Возвращение Дикой Розы

ГЛАВА 4

Роза Линарес в черном платье стояла в гостиной и смотрела на портрет Рикардо, украшенный гирляндой цветов. На портрете Рикардо улыбался. Фотография была сделана совсем недавно, и посторонние могли бы сказать, что на ней изображен преуспевающий, доброжелательный господин средних лет, виски которого уже посеребрила седина, но Роза по-прежнему видела в нем того порывистого молодого человека, который когда-то покорил ее сердце.

И вот теперь его нет. Розе казалось, что она так и не осознала это до конца. Все эти дни она двигалась и говорила как во сне.

«Не знаю, что бы я делала, если бы не наши друзья», — подумала Роза. Ближайшая подруга Розы Лаура Наварро приходила каждый день и оставалась до вечера. Кандида до сих пор не пришла в себя и большую часть времени проводила в постели. Смерть брата подействовала на нее так сильно, что все невольно вспомнили те времена, когда опасались за рассудок Кандиды. Только Рохелио удавалось вернуть ее в настоящее, она обнимала его и плакала.

В эти трагические дни главной опорой Розы стали дочери. Лус сообщили о трагедии, когда она была на спектакле, и сразу после его окончания она отправилась к матери. Дульсе ночевала у Розы, и каждый раз, когда они оказывались в одной комнате, Роза замечала, что у дочери заплаканные глаза, но при виде матери Дульсе старалась улыбнуться.

«Я не должна стать обузой для моих близких, — думала Роза. — Как хорошо, что у меня есть дочери». — Она вспомнила и про маленькую Розиту, которую не видела с того самого страшного дня, когда узнала о смерти Рикардо. Все это время малышка оставалась на попечении Пабло и своей няни. «Как, впрочем, и всегда», — вздохнула Роза.

Она вспомнила детство своих дочерей. Еще в молодости Розе захотелось открыть цветочный салон, и это ей удалось, даже муж пошел ей навстречу, хотя в то время в их кругу не принято было, чтобы женщины работали. Разумеется, в доме, полном слуг, при помощи Эрлинды, которая тогда еще жила вместе с Рохелио в доме Линаресов, и верной Томасы Розе было нетрудно воспитывать малышек. Зато потом, когда Роза с маленькой Лус жила в Гвадалахаре, скрываясь от всех, ей приходилось очень много времени отдавать работе, а маленькую Лус она видела лишь по вечерам. Роза вспомнила, как Лус жаловалась ей:

— Мамочка, я тебя так редко вижу. Ты все время на работе и не гуляешь со мной столько, сколько другие мамы.

А теперь сама Лус, оставив маленькую Розиту на няню, летит на гастроли на другой конец земного шара.

«Что же делать? Я сама поощряла ее занятия музыкой. Все утверждают, что такой талант, как у нее, большая редкость, — продолжала размышлять Роза. — Да, но из-за этого маленькая Розита редко видит маму. Хорошо еще, что Дульсе часто берет ее на прогулки».

При воспоминании о второй дочери мысли Розы приняли новое направление:

«Бедная Дульсе. Из нее бы вышла замечательная мать, нежная и самоотверженная». Роза вспомнила, как сравнительно недавно утешала дочь, приводя в пример Эрлинду, которая тоже в свое время переживала из-за отсутствия детей, а потом стала счастливой матерью Тино и Флориты. Дульсе слушала мать с надеждой, но все равно Роза заметила, что лицо дочери оставалось грустным.

— Скажи, Дульсита, тебя еще что-то тревожит? — спросила Роза.

— Нет, мамочка, все в порядке.

— А как у тебя с Жан-Пьером?

Дульсе постаралась улыбнуться.

— Мамочка, он замечательный, и мы любим друг друга. Только...

— Что только?

— Только он вечно пропадает по своим журналистским делам. То и дело звонит и объявляет, что задерживается. Да еще эти командировки.

— Но ты же можешь иногда ездить с ним, — сказала Роза. — Ведь тебя не привязывает к месту работа. Если дело в деньгах, то мы с отцом могли бы тебе помочь.

