Сказание о Рокоссовском

ТАКТ

Позади остался разрушенный, испепеленный, но непокоренный Сталинград. Ушла в историю, в бессмертие великая битва на Волге. Жизнь перевернула одну из самых памятных и героических страниц.

Пройдет два года с небольшим — и в Кремле, на приеме в честь командующих войсками Красной Армии, будет в числе других поднят тост и за Маршала Советского Союза Константина Рокоссовского — героя Сталинградской битвы.

Но это будет позднее, в сорок пятом, а сейчас генерал Рокоссовский уже на новом горячем участке войны, командует войсками Центрального фронта. Впереди новые бои, новые труды, тревоги, новое военное лето.

А Гитлер только и твердит: русским помогают их зимы, их дремучие снега и полярные морозы, а вот летом немецкие войска всегда одерживают победы.

Ну что ж, посмотрим!

***

Что такое такт?

Чувство меры, подсказывающее правильное отношение к людям и событиям, правильный к ним подход, благородное умение держать себя подобающим образом в любой жизненной ситуации.

Нужен ли такт военачальнику на фронте, в боевой обстановке? До такта ли, когда гремят орудия, рвутся снаряды, когда смерть рядом?

Константин Константинович Рокоссовский обладал удивительным чувством такта. Он умел осторожно и деликатно поправить неудачное решение командира, подсказать ему правильный путь исправления ошибки, не задевая при этом самолюбия подчиненного, щадя его авторитет.

...В период распутицы командующий одной армией решил провести частную операцию с целью занять более выгодные позиций на своем участке фронта. Накануне назначенного дня наступления выяснилось, что некоторые части артиллерийского корпуса, которые должны были участвовать в намеченной операции, еще находятся на марше и не успеют вовремя прибыть в указанный им район.

Командование корпуса доложило об этом командарму. Не вдаваясь в суть создавшейся обстановки, командарм ответил:

— Я не привык отменять своих решений!

Находясь в затруднительном положении, старший артиллерийский командир в порядке исключения решил обратиться к командующему фронтом.

Рокоссовский быстро разобрался в обстановке, взвесил все «за» и «против» и немедленно вызвал к телефону генерала, командующего армией. Состоялась дружеская, деликатная беседа.

— Добрый вечер, Прокопий Леонидович!

— Здравия желаю, товарищ командующий!

— Как идут у вас дела?

— Все в порядке, товарищ командующий. Операцию начну в назначенное время.

— Ну что ж, хорошо. — После некоторой паузы как бы между прочим Рокоссовский поинтересовался: — Как артиллеристы? Не подведут?

Командарм насторожился: к чему бы такой вопрос?

А Рокоссовский говорил спокойно, буднично:

— Как выглядит артиллерийский корпус? Он, кажется, еще на марше?

Кошки заскребли на душе у командарма. Он уже и сам понимал, что артиллеристы не успеют занять завтра назначенные им рубежи. Но отменять свой приказ...

Совсем не таким уж уверенным и бодрым тоном, не очень внятно пробормотал:

— Некоторые бригады еще не подошли... Жду. Но я приказал... — и осекся.

Рокоссовский продолжал спокойно, рассудительно, как добрый друг:

— Надо ли их торопить, Прокопий Леонидович? Дороги сейчас тяжелые, сами знаете. Трудно им. — Добавил почти мечтательно: — Я бы на вашем месте, пожалуй, перенес срок наступления. Обождал бы артиллеристов. Как вы думаете?

Вот она — рука друга, вот совет, который поможет выйти из затруднительного положения. И командующий армией ухватился за эту руку:

— Так вы разрешите, товарищ командующий, дня на два отложить операцию?

— Пожалуйста, пожалуйста, мы вас не связываем сроками.

Как гора с плеч у командарма.

— Благодарю, Константин Константинович. Мы сейчас все подсчитаем, уточним и доложим вам.

— Вот и отлично, Прокопий Леонидович. Доброго здоровья! Желаю успеха!

Рокоссовский положил трубку и улыбнулся. Хорошо, что командующий армией не видел его улыбки. Он бы сразу понял, что весь этот, так сказать, дипломатический разговор был не чем иным, как отменой его не очень продуманного решения.

***

Как должен поступить начальник, когда обнаружит ошибку, упущение или небрежность в работе подчиненного?

Вряд ли может быть однозначным ответ на такой вопрос. Все зависит от характера допущенной ошибки, от опыта и знаний самого начальника, от его житейских правил и, конечно, от его темперамента и такта.

...Как-то командующий фронтом Рокоссовский приехал в одну стрелковую дивизию проверить состояние ее обороны. Опытный глаз командующего сразу заметил, что не все здесь в порядке, не все его указания точно выполнены. Генерал, командир дивизии, чувствуя за собой грешки, что называется, струхнул: не миновать разноса.

Но Рокоссовский, знакомясь с положением дел в дивизии, внешне сохранял полное спокойствие и невозмутимость. И это спокойствие командующего обмануло генерала, которому не приходилось еще встречаться с Рокоссовским. Подумал: может быть, Рокоссовский ничего особенного и не заметил.

Подошло время обеда. Приободрившийся генерал, надеясь, что после обеда командующий совсем подобреет, гостеприимно пригласил Рокоссовского пообедать:

— Милости прошу к столу!

Рокоссовский внимательно посмотрел на стоящего перед ним генерала:

— Благодарю вас за приглашение. Но обедать у командира дивизии, где столько беспорядков, я не могу. Вот когда наведете порядок в дивизии, тогда и приглашайте на обед. — И направился к своей машине.

В оцепенении стоял генерал. Все было на его долгом военном пути. Были и награды и благодарности, были выговоры и замечания. Были и обыкновенные разносы, которые, правда, порой забывались после сытного обеда.

Но такого еще не было. С таким стилем руководства он еще не встречался. Лучше бы разнос, лучше бы выговор. А то...

Приказал:

— Всех командиров частей ко мне на КП. Немедленно!

А про себя решил: «В лепешку расшибусь, а порядок в дивизии наведу и Рокоссовский у меня пообедает».