Тайна староверского золота

Глава XXXII

После отъезда Кузнецова уже никто не сомневался, что дни работы прииска сочтены. Он кормил людей без малого тридцать лет и вот, надо же, иссяк.

Все ждали работы на новом месте. Даже бабьи разговоры в очередях потеряли свою остроту. Правда, Коршуниха, встретив как-то Маруську Земнухову, зло бросила ей:

– Ну и гниды же вы! Что ты, что твой благоверный. Такую женщину грязью облили! Да вы ее мизинца не стоите! Вот сами теперь в этом дерьме и кувыркайтесь.

Необходимо было сколотить двадцать балков. Первые три, сто раз проверенные опытными плотниками, стояли на линейке готовности: цепляй к бульдозеру – и вперед, надежность и проч ность гарантированы. Павлова придирчиво осматривала будущие жилища, беседовала с плотниками. Осталась довольной. Выйдя из мастерской, Екатерина Алексеевна столкнулась с Сергиенко, опытным бригадиром, поджидавшим для разговора.

– Послушай меня, доченька, – по-отечески ласково сказал он, – я давно здесь работаю и хорошо всех знаю. Видно, что ты отходчива, обид долго не держишь, но не бери на Каргали Земнухова, он все равно тебе только вредить будет. К тому же, и специалист-то он аховый. А вот остальные горные мастера – Перегудов, Степанов, Колокольников – стоящие мужики, засиделись, правда, на этих рассыпушках. Дружинина, хоть он тебе вроде как родственником доводится, на охрану золота поставь. Мужик он честный, фронтовик, в металле знаток. Зато у тебя за сохранность голова болеть не будет, у него и грамма не пропадет. А за то, что он тебя воспитал, – доброе ему спасибо.

От такого доверия старого, уважаемого человека Екатерина разволновалась, аж щеки на морозе разгорелись:

– Спасибо, Степан Николаевич, за добрые советы, обязательно учту, – чуть смущенно улыбнулась она. – Ну, а вам за уют в балках спасибо, отличная работа. – она сердечно пожала руку бригадиру, и каждый пошел своей дорогой.

Павлова свернула на конный двор, где старший конюх Конон Горелов, распрягая поджарого гнедого коня, негромко разговаривал с ним, трепал гриву, внимательно осматривал подковы. Остановилась, наблюдая за этой картиной.

Жеребец следовал за хозяином, тычась мордой ему в плечо. Наконец конюх заметил Екатерину, стоящую у ворот загона, и, радушно разведя руки, пошел ей навстречу.

– Ба, какие люди пожаловали! Сейчас начальство не больно о нас вспоминает, все больше железных коней привечает, – беззлобно иронизировал он. – А мы уж как резервный конный взвод, на мелких работах на прииске используемся. Если с инспекционной проверкой, Екатерина Алексевна, сразу отрапортую: лошади все здоровы, четыре жеребенка в этом году народились. Кормежки, правда, маловато, еще бы овсеца подбросить нам, тогда и животина хорошо зиму пережила бы, а весной опять приплод принесла.

– Я вот что хотела, Конон Петрович, – молвила Екатерина, заходя в конюшню. – Конечно, и на лошадок поглядеть – люблю я их, и… – тут Екатерина по-детски восторженно всплеснула ру ка ми: – Батюшки, красота-то какая!

Они стояли у стойла серой, в яблоках, кобылы с маленьким, на тоненьких ножках, абсолютно белым жеребенком.

– А, это наша красавица Звездочка недавно приплод принесла, – сообщил Горелов, доставая из своей бездонной сумки, висевшей на поясе, кусочки хлеба и угощая ими лошадь. – Эх, ей бы в конкурсе красоты участвовать, а не воду возить. Вон какого удальца родила!

– Вижу, любите лошадок, – сказала Екатерина, с сожалением отходя от стойла, – но вы, Конон Петрович, не только главный в этом хозяйстве, вы ведь еще и хороший охотник и корневщик. По староверским тропам всю тайгу исходили. Хочу предложить вам поехать вместе со мной пробивать зимник на Каргалинское месторождение. Первые три балка уже готовы, и я подбираю надежных и опытных людей для передового отряда. Ждем только снега.

