове голос Ровены: «Пироманьяк», а сам произнёс:

— Адеско Файер.

За кончиком палочки потянулся хвост багрового пламени. Я завёл палочку за спину и хлёстким движением, словно управлял хлыстом, взмахнул вперёд, отправляя хлыст огня с палочки вперёд. Этот хлыст невероятно быстро разрастался, а волна, что была на его конце, неумолимо летела вперёд. Секунда, и тонкий жгут багрового пламени от основания палочки преодолел два десятка метров, превращаясь в огромный ревущий поток, что словно змея набросился на деревья, с диким хрустом и треском мгновенно их сжигая, распространяя волны жара и пламени. Три секунды и поток огня уничтожил всё на нескольких сотках земли. Только после этого я не без труда заставил огонь исчезнуть, словно его и не было. На месте деревьев была лишь выжженная дымящаяся земля с редкими язычками быстро гаснущего обычного огня на ней.

— Полиция тут, конечно, поможет, — покивал я, глядя на бледных и шокированных родителей Гермионы. — Сейчас я перенесу вас обратно в дом. Посидите, подумайте.

Подойдя, взял их за руки. Миссис Грейнджер немного дёрнулась, но также взявшая её за руку Гермиона повлияла положительно на их душевное состояние.

— Рурсус Портус.

Мир словно закружился и смазался, но никакого лишнего воздействия — хорошие, всё–таки порталы я делаю.

Мы вновь оказались на кухне дома Грейнджеров. Родители Гермионы как–то потерянно начали оглядываться, а через десяток секунд, придя в себя, достали откуда–то бутылку скотча, начав довольно быстро её опустошать.

Гермиона отвела меня чуть в сторону.

— Это было жестоко. Но я сама уже не знала, как объяснить им всю опасность, — тихо говорила девушка, немного склонив голову.

— И тем не менее, — я приобнял её, поцеловав в лоб и вдохнув аромат какого–то цветочного шампуня. — Я хотел бы извиниться. Грубо. Но это Грюмотерапия. Отлично работает.

— На меня тоже подействовало. Никогда не видела ничего настолько… всеуничтожающего.

— А как же Проте́го Дьябо́лика?

— Оно было где–то там, далеко, на экране. А это — перед моим лицом. Жар этого пламени, казалось, сожжёт меня, но оно было даже не рядом. И этот гул. Звук. Образы внутри огня…

— Это Адское Пламя. Оно таким и должно быть.

Вернувшись к столу, я посмотрел на немного захмелевших родителей Гермионы.

— И это ещё не самое разрушительное, но самое эффектное. Для тех, кто любит огонь, — ровным голосом рассказывал им свою точку зрения. — Есть и другие, куда более разрушительные заклинания. А есть совсем не эффектные, тусклые, но словно скальпель — точечный и мощный удар. А главное, прошу вас понимать и помнить — я ещё даже школу не окончил. Нужно ли говорить, на что способны взрослые маги с библиотеками старинных секретов? Вы в реальной группе риска в текущей ситуации. Гермионе и мне будет спокойней, находись вы подальше от предстоящих событий. Мои приёмные родители уедут в США к сентябрю. Возможно раньше, если ситуация изменится.

— А как же вы? — тихо спросила миссис Грейнджер.

— В школе мы в относительной безопасности, если не считать проделки других учеников. Но там мы на равных. Я, наверное, пойду. Не буду отвлекать вас больше. Надеюсь, все мы примем верное решение.

Откланявшись, покинул дом. Сложно. Как всё сложно, но одновременно с этим и просто.