— Да нет, мамочка, спасибо, не надо, — поспешно сказала Дульсе. — Он сам взял меня с собой два месяца назад, когда летал в Венесуэлу. Но все равно... — Она замолчала.

— А что такое случилось в Венесуэле?

Дульсе собиралась с мыслями, а потом решилась.

— Понимаешь, мамочка, — сказала она, — иногда я начинаю сомневаться, вдруг я не та женщина, которая нужна Жан-Пьеру. Он ведь француз, а я насмотрелась в Париже, насколько они проще ко всему относятся, чем мы.

В Венесуэле мы ни одного вечера не провели вдвоем. Он каждый раз вытаскивал меня на какие-то шумные сборища то с левыми организациями, о которых он делал репортаж, то с его коллегами-французами, и каждый раз сидели до трех часов ночи, а утром он убегал по делам.

— Бедная девочка, — улыбнулась Роза. — И все же тебе должно быть приятно, что муж знакомит тебя с друзьями и коллегами, вводит в круг своих интересов...

— Ах, если бы так, — вздохнула Дульсе. — Иногда мне кажется, что он воспринимает меня как декоративную деталь интерьера: ему приятно, когда я надеваю что-нибудь экзотическое, и он может продемонстрировать меня перед своими знакомыми, но обычно после первого обмена комплиментами мужчины начинают говорить о политике, не обращая внимания на женщин и лишь заказывая им напитки, а эти женщины... Мама, они говорят только о своих мужчинах и о детях, и я очень редко встречаю таких, кого интересовала бы моя профессия, мои мысли, моя душа, наконец.

Роза прижала к себе свою взрослую, но такую беззащитную дочь. Она слишком хорошо помнила, как часто сама страдала на светских приемах от поверхностных, пустых разговоров. Ее спасала семья, где она находила тепло и душевное понимание, и общение с немногими верными подругами. Она понимала, что Дульсе с ее ранимой душой особенно страдает от недостатка понимания, а вместе с этим ей нелегко находить людей, которых она могла бы впустить в свой душевный мир.

— И все-таки, возможно, ты слишком обостренно все воспринимаешь, — сказала Роза, как бы продолжая вслух свои мысли. — Ты ведь знаешь, что Жан-Пьер ценит в тебе как раз твою индивидуальность. Ты привлекаешь его именно тем, что способна на глубокие мысли и чувства.

— А мне иногда кажется, что он устает от глубины и стремится к большей легкости, — возразила Дульсе. — Подчас я вижу, как во время вечеринок он обменивается банальными любезностями с такими пустышками, и вид у него при этом отнюдь не страдальческий.

— Не думай так, Дульсита, — огорченно сказала Роза. — Ах, если бы ты знала, как мы с отцом хотим, чтобы у тебя и Лус все было хорошо.

— Я знаю, мамочка, — сказала Дульсе и обняла мать.

Сейчас Роза вспомнила этот разговор и опять не смогла

сдержать слез. «Мы с отцом». «Мы с Рикардо». Как привычно звучали эти слова, которые она никогда больше не произнесет!

В дверь постучали, и вошла Томаса.

— Розита, приехали Эрнандо и Ванесса.

Роза поспешила навстречу прибывшим.

С Эрнандо Тампа Роза познакомилась в Гвадалахаре, да уехала туда после разрыва с Рикардо. Эрнандо всегда и добрым другом, который много раз приходил ей на помощь. Некоторое время он даже надеялся, что их дружба перерастет в нечто большее, и очень переживал, когда узнал, что Роза не свободна. Но именно возвращение Розы к Рикардо помогло Эрнандо обрести семейное счастье. На празднике, устроенном в честь четырнадцатилетия Лус и Дульсе, Эрнандо познакомился с Ванессой Рейносо, давней знакомой семьи Линаресов, и вскоре они поженились. Хотя Ванесса уехала к Эрнандо в Гвадалахару, где у него было агентство по торговле недвижимостью, их дружба с семьей Линаресов не прекратилась. И вот теперь печальное известие привело их в Мехико.

Ванесса, не скрывая слез, подошла и обняла Розу.

— Роза, какое несчастье. Я просто не находила себе места, когда узнала.

Эрнандо подошел и поцеловал руку Розы. Видно было, что ему трудно говорить.

