Арийский простор

Глава четвертая

Жизнь заложника постепенно наладилась и вошла в свою колею; в череде будней сменяя друг друга, пробегали похожие дни, незаметно сплетаясь в цепочки недель и месяцев. Минуло почти три года. Радж признался себе, что ему по сердцу жить среди ишкузи, он уже не считал их врагами. Климат на этих землях был мягче, река замерзала позднее, а лед ломался на месяц раньше.

Жизнь в большом, в сравнении с селениями ворангов, городе была разнообразней, богаче и интересней. Дважды в год в него приходили огромные караваны в несколько сотен ослов, оглашая окрестности пронзительным ревом; городской базар по-прежнему поражал подростка изобилием товаров и людей. По вкусу ему пришлись и дворцовая кухня, и южные овощи с фруктами. К хорошему привыкаешь быстро.

Но не забывал и родину, особенно часто вспоминая Девдаса и Рыбу-Уолко. Ещё ему не хватало общения со сверстниками, и Радж подружился с дочерями Парамы. Подростку была приятна детская влюбленность младшей, правда, со старшей они частенько цапались, её не зря прозвали Колючкой.

Одногодки ишкузи отправились в военные лагеря, Радж же продолжал самостоятельную подготовку и занятия с Такемом и Вакрой. Аккадский язык он за эти годы освоил, благо практики хватало, помимо телохранителя и Парамы, на нем ещё и разговаривали его дочери. Причем Леда общалась по-аккадски свободно, её кормилица была из этого народа.

К удивлению Раджа оказалось, что кроме языков, ванака учил дочерей ещё и грамоте! Помимо аккадского письма, они изучали и слоговую письменность родственных ариям хеттов. В торговом городе эти знания были полезны и востребованы. Девчонки пытались обучать и его, но обычно тянувшийся ко всему новому отрок в этот раз не проявил интереса. Он не собирался становиться купцом, да и лишнего времени у него не было.

В последний год правитель ишкузи частенько брал его с собой в городские поездки, не на совет старейшин конечно, а по торговым и судебным делам. Радж молча стоял рядом с Такемом, внимательно вслушиваясь в беседу, вникал в дела, невольно перенимая манеру общения Парамы.

Парню вернули собственный лук, теперь он ежедневно практиковался на нем в стрельбе, но и с Вакрой продолжил ходить на охоту. Отрок многое узнал от него об обитателях здешних мест и их повадках.

К тренировкам молодых ишкузи ему доступ был закрыт, но он видел их знаменитого учителя ножевого боя, несколько лет назад пришедшего с Запада — плотно сложенного лысоватого мужчину с объемистым животом. По внешнему виду, ничего особенного, только поросшие черным волосом, мускулистые руки с огромными ладонями бросались в глаза.

Главной же радостью было то, что его допустили к лошадям! Сначала в дворцовые конюшни, где мальчишка быстро наладил отношения с конюхами, с удовольствием выполняя, для тех уже поднадоевшую работу и с животными, украдкой скармливая им выпрошенные у Мани лепешки и яблоки.

Со временем ему разрешили сопровождать Леду со служанкой Лали в их конных прогулках. Бегавшей за ними хвостиком Шашике, мать запретила и близко подходить к лошадям.

Кони ишкузи, как и ворангов, да и везде, были мелкие, не намного больше осла и не выдерживали долго веса мужчины, особенно такого крупного как его отец или дядя. Легкие подростки — другое дело, но езда верхом опасное занятие, и тревога матери была понятна.

Работая в конюшне Радж заметил, что некоторые лошади были более тонконоги, выше и изящнее, не с такой массивной головой, как потомки тарпанов, составлявших абсолютное большинство табунов на его родине. Чистокровных лошадей запрягали в колесницу ванаки, конюхи говорили, что породу этих красавцев выводят на предгорьях юга, и они бывают четырех мастей — вороные, гнедые, золотисто рыжие и белые. Парень вспомнил, что такие же лошади были запряжены и в колесницу пати соседей Ястреба.

