Швейная машинка

Фред

Начало октября 2016 года. Эдинбург

Фреду не удалось обогатить себя знаниями в области техники шитья, хотя он и обнаружил в библиотеке целых пять книг на эту тему. У него с собой не оказалось удостоверения личности, которое позволило бы ему записаться и брать книги на дом, так что пришлось вернуться с пустыми руками.

Магазин у дома был открыт, как всегда в это время, и Фред решил зайти. Может быть, шоколадка вознаградит за чувство утраты, нахлынувшее на него с новой силой, когда он услышал, как по радио специалист давал советы по поводу компоста.

— Привет, Фред, — говорит Ева, распечатывая коробку жевательной резинки и высыпая ее в автомат у стойки.

Он молча кивает.

— Все нормально? Ты как будто что-то потерял.

— Так и есть.

«Только не что-то, а кого-то», — мысленно поправляет он ее.

— Здесь? Мы вроде ничего не находили.

— Нет, не здесь. Неважно. — Фред останавливается у полки со сладостями. — Хочу шоколадку.

— А, понятно. День такой, да?

Он проводит рукой по соблазнительным упаковкам.

— Эти штуки надо бы назвать «Сплошной вред», заявляет он. — Отличный бренд был бы. — Фред выбирает три большие фиолетовые плитки и кладет их на стеклянный прилавок.

— Это все?

— Да, — отвечает он и тут же спохватывается: — Точнее, может, вы могли бы мне кое с чем помочь?

— Может, и могла бы, — говорит Ева, сканируя штрих-коды вредных шоколадок.

— Вы шили в школе?

Она морщится:

— Это было довольно давно, но да, конечно. Все девочки шили. Мальчики работали по дереву, а мы занимались шитьем и готовкой. Я научилась делать очень хороший яблочный пирог, надо сказать. Спасибо мисс Янг.

Он воодушевляется:

— Допустим, что мне — совершенно гипотетически — надо кое-что сшить. Как к этому подступиться?

— Ты имеешь в виду — на машинке?

— Да.

— Твоя бабуля тебе не показывала?

— Мне очень стыдно, но я не помню.

— Ну, я могу рассказать, как нас учили в школе, но портниха из меня так себе.

— Давайте.

Она достает два бумажных пакета веселенькой бело-розовой расцветки и кладет их перед собой.

— Мы брали ткань и скалывали ее булавками, намечая шов. — Она берет шариковую ручку, которая всегда лежит на прилавке рядом с лотерейными билетами, и делает отметки. — Здесь и здесь.

— Ага.

— А потом мы наметывали шов ниткой другого цвета, чтобы он лучше был виден. — Она замолкает, мысленно переносясь в школьные годы. — Длинными стежками, вот такими. — Она рисует аккуратные черточки вдоль розовой полоски на пакете.

Звенит дверной колокольчик, и в магазин входит дородный мужчина. Он направляется прямо к ним.

— Простите, — говорит он.

Ева продолжает объяснения:

— И потом мы делали шов поверх наметки…

— Простите! — вмешивается мужчина. — Там на улице дорожная служба, и мне нужна мелочь для парковочного счетчика.

Он явно не собирается ждать, когда Ева закончит, и намерен получить то, что ему требуется.

— Да-да. — Фред отходит, забирая шоколадки. — Я уже услышал все, что хотел, большое спасибо.

Она качает головой:

— Нет, Фред…

Но он уже выходит и не слышит ее.

Мужчина протягивает ей десятифунтовую банкноту:

— Разменяйте, пожалуйста.

— Простите, касса не открывается без покупки, — лжет Ева.

Она разрезает целлофан на очередной коробке с мятной жевательной резинкой и начинает заполнять второй автомат, не спеша закидывая в него по одной упаковке.

Фред методично планирует проект «Сумка для обуви». Он выкладывает на кухонный стол все, что, по его мнению, понадобится ему для начала работы: ранец-рюкзак, инструкции из школы, портняжный метр, ножницы.

Подумав, он решает, что одиннадцатидюймовые портновские ножницы из швейной коробки — это некоторый перебор и вообще инструмент опасный, так что откладывает их в сторону.

За свои тридцать пять лет Фред никогда не переступал порог благотворительного магазина. Впервые он купил подержанные вещи, когда посетил несколько недель назад барахолку. Тогда ему удалось удачно приобрести шпули, и теперь ему кажется, что через полчаса он уже вернется домой с аккуратно сложенным отрезом ткани, подходящей для детской сумки. Терпение не входит в число его добродетелей, и ему еще предстоит открыть то чувство удовольствия, когда, зайдя в букинистический магазин за книгой, которую давно искал, выходишь еще с тремя только потому, что они показались интересными.

Ближайший благотворительный магазин выглядит совершенно пустым, и Фред только укрепляется в убеждении, что все, что продается в таких местах, никому не нужно. Он бродит по помещению, не зная, что предпринять. Может, подождать продавца?

