Глава 19. Клятва на липовом поленце

От бани до избы покойного Пулукша было шагов пятьдесят, не больше. Однако тропинка была узкой и заросшей пожелтевшим, отжившим свой срок бурьяном и репейником.

Доведя Дениса до избы Пулукша, Варвара и Инжаня уложили его на настил в кершпяле, начали снимать репьи и клещей с одежды.

— Здесь так чисто! — порадовался он.

— Снохи Офтая убрались, потом ещё и твоя Толганя, — ответила Инжаня.

— Кто здесь раньше жил?

— Старичок один. У него не было родни. Никого! Он помер, и теперь этот дом — ваш. И огород тоже… а пашенная земля кузнецу и знахарке не надобна.

— Ты селишь нас в выморочную избу? — ужаснулся Денис.

— Я очистила её заклятьями.

— Надо бы ещё попа пригласить.

— Где я тебе его возьму? — отрезала Инжаня. — Мы с Толгой сделали всё, что нужно. Мормацямы спели, курицу запустили, красную корову в хлев поставили, метлу принесли из дома Офтая… Не нужен здесь никакой поп! Моих заклинаний достаточно. Они сильнее вашей святой воды. Можете здесь жить, ничего не боясь.

Она строго посмотрела на Варвару:

— А теперь, Толганя, побежали ко мне. За сбором трав для твоего мужа.

Они ушли. Денис ещё долго скучал, лёжа на жёстком эземе, пил оставленную Варварой брагу и рассматривал потрескавшиеся потолочные балки. Там разворачивался смертный бой. Осы шныряли от щели к щели, выискивая забившихся туда мух. Найдя, выгоняли их, жалили и уносили на прокорм своим личинкам.

«Нет такой щели, где муха сможет заховаться от хищной осы. И нет такого места, где человек сможет спрятаться от хищного человека…» — размышлял Денис…

Варвара вернулась домой с мешком сухих трав в руках.

— Ну, наконец-то! — обрадовался её муж. — Что вы так долго делали с этой ведьмой? Бражку пили?

Варвара надула губы. Она уже успела немного привязаться к циничной, но обаятельной и расположенной к ней жрице.

— Никакая Инжаня не ведьма. По-вашему она… священница.

— Священниц у нас нет, — рассмеялся в ответ её муж. — Есть попадьи, но они в церквах не служат и не поют. Инжаня твоя — не священница, а волховка.

— Она сильная женщина. Сильная духом. И собранная. У неё так чисто, так уютно! А живёт ведь одна, несчастная.

— Несчастная? Ой, ли! — ухмыльнулся Денис. — Есть, наверное, кому помочь по хозяйству. Хахалей хватает. Видно ж по ней.

— И ты б её хахалем стал! В бане. Ежели бы меня не было, — полушутя, но с всё же с упрёком сказала Варвара.

— Брось! — обиженно ответил её муж. — Ну, полюбовался на неё чуток, а ты уж заревновала. На пустом месте. Инжаня нам в матери годится. Ей сколько? Сорок будет?

— Сказала, сорок шесть.

— Ну, и как бы я смог стать её полюбовником? Кстати, чем она несчастна-то?

— Трёх мужей похоронила…

— Ты ненамного отстала. У тебя уже второй муж, а тебе всего восемнадцать, — поддел жену Денис.

— Бесстыжий! — вспылила она. — Разве я виновата, что нет моей деревни? Разве желала гибели Паксяю? И он не любил меня, и я его не любила… но не изменила. Ни разу! А для тебя я столько сделала! Столько сделала, лишь бы не потерять, лишь бы не похоронить!

— Прости. Не хотел сделать тебе больно. Я и вправду жив благодаря тебе.

— Остаёшься здесь? — Варвара почувствовала в нём слабину и решила надавить. — Куёшь для деревни оружие? Да, Денясь?

— Да, Толга! — он сам, не по её просьбе, назвал жену языческим именем. — Не хочу, чтобы ты на меня злилась. Не уедем отсюда, пока не сделаю сабли и добрые перья для рогатин. Обещаю. Я ведь люблю тебя.

— Наконец-то! Услышала! Пякпяк ждала этих слов! — обрадовалась Варвара и начала нетерпеливо целовать мужа…

Разве могли они, увлечённые друг другом, заметить в открытом волоковом окошке невзрачное лицо? Неказистая молодая женщина завистливо зарилась на точёное белокипенное тело, которое как снеговик возвышалось над лежащим на спине Денисом. Она жадно прислушивалась к стонам Варвары, всматривалась в колыхание её крупной крепкой груди, что-то тихо и злобно бурча себе под нос.

Когда же Варвара со счастливой улыбкой повалилась на настил рядом с мужем, подглядчица пробубнила: «Ну, ничего, Толга! Ну, ничего, певунья! Подожди! До зимы недолго осталось». Она ещё немного постояла возле окна, а затем побежала прочь, так и оставшись незамеченной…

Варвара отдохнула рядом с Денисом, нехотя поднялась, покормила его и перекусила сама. На дворе уже начало темнеть, но она всё равно побежала к Инжане: ей не терпелось поделиться с волховкой своей радостью.

Она присмотрелась к Инжаниному окну, затянутому мутноватой слюдой. «Не волоковое у неё окошко и даже не с бычьим пузырём. Слюдяное, как у баяр-авы! На широкую ногу оз-ава живёт. Выгодное у неё занятие, стало быть».

Подсвечник стоял недалеко от оконной рамы, и огонь восковой свечи отбрасывал на стену тени сидящих за столом людей. Две тени! Варвара прислушалась. Инжаня и её гость, явно мужчина, о чём-то тихо говорили.

Что делать? Не хотелось ни мешать их беседе, ни возвращаться назад. Варвара всё-таки постучала в дверь.

Инжаня выглянула не сразу. Она даже не пыталась скрыть раздражение.

— Тебе чего?

— Денис остаётся в деревне, — радостно ответила Варвара. — Он благодарен тебе и деду Офтаю… Вот и всё, что я хотела сказать.

— И стоило ради этого сюда ходить? — хмыкнула Инжаня. — Меня Офтай уже во всё посвятил. Позавчера ещё.

— Тогда Денис хотел остаться лишь до лета. Сейчас твёрдо решил здесь жить, пока не выкует оружие для всей деревни.

— Пустое это! — усмехнулась Инжаня. — Напрасные надежды Офтая. Не сможем мы себя защитить. Наверное, ты станешь последней оз-авой в Вирь-ате, последней опорой здешних людей. Поклянись, что никогда не покинешь деревню по своей воле. Прямо сейчас поклянись! Заходи ко мне.

— У тебя же кто-то есть.

— Ну, и что? Это младший брат Нуянзы, Кафтась. Не робей перед ним.

Инжаня ввела Варвару в избу и, даже не познакомив её со своим гостем, вынула из подпечка очищенное от коры липовое поленце.

— Перешагивай через благородную липу! — приказала она. — И клянись своей погибшей матерью!

Варвара послушно переступила чурбачок.

— Пусть вайме твоей матери не знает покоя в Тона ши, если ты уедешь из деревни по своей воле! — сказала Инжаня. — А теперь ещё поклянись, что когда я умру, ты возьмёшь в моей бане самый старый веник…

Варвара ещё раз перешагнула через поленце. Кафтась молча наблюдал за ней.

— Ты всё видел и слышал? — обратилась к нему Инжаня. — Я не передумаю, даже не надейтесь. Оз-авой будет Толга. Понял?

— Это жестоко! — ответил он медленно и громко, чтобы Варвара хорошо его расслышала. — Это очень жестоко, Инжаня! Что ты с нами сделала!

— Не я, а Ведь-ава.

— Не прикрывайся волей богини! Нуянза утратила всё, чем жила, на что надеялась. Она потеряла рассудок. Вдруг покончит с собой?

— Не покончит. Смиритесь с волей Ведь-авы!

— С волей Ведь-авы, говоришь? — засмеялся Кафтась. — Да вся деревня знает, что воля богов — это воля Инжани.

— Богохульник! — примирительно улыбнулась ему волховка. — Подумай сам: если твоя сестра ополоумела, как же она может быть оз-авой? И не вчера ведь Нуянза такой стала. За ней и раньше придурь водилась. Вот я и начала искать ей замену, а как Толга появилась, так я сразу и поняла: это дар богов…

Она резко повернулась к Варваре.

— А ты ступай отсюда, Толганя! Поклялась и уматывай! И так слишком много услышала. Завтра в полдень жду тебя здесь.

— Я ведь о муже пришла поговорить, — ответила та.

— Пусть берётся за работу, когда поправится. Старая кузня, правда, подгнила. Новую построим. Завтра же начнём. Теперь иди, иди уже отсюда! — нетерпеливо прошипела Инжаня.


Варвара вышла из избы оз-авы и зашагала к себе домой. Луна ещё не взошла, и лишь скудные остатки закатного света помогали видеть дорогу. Из камышей в заводи вылетела крупная болотная птица. Она принялась кружить над заливом, наполняя темноту утробным зыком.

В детстве и юности Варвара жила недалеко от реки и узнала оцю дутная — небольшую цаплю, которая умеем реветь, как бык. Хотя на дворе стояла осень, и выпь кричала намного слабее, чем весной, Варвару охватила безотчётная, необъяснимая тревога. И если б только её! Из кустящегося неподалёку краснотала выскочил чёрный колобок и вприпрыжку побежал к деревне.

Опять та женщина! Варвара собралась и пошла дальше, подавляя страх. «Вдруг нападёт сзади с топором или ножом?» — подумала она, но ни разу не остановилась, не обернулась, даже не замедлила шаг.

— За мной снова следили, — сказала она, войдя в избу. — Что этой бабе надо? Вдруг она хочет напасть на меня?

— Пока я не выздоровею, тебе нельзя ходить в темноте. Расскажи всё Инжане. Должна понять.

Загрузка...