Возвращение Дикой Розы

ГЛАВА 1

В большом доме Линаресов с самого утра царила радостная суматоха. Томаса, проснувшись рано утром, поспешила на кухню, чтобы проследить, как стряпают праздничное угощение. Тут были традиционные блинчики с разнообразной начинкой, тортильи с острым соусом, жареное мясо с фаршированным перцем и много других блюд. Сегодня был день рождения Розы Линарес.

Домашние ходили на цыпочках мимо спальни . именинницы, чтобы не разбудить ее. Роза проснулась оттого, что сквозь приоткрытые ставни проник солнечный луч и скользнул по подушке. Она зажмурилась, а потом вдруг широко открыла свои зеленые глаза. И первый, кого она увидела, был Рикардо.

Роза радостно засмеялась, встретив его взгляд. Уже много лет Подряд каждое утро начиналось для них вместе, а Розе все казалось, что она никак не привыкнет к своему счастью. Рикардо подошел к жене и нежно поцеловал ее.

Друзья и родные считали Розу и Рикардо идеальной парой. Сотрудники страховой компании, где Рикардо был генеральным директором, даже по-дружески подсмеивались над ним. Дела часто вынуждали Рикардо задерживаться после службы или идти на деловые ужины, но все знали, что ни дня не проходило без того, чтобы он не говорил с женой по телефону во время рабочего дня. А когда ему удавалось освободиться пораньше, он заезжал за женой в принадлежавший ей цветочный салон, с которым. Роза ни за что не соглашалась расстаться. Все праздники Рикардо и Роза проводили вместе, больше всего радуясь, когда к ним присоединялись их взрослые дочери со своими семьями.

— С днем рождения, моя дорогая, — произнес Рикардо и протянул жене небольшой сверток в подарочной упаковке.

Роза развернула сверток и увидела изящную шкатулку из черного дерева, инкрустированную перламутром и вставками из черепахового панциря.

— Какая красота! — воскликнула она, рассматривая шкатулку. — Это, кажется, очень старинная вещь.

— Во всяком случае, в этом уверял меня антиквар. Я рад, что тебе понравилось. Пожалуй, в такой шкатулке не стыдно держать твои украшения.

— Да, ты меня так балуешь, что украшений набралось много, — засмеялась Роза. Она вскочила с постели и обняла Рикардо за шею. — Ах, Рикардо, я так люблю тебя.

— А я люблю тебя, Роза, — произнес Рикардо. — В тебе вся моя жизнь.

— Ну, не только во мне, — улыбнулась Роза. — Ведь у нас есть Лус и Дульсе, а теперь еще маленькая Розита и наверняка будут еще внуки.

— Ну конечно, — отозвался Рикардо. — Как я рад, что сегодня вечером мы всех их увидим.

— Я тоже. Я только раз видела Лус с тех пор, как она вернулась из поездки в Сантьяго-де-Чили. Мне не терпится расспросить ее поподробнее. Ты читал последнюю рецензию в газете «Диарио де Мехико»?

— Конечно. Там, где Лус сфотографирована в «Лючии де Ламермур». Кто мог подумать, что наша малышка так далеко пойдет?

— Ну не скажи, я это чувствовала с самого начала, — возразила Роза. — Недаром я начала учить ее музыке еще в Гвадалахаре, когда ей не было и семи лет. А помнишь, как их детский хор послали на фестиваль в Мехико?

— Еще бы не помнить! Именно тогда Дульсе и Лус узнал и друг о друге. А мы с тобой еще долгое время ни о чем не догадывались.

— Ну да, это когда девочки решили поменяться местами и Лус осталась в вашем доме вместо Дульсе. Помнишь, как все удивились ее внезапному интересу к музыке?

Роза прижалась к мужу, вспомнив давние тревожные дни. Рядом с ним она чувствовала себя защищенной, и пережитые страдания уже не вселяли такую печаль.