По лазурному небосводу плыли облака, отбрасывая легкие тени на омытые ливнями порыжевшие, сбросившие зимнюю шубу, степи и предгорья. Джаласвати вздулась, наполнившись талым снегом и широко разлилась, затопив низкий левый берег. На земли ишкузи пришла весна, но не сразу; рябой, в темных крапинках зернистый снег ещё долго таился в тенистых впадинах, но сквозь пожухлую прошлогоднюю траву на южных склонах уже пробивались первоцветы, ветерок ласково шевелил их лиловые и желтые головки.

Прорастала весна яркой, свежей зеленью, алела тюльпанами между поднявшимися метёлками мятлика, гоготала и шумела крыльями возвращавшихся на родину птичьих стай.

И была она, как всегда прекрасна, радуя глаз цветущим маковым ковром, дурманя голову ароматами разнотравья, соловьиными трелями и свежим ветром, прилетевшим с далеких гор.

В полях проклюнулась и густо зазеленела веселая поросль всходов. Деревья и кустарники наполнялись соками от корней и прыскали вверх молодыми побегами. Так и тело Раджа уже второй год резко устремлялось ввысь, за это время он вытянулся на целую голову. Низ живота порос волосами, более темными, чем на голове, а пис вытянулся и набух, как и мошонка, и теперь они, болтаясь, причиняли ему неудобства при беге.

Год назад мальчишка с изумлением разглядывал себя, склонившись к водной глади. В отражении на него таращился прыщавый долговязый уродец, из тощей шеи которого торчал острый кадык. Вытянувшиеся конечности сбивали баланс и мешали кувыркаться и выполнять обычные упражнения.

Голос грубел, но порою срывался в дискант. Слава дэвам, это продолжалось недолго, кормили во дворце обильно, новое тело быстро прирастало тугими мышцами.

И этой весной Радж с удовольствием рассматривал в той же самой заводи слегка рябящее отражение красивого длинноволосого парня с васильково синими глазами, правда, с каким-то по-девичьи смазливым, гладким, пухлогубым лицом. Радж поморщился, на верхней губе и высоких скулах начинала пробиваться волосня, ну, если точнее, то светлый пушок. Такем дал ему свою бритву, и посоветовал соскрести этот позор. Подросток поначалу с возмущением отказывался, но телохранитель пообещал, что тогда волосы полезут гуще.

Эти метаморфозы забавляли братьев и те по-доброму посмеивались над ним, а Такем увеличивал нагрузки во время тренировок.

Но, несмотря на усталость по ночам не спалось, Радж ворочался, гормоны бурной волной ударяли ему в голову, переполняли тело и выплескивались в ночных поллюциях. Последние годы в нем проснулся интерес к женщинам, он украдкой рассматривал молодых служанок и подругу Колючки Лалу. Да и сама Леда за последний год стремительно превращалась в красавицу. Худые ноги и руки приобретали приятную полноту, талия оставалась тонкой, но бедра и особенно грудь наливались упругой плотью. На округлившихся щеках заиграл здоровый румянец, черты лица смягчились.

Недавно ей прокололи уши, и к зависти Шашики повесили на них золотые сережки в виде маленьких раковин, обычно это делали после первой крови. Золото у ишкузи носила только высшая аристократия.

Девушка начала осознавать свою красоту, замечая внимательные взгляды парней и мужчин, ещё более горделиво держала осанку и задирала выше свой длинный нос. Ну, тут Радж немного сгущал краски, не такой уж он и длинный, просто больно вредный характер. Одно слово, Колючка.

Подросток лежал в темноте, вспоминая сегодняшний случай. Возвращаясь с кухни, он опять столкнулся с Дайей, большегрудой служанкой, уже старой, зим двадцати четырех — двадцати пяти. Когда он стал делить стол с семьей ванаки, многие слуги стали относится к мальчишке с почтением. Но не оторва Дайя, которая продолжала посмеиваться над ним и шутливо хватать при удобных случаях за разные места. Последнее время это ему начинало нравиться.

Вот и сегодня, она, прижавшись к его спине пышными полушариями, смеясь, схватила за штаны спереди и, преувеличенно округлив глаза, воскликнула «Ого!» Под хохот служанок, покраснев, подросток вырвался и в смущении сбежал. Большая часть крови прилила тогда не в щеки.

