Лёгкая лодка везла Мину по реке, где вместо воды текла чёрная смола. Справа к урезу примыкала угрюмая каменистая равнина. Левый же берег был крутым и скалистым, а на острове за ним мерцали огненные всполохи.
Дул ровный ветер, настолько горячий, что Мина перестал чувствовать, как леденеет его плечо. Судёнышко, врезаясь носом в смолу, поднимало невысокие волны, и из-под поверхности реки то здесь, то там показывались… нет, не концы коряг и не стебли водной травы, а острия кинжалов и копий. Лодка иногда натыкалась на них, однако они не могли не только повредить, но и даже поцарапать её корпус.
Неба над головой не было. Остров, равнину и реку накрывал купол, грубо вытесанный из бурого камня. При виде его Мину посетила страшная догадка, которую он тут же стал гнать от себя. Ведь ни его ум, ни всё его существо не могли с ней смириться.
Управляла лодкой девушка — ладная и стройная, но с лицом тёмным, безобразным и хищным, напоминающим совиное. Она улыбнулась Мине, заметив, что тот очнулся и открыл глаза.
— Где мы? — спросил он.
— Это Равжа ляй, — приветливо ответила девушка.
— Чёрная река? Мы плывём в Тона ши?
— Да, Пиняй! К мосту, который туда ведёт.
— Ты Кулома? [1]
— Да, Пиняй!
— Я умер? — никак не мог поверить он.
— Первый раз, но и вторая твоя смерть не за горами. Ты будешь ещё раз убит, как только окажешься перед владыкой Тона ши. Твоя вайме полностью освободится от тела, и мы им полакомимся.
— Что со мной будет дальше?
— Ты ведь колдовал, Пиняй. Значит, твоя вайме будет гореть в огне. Как у всех колдунов, самоубийц, пьяниц… Однако у всего есть хорошие стороны, даже у адских мук. Тебе разрешат по ночам превращаться в змея из холодного огня. В этом облике ты сможешь на время покидать Тона ши, вползать в покои спящих женщин, даже цариц, а затем воплощаться в живого мужчину и овладевать ими…
— Велика радость! — хмыкнул Мина. — Неужели я никогда не встречусь с женой, отцом, матерью?
— Почему же? Когда-нибудь тебя помилуют, и тогда ты поговоришь с вайме своих родных. И твоей Полё тоже.
— О каком помиловании ты говоришь? Я ведь никогда не колдовал. Никогда!
— Это ты объяснишь Ему. Может быть, тебе удастся Его убедить.
— Кому Ему?
— Будто не понимаешь?
— Живому мертвецу, закованному в железные латы?
— Какой ты догадливый, Пиняй! — рассмеялась спутница. — Да, мы плывём к Мастор-ате, владыке Тона ши. Слово за слово, а мы уже прибыли…
Она причалила лодку к пологому берегу, помогла Мине сойти на сушу и за руку повела его к узкому верёвочному мосту, который раскачивался на ветру.
— Осторожно, не свались! — предупредила его Кулома. — Если упадёшь в Чёрную реку, она поглотит не только твоё тело, но и твою вайме. Так что крепче держись за меня. Помни, что смерть — ещё не самое страшное.
Она пошла по полуистлевшим доскам моста, одной рукой хватаясь за верёвочный поручень, а другой прижимая к себе Мину.
— Не оступись, — сказала Кулома. — А то не знаю, удержу ли я тебя.
Их лица обдувал ветер, который становился всё горячее по мере приближения к Тона ши. Мост раскачивался всё сильнее, и Мину всё больше охватывал ужас, с которым не мог совладать рассудок.
«Так ли страшно небытие по сравнению с муками в огне? — шептал он сам себе. — Если меня поглотит Чёрная река, я просто перестану думать, чувствовать, ощущать этот мир. Мне уже никогда не будет больно. Надо ли этого бояться?» Однако безотчётная страсть к существованию пересиливала шёпот разума.
Они подошли к крутому берегу Чёрной реки, и на фоне оранжевых языков пламени Мина увидел чёрный силуэт богатыря, держащего на коротких поводках трёх омерзительных псов.
— Это Мастор-атя? — спросил Мина.
— Что ты! Это всего лишь страж. Он не позволяет покойникам сбежать в мир живых.
Они пошли в направлении всполохов, которые вырывались из-под земли и освещали каменистую почву, опутанную тёмными корнями гигантского дерева, ствол которого виднелся у горизонта.
— Это Великое древо, которое соединяет миры, — пояснила Кулома. — В мире живых его именуют Древом жизни, а здесь, у нас — Древом смерти. Оно поможет тебе добраться до обиталища Мастор-ати.
Вокруг Древа смерти порхали призрачные создания с зеленоватыми крыльями, немного похожие на бабочек.
— А это вайме людей…
— Среди них летает и моя Полё? — спросил Мина.
— Конечно.
— И мама, и отец? С ними сейчас можно поговорить?
— Пока нет, Пиняй. Они тебя не услышат. Поговоришь, когда станешь таким же, как они. После того, как отбудешь наказание.
От жара подземного огня у Мины размякло окоченевшее плечо, и из раны высунулся толстый конец морозной иглы.
— Долго ещё идти?
— Когда-нибудь придём, — ответила Кулома. — Куда тебе торопиться? Умереть второй раз всегда успеешь. Посмотри лучше на красоту вокруг нас.
Она на минуту остановилась, чтобы полюбоваться языками пламени, зелёными бабочками и переплетением сочащихся кровью корней. В этот момент Мина осторожно вытянул иглу из плеча и поскорее спрятал её в кожаный мешочек, привязанный к поясу. Кулома ничего не заметила.
«Они не всеведущи! Их можно обмануть», — обрадовался Мина.
Наконец, Смерть подвела его к гигантскому кратеру, который казался бездонным. Из него тянуло студёным воздухом. Угнетающий зной ушёл, но Мину это не обрадовало. Раньше он почти не чувствовал мороза, исходящего от иглы в его кошельке. Теперь же тело опять начало коченеть.
Мина посмотрел вниз. Багряно-коричневые корни Древа смерти густо опутывали стены чудовищной ямы.
Нет, бездонной она не была. Где-то в глубине круглилась затенённая площадь, до которой можно было добраться, прыгая по корням. Мина хотел было устремиться вниз, но Кулома его удержала.
— Куда спешишь? Тебе надо ответить на вопросы Мастор-ати.
— Какие ещё вопросы?
— Узнаешь. После каждого правдивого ответа я разрешу тебе прыгнуть один раз.
Мина подошёл в краю ямы, и тут же раздался зычный старческий голос:
— Как тебя зовут?
Мина задумался. Вопрос был не таким простым, каким мог показаться. «Если я назовусь христианским именем, Мастор-атя спросит, почему же после смерти я попал в Тона ши, а не в Рай или в Ад. Нет, здесь я не Мина!»
— Пиняй, — произнёс он.
— Благоразумный ответ, — прозвучал старческий голос.
Кулома позволила Мине сделать прыжок и сама спустилась за ним.
— У тебя остались живые родственники? — спросил старик.
— Наверное, есть где-то, но я о них ничего не знаю. Братьев и сестёр у меня не было. Отец, мать, жена и дочь умерли от моровой язвы. Я тоже болел, но выжил.
— Честный ответ.
Кулома вновь разрешила Мине прыгнуть.
Они преодолели половину расстояния до дна кратера, когда прогремел вопрос, который Мина со страхом ждал:
— Ты колдовал?
— Я никогда не учился колдовству и не собирался им заниматься. Лишь однажды воскурил грибы в древнем каменном сосуде и пропел Оз-мору. Решай сам, можно ли это считать колдовством.
— Что повлёк за собой твой поступок?
— Прилетела ледяная муха…
— Это была не муха. Древние боги северного ветра и трупной скверны слились воедино, приняв её облик. Их разозлила твоя глупая попытка ворожбы…
— Я не колдовал.
— Хочешь сказать «не хотел колдовать». Однако неосознанная попытка тоже наказуема. Годок ты всё-таки помучаешься в огне. Теперь спускайся ко мне, и я навсегда освобожу твою душу.
Теперь Мина спускался уже один, без Куломы, и, наконец, оказался на тёмной площади, покрытой склизким замшелыми камнями. Посреди неё на гранитном троне сидел высокий старик в блестящей кольчуге. Одна рука его лежала на поручне, а другой он держал бердыш, похожий на стрелецкий. За его спиной белели человеческие черепа и кости — остатки пиршества хозяев Тона ши.
— Ну, вот и настало время твоей второй смерти, — сказал Мине Мастор-атя. — Не бойся. Ты вознесёшься на новую ступень бытия. Годок погоришь, а затем встретишься с родными и односельчанами. Со всеми, кто тебе был дорог. Клади голову на плаху!
Живой мертвец встал и поднял бердыш. Мина, однако, не послушался его. Он стремглав подскочил к Мастор-ате, выхватил из кошелька морозную иглу и вогнал между звеньев его кольчуги.
«Будь что будет!»
Он отскочил от Мастор-ати в ожидании, что тот бросится на него. Однако властелин Тона ши даже не пошевелился. Он застыл с занесённым над головой бердышом, превратившись в ледяную статую.
Мина бросился к стене кратера и устремился вверх по корням. Сделал он это вовремя: не успел он выбраться, когда начался ливень — такой сильный, какого никто не видел в его родных краях. Яму затапливало водой, которая быстро застывала. Слой за слоем её заполнял молодой прозрачный лёд.
Дождь шёл по всему пространству Тона ши. Вместо всполохов огня над землёй поднимались столбы пара. Однако продолжалось это недолго. Всё вокруг остывало. Горячие ещё недавно камни покрывались кожей изо льда.
Мина что есть мочи понёсся к мосту, понимая, что весь загробный мир скоро затянется скользкой ледовой коркой, по которой будет невозможно не то, что бежать, но и даже ползти.
Ни страж, ни собаки не двинулись в сторону удирающего из Тона ши человека: их, как змеи, обвили корни Древа смерти.
Мина вскочил на полуистлевшую доску и, ухватившись за верёвку, пошёл над чёрной водой. Он миновал мост и задумался, откуда мог взяться ливень глубоко под землёй.
«Это магическое вмешательство, — понял он. — Вмешательство кого-то более могущественного, чем и Мастор-атя, и его подземный огонь. Кого же? Вода сильнее огня, сильнее камня, сильнее смерти. Сказания говорят, что она — первоисточник всего сущего. А кто в нашем мире властвует над водой?»
Мина был поражён своей догадкой. Ведь-ава! Но почему она вызволила его из загробного мира? Зачем он понадобился владычице воды?
Мина вышел на пологий берег, оглянулся и стал с наслаждением смотреть, как леденеет царство мёртвых и застывает страшная Чёрная река, как в лодке, накрепко вмёрзшей в затверделую смолу, беспомощно машет руками Кулома, везущая в Тона ши очередного покойника.
Плечо у Мины вновь начало ныть и коченеть, хотя в нём уже не было морозной иглы. Мина подошёл к краю реки, пощупал носком сапога чёрную корку, помахал Смерти на прощание, развернулся и побежал в сторону светящейся бреши в каменном своде подземного царства. Это был выход в мир живых…
-
[1]Кулома (эрз., мокш.) — смерть. Слово похоже звучит и в других финских языках. Например, у финнов-суоми — куолема.