— Роза, дорогая, ты же знаешь, как мы переживаем все, что связано с тобой.

В комнату вошла Лаура.

— Пойдемте, я провожу вас в вашу комнату, — сказала она Ванессе.

На похороны Рикардо собралось много народу. Здесь были и родственники, и друзья, и многочисленные сослуживцы. Роль старшего в доме выполнял теперь Рохелио. Несмотря на то что он тяжело переживал смерть брата, он чувствовал свою ответственность за семью Линаресов и старался поспевать повсюду. Ему помогал брат Эрлинды Густаво, который вместе с Исабель приехал в столицу.

Когда мужчины оставались вдвоем, они несколько раз возвращались к причине автокатастрофы, погубившей Рикардо.

— Что-то здесь не так, — говорил Рохелио. — Рикардо всегда был осторожен, когда вел машину. Я не верю, чтобы он мог врезаться в скалу просто по неосторожности.

— Да, действительно странно, — задумчиво сказал Густаво.

— Понимаешь, мне показалось, что полиция что-то подозревает.

— Ты имеешь в виду, что кто-то его сбил и скрылся?

— Боюсь, что так. Комиссар показал мне протокол осмотра места происшествия, и на машине Рикардо обнаружены вмятины. И не только это...

В этот момент в комнату вошла Эрлинда, чтобы сказать нм, что пора ехать.

— Послушай, мы с тобой обязательно должны продолжить разговор. Немного попозже, когда нам никто не помешает, — сказал Густаво Рохелио, направляясь к выходу.

Во время траурной церемонии Розе минутами начинало казаться, что она ничего не слышит и никого не узнает. Лица окружавших ее людей вдруг расплывались, она как сквозь сон слышала латинские слова погребальной службы и звуки органа, заполнявшие большой собор. Заупокойную службу вел падре Игнасио, давний друг семьи Линаресов, который много лет назад стал духовником Кандиды. С тех шор он принимал близко к сердцу все радости и беды семьи Линаресов.

Разумеется, Роза ни на минуту не оставалась одна, ее поддерживали под руку Рохелио или Эрнандо Тампа, и обе дочери все время были рядом с ней, но она чувствовала, что не в силах произнести ни слова.

После похорон друзья и знакомые стали подходить к Розе и прощаться. Самые близкие родственники садились в машины, чтобы ехать в дом Линаресов. В этот момент Роза увидела свою маленькую внучку. Во время церемонии ее не было видно, потому что она была на руках у своего отца Пабло. И вот теперь, когда ее отпустили погулять по дорожкам, Роза увидела в руках у малышки симпатичного медвежонка-панду. Сердце у нее сжалось. Она вспомнила, как полицейский чиновник передал им игрушку вместе с вещами Рикардо, найденными в машине.

— Бабушка, смотри, какой хороший, — щебетала Розита. — Папа сказал, что дедушка вез его мне в подарок. Я теперь буду брать его в постель и молиться за дедушку.

Роза порывисто взяла малышку на руки и прижала к себе, чтобы скрыть выступившие слезы. Мгновенно Дульсе подбежала к матери и взяла племянницу, а потом стала что-то тихо говорить ей в сторонке, разглядывая пушистую игрушку. Роза закрыла лицо платком.

Сбоку подошел Эрнандо и взял ее за руку.

— Роза, — сказал он тихо, — перестань, пожалуйста, я не могу видеть, как ты плачешь.

— Я стараюсь сдерживаться, — всхлипнув, ответила Роза, — но слезы сами текут.

— Ты знаешь, — продолжал Эрнандо вполголоса, — когда я вижу тебя в таком состоянии, у меня сердце сжимается. Я сразу вспоминаю все, что тебе пришлось пережить в свое время в Гвадалахаре, и мне самому хочется плакать.

— Да, но тогда все закончилось хорошо. Сама того не ожидая, я вновь обрела Рикардо... Мы были так счастливы. Вот почему я не представляю, как мне теперь жить дальше.

— Послушай, Роза, почему бы тебе не приехать к нам в Гвадалахару и не пожить у нас некоторое время? Мы с Ванессой будем просто счастливы. Ты переменишь обстановку, да к тому же у тебя в Гвадалахаре столько друзей, которые тебя помнят. Соглашайся, мне кажется, что это будет для тебя полезно.