Чтобы занять время, Фред изучает стойку с мужскими рубашками и куртками. Пара толстых шерстяных пальто выглядит многообещающе, на одном из них даже осталась бирка, но размер не тот. Перебрав рубашки и свитеры, он добирается до галстуков. Здесь представлена мода различных десятилетий, с шириной на любой вкус: от едва заметных шнурков до внушительной рыбины. Фред снимает с вешалки несколько штук и изучает их: если он снова устроится на работу туда, где нужно носить галстуки, здесь, похоже, можно будет ими разжиться. Фред уже начинает думать, что в магазине вообще нет сотрудников, как вдруг из подсобки раздается голос:

— Доброе утро. Отличная погода, не правда ли?

Он не видит, кто говорит, пока продавщица не выпрямляется: это высокая женщина с очень длинной седой косой, достающей ей до талии. Она немного напоминает ему ведущую передачи про садоводство, вроде той, что любил смотреть дедушка. В руках у нее желтый, как подсолнух, заварочный чайник.

— Да. — Поддерживать беседу он не очень умеет.

Продавщица пытается найти чайнику место на полке, которая и без того переполнена.

— Очень милый, только вчера пришел. Если вам нравится, я бы на вашем месте сразу брала. К обеду его уже купят.

— Я на самом деле не это ищу, — отвечает он. — Но цвет отличный.

Неужели вся его социальная жизнь свелась к разговорам с дамами возраста его матери об особенностях посуды?

— Веселенький, — соглашается она.

— Мне нужна ткань.

Она отодвигает несколько мисок и разрисованный цветами кувшин, после чего все-таки находит чайнику место на полке.

— Хотя, наверное, можно выставить его в окне, кто-нибудь наверняка сразу заметит и возьмет.

Она снова забирает чайник с полки и направляется к кассе. Фред идет за ней.

— Так насчет ткани? Чтобы шить?

— Ну, у нас вообще нет тканей как таковых.

— А…

— Но можно разрезать какую-нибудь одежду. Это для пэчворка?

— Мне нужно сшить сумку. — Он лезет в карман куртки за бумажкой с указаниями. — Вроде такой…

Женщина пододвигается ближе к свету и надевает очки, висящие у нее на шее на блестящем зеленом шнурке. Она берет у него бумагу.

— В эту школу ходит моя внучка.

Он понимает, что она старше, чем ему сначала показалось, хотя это не так уж важно.

— И что вы думаете?

— Много времени это не займет. Максимум час.

— Да, но мне нужно то, из чего шить.

Все эти походы по магазинам очень отличаются от того, к чему он привык: обычно Фред быстро выбирает конкретные товары и сразу уходит.

— Вам надо чем-то выделиться, чтобы отличаться от других детей.

Фред об этом не задумывался, но, похоже, она права. Он слишком хорошо помнит, как в суматохе переодевался в школьном спортзале и в результате несколько раз приходил домой в чужой одежде. Майкл должен легко находить свою сумку среди трех десятков других.

— Да, логично. Что у вас есть?

Она подходит к вешалкам с одеждой.

— Мальчик или девочка? — Женщина пронизывает его взглядом. — Или это неважно?

— Не знаю, честно говоря. — Фред не совсем понимает, что она имеет в виду. — Это для мальчика, который живет рядом со мной. Его мама попросила меня сшить ему сумку, потому что у меня есть швейная машинка, и я был так глуп, что обещал попробовать.

— У вас есть швейная машинка?

— Да, бабушкина, старая.

Эта незнакомая женщина как будто заколдовала его: обычно он не так разговорчив.

— Ну, честно говоря, у нас не такой большой выбор практичных тканей. Есть несколько платьев, но как-то нехорошо разрезать их на кусочки всего лишь для сумки. — Женщина снимает с вешалки горчичного цвета юбку в черную полоску. — Она тут уже довольно долго висит.

Фред мотает головой:

— Я немного не это ищу.

— Мне казалось, вам нужно что-то особенное… — Женщина вешает юбку обратно. — А она точно особенная.

Он чувствует себя не в своей тарелке. Видимо, при таких покупках надо соблюдать определенные правила, первое из которых — не рассказывать продавцу о планах на их сокровища.

— А шторы? — спрашивает он. — Они у вас есть?

— Нет, такие товары продаются в нашем магазине в Стокбридже.

— Ладно, я дойду и посмотрю там.

Он снова надевает рюкзак.

— Подождите, я проверю, открыты ли они. — Она возвращается к прилавку, открывает потрепанную папку на кольцах и начинает водить по странице ногтем, покрытым белым лаком с блестками. — Сегодня они закрыты до обеда.

— Эх…

Фред смотрит, как она медленно поворачивает за ручку чайник, стоящий на прилавке, — точно так же, как это делала бабуля, — и вдруг уносится воспоминаниями в детство, когда он приходил из школы и пил сок, а она чай.

Продавщица оставляет чайник в покое.

— Сколько он стоит? — спрашивает Фред.

— Три фунта. Был кувшин из того же комплекта, но уже продан.

Он роется в карманах в поисках мелочи и выкладывает ее на прилавок:

— Я возьму.

Похоже, проект обойдется ему дороже, чем он рассчитывал.