Она снова вернулась мыслями в прошлое, в те дни, когда они с Рикардо долгое время жили врозь, ничего не зная друг о друге.

— Мне Ванесса потом рассказывала, как она повела Лус к профессору консерватории дону Ксавьеру, думая, что это Дульсе, — вспоминала Роза. — Как она удивилась, когда этот знаменитый маэстро с восторгом согласился давать уроки совсем юной девушке.

— Да, Ванесса в этом деле очень помогла. Кстати, как она сейчас, что пишет?

— Я позавчера получила от нее поздравление из Гвадалахары. Она пишет, что в следующем месяце они с Эрнандо собираются в Мехико.

— Прекрасно, я буду рад с ними повидаться. Но до чего же я рад за нашу Луситу. Теперь мы с тобой родители примадонны, — с гордостью сказал Рикардо, обнимая жену.

— Ну что же, настало время наших детей. А наша с тобой жизнь уже прошла, — вздохнула Роза.

— Не говори так, любовь моя, — пылко воскликнул Рикардо и подвел ее к зеркалу. — Посмотри: ты совсем не отличаешься от той Розы Гарсиа, которая покорила мое сердце столько лет назад.

Роза от души рассмеялась:

— Ах, Рикардо, надеюсь, что все-таки отличаюсь. Разве ты забыл, какой я была дикаркой? Гоняла в футбол с мальчишками, не знала, как себя вести за столом, умывалась только по большим праздникам. Я позволю себе надеяться, что стала с тех пор несколько более цивилизованной.

— Да уж, с тобой теперь мало кто сравнится, — отозвался Рикардо. — Ты иногда бываешь такой строгой деловой дамой, что к тебе подойти страшно, особенно когда распекаешь помощников в своем цветочном салоне.

— Уж кому бы говорить, — ответила Роза, — только не тебе, директору страховой компании. Если я и стараюсь быть деловой женщиной, так только затем, чтобы от тебя не отстать.

— Ладно, мы с тобой слишком заговорились, — сказал Рикардо, любуясь женой, — а нас уже ждут к завтраку.

Разумеется, завтрак тоже начался с поздравлений. Розу обнимали сестра Рикардо Кандида, Томаса, горничная Селия, которая помнила свою хозяйку еще девчонкой, пришли поздравить ее и другие слуги. Гостиная была убрана цветами. То и дело звонил телефон, и Розе приходилось подходить и отвечать на поздравления.

Вечером в доме Линаресов был устроен семейный обед. На него собирались прийти самые близкие люди: Лус с мужем Пабло и маленькой дочкой, Дульсе с Жан-Пьером, Рохелио с Эрлиндой.

Роза надеялась, что Лус сможет зайти пораньше и рассказать ей о гастролях в Сантьяго. Но вместо этого первой приехала Дульсе с малышкой Розитой, дочкой Лус.

— Бабушка Розита, я поздравляю тебя и желаю много- много счастливых дней, — старательно проговорила малышка и торжественно протянула Розе свой подарок: собственноручно выполненный рисунок. На листе бумаги была нарисована цветными фломастерами дама в пышном платье с веером и красной розой в волосах, а наверху немного корявыми печатными буквами было написано: «С днем рождения!»

— Бабушка, тебе нравится? — спросила Розита. — Это я сама нарисовала, а тетя Дульсе мне помогала.

— Конечно, нравится, — серьезным тоном ответила Роза, изучая рисунок. — Спасибо тебе большое. А кто это нарисован?

— Это моя мама выступает, — важно ответила внучка. — Ты помнишь, мы с папой были в театре и смотрели, как мама выступает. Я тогда очень хорошо себя вела, — похвасталась Розита.

— Ты, моя прелесть, всегда замечательно себя ведешь, — послышался голос Рикардо. Он обожал свою внучку, и ему казалось, что она самое очаровательное создание на свете.

Услышав голос любимого дедушки, Розита побежала к нему, и очень скоро он уже подбрасывал ее под потолок.