В коридоре послышались мягкие шаги, Бхерг приподнялся и предупреждающе гавкнул. Отодвинув занавес, в каморку скользнула гибкая фигурка. «Убери собаку» — послышался знакомый хрипловатый шепот. Радж вскочил с постели, торопливо вытолкал упиравшегося волкодава, потом, осознав, что он стоит голый, смущенно застыл посреди комнаты. Благо, что было темно, но силуэт девушки отчетливо различался. Дайя стащила через голову сорочку, даже во мраке Радж заметил, как качнулись её тяжелые груди, поднялась на цыпочки и поцеловала его горячим ртом, слегка прикусив нижнюю губу.

На следующее утро у Раджа всё валилось из рук, и дело было не в бессонной ночи. Он вспоминал каждое мгновение, проведенное со своей первой женщиной — обжигающую ярость поцелуев, нежность кожи, упругую мягкость грудей, ощущение восхитительного воссоединения тел, ласку маленьких жестких рук, слегка царапающих его мозолями, её запах, хрипловатый голос, бесстыдные слова, что она шептала в ухо; ему понравилось всё. Жаль только, что не удалось хорошенько рассмотреть её тело, Дайя ушла до рассвета.

Для обитателей крепости и больших полуземлянок не было особых тайн в проявлении плотской любви, ему неоднократно приходилось быть невольным свидетелем чужой близости. Она была основной темой и вечерних разговоров у костра в Стае, где старшие воспитанники делились рассказами о своих, скорее всего воображаемых, любовных подвигах. Да и близости с женщиной у ворангов не придавалось особого значения, мужчинами у них становились, только убив врага.

Интересно, понравился ли он ей, задумался Радж. Поначалу впопыхах и в темноте у него ничего не получалось, тыкался куда попало, как щенок, но она мягко помогла ему и не стала смеяться, когда он очень быстро кончил. Но потом дело наладилось, он вошел во вкус, очень быстро восстанавливался и помнил, как она улыбалась светящимися в темноте зубами и несколько раз счастливо стонала…

Такем в очередной раз выбил у него из рук шест, вздохнул и отправил проветриться в степь. Весь день и вечер, наскоро перекусив, он ждал ночи и её прихода. И она, о счастье, опять пришла, с разбега прыгнув на грудь, обняв крепкими шершавыми ладонями его за шею и обхватив сильными ногами бедра…

Поутру, крадущуюся по коридору Дайю встретил распорядитель дворца Винита, цепко ухватив жесткой ладонью за лицо, подтянул женщину к себе и прошипел.

— Не вздумай крутить мальчишке голову, джанту (животное, тварь), или со своими кобелями стравливать.

Пристально поглядел в глаза побледневшей девушке и добавил.

— Свиньям скормлю.

Пнув живот норовистого конька, Радж подтянул потуже подпругу, стягивающую потник. Хлопнул ладонью по морде за попытку укусить — не балуй, сунув в рот лошади грызла, соединенные с поводьями костяными псалиями, застегнул ремень оголовья и, не отталкиваясь от крупа, легко вскочил на солового жеребца. Тот резко рванул вперед, сходу переходя в галоп; ударив жесткой ладонью по лбу, притормозил торопыгу, отрок старался без крайней нужды не натягивать поводья, чтоб не поранить непривычный к узде конский рот. Его тут же настигли девчонки, а потом, смеясь, обогнали, их распущенные волосы развевались на ветру. С Леды его порывом сорвало расшитую бисером шапочку, Радж, плотнее обхватив лошадиные бока и придерживаясь левой рукой за подпругу, нагнулся и подхватил её на скаку с земли, короткие ноги животного это позволяли. Снова взялся за поводья и резко развернул коня, тот было попытался подняться на дыбы, но получив новый удар кулаком по носу, смирился и помчался в сторону зеленеющих предгорий.

Радж помахал девчонкам трофеем и, нахлобучив его на затылок, крикнул «Догоняйте!». Будет знать Колючка, как подсовывать ему почти не укрощенных жеребцов, сами они скакали на давно объезженных кобылах.

