Сказание о Рокоссовском

ДОБРЫМИ ГЛАЗАМИ

Рокоссовского любили. И он любил людей смелых и верных, добрых и твердых, умных и находчивых, умеющих самостоятельно мыслить, не боящихся брать на себя ответственность в самые трудные минуты, при решении любых сложных вопросов.

Ему приходилось общаться со многими сотнями людей. Он встречался с разными людьми в самых разных обстоятельствах мира и войны: на поле боя и на учебных полях, под огнем врага и на отдыхе.

Разные, естественно, у людей были характеры, привычки, способности, достоинства и недостатки. Но он по складу своего общительного, ровного, доброжелательного характера находил в окружающих достоинства, порой скрытые, незаметные для других.

Константин Константинович Рокоссовский писал: «Если вы хотите оценить офицера, прислушайтесь, что он говорит о своих подчиненных. Подлинный командирский характер включает в себя умение оттенить вклад товарищей в общее дело трудной борьбы с врагом».

Большое счастье человека и командира, когда его окружают хорошие, умные, надежные, талантливые люди, верные друзья и товарищи. Такое счастье было у Рокоссовского. Он это знал и высоко ценил.

Вот что он говорил о своих соратниках и подчиненных. «Михаил Сергеевич Малинин с первых же дней показал себя умницей, опытным и энергичным организатором. Мы с ним сработались, а впоследствии хорошо, по-фронтовому, сдружились». «Генерал Михаил Федорович Лукин — старый воин, опытный и хорошо подготовленный военачальник, справедливый товарищ». «Ценнейшим человеком оказался генерал Василий Иванович Казаков... У генерала были и глубокие знания, и интуиция, и умение работать с людьми, доходя до батареи. Вот уж кого любили в войсках!». О генерале Батове: «смелый, талантливый». О генерале Черняховском: «это замечательный командующий». О генерале Антипенко: «умелый организатор, человек исключительной энергии». О генерале Прошлякове: «чудесный товарищ, он пользовался всеобщей любовью».

Надо действительно любить людей, чтобы так говорить о них. Он смотрел на людей добрыми глазами.

Коммунист и командир, он всегда высоко ценил армейских политработников. И ему везло на хороших партийных работников, на комиссаров «фурмановской складки». Таким был член Военного совета 16-й армии Алексей Андреевич Лобачев.

Потом, спустя многие годы, Рокоссовский скажет о нем:

— Считаю своим товарищеским долгом почтить память генерала Алексея Андреевича Лобачева. Мы с членом Военного совета армии жили душа в душу. Он любил войска, знал людей, и от него я всегда получал большую помощь. Такой был этот человек, что ощущалась потребность общения с ним.

Разве можно сказать лучше о политработнике?

Константин Константинович не забывал отмечать заслуги всех, кто работал рядом с ним. И тех, кто был на передней линии огня, и тех, кто обеспечивал успех боевых операций. С недоверием относился он к тем командирам, которые плохо отзывались о своих подчиненных, сваливали на них вину за все свои неудачи. Знал, что в жизни так не бывает и, если офицер во всех неудачах винит только своих подчиненных, значит, виноват — и, наверно, в первую очередь — он сам.

Ценя не только дисциплинированность и исполнительность, но и инициативу, он не любил выражения: «Как прикажете!» И не потому только, что слышалось в нем что-то лакейское (хотя и за это, конечно), а потому, что оно ограничивало инициативу, активность, убивало живую творческую мысль. Офицер, привыкший бойко выкрикивать: «Слушаюсь!.. Как прикажете!» — и при этом искательно заглядывавший в глаза, не имел шансов надолго удержаться в его штабе.

Рокоссовский писал: «Мне нравилось, что мои помощники, люди образованные и влюбленные в военное дело, умели отстаивать свое мнение. Приходилось иногда подумать над предложением. Прикинешь и скажешь: «Правильно, я упустил, давайте сделаем тут по-вашему».

Ронял ли командующий при этом свой авторитет в глазах подчиненных? Конечно нет! Такое отношение только вдохновляло подчиненных, будило и поощряло их творческую мысль.