– Вот и я его жду, – отозвался Горелов. – Если бы снег выпал, я бы уже верст за тридцать в тайге был. Белки в этом году дюже много, и мы с Мишкой Куравлевым на охоту собрались. А белка – моя страсть. И вас огорчать не хочется. Честно говоря, не женское это дело! Как вы решились с зимника начинать – ведь и мужику-то не каждому такое под силу. Метели, морозы, непроходимая чаща и бурелом…

– Эх, Конон Петрович, – огорчилась Катерина, – Ведь это Арсений Митрофанович надоумил взять вас в разведчики…

– Арсений, говоришь, посоветовал? М-да… А с Мишкой-то как быть? Не хотелось бы мужика подводить.

– Давайте мы так поступим, – не сдавалась Павлова. – Возьмем в поход две лошади – для вас и Куравлева – и если с пробивкой зимника будет все нормально, то и белочек постреляете.

Конон почесал затылок.

– Не могу вам отказать. Дело-то серьезное, одно слово – Каргали. Хорошо, сговорю Куравлева.

…К вечеру повалил снег, прекратясь лишь к обеду следующего дня. Ветер гнал поземку. Жители прииска провожали пер вый караван для пробивки зимника во главе с начальником участка Екатериной Павловой. В группу входили горные мастера Перегудов, Степанов и Колокольников, бульдозеристы Нисковских, Яремин и Приходько, вальщики леса Бусыгин и Петров и два опытных таежника с лошадьми – Горелов и Куравлев. Войдя в тайгу, всадники привязали коней на длинные поводья к последнему балку, а сами перешли в него, чтобы приглядывать за лошадьми. Сидя в переднем балке, Екатерина просматривала списки всего того, что необходимо было взять в дорогу и для работы на участке.

– Так, продуктов питания на месяц, – шевеля губами, шептала она, пробегая глазами подробный перечень пайкового харча, который сама придирчиво отбирала на складе и следила за его погрузкой, спецодежда – по четыре пары на душу, сменные валенки, два тулупа. Проекты горных работ, земельный отвод в папке, оружие – восемь автоматов с удлиненным рожком, тысяча патронов – все роздано. Аптечка с набором лекарств. Два дробовика для конников и десять мешков овса. Пилы, топоры, бензин, солярка. Радиостанция с позывным «Якорь». И народ подобрался стоящий. Все опытные, надежные. Один Конон чего стоит!

…Спустились к Татьяниному ключу. Тракторы медленно ползли по уже крепко скованной морозом и припорошенной снегом поверхности, и когда проходили открытые участки ключа, хорошо продуваемые ветрами, то даже из маленького окошка балка можно было видеть под прозрачной толщей льда хариусов, лениво шевеливших плавниками. Павлова решила сделать остановку, чтобы дать людям отдых, а заодно и полюбоваться природным аквариумом.

– Ну что, – сообщила она подошедшим бульдозеристам, – слава Богу, прошли по ключу добрую часть пути. Теперь уходим от него в сторону и лесникам надо быть наготове – сухостоя много, да и как бы на валуны не напороться.

Тайга стояла в ослепительном зимнем уборе. Огромные снежные шапки с гулким уханьем срывались с пружинистых лап кедрачей, разбиваясь на миллионы искрящихся на солнце снежи нок. По берегам ручьев алели гроздья рябины, отливали золотом ягоды облепихи, на длинных черешках, как игрушки на елках, висели сережки плотно подогнанных друг к другу плодов лимонника. Полюбовавшись красотой зимней тайги, отряд двинулся дальше.

К следующему вечеру, пройдя мелкий Дарьин ключ, который круто сворачивал вправо и впадал в другой, более крупный, караван приблизился к пологому перевалу. Судя по карте, его следовало обогнуть, чтобы не подниматься на высоту 1100, за которой следовал крутой спуск. К тому же было неясно, что ждет их внизу. Конон и лесники выразили сомнение, заявив, что при обходе отряд может попасть в узкие глубокие каньоны, заполненные торосами наледи, и протолкнуть там тяжелую технику будет весьма сложно.

– Мы, Екатерина Алексеевна, – сказал Горелов, – предлагаем следующее. Надо повернуть назад и вот по этому, довольно пологому, распадку, – он уверенно показал точку на карте, – подняться до нашего зимовья, до него километров тридцать. Там переночуем, а утром, через перевал, пройдем к другому зимовью. Вот оно обозначено на крупномасштабной карте. Это километров двадцать ходу. Может, это и длиннее, зато машинам будет легче пройти. Лес здесь молодой, без сухостоев, больших завалов не будет. Зимовья стоят веками, и не дурные люди протаптывали там тропы.