Роза растерянно посмотрела на него.

— Спасибо, Эрнандо, ты, как всегда, очень добр ко мне. Я не знаю, может быть, немного попозже, когда я почувствую себя лучше. Мне не хочется сейчас расставаться с дочками.

— Какое это великое счастье, Роза, что у тебя есть твои девочки. Да еще такие замечательные. Теперь тебе, наверно, остается только радоваться за них.

Роза улыбнулась сквозь слезы.

— Знаешь, Эрнандо, материнское сердце никогда не бывает спокойно за детей. Для меня они все равно остаются маленькими несмышленышами, которых надо оберегать от ошибок и опасностей.

— Знаю, все матери таковы. Меня моя матушка до сих пор считает неразумным мальчишкой, за которым нужен присмотр. Они с Ванессой потому и подружились, что вместе обо мне заботятся. Но твои Лус и Дульсе, надо сказать, давно стали самостоятельными.

— И даже слишком, — с жаром подхватила Роза. — Как все молодые, они считают, что сами во всем разбираются, и предпочитают сто раз ошибиться, чем посоветоваться со старшими. Вот и Рикардо про них говорит...

Роза вдруг запнулась, посмотрела на Эрнандо и опять поднесла к глазам платок. Эрнандо только молча пожал ее локоть, выражая сочувствие. У него сердце разрывалось от боли при виде страданий Розы, и он готов был на все, чтобы как-то облегчить их.

К Розе подошла Лус.

— Мамочка, садись с нами в машину, а Пабло поведет.

Роза устроилась на заднем сиденье рядом с Лус, машинально отметив красивый профиль Пабло, сидящего за рулем. Все-таки повезло Лус, что у нее такой заботливый и преданный муж. А сколько он возится с дочкой, тем более во время долгих ее отъездов.

Лус нерешительно взглянула на Розу и заговорила.

— Мамочка, ты знаешь, как мы с Дульсе переживаем за тебя. Нам не хочется, чтобы ты теперь оставалась одна в доме. Может быть, кому-нибудь из нас пожить с тобой некоторое время?

Роза мягко погладила руку дочери.

— Спасибо, моя родная. Ты же знаешь, что мой дом — это ваш дом, пока я жива. Ваш отец всегда говорил, что он хочет, чтобы наш дом был прибежищем, где могли бы в любое время найти приют и тепло вы все. — При воспоминании о Рикардо голос Розы начал предательски дрожать, но она сдержалась.

— Вот и прекрасно, — произнесла Лус с некоторым облегчением. — Помни, мама, мы никогда не оставим тебя одну.

— Но как же твоя работа? — озабоченно спросила Роза. — Разве ты не собираешься больше уезжать в этом сезоне?

— Да, Лусита, расскажи донье Розе о своих грандиозных планах, — вмешался вдруг Пабло, до этого молчавший. В голосе его, обычно приветливом и дружелюбна этот раз звучала горечь.

— Пабло, ну что ты в самом деле! — с легким упреком заговорила Лус. — Я хотела рассказать об этом маме попозже, в более спокойной обстановке.

— Не пойму, о чем вы говорите? — перебила их Роза.

Лус сделала движение рукой как бы для того, чтобы успокоить Розу.

— Мамочка, дело в том, что мне предлагают ангажемент в Вену на четыре месяца. Ты представляешь, я буду петь в Венской опере. Со знаменитыми европейскими солистами! Мама, я даже поверить в такое не могла!

Роза порывисто обняла дочь.

— Лус, дорогая, как я рада. — Потом она призадумалась. — Только, Лусита, получается, что ты уедешь так надолго...

— Мама, вот об этом мы с Пабло и спорим, — отозвалась Лус. — Я хотела, чтобы Пабло взял отпуск на это время и поехал со мной и с Розитой в Европу...

— Ну и как ты себе это представляешь? — спросил Пабло. — Ты будешь петь на сцене, а я в это время гулять с Розитой по парку и делать покупки к ужину.

— Милый, можно подумать, ты здесь не гуляешь с Розитой и не делаешь покупки, — миролюбиво заметила его жена.

Но Пабло даже не улыбнулся.

— Вот именно, — грустно подтвердил он. — Но здесь по крайней мере у меня есть работа, я врач, уважаемый специалист. А в Вене я буду всего-навсего муж примадонны Лус Линарес.

— Ну вот, мама, — обратилась Лус к Розе, — он вечно упрекает меня в том, что мы надолго разлучаемся, а когда представляется возможность быть вместе, отказывается из-за глупых принципов.

— Дело не просто в принципах, — стараясь скрыть раздражение, проговорил Пабло. — У меня здесь больные, здесь моя научная работа. Я не могу все это бросить на четыре месяца.

— А я не могу бросить сцену! — чуть ли не со слезами воскликнула Лус. — Пабло, милый, пойми, если я откажусь от этого ангажемента, я никогда не смогу добиться такого положения в мире оперы, о котором я мечтаю и ради которого уже столько сделала...

Роза решила, что пора вмешаться:

— Дети, перестаньте, — сказала она. — Не хватает еще чтобы вы ссорились в такой день.

Только теперь Лус опомнилась и сообразила, что затеяла это выяснение отношений по дороге с кладбища, с похорон своего любимого отца. Она ужаснулась.

— Прости меня, мамочка, — виновато сказала она, целуя Розу в щеку. — Я совсем не о том хотела сказать, я подумала... если Пабло не хочет ехать с Розитой в Европу, может быть, она могла бы пожить у тебя? Тем более, что Дульсе предлагала побыть у тебя некоторое время, и она могла бы помочь присмотреть за Розитой.

Пабло, сидящий за рулем, снова нахмурился:

— Послушай, Лус, у твоей сестры есть своя семья и свои дела. Если так пойдет, скоро Розита будет принимать ее за свою маму. В конце концов ты могла бы и меня спросить, что я думаю.

— Да уж ты свое мнение мне много раз высказывал, - отозвалась Лус. — Ты же сам признаешь, что много работаешь. Розита почти все время проводит с няней. А в большой доме ей будет не скучно, и няня может быть там вместе с ней.

— Лус, я буду очень рада, если малышка побудет у нас, — сказала Роза, желая поскорее закончить разговор. — Но мы еще поговорим об этом вместе с Пабло и с Дульсе, когда ты точно будешь знать сроки своего ангажемента. Наш дом всегда открыт для тебя и для Пабло.

— Благодарю вас, донья Роза, — тихо ответил Пабло. — Вы и сеньор Рикардо всегда были так добры к нам...

Роза почувствовала, как на глаза опять наворачиваются слезы, и порадовалась тому, что они уже почти подъехали с дому.

Первый, кого увидела Роза, был Эрнандо Тампа. О» поджидал ее у входа и помог ей выйти из машины. Опираясь на его руку, Роза направилась в дом.

Оставшуюся часть дня Роза провела как в тумане. От чувствовала, что рядом с ней ее друзья, близкие, и представила Эрлинде и Рохелио и своей подруге Лауре Наварро принимать гостей. Ей хотелось, чтобы этот день поскорее завершился, но она знала, что и ночь не принесет облегчения.

Ей показалось, что Рохелио и брат Эрлинды Густаво обсуждали катастрофу, приведшую к смерти Рикардо, и о чем-то горячо спорили, но, увидев Розу, смолкли.

Стемнело, и гости разошлись. Остались только родные, а также те, кто приехал издалека. Роза вышла в сад и села на скамейку рядом с небольшим прудом, под деревом, где они с Рикардо так любили сидеть вдвоем. Как раз эту часть сада Дульсе изобразила на акварели, которую всего неделю назад преподнесла в подарок Розе на день рождения. Каким далеким и невозвратным казался теперь тот вечер.

Роза бросила взгляд на высокий забор, вдоль которого росли сливовые деревья, и опять из ее глаз покатились слезы. Она вдруг увидела себя семнадцатилетней девчонкой в джинсах и бейсбольной кепке, какой она была, когда первый раз попала в этот сад. В тот день на спор с ребятами из их квартала Роза перелезла через высокий забор и забралась на дерево, чтобы нарвать слив для себя и для своих приятелей. Ее, разумеется, сразу же поймали, и старшая сестра Рикардо, покойная Дульсина, которая потом причинила Розе много бед, сразу решила вызвать полицию, чтобы арестовать Розу за воровство. Тут и появился Рикардо...

С этого момента началась для Розы Гарсиа другая жизнь, в которой были и радости, и страдания, но в которой она не мыслила себя ни с каким другим мужчиной, кроме Рикардо Линареса.

— Роза, тебе не холодно? — услышала она вдруг тихий голос. Роза узнала Эрнандо Тампа.

Эрнандо нес в руках белую шаль, которую Роза обычно накидывала на плечи в холодные вечера.

— Где ты ее нашел? — спросила Роза.

— Томаса мне дала, — ответил Эрнандо, накидывая шаль ей на плечи. — Она тоже беспокоится, что ты простудишься. Ты разрешишь мне посидеть с тобой?

Роза молча подвинулась на скамейке. Ей не хотела разговаривать, хотелось побыть одной со своими воспоминаниями, и в то же время присутствие Эрнандо создавало ощущение уюта и тепла.

— Ты позволишь мне закурить? — спросил Эрнандо. Голос его звучал глухо.

— Ну конечно, — ответила Роза. Вспыхнувший мгновение огонек зажигалки осветил знакомые черты, Эрнандо, всегда такого доброго и заботливого. Он закурил и положил руку на плечо Розы. Она сидела не шелохнувшись, и молчала.

— Роза, — тихим голосом начал Эрнандо. — Мне очень хочется как-то тебе помочь, но я не знаю, как.

Роза не отвечала, и Эрнандо взял ее за руку. Он поднес ее руку к губам и поцеловал.

— Роза, — начал он, — ты такая необыкновенная. Я так хочу, чтобы тебе было хорошо...

Внезапно он привлек ее к себе и поцеловал в губы. За все время их многолетнего знакомства это случилось впервые.

Роза пребывала в каком-то оцепенении и только краем сознания понимала, что происходит. Она ничего не почувствовала, когда Эрнандо ее поцеловал. Все как буду происходило не с ней, а с кем-то посторонним, кого она видела со стороны.

Эрнандо, не встретив сопротивления, совсем потерял голову. Он крепко обнял Розу и стал покрывать ее лицо поцелуями.

— Роза, дорогая, я не могу жить без тебя. Я никогда не переставал тебя любить. Давай уедем с тобой куда-нибудь и будем всегда вместе. Я разведусь с Ванессой...

При упоминании имени Ванессы сознание Розы начало проясняться, и она оттолкнула от себя Эрнандо. Что происходит? Ее верный друг Эрнандо, забыв о приличиях, о своих обязательствах перед любящей и преданной женой целует Розу украдкой в тот самый день, когда она похоронила мужа.

Пошатываясь, Роза поднялась со скамейки. Эрнандо попытался приблизиться к ней, но она жестом остановила его.

— Роза, прости меня, ради Бога. Я не хотел тебя обидеть. — запинаясь, проговорил он.

Не глядя на него, Роза направилась по дорожке, ведущей в дом. Эрнандо поплелся вслед за ней.

В холле Роза остановилась у лестницы, ведущей наверх. Она чувствовала себя совершенно разбитой, и ей не хотелось двигаться. Притихший Эрнандо тоже остановился в нерешительности.

Вдруг Роза почувствовала, как ее словно пронзил чей-то взгляд. У двери, ведущей в гостиную, стояла Ванесса. На ее лице смешались изумление, боль, негодование, еще какие- то сильные чувства, которые она старалась сдержать.

Розе стало нестерпимо жалко Ванессу, с которой жизнь обошлась не очень ласково. Ее первый муж Эдуардо Рейносо покончил с собой вскоре после свадьбы. Любовь Ванессы к Рохелио, брату Рикардо, оказалась запоздалой. Рохелио полюбил Розину подругу Эрлинду и женился на ней, несмотря на косые взгляды многих знакомых и родственников. И похоже было, что он ни разу не пожалел о своем выборе.