Когда-то в прошлом бытовало словечко «солдафонство». Грубого, некультурного, тупого человека именовали солдафоном. Слава богу, уходит, если не ушло совсем, в прошлое и само это слово, и люди, соответствовавшие этому понятию.

Рокоссовский не терпел солдафонства. Ему глубоко чужды были солдафоны, бросавшие тень на благородное, чистое и дорогое его сердцу понятие «советский воин, советский офицер».

***

Что такое красота?

По всей вероятности, красотой можно считать совершенство, гармоничность, выразительность и завершенность предметов и явлений, их соразмерность и пропорциональность.

Красива деталь, сработанная руками умельца-токаря. Красива домна, возведенная строителями и монтажниками.

Красив мост, стрелой переброшенный через реку. Красив майский березовый лес, вдохновенно изображенный на холсте художником-пейзажистом.

Константин Константинович Рокоссовский ценил красоту во всех ее проявлениях, во всем ее многообразии. Он восхищался красивыми зданиями, любовался точно и умно работающими машинами, часами мог слушать русские народные песни, хорошие стихи. Ему нравились восходы и закаты солнца, тишина соснового леса, прячущаяся в камышах река.

Но, человек военный, он видел красоту и в тщательно подготовленной и хорошо проведенной боевой операции, в четкости и строгости оперативных планов, в совокупности и согласованности действий десятков тысяч людей, во взаимодействии видов и родов войск, во внезапности и военной хитрости, в предвидении...

Рассказывая об удачных операциях, о памятных боях и сражениях, он часто употреблял один и тот же эпитет: «красивый бой, красивая операция».

...Первые, может быть самые трудные за всю войну, бои. Вражеская лавина рвется в глубь нашей страны. Корпус, которым командует генерал Рокоссовский, ведет ожесточенные оборонительные бои. Командир корпуса видит, как по шоссе движется большая колонна вражеских войск: танки, орудия, автомашины.

Что делать? Единственное, что можно предпринять, — максимально использовать артиллерию. Он отдает приказание — и артиллеристы, подпустив немцев поближе, внезапно открывают меткий огонь. Враг остановлен, а затем и отброшен. На шоссе осталась лишь чудовищная каша: разбитые мотоциклы, обломки бронемашин, горящие танки, тела убитых гитлеровцев.

«Красивая удача», — коротко охарактеризовал Рокоссовский этот бой.

...Шли тяжелые ноябрьские бои под Москвой. Тесня наши войска, танковые и моторизованные соединения врага рвались к шоссе Волоколамск—Москва. Вот-вот прорвутся, а там уже прямая дорога к столице.

На «черный» день командующий 16-й армией Рокоссовский приберегал свежую 78-ю стрелковую дивизию А. П. Белобородова. Сибирскую дивизию. Этим все сказано.

Такой день настал. Командарм указал направление и дал команду. Сибиряки ринулись в контратаку, обрушились на фланг наступающего врага. Не ожидали гитлеровцы такого удара и были отброшены.

Вспоминая этот бой, Константин Константинович Рокоссовский с удовольствием отметил: «Красивый был удар! Он спас положение».

...Ставка Верховного Главнокомандования разработала план, по которому войскам вновь созданного Центрального фронта следовало развернуться между Брянским и Воронежским фронтами и, взаимодействуя с Брянским фронтом, нанести глубоко охватывающий удар в направлении Гомель, Смоленск.

Командующий фронтом К. К. Рокоссовский, ознакомившись с планами Ставки, удовлетворенно определил:

— Операция красивая по замыслу.

...Начались наступательные бои по освобождению Белоруссии. Вспоминая те дни, Рокоссовский отмечает: «Наиболее успешно — и, можно сказать, красиво — развивалось наступление в полосе 65-й армий».

И так всегда. Умело действуют воины, подразделения, части, командиры проявляют инициативу, сметку, мастерство, штабы тщательно и вдумчиво разрабатывают планы предстоящих операций, и Константин Константинович Рокоссовский не скрывает своего удовлетворения: «Красиво!»