Члены экспедиции внимательно слушали опытного таежника, и Екатерина отметила про себя, что не зря она настойчиво тянула его в этот поход, – лучшего проводника по таким запутанным местам вряд ли найдешь.

Бульдозеры развернулись и пошли вслед за вальщиками, которые расчищали дорогу технике. Они то исчезали где-то впереди, то вновь появлялись, ориентируясь на шум моторов. Затемно добрались до первого зимовья. Но когда в свете фар стали отыскивать вход, обнаружили, что в последние годы охотники жильем не пользовались и медведи устроили под ним берлогу. Последнюю зиму там провели два взрослых зверя, но, по непонятным причинам, здесь же и нашли свою погибель: толь ко шкуры да кости напоминали об их былом присутствии. Ко нон предупредил, что в этих местах много волков, и предложил поставить балки буквой «П», сделав между ними загон для лошадей.

Перед ужином Павлова еще раз обсудила маршрут с горными мастерами, и все пришли к выводу, что нашли удачный вариант и им можно будет пользоваться и летом. А на месте зимовья организовать перевалочную базу.

Горячий ужин разморил уставших путников и все же Перегудов, самый старший из горных мастеров, вызвался быть дежурным в эту ночь.

– А зачем вам дежурить? – сразу же откликнулись Конон и Куравлев. – Мы люди бывалые, сами приглядим: и зверя отпугнем, и лошадей успокоим, если потребуется, и дровишек в печки подбросим.

Охотники, тихо переговариваясь, несколько раз за ночь обошли вокруг балков. Уставшие лошади, получив добрые порции овса, спокойно отдыхали, не обращая внимания на скрип снега под валенками мужиков и вой волков где-то далеко в глубине тайги. Только уши животных, казалось, жили своей отдельной жизнью, они поворачивались всякий раз в сторону доносящихся звуков, да подергивание мышц выдавало настороженную чуткость коней.

– Вот, гляди, спит животина, а все чует, – сказал Куравлев, наблюдая, как гнедой прядает ушами. – А это он волка во сне лягнул, – прыснул в кулак охотник, когда конь, с силой отбросив заднюю ногу, стукнул копытом по стенке балка.

Вот и рассвет забрезжил. За стенами балка слышалось ржание, бульдозеристы разогревали моторы, горные мастера настраивали рацию. Горелов постучался к Павловой.

– Кушать подано, – он согнулся в шутливом поклоне, – прошу к столу.

Погода стояла тихая, морозная. Из распадков медленно выползали сизые туманы. Катерина присела к рации. В новом балке, где все было пропитано густым смолистым ароматом, со брались все участники небольшой экспедиции. Всем хотелось знать новости с Большой земли. Вот уже несколько дней они в пути, а сегодня впервые вышли на связь.

– 230, 230! Я – «Якорь», как слышите? На связи Первый.

– Слышим хорошо. Но сначала сверим координаты.

– Мы находимся с южной стороны Глазовского перевала у охотничьего зимовья около высоты 33.

– А как вы там оказались? – удивленно спросил из Трех Ключей Костюковский. – Мы ведь с вами почти две ночи сидели вместе со специалистами, разрабатывая ваш маршрут. Все учли до метра. Вы же должны были подняться по распадку до высоты 540 и пойти на спуск к разливам рек Кваковка и Чистая. Что произошло?

– Константин Константинович, сейчас объясню, Распадок перед высотой 540 оказался усеянным огромными валунами, скрытыми в снегу. Трактора Яремина и Нисковских порвали гусеницы, балки приняли недопустимый крен. Три часа потребовалось на ликвидацию аварии. Дальше подниматься по этому распадку было невозможно. Чтобы не угробить технику, я приняла решение по своему следу спуститься до Серафимовского ключа и по его кромке пройти на юг, обогнув Глазовский перевал и двигаясь к зимовью. До него двадцать километров. К нему от сопки Осиновой есть старая, довольно широкая тропа для конной езды. Ее отыскали наши верховые разведчики. Они на лошадях едут первыми, затем лесорубы, кстати, опытные люди, с любыми завалами быстро разделываются.

Конон, его напарник Куравлев и лесники Бусыгин и Петров, довольные похвалой, переглянулись.

– Планируем расположиться на ночлег у зимовья, – решила заканчивать доклад Катерина. – Там и ветер потише, и видимость получше. Мороз в семь утра был сорок градусов. Снег не значительный, все сопки в темно-синем тумане, солнца еще не видели, настроение хорошее, рабочее. Все здоровы. Техника исправна. Прошу вашего разрешения продолжить наш маршрут.

– Пока можете двигаться по выбранному вами направлению. Но в четырнадцать ноль-ноль снова выходите на связь. Успехов, привет всем, до связи.

Костюковский срочно связался с генеральным директором объединения.

– Василий Васильевич, что-то наша крестница самодеятельностью занимается: отказалась от ранее намеченного маршрута. – И главный специалист подробно передал объяснения начальника будущего прииска и ее предложение, как дальше двигаться к Каргалям.

Кузнецов на другом конце связи обдумал доложенное и одобрительно сказал:

– Да, это заманчивый путь, это дороги староверов, но как они будут идти, когда приблизятся к круговой скалистой стене? Меня тоже беспокоят рискованные действия Павловой, но с ней хорошие конные разведчики. Давай поступим так: не менять ее движения и готовиться к посылке двух бульдозеров с длинными толстыми тросами, чтобы помочь экспедиции, когда она подберется к круговому перевалу.

Потребовалось два световых дня для того, чтобы небольшой караван приблизился к каменным стенам. Можно было подумать, что это кем-то давно-давно построенное сооружение с неприступными отвесными стенами охраняет богатое месторождение. Наверное, здесь раньше было какое-то древнее поселение. Даже камни шлифованные кругом валяются. С северной стороны каменистой поверхности Катерина заметила большую наледь и показала ее Конону. Тот топором отбил кусок льда и попробовал на вкус. Он был горько-соленым: неведомый водоем подпитывался под землей морем.

– Если здесь идет сброс воды, значит, она с годами могла образовать и расширить расщелину в скалах, – рассуждала Павлова, советуясь с механизаторами. – Тут слабое место горного нагромождения!

Подогнали бульдозер и попытались зацеплять тросом камни, выдергивать их из общего монолита. Это удалось: выворотили из середины стены довольно большую глыбу. Принялись за другие. Дело пошло. Уже весь отряд разбирал основание высотной скалы с глубокими трещинами, кто с помощью тракторов, кто вручную, кто приспособил для этого лошадей. Через три часа появился просвет – можно было видеть гладкую равнину с той стороны. Образовался своеобразный тоннель. Ободренные таким открытием, люди продолжали работать, но осторожно. Разбирали по небольшим кускам, боясь, что может рухнуть нависшая сверху громада. К счастью, все обошлось.

Пройдя по образовавшемуся коридору, Катерина увидела, что эта скала уже отпочковалась от основной массы: вода хорошо здесь поработала. Медленно пошел первый бульдозер. Как бы от грохота мотора не рухнул примитивный тоннель… Но скальный свод выдержал. Пустили второй трактор, он, уже с балком, прошел благополучно. И вот, наконец, проход миновал последний бульдозер с балком, где была питьевая вода, продукты питания, спецодежда, запасные части, общее оружие.

– Ух! – воскликнул Леонид Приходько, вылезая из кабины. – Страху натерпелся… На совсем малых оборотах ехал: ну, думаю, рухнет верх – погибель…

Радовались, но страшно устали, разделились по углам балка, не было сил, чтобы даже прибрать монтировки, большие железные молотки, ломы, веревки.

Посмотрев на часы, Катерина развернула рацию.

– 230, 230! Я – «Якорь», я – «Якорь»!

Моментально ответили Три Ключа: Костюковский все эти дни безотлучно находился в поселке, следя по приказу генерального за трудной экспедицией, волнуясь за ее людей.

– Ну что, подмогу направлять? Все живы-здоровы?

– 230, подмога не нужна, мы находимся на месторождении на краю внутренней долины у Соленого ключа.

– А как вы туда добрались?

– Это северная часть угловой скалы, через которую просачивался поток, вот мы и посчитали: раз вода проходит, значит, и мы пройдем. Правда, пришлось здорово попотеть, пока этот тоннель пробивали.

– Ну молодцы! – обрадовался главный геолог. – Какие планы на будущее?

– Сейчас будем пить чай. После отдыха займемся осмотром месторождения, издалека видно какое-то оборудование, оставленное геологами. 230, у меня все, маршрут экспедиции окончен. Зимник есть! До связи.