Ванесса же долго оставалась одна, сохраняя дружеские отношения с Кандидой Линарес. Одно время Кандида даже лелеяла надежду, что Рикардо женится на Ванессе. Это было в то время, когда Кандида да и сам Рикардо считали, что Роза погибла при землетрясении. Какое-то время Ванессе самой казалось, что Рикардо может стать для нее хорошим мужем, тем более она была привязана к Дульсе, но из этой затеи ничего не получилось.

Зато когда на празднике в доме Линаресов Ванесса познакомилась с Эдуардо Тампа, счастье, казалось, ей улыбнулось. Ванесса до сих пор вспоминала, как он пел в тот день, аккомпанируя себе на гитаре. Это были народные песни о любви, о печали, о вечном поиске счастья. Когда Ванесса слушала его голос, ей показалось, что она видит перед собой душу этого человека, который так жаждет любви и тепла.

С этого вечера началась их дружба. Вначале они изливали друг другу душу, рассказывая о своих разочарованиях и несбывшихся надеждах. Им обоим казалось, что в их судьбе есть нечто общее. Эрнандо было жаль расставаться с новой знакомой, которая так хорошо понимала его, и он пригласил Ванессу приехать в Гвадалахару.

Ванесса долго колебалась. Ей было страшно менять стожившийся уклад, отказываться от своих привычек, постепенно, все больше узнавая Эрнандо, она стала связывать с ним свои надежды на будущее.

Новость о том, что Эрнандо сделал Ванессе предложение, обрадовала супругов Линарес. Роза была довольна что ее старый друг связал свою судьбу с такой достойно; женщиной, да и Рикардо, который помнил Ванессу еще молоденькой девушкой, рад был, что она наконец устроилась Поэтому обе семьи все эти годы поддерживали отношения и, бывая в столице, Эрнандо и Ванесса неизменно навещав Линаресов.

И вот теперь дружеские отношения омрачены. Роза поняла, что Ванесса своим женским чутьем догадывалась о том, что в саду что-то произошло. Она хотела подойти к ней и поговорить, но почувствовала, что у нее нет сил.

Эрнандо виновато потоптался у входа, а потом подошел к Ванессе и взял ее под руку.

— Спокойной ночи, Роза, — произнес он, глядя на нее с тоской.

Ванесса тоже сказала «Спокойной ночи» каким-то бесцветным голосом.

— Спокойной ночи, — ответила машинально Роза и направилась в столовую. Она сама не знала, что ей там было нужно. Просто не хотелось возвращаться в спальню, где| уже никогда не будет Рикардо.

Оказалось, что в столовой Томаса убирает посуду оставшуюся после гостей.

Роза подошла к Томасе и прижалась к ней. Томаса бах первым человеком, которого Роза помнила. Родную мать Паулетту она встретила, только когда ей было уже восемнадцать лет. Бедная и необразованная прачка Томаса для Розы настоящей матерью, она как никто знала ее характер и пережила с ней столько трудностей. Томаса обняла Розу и гладила ее по голове, а Роза рыдала и не могла остановиться.

— Томаса, я не могу без него, — говорила она сквозь слезы. — В Рикардо была вся моя жизнь.

— Поплачь, моя деточка, поплачь, Розита, — тихо приговаривала Томаса. — Душа нашего Рикардо уже в раю с ангелами, и я чувствую, что он шлет нам свое благословение.

— Тогда почему я не умерла? — воскликнула Роза. — Зачем мне жизнь, если нет Рикардо?!

— Не говори так, Розита, — сказала Томаса. — Ты нужна мне, нужна Лус и Дульсе, которые хоть и выросли красивые и ученые, а в трудную минуту бегут к мамочке. И про маленькую Розиту вспомни: ей ты тоже нужна. Пойдем лучше наверх, я тебя уложу.

Роза покорно, как в детстве, позволила Томасе отвести себя в спальню и уложить в постель. Так же покорно она выпила питье из целебных трав, которое подала ей Томаса. Та еще долго сидела на краю постели и гладила Розу, что-то тихо приговаривая. Роза уже не слышала слов. Она засыпала, и последнее, что она увидела в полусне, было улыбающееся и полное любви лицо Рикардо.