Своей любимице Парама подарил снежно белую кобылицу, с пепельно серой гривой и хвостом — иноходца с необыкновенно плавным ходом и теперь Леда гордо разъезжала на своей красавице.

Но иноходцы не способны к быстрым маневрам, и теперь её Снежинка замедлилась, пытаясь совершить разворот.

Радж привычно балансировал на лошадиной спине, сжимая цепкими ногами бока, управлять с помощью ног и уздечки не просто, но в остроге рудознатцев мальчишке доводилось ездить на конях вообще без узды и потника, только держась за гриву. Благо падать невысоко и Девдас научил его это делать правильно. Главное было сначала подружиться с животными, чтобы они его не боялись и считали за своего. Вспомнил Учителя и побратима, как там они без него?

Сегодня он впервые решил привезти девчонок в свою лощину. За всадницами не угналась бы пешая охрана, и Парама разрешил ему на третий год проживания в Дакшине брать в поездки за город лук, конечно вместе с колчаном и стрелами. Этим он оказывал мальчишке-заложнику большое доверие, в том числе и как охраннику дочери правителя, хотя и четвертой по счету. И Радж это понимал.

Легкий деревянный лук имелся и у Леды, служанка вооружена дротиком, ну и не стоит сбрасывать со счетов волкодава, его животные уважали и боялись больше, чем детей.

Распугивая пчел, гудящих над вытянутыми сине-фиолетовыми соцветиями, всадники проскакали сквозь невысокую поросль шалфея; затем пересекли вздувшийся от вешних вод ручеек — взметнувшийся веер брызг засверкал на солнце. Теперь лошади шли шагом, даже под весом подростков они быстро уставали. Радж перебросил шапочку нагнавшей его Колючке и осматривал знакомые места.

Подъехав к цветущей чинаре, спрыгнул с коня, мгновенно стреножив ему передние ноги, а то этот дикарь может убежать. И только потом расстегнул подпругу и снял уздечку. Растерли потниками взопревших лошадей, служанка не позволяла им тянуть морды к струям ключа, чтобы не запалить, давая время отойти от быстрого бега. Отпустили пастись, кобыл девчонок стреножить не стали, они и так далеко не отходили от хозяек. Потники развесили сушиться на кустах. Раздался короткий писк, Бхерг ухватил зубами пробегавшего суслика.

Свою черепаху Радж ещё в первую осень подарил Шашике и теперь она жила и гадила во дворце. Подросток снял рубашку, красуясь перед девчонками ладным телом, с разбегу ухватился за нижнюю ветку и начал привычный подъем к вершине. Девушки пересмеивались.

— Жаль, что Шашика не видит, ей бы понравилось.

Служанке Лали почти восемнадцать лет и она воспринимала Раджа, не как ухажера, а как забавного мальчишку. Леда всего на несколько месяцев его старше, но девушки взрослеют раньше.

Лали вдруг погрустнела, задумчиво теребя крупный разлапистый лист чинары.

— Для нашего племени это священное дерево, при расставании влюбленные разрывают его лист на две части и хранят, как залог встречи.

Две седмицы назад Радж перетащил из дворца в тайник на кроне свой арсенал и теперь спускал на землю завернутые в шкуры дротики, легкий бумеранг и свой шест.

Любовно погладил гладко отполированную древесину посоха и закрутил его замысловатыми кругами вокруг тела. Девчонки уже не смеялись, они впервые видели работу боевым шестом, а настоящее мастерство всегда завораживает. Изменился и насмешливый взгляд Лали, наматывая на палец прядь своих темных волнистых волос, она с интересом разглядывала игру мышц парня.

Сначала стреляли по мишени из луков, потом девчонки упросили его дать урок работы с ножом, Радж сначала отнекивался, но потом показал несколько базовых движений. Для конных прогулок девушки были одеты в штаны и короткие куртки — защита от едкого лошадиного пота, у Леды костюм был богато украшен вышивкой.

Лали шуточно вызвала парня на копейный поединок, у их племени с оружием упражнялись и женщины. Радж больше дурачился, чем всерьёз отбивался от её тщетных попыток задеть его тупой стороной дротика. Много смеялись и шутили.

Потом попробовали охотиться, но девчонки своим визгом распугали всю дичь в округе, пришлось перекусывать взятыми с собою лепешками и вяленым мясом.

Когда возвращались домой, на востоке показался отряд колесниц, Радж не встревожился, но на всякий случай достал из саадака лук и, ударив пятками в бока коня, прибавил хода. Бежавший немного в стороне волкодав приблизился к своему хозяину. Парень понимал, что при прочих равных условиях, всаднику не уйти от колесницы, лошадям легче и проще тащить повозку, чем человека на себе.

Так и случилось, передовая колесница обогнала их кавалькаду и перекрыла дорогу, следом быстро приближалась другая — нарядная, запряженная белыми конями. Стоящий рядом с колесничим высокий воин, смеясь, прокричал, обращаясь к девушкам.

— Эй, куда торопитесь, красавицы? Или не надеетесь на своего защитника?

Они настороженно переглядывались, а Радж с удивлением признал в этом мужчине пати соседнего племени Ястреба, знакомого по охоте, он хотя и не подходил тогда к беседующим вождям, но видел его рядом с отцом.

Взмахнув луком, подросток крикнул.

— Приветствую тебя, пати! Здоров ли мой отец?

Витязь изумленно откликнулся.

— О, вот так встреча! Это же златовласый Радж, сын моего друга. С твоим отцом всё в порядке, он просил навестить тебя, а сам крепок как кедр! Да я вижу, и ты хорошо устроился, с такими то красотками.

Колесница сбавила ход и катилась рядом с всадником. Радж снизу вверх разглядывал стоящего на повозке вождя в полном боевом облачении.

Отставшие колесницы догоняли кортеж и пристраивались сзади. Слева подкатили и две повозки со знакомыми Раджу воинами-ишкузи, явно сопровождавшими чужаков, они с недоверием косились на Шиену. Воранги ехали с миром, но заметив впереди всадников, Ястреб не смог удержаться от шуточной погони.

Успокоившаяся Леда с интересом прислушивалась к их разговору и разглядывала красивого предводителя чужаков. Убедившись, что его спутницам никто не угрожает оружием, парень убрал лук. Стараясь, чтобы его вопрос не прозвучал грубо, поинтересовался.

— Что привело тебя в земли ишкузи, господин?

— Личное приглашение правителя.

Ястреб показал перстень с сердоликовой печатью.

— Мне надоела мелкая возня на окраинах. Решил со своими людьми принять его предложение поучаствовать в большой войне.

И сбавив голос, спросил: «Ты уже почти три зимы живешь здесь. Можно ли доверять Параме?»

Радж, покосившись на Леду, ответил.

— Да, правитель ишкузи человек чести.

Ястреб оживился — Ты познакомишь меня со своими красавицами?

Парню почему то не хотелось говорить вождю, что Леда дочь ванаки. К тому же на встречу уже спешил большой колесничный отряд из города во главе с Агнием. Радж догадался, что на пограничной заставе сразу же послали туда легкую колесницу.

С удивлением заметив Леду, Агний скомандовал — А ну, быстро домой!

Переключая внимание на воеводу, Шиена обронил Раджу: «Увидимся позже».

Парень ударами пяток ускорил бег жеребца, догоняя девушек.

По случаю прибытия гостей Парама устроил пир, десяток колесниц ворангов мало что поменяет в раскладе сил на западе его владений, но лиха беда начало. Столы поставили воротами (буквой «П») и не во дворце, а на просторном подворье, два длинных ряда соединял торцевой стол, застеленный узорчатой тканью. За ним на почетных местах уселись Агний, Жеребху, Парама и Ястреб. Бойцы гостей и хозяев сидели напротив друг друга, ближе к торцу располагались ратэштары, в конце ряда — их колесничие. Оружия, кроме кинжалов и ножей на поясе, на пир не брали.

На празднество впервые пригласили и Раджа, единственный подросток среