Сказание о Рокоссовском

У ВРАТ КИЕВА

Когда в середине сентября передовые части Центрального фронта овладели Нежином, Рокоссовского охватило радостное волнение. Конечно, Нежин еще не предместье Киева, еще впереди трудным рубежом лежит Днепр, еще главные бои впереди!

Но все же Нежин!

Поступил приказ Верховного Главнокомандующего. Соединения, отличившиеся в двухдневных ожесточенных боях, стали Нежинскими:

7-й гвардейский Нежинский механизированный корпус,

24-я гвардейская Нежинская механизированная бригада,

25-я гвардейская Нежинская механизированная бригада,

57-я Нежинская танковая бригада,

299-я Нежинская штурмовая авиационная дивизия,

286-я Нежинская истребительная авиационная дивизия.

Конотопская и Бахмачская дивизии и Севская механизированная бригада, принимавшие участие в боях, были награждены орденом Красного Знамени.

Московское небо озарил салют в честь доблестных войск, освободивших город Нежин. Новая победа.

Каждый, кто до войны ездил по маршруту Москва— Киев, знал, что за Нежином, за его вишневыми, воспетыми Тарасом Шевченко садами, за его белыми хатами и стерегущими их знаменитыми пирамидальными тополями пойдут почти дачные места — Носовка, Бобровицы, Бровары...

И Дарница. Оттуда уже видны золотые купола лавры, темный Владимир с крестом, приднепровские парки в осеннем багрянце.

Было чему радоваться Рокоссовскому. Сбываются мечты. Опять проедет он по Крещатику, но не с запада на восток, как летом сорок первого года, а с востока на запад. Потом Радомышль, Житомир, Новоград-Волынский и тот маленький домик, из которого он ушел ранним утром 22 июня.

Впрочем, в те дни об этом мечтал не только командующий. Об этом мечтали все бойцы его фронта. Киев — самый большой город, который доведется им освобождать от немцев, — не только столица Советской Украины. Киев — матерь городов русских, наша история, наша гордость.

...Неожиданно пришел приказ Ставки: разграничительная линия между Центральным и Воронежским фронтами отодвигалась на север. Уходили из состава фронта 60-я и 13-я армии генералов Черняховского и Пухова. Это означало, что Киев остается в полосе действий Воронежского фронта. Бойцам Центрального фронта там не бывать.

...Не ради славы воевали наши воины. Не о личной славе думал и Рокоссовский под Москвой, под Сталинградом, на Курской дуге и сейчас под Киевом. Одна цель воодушевляла его — разгромить врага, отстоять свободу и независимость Советской страны.

Но неожиданный приказ Ставки ударил по сердцу. Почему? Ведь Киев — вот он, рукой подать!

Вероятно, Ставка права. Ей, как говорится, и карты в руки. Солдаты Рокоссовского повернут с киевского направления на черниговское, пойдут в полесские болотные хляби и в дремучую сырость белорусских лесов. Они выполнят свой долг!

А все же...

***

Что такое солдатский телеграф?

Что за средство связи без проводов, без радио, без аппаратов ВЧ, без пакетов с пятью большими строгими сургучными печатями?

Каким образом новость, известная только в штабе, только высокому начальству, неисповедимыми путями, обрастая сомнительными подробностями и неправдоподобно красочными деталями, доходит до бойцов переднего края, в блиндажи, в траншеи, на огневые позиции?

— Ты слышал, говорят, что...

Как угодно можно назвать такой телеграф. Утечкой информации. Недостаточной бдительностью. Разболтанностью. Одним словом, тем негативным явлением, которое политруки на каждой политбеседе справедливо клеймили и неустанно призывали бойцов:

— Держите язык за зубами! Болтун — находка для шпиона! Враг не дремлет!

Правильно клеймили.

А телеграф оставался телеграфом.

В один из еще теплых сентябрьских вечеров на привале поближе к батальонной кухне в ожидании ужина лежали на плащ-палатках два бойца. Курили. Беседовали.

Один из них, уже немолодой, простоватый, недоумевал:

— Чому воно так сталось, шо нам вид Киева поворот дають?

Его собеседник, парень тертый, разбитной, разбирающийся не только в вопросах тактики и стратегии, но и в самой высокой политике, хитровато подмигнул:

— Ты, Кузьма, видать, из Кобеляк или из Зачухраевки?

— С-пид Житомиру я, — хмуро уточнил Кузьма.

— Все едино. Какой фронт теперь будет освобождать Киев? Воронежский. А кто на том фронте член Военного совета? Секретарь ЦК Компартии Украины. Ему и полагается первому в Киев въехать. Уразумел?

— Воно може... Тильки... — Кузьма не договорил. Впрочем, и так все было ясно...

Но уж очень хотелось ему попасть в Киев.