Роза с умилением смотрела на мужа. Конечно, она помнила, как он был счастлив и горд, когда стал отцом девочек-близняшек, но все-таки в ту пору молодой Рикардо считал возню с детишками чисто женским занятием. Зато теперь он с таким наслаждением проводил время с маленькой Розитой, играл с ней в лошадки, в мячик, выбирал самые лучшие игрушки в магазинах.

Пока Розита играла с дедом, Роза-старшая обратилась к дочери:

— Ну как дела, Дульсита? Где Жан-Пьер?

— Жан-Пьер подъедет немного попозже, прямо из редакции.

Дульсе познакомилась с Жан-Пьером в Париже, когда поехала туда учиться живописи. Для нее это было первое серьезное чувство, и когда она поспешно вернулась в Мехико, ей казалось, что их любовь прервалась навсегда. Но Жан-Пьер, узнав об отъезде своей любимой и зная о грозящей ей опасности, не выдержал и отправился за ней в Мексику. Вместе со студентом медицины Пабло Кастанедой, влюбленным в Лус, они участвовали в поиске сестер, похищенных преступниками.

После свадьбы с Дульсе Жан-Пьер получил работу в Мехико в качестве корреспондента крупной французской газеты. Семья Дульсе была счастлива. Роза и Рикардо побаивались, что красноречивый француз увезет их любимую дочку в далекие края. Лус упрашивала сестру не уезжать. Дульсе колебалась. Ей хотелось опять в Париж, который она успела полюбить, но для нее невыносимой была мысль покинуть древнюю землю Мексики, которая была так созвучна ее душе.

— Не уезжай, Дульсе, прошу тебя, — говорила Лус чуть ли не со слезами. — Ты же знаешь, что в июне, должен родиться мой ребенок. Я хочу, чтоб ты обязательно была здесь, когда это произойдет.

Для Дульсе было огромной радостью, когда Жан-Пьер сообщил ей, что получил работу корреспондента в Мехико.

— Лусита, какая радость! — говорила Дульсе сестре, к которой она первой побежала поделиться новостью. — Ты представляешь, мы все будем жить рядом, в одном городе. Наши дети будут играть вместе, как родные, ты станешь великой певицей, а я...

— А ты великой художницей, — смеясь, подхватила Лус, — и будешь рисовать декорации к моим постановкам и эскизы костюмов.

Сестры обнялись, счастливые оттого, что молоды, что к ним пришла любовь и что они так хорошо понимают друг друга.

С тех пор прошло более трех лет. Мечты двух сестер отчасти сбылись. Лус блестяще закончила консерваторию и была приглашена в Национальный театр Мехико. За два года она завоевала славу многообещающей молодой певицы. Она успешно выступала и в Мексике, и в зарубежных турне. Ее муж Пабло работал хирургом в одной из крупнейших клиник города. Маленькая дочка Розита, которой только что исполнилось три года, обещала стать такой же красавицей, как ее мать и бабушка. Единственное, что ей грозило, это стать чрезвычайно избалованной при таком обилии любящих родственников.

Дульсе тоже уже закончила Академию художеств. На выставке работ выпускников многие преподаватели хвалили ее картины, но сама Дульсе считала, что еще не нашла свою дорогу. Она серьезно работала, хотя временами говорила матери или Лус, что сомневается в своем таланте и готова бросить живопись. Но гораздо больше беспокоило Дульсе то, что ее мечта о ребенке до сих пор е сбылась.

— Я очень рада, что вы с Розитой приехали пораньше, — сказала Роза дочери. — А где же Лус?

— Я заезжала за ней, а она сказала, что ждет важного звонка от своего импресарио. Поэтому они с Пабло подъедут попозже, как раз когда Пабло вернется с работы. А раз так, я предложила захватить с собой Розиту.

— Не сомневаюсь, что девочка с удовольствием с тобой поехала, — сказала Роза, улыбнувшись. — Она, наверно, в последнее время видит тебя чаще, чем свою маму.

— Мама, она такая очаровательная и такая способная, я сама получаю удовольствие, когда с ней играю. Ты видела, какой рисунок она нарисовала к твоему празднику?

— Ну еще бы, особенно когда есть такая наставница, — сказала Роза.

— Мамочка, я еще не успела вручить тебе свой подарок, — сказала Дульсе и полезла в сумку с длинным ремнем, которую она обычно таскала на плече.

— Вот смотри, — сказала она, разворачивая небольшую акварель. — Я подумала, что тебе понравится. Ведь ты любишь здесь отдыхать.

На картине Роза с удовольствием узнала уголок их большого сада, который был гордостью семьи Линаресов на протяжении уже нескольких поколений. На переднем плане любимая Розина скамейка, сзади виден уголок небольшого пруда и раскидистые деревья, в тени которых так приятно отдыхать в жаркие дни. Видно даже старое сливовое дерево, с которого началось знакомство Розы с Рикардо Линаресом. Дочери столько раз слышали эту историю, что она уже превратилась в своего рода семейную легенду.

Многие дорогие воспоминания у Розы вызывал этот пейзаж. Но еще больше растрогало ее то, что Дульсе смогла не просто изобразить этот уголок, а еще и передать те настроения, которые были связаны с ним у Розы. Она еще раз осознала, каким необычным даром была наделена ее застенчивая и не всегда уверенная в себе дочь.

— Спасибо тебе, родная, это замечательная картина. Я повешу ее в нашей комнате, и мы будем любоваться на нее вместе с твоим отцом.

Дульсе порозовела от похвалы матери и, чтобы скрыть смущение, повернулась к маленькой Розите.

Спустя некоторое время стали съезжаться гости. Брат Рикардо Рохелио прибыл со своей женой Эрлиндой и младшей дочкой Флоритой.

Рохелио обожал свою младшую дочь не меньше, чем Рикардо внучку. И вот между Рикардо и Рохелио в последние годы шел негласный спор о том, кто из девочек способнее, умнее и очаровательнее.

К счастью, Розита и Флорита еще не сознавали этого соперничества и с большим удовольствием проводили время в обществе друг друга.

— А где же Тино? — спросила Роза Эрлинду, видя, что их старший сын не приехал.

— Ты же знаешь этих молодых, — махнула рукой Эрлинда. — Сказал, что у него неотложные дела с друзьями.

— Как жалко, я так давно не видела Тино, — сказала Дульсе, которая в детстве была очень дружна со своим двоюродным братом.

— Знаешь, Дульсита, мы его сами теперь редко видим, — со вздохом промолвила Эрлинда.

В этот момент внимание присутствующих отвлек дружный рев Розиты и Флориты, которые изо всех сил вцепились в какой-то предмет и тащили его в разные стороны.

Взрослые подошли к ним.

— Деда, она не дает мне тигренка! — обиженно заявила Розита и уткнулась заплаканным лицом в колени Рикардо.

— Тигренок мой! — не менее категорично заявила Флорита, которая еще не совсем отчетливо выговаривала буквы, но уже была маленькой собственницей. — Папа подарил тигренка мне!

— Деточка, конечно, он твой, — увещевала дочку Эрлинда, — но ты можешь дать Розите немножко поиграть с ним.

Но упрямая Флорита прижала пушистую зверюшку к груди и твердо заявила:

— Не хочу. Тигренок мой.

В ответ обиженная Розита приготовилась заплакать снова.

— Не горюй, солнышко, внучку на колени. — тихо сказал Рикардо и посадил внучку на колени. — Поиграй сейчас с другой игрушкой, а я привезу тебе из поездки тигра или еще какого-нибудь симпатичного и пушистого зверя. Договорились?

— Да, — ответила, просияв, Розита и, спрыгнув с колен деда, подбежала к Флорите. — Пошли побегаем.

Флорита охотно согласилась. Тигренок, внесший такой раздор между юными родственницами, был забыт на полу.

В этот момент на лестнице послышались голоса, и в гостиной появились Пабло и Лус.

Лус выглядела великолепно. Ее темные волосы были уложены в высокую и пышную прическу, на шее блестела нитка крупного жемчуга. Платье темно-вишневого цвета без рукавов было обманчиво-простого покроя — оно выгодно подчеркивало фигуру.

Но дело было не в платье и не в прическе. Дульсе, которая пришла на семейный праздник в своем излюбленном наряде — брюках и свободного покроя блузе, видела, что в ее сестре есть нечто такое, что притягивает к себе независимо от модной одежды. «Пожалуй, это облик женщины, которая чувствует себя победительницей», — подумала она.

Пабло сразу же направился к дочке, которая приветствовала его радостными криками, а Лус даже не удалось приблизиться к малышке. Родственники сразу окружили Лус и забросали ее вопросами о недавней поездке в Чили. Каждому хотелось высказать свое мнение, и в гостиной Линаресов на некоторое время образовалась такая толчея, какая бывает, когда встречаются хорошо знакомые люди, которые давно не виделись.

— Лусита, ты споешь нам после обеда? — говорила тетя Кандида, которая очень любила хвастаться перед знакомыми успехами племянницы.

— Ну конечно, тетя, — ответила Лус тем терпеливым тоном, каким она всегда разговаривала с Кандидой. — Но вы, кажется, забыли, что не я виновница торжества, а наша мамочка. Пабло, достань, пожалуйста, наш подарок, — обратилась Лус к мужу. Она подошла к матери и вручила подарок.

Развернув пакет, Роза увидела плетеную кожаную сумку и такой же кошелек, расшитый бисером. Это была явно ручная работа, выполненная в традициях индейцев Южной Америки.

— Какая прелесть! — сказала Роза и расцеловала Лус и Пабло.

— Мама, между прочим, я выполнила твое поручение и побывала в гостях у Пабло Мендисанбаля и Нормы, — сказала Лус.

— Неужели? Какая ты молодец! — воскликнула Роза. Уже несколько лет она не виделась со своим сводным братом Пабло, который стал инженером и работал в Чили в горнорудной компании. Он был не любитель писать письма, а перезванивались они редко. — Ну как они там?

— Все хорошо, — ответила Лус. — Пабло и Норма передавали тебе привет. Их мальчики уже заканчивают колледж. Кстати, именно Норма помогла мне выбрать подарок. Мы с ними прекрасно провели время. Смотри, я привезла для тебя целую кипу фотографий.

Роза с интересом рассматривала фотографии своих родных, которых не видела уже давно.

— Я дала им контрамарки на наши спектакли, и Норма с Пабло слушали меня в «Лючии де Ламермур», — продолжала Лус.

— Вот они, наверно, удивились, когда узнали, что их племянница стала такой знаменитостью, — с гордостью за дочь сказал Рикардо.

Вошла Томаса и объявила:

— Не хватает только Жан-Пьера, а так можете садиться за стол.

— Жан-Пьер просил его не ждать, — поспешно сказала

Дульсе. — Он подъедет позже, поэтому мы можем начинать без него.

Но как раз когда все перешли в большую столовую, где на столе, украшенном удивительными букетами, присланными с утра из цветочного салона Розы, были расставлены парадные приборы из фарфора, хрусталя и серебра, послышался жизнерадостный мужской голос:

— А вот и я. Я прошу прошения за опоздание, на пороге появился Жан-Пьер.

За несколько лет жизни в Мексике Жан-Пьер почти утратил свой иностранный акцент, но не утратил французского шарма. Жизнерадостный и остроумный, он почти всегда становился душой компании, в которой находился.

Со своими многочисленными мексиканскими родственниками он давно подружился. Мужчины признавали его авторитет в разговорах о политике и о спорте, а женщины — от двухлетней Флориты до почтенной Кандиды — отдавали должное его обаянию и истинно французской галантности. Словом, многие считали, что Дульсе повезло с мужем.

Собственно, Роза никогда не возражала, когда слышала такие разговоры. Она признавала, что Жан-Пьер человек не только талантливый в своей профессии, но и способный на сильные чувства. И тем не менее подчас при виде этой пары Розу охватывало смутное беспокойство. Уж очень разными были ее дочь и обаятельный француз. Иногда у Розы мелькала мысль, что Дульсе чувствует слишком глубоко и любит слишком сильно. «Чересчур сильно для ее благополучия», — добавляла про себя Роза.

Но сегодня был праздник, и Роза была бесконечно счастлива, что может собрать в своем доме этих близких и родных людей. Стол был заставлен многочисленными угощениями, в серебряных подсвечниках горели высокие свечи, из соседней гостиной лилась негромкая музыка.

Впрочем, музыки почти никто не слышал. Ее заглушали нетерпеливые голоса гостей, таких разных по возрасту, но которых объединяла теплота чувств и желание доставить радость друг другу.

— Сеньоры, вам не кажется, что вы слишком увлеклись? — говорил Рохелио, пытаясь перекричать свою старшую сестру Кандиду, которая затеяла нескончаемый разговор с сидящей рядом Эрлиндой. — Вы не забыли повод, по которому мы собрались? Мы должны выпить за виновницу торжества.

— Ура Розе! — раздалось сразу несколько голосов.

Маленькая Розита, игравшая в кубики неподалеку от большого стола, подпрыгнула, услышав свое имя. Но увидев, что все присутствующие протягивают к Розе-старшей бокалы и поздравляют ее, Розита тоже подбежала к бабушке и, хватая ее за юбку, стала кричать «Ура!»,

И вновь тосты перемежались смехом и разговорами, общая беседа распадалась на отдельные ручейки, а потом снова объединялась. Потом все перешли в гостиную и Лус попросили спеть. Несмотря на лавры, полученные в последнее время, Лус еще не настолько чувствовала себя недосягаемой примадонной, чтобы отказаться петь в кругу родных ей с детства и любивших ее людей.

Но здесь ей не хотелось петь сложные арии, которыми она покоряла публику на сцене. Глядя на лица родителей и старой Томасы, которая растила ее с детства и заменила ей рано умершую бабушку, Лус вспоминала свои первые колыбельные, народные песни, которые пели ей в детстве и которые так хорошо передают своеобразие и темперамент латиноамериканской культуры.

Лус пела, ей аккомпанировал Рохелио, и по ее знаку все подхватывали припев. Потом Пабло взял гитару и стал подпевать жене. Их голоса звучали так слаженно и так прекрасно дополняли друг друга, что слушатели невольно переглянулись.

— Донья Роза, а танцевать вы будете? — спросил неутомимый Жан-Пьер.

— Какие там танцы, — отмахнулась Роза. — Танцуйте вы, а мы на вас посмотрим.

— Нет-нет, вы обязательно должны танцевать, ведь сегодня ваш праздник. — Жан-Пьер побежал к магнитофону и стал возиться с кассетами. — В честь именинницы вальс, — громко объявил он.

В комнате зазвучала мелодия Штрауса. Жан-Пьер взглянул в сторону Розы, намереваясь пригласить ее на первый танец.

Но Роза смотрела совсем в другую сторону. Разумеется, ее взгляд был направлен на Рикардо. Когда они познакомились много лет назад, Роза, девчонка из бедного кварта, не знала никаких танцев, кроме тех, что танцевали в простых домах во время карнавала. Другое дело Рикардо — юноша из хорошей семьи, обученный под бдительным присмотром сестер, которые считали себя хранительницами аристократических традиций. Поэтому именно Рикардо в пику сестрам в свое время научил свою юную жену танцевать вальс. Роза вспомнила, как они вдвоем репетировали под радиолу в своей спальне, чтобы потом удивить гостей, приглашенных на очередное торжество.

Их глаза встретились, и Роза поняла, что Рикардо вспоминает о том же. Рикардо медленно поднялся с дивана, на котором он сидел вместе с Рохелио, и направился к жене.

— Вы позволите пригласить вас на танец, прекрасная сеньора? — сказал он с церемонным поклоном и подал ей руку.

Роза засмеялась: он выглядел так важно, что ей захотелось сделать в ответ книксен.

— Почту за честь, — сказала она.

Он взял ее за талию, а она положила ему руку на плечо, и они закружились по комнате. Рикардо казался Розе таким высоким и мужественным и ни на кого не похожим, в его объятиях она забыла о гостях, о том, какой сегодня день, и ей казалось, словно она не танцует, а плывет по воздуху под эти волшебные звуки.

— Ты посмотри, как они подходят друг другу, — сказала Эрлинда, толкнув мужа под локоть.

Жан-Пьер, подойдя к Лус и Дульсе, кивнул в сторону родителей:

— А мы что же стоим? Должны и мы себя показать. — С этими словами он подхватил Лус и начал с ней вальсировать.

Пабло сидел на стуле, рассеянно перебирая струны гитары в ритме вальса. Он обернулся и увидел, как притихшая Дульсе забилась в уголок и неотрывно наблюдает, как Жан-Пьер кружится в танце с ее сестрой.

Пабло улыбнулся, и подошел к ней со словами:

— Прекрасная незнакомка, вы позволите вас пригласить?

Дульсе смущенно сделала шаг назад, как бы желая отступить.

— Ну что ты, Пабло, я не танцую вальс. И потом, я в брюках.

— Это предрассудки, — весело ответил Пабло, выводя се в круг. — Здесь все свои.

Когда музыка вальса отзвучала, Роза и Рикардо на какое-то мгновение задержались в центре комнаты, и в их честь раздались аплодисменты.

Все развеселились. Жан-Пьер побежал к магнитофону со словами:

— А сейчас поставим что-нибудь современное.

В комнату вошла Томаса с подносом, уставленным напитками, а Селия вслед за ней внесла другой поднос — с фруктами.

— Как хорошо, — обрадовался Рохелио, — как раз хочется чего-нибудь холодненького.

— Смотри, братец, вот шампанское со льдом, — воскликнул Рикардо и приготовил бокалы. — Сейчас мы выпьем за здоровье моей Розы.

— Подожди, папа, — вдруг сказала Дульсе, когда Рикардо открыл шампанское и налил его в бокалы, — мне хочется выпить за вас обоих, за наших родителей.

Все приблизились и внимательно слушали Дульсе.

— Я хочу сказать, — начала она, немножко волнуясь, — что нам, вашим детям, трудно воспринимать вас порознь. Мы так благодарны вам за вашу любовь, за то, что вы поддерживали нас, когда нам было трудно...

— Это правда, — тихо, как бы про себя, вставила Лус и встала рядом с сестрой.

— Пока вы здесь вдвоем, мы знаем, что у нас есть дом, куда мы можем прийти, — продолжала Дульсе. — А главное... — она немного помолчала, как бы собираясь с мыслями, — глядя на вас, мы учились любить. Благодаря вам мы научились верить в преданность и благородство. Я надеюсь, что наши дети тоже... — Тут голос Дульсе прервался, она оглянулась на сестру, которая положила ей руку на плечо. — Ну, в общем, за вас, — быстро закончила она.

— Браво, Дульсита, отличная речь, — сказал Рохелио и направился к брату и невестке. — Девочка права. Благословен тот день, когда ты появилась в нашем саду, Розита,

Розита-младшая опять подняла голову от домика из диванных подушек, который они с Флоритой устраивали для тигренка, но сообразив, что зовут не ее, снова вернулась к своему важному занятию.

Роза чувствовала себя такой счастливой, что ей захотелось плакать. Она стояла рядом с Рикардо и благодарила небо за то, что им дано было узнать друг друга и сохранить в душе любовь все эти годы. Ей очень хотелось, чтобы счастье любить и быть любимым досталось и ее дочерям, чтобы каждая из них могла в любую минуту опереться на своего избранника.

Снова звучала музыка, всем было уютно и весело. Роза пристально смотрела на своих детей. Ей показалось, что они стали беззаботнее, чем в тот момент, когда вошли в дом, как будто исчезла какая-то невидимая напряженность. Вон Пабло обнял Лус за плечи, стоя у раскрытого окна, и они вместе слушают музыку и смотрят куда-то на звезды. А вот в другом конце гостиной Жан-Пьер составляет для Дульсе по своему рецепту коктейль из разных фруктов, приправленных разными сортами мороженого, и Дульсе весело хохочет, наблюдая за творением мужа. «Как приятно слышать ее смех», — подумала Роза. И над всем этим, как колокольчики, звонкие голоса Розиты и Флориты, которых, несмотря на их сопротивление, уже уносят наверх спать.

«Какой чудесный вечер, — думала Роза. — Даже не хочется расходиться. Хочется удержать в памяти эту минуту, чтобы она продолжалась целую вечность».

«Какая же я глупая, — одернула она сама себя. — У нас впереди еще столько чудесных вечеров, столько встреч, так что пусть жизнь идет своим ходом».

Гости начинали посматривать на часы, мужчины уходили выкурить по последней сигарете. Дульсе и Лус, как в детстве, сели на диван по обе стороны от Розы и взяли ее за руки.

— Мамочка! — сказали они хором, как в детстве, и больше ничего не говорили.

— Секретничаете? — спросил Рикардо, заметив их и подойдя поближе. — А мне к вам можно?

Он стоял и любовался красотой своей жены, которая рядом с их взрослыми дочерьми выглядела как старшая сестра.

— Как хорошо, когда мы собираемся все вместе, — сказала Л ус. — Здесь я чувствую себя беззаботной, как ребенок.

— А я думала, это твое обычное состояние, — сказала Дульсе.

— Нет, ты не смейся. Просто мы должны собираться так не только по праздникам. Почему бы не устроить нечто подобное через неделю?

— Если ты только не уедешь опять на гастроли куда-нибудь в Китай или на Северный полюс, — сказала Дульсе.

— Девочки, вы действительно как маленькие, — остановила их Роза. — Ну разумеется, мы с папой будем очень рады. Послезавтра он уезжает в Монтеррей, а в конце недели возвращается, и мы будем счастливы вас видеть.

Но в этот момент подошли Жан-Пьер и Пабло, которые уже готовы были завести машины и пришли звать своих прекрасных спутниц в дорогу.

Рикардо и Роза вышли на крыльцо дома, где прощальные разговоры продолжались еще минут десять или пятнадцать. Наконец все разъехались, и Роза с Рикардо остались на ступенях одни.

— Дорогая, сегодня был замечательный день, — сказал Рикардо. — Ты довольна своим праздником?

— Ну еще бы, — сказала Роза. — Теперь ты должен мне помочь отнести мои подарки наверх. Их так много, что я одна не справлюсь.

Рикардо засмеялся:

— Роза, ты сама как маленькая. Ну конечно, я тебе с удовольствием помогу.

Нагруженные свертками и пакетами, они, смеясь, отправились наверх в свою спальню.

— Рикардо, я так рада, что мы с тобой вместе, — сказала Роза, обнимая мужа, уже несколько сонным голосом.

— И я тоже, любовь моя, — ответил Рикардо. — Вот подожди, на следующей неделе я вернусь из Монтеррея, и мы устроим с тобой маленькое путешествие вдвоем: ты и я, и больше никого.

— Я согласна, — ответила Роза. — Только возвращайся поскорее.