Сказание о Рокоссовском

НОЧНОЙ ЗВОНОК ИЗ ТЕГЕРАНА

В конце ноября сорок третьего года начальник Оперативного управления Генерального штаба Красной Армии три раза в день докладывал Верховному Главнокомандующему Сталину обстановку на фронтах. Докладывал как обычно. Разве только с той разницей, что доклады происходили не в Кремле, не в Ставке, не на Ближней даче под Кунцево, да и вообще не в Советском Союзе. .

Они происходили в Тегеране.

Занятый совещаниями с президентом США Рузвельтом и премьер-министром Великобритании Черчиллем, вошедшими в историю под названием Тегеранской конференции, Сталин продолжал пристально следить за ходом боевых действий на всех фронтах войны. Особенно его тревожили события, разыгравшиеся западнее Киева, на участке 1-го Украинского фронта, которым командовал генерал Николай Федорович Ватутин.

Являвшегося для очередного доклада генерала Сталин неизменно спрашивал:

— Как под Киевом?

Первой заповедью ответственных работников Генерального штаба в годы войны было: докладывать Сталину только правду.

Только правду!

В районе западнее Киева было неладно. Немцы, отступавшие под ударами наших войск, неожиданно в середине ноября перешли в контрнаступление и сразу же добились значительных успехов. Нанеся удар в направлении Житомир, Фастов, их танковые части ворвались в Житомир, а через шесть дней окружили Коростень.

Над только что освобожденной столицей Советской Украины снова нависла опасность. Это было особенно неприятно и досадно сейчас, когда шли ответственные и сложные переговоры с Рузвельтом и Черчиллем.

Слушая очередной доклад, Сталин хмурился, трубка накрепко была зажата в руке.

Сказал резко:

— Соедините меня с Рокоссовским!

Это распоряжение не удивило генерала. Рокоссовский командовал Белорусским фронтом, являлся соседом Ватутина справа, и ход мыслей Верховного был понятен: как видно, он решил подключить Рокоссовского к отражению неожиданного немецкого наступления.

Когда Константина Константиновича Рокоссовского пригласили к аппарату ВЧ, он был почти убежден, что предстоит разговор со Сталиным. Так оно и оказалось.

Сталин говорил сухо, пожалуй, даже сердито:

— Сейчас же выезжайте к Ватутину как представитель Ставки и разберитесь на месте, что там у него происходит. Разрешаю принять все меры, которые сочтете нужными. Надо сорвать наступление немцев. В случае необходимости немедленно вступайте в командование 1-м Украинским фронтом, не ожидая дополнительных указаний.

...Рокоссовский медленно положил трубку. За всю войну ему еще не приходилось выполнять столь щекотливое поручение.

Человек может быть талантливым художником, врачом, инженером, агрономом, юристом, архитектором, полководцем...

Но есть талант, который как бы освещает любую способность человеческого ума, души.

Этот талант — быть всегда человеком. На любом посту, в любой жизненной ситуации оставаться человеком.

Таким талантом обладал Константин Рокоссовский.

Командующий 1-м Украинским фронтом генерал Николай Федорович Ватутин знал о предстоящем приезде Рокоссовского. Больше того, он знал или, во всяком случае, догадывался, с какими широкими полномочиями едет к нему «сосед справа».

Воевал Ватутин хорошо всю войну. В последнее время добился больших успехов. Начав 3 ноября решительное наступление, войска его фронта через три дня освободили столицу Украины город Киев. Это был дорогой подарок всем советским людям к 7 ноября — ко дню годовщины Октябрьской революции!

Киев наш!

Два слова радостью отозвались в сердце каждого советского человека. Освобождение Киева справедливо связывалось с его, Ватутина, именем.

И вдруг осечка...

Генерала армии Константина Константиновича Рокоссовского Николай Федорович Ватутин встретил официально. В Рокоссовском он видел представителя Ставки, старшего начальника, к тому же наделенного особыми полномочиями.

Несмотря на все старания Рокоссовского, открытого, прямого, дружеского разговора не получалось. Докладывая Рокоссовскому создавшуюся обстановку, Ватутин был сдержанно краток, откровенно ждал: скорей бы Рокоссовский сделал решительные выводы и послал в Ставку телеграмму: «Фронт принял!»

Рокоссовский разобрался в обстановке. Воспользовавшись некоторой пассивностью фронта, противник собрал сильную танковую группу и теперь рвался к Киеву. Между тем наши войска имели возможность ответить врагу быстрыми контратаками.

Удивила его и система работы штаба. Командующий сам занимался многими второстепенными делами, которые полагалось выполнять начальнику штаба и его сотрудникам. Это отвлекало командующего от главного — от руководства боевыми действиями войск. Сказалось, видимо, то обстоятельство, что генерал Ватутин в свое время многие годы был на штабной работе.

Упущения налицо, и Рокоссовский мог с полным правом действовать так, как приказал ему Верховный Главнокомандующий: вступить в командование войсками 1-го Украинского фронта.

Дальнейший ход событий ему не трудно было предвидеть. Он быстро и решительно наведет порядок в работе штаба, откажется от пассивной обороны, нанесет контрудар по прорвавшимся вражеским частям. Все это, без сомнения, выправит положение.

Константин Константинович Рокоссовский смотрел в сумрачное лицо Ватутина и отлично понимал, что творится сейчас в его душе. Думал: вот сидит перед ним еще молодой талантливый генерал. Свои полководческие способности он уже проявил в войне, командовал Юго-Западным,

Воронежским и теперь 1-м Украинским фронтами, участвовал в Сталинградской и Курской битвах, освободил Киев.

Сейчас у него есть промахи. Но надо ли его освобождать от должности? Не лучше ли поддержать добрыми советами, помочь, вселить уверенность в собственных силах и способностях? Нет, не следует освобождать Ватутина от командования фронтом.

Рокоссовский улыбнулся застенчиво и обаятельно:

— Николай Федорович! Я прибыл помочь вам разобраться, посоветовать, наметить вместе план дальнейших действий...

Ватутин недоверчиво и настороженно посмотрев на Рокоссовского.

Но Рокоссовский был доброжелателен и, несомненно, искренен.

— Я считаю, что вы на своем месте. А исправить кое- что нужно. Давайте вместе решим, что делать.

Ватутин и раньше слышал, что Константин Константинович Рокоссовский человек сердечный. Теперь и сам убеждался в этом. Повеселел. Что касается отдельных промахов, то он их теперь видит ясно. Дадут возможность — исправит положение.

Ватутин внимательно прислушался к советам и указаниям представителя Ставки. Вместе с Рокоссовским они рассмотрели возможности нанесения контрудара, подсчитали силы и резервы.

Собираясь уезжать, Рокоссовский связался по ВЧ с Верховным:

— Товарищ Сталин! Я ознакомился с положением у Ватутина. Допущенные ошибки уже исправлены. Убежден, что командующий 1-м Украинским фронтом находится на своем месте, войсками руководит твердо.

Сталин недовольно переспросил:

— Вы уверены?

— Уверен.

Сталин молчал.

Рокоссовский, чтобы еще раз подтвердить свою убежденность в ненужности организационных мер, спросил:

— Разрешите вернуться в свой штаб?

Тоном, в котором трудно было почувствовать одобрение действий Рокоссовского, Сталин разрешил:

— Возвращайтесь!

И положил трубку.

Когда Константин Константинович Рокоссовский уезжал из штаба 1-го Украинского фронта, Николай Федорович Ватутин не говорил громких слов, не расточал благодарностей. Два генерала обменялись крепким рукопожатием.

Разве этот случай не пример солдатской взаимопомощи и взаимовыручки?

Николай Федорович Ватутин до самой своей трагической гибели продолжал успешно командовать войсками 1-го Украинского фронта, умело громил врага, и его имя по праву вошло в число имен выдающихся полководцев Великой Отечественной войны.

Не ошибся тогда Рокоссовский!