Швейная машинка

Джин

Апрель 1915 года. Лит

Каждый день, ожидая Дональда с работы, Джин выглядывала из окна верхнего этажа, чтобы не пропустить тот момент, когда муж покажется из-за угла. Как только он появлялся, она бежала ставить чайник, так что вода успевала закипеть еще до того, как Дональд заходил в квартиру. Чтобы все получилось вовремя, нужно было налить определенное количество воды. Казалось бы, мелочь, на которую он наверняка не обращал внимания, но ей все равно нравилось делать это для него. Горячий чай после долгой работы на воздухе — настоящее благословение.

Мужчины всегда возвращались из доков вместе: они маршировали по улицам, как солдаты, хотя в армию их не брали. Иногда ей удавалось услышать их раньше, чем увидеть: они громко приветствовали своих детей и требовали, чтобы те шли домой помогать матерям. Но в последнее время все стало по-другому: теперь им приходилось строить военные корабли, и они относились к этому очень серьезно. Дональд рассказывал, что они с товарищами стали меньше болтать, сократили перерывы, быстро съедали сэндвичи и сразу возвращались к работе.

Когда его ботинки загрохотали уже по последнему лестничному пролету, а чайник начал весело дребезжать на плите, Джин сняла с гвоздя плотную тряпку в клеточку и намотала на руку, чтобы не обжечься о металлическую ручку: ожог мог быть очень болезненным. Заварочный чайник уже ждал на столе, оставалось только залить чайные листья кипятком.

— Привет, любимая, — сказал Дональд, войдя в квартиру, и Джин не чувствовала никакой обиды оттого, что эти слова относились не к ней, а к шестимесячной Энни, которая лежала в колыбельке с набитым животиком — оставалось надеяться, что ближайшие пару часов она останется спокойной и довольной. Им повезло: кроха спала хорошо, и пока что всем им удавалось вписываться в новый распорядок дня.

— Тсс! — предупредила Джин. — Я ее только что уложила. Поиграете потом, когда поешь.

Он протянул к ней руки, привлек к себе, так что ее домашние туфли почти оторвались от пола, и закружил по квартире, как некогда делал в Клайдбанке.

— Тогда мне придется поиграть с тобой.

— Дональд, хватит. Вдруг она слушает. — Джин в шутку отпрянула от него, когда он поставил ее на пол, а потом снова быстро прильнула, обняла и поцеловала.

— Хорошо, мисс, — сказал он, — я буду вести себя прилично.

— Тогда помой руки и лицо, а я поставлю на стол ужин.

Он потянул носом:

— Чую кролика.

— Так и есть, но на тарелках не появится еды, пока эти руки не будут вымыты, так что, если ты пришел голодным, тебе лучше пойти в ванную и сделать то, о чем я прошу.

До нее донесся запах розовой карболки. Дональд начал мыть руки, тщательно натирая их по локоть мыльной пеной и смывая грязь. Затем он повторил всю процедуру, чтобы окончательно избавиться от крошечных частиц металла. Насухо вытерев руки, Дональд вернулся к колыбельке. Пока Джин стояла к нему спиной, раскладывая дымящееся рагу по белым тарелкам, он наклонился над спящей дочерью:

— Ты слышала, как меня третирует твоя мать? Может, я лучше съем на ужин тебя, мой кролик Энни?

Ребенок начал ворочаться. Ее пальчики сжались в кулачки, и она повернула к нему головку. Глаза ее щурились от еще яркого предвечернего света, заливавшего комнату.

Джин появилась у него за спиной и похлопала по плечу:

— И что ты сейчас делаешь?

Она положила руки ему на бедра. Впрочем, Джин понимала, что бесполезно его убеждать оставить Энни в покое: он никогда не мог удержаться.

— Просто здороваюсь.

— Вот сам теперь и разбирайся. Ее нужно будет держать, пока мы едим, и я уступаю эту честь тебе, Дональд Кэмерон!

— Да я и не возражаю.

— А будешь, когда она срыгнет тебе на рубашку.

Он вынул дочку из колыбели и удобно устроил у своего плеча.

Джин порезала для Дональда тушеное мясо из рагу.

— Только не думай, что я стану это делать для тебя в старости, — сказала она. — Тогда у меня будут дела поважнее, серьезно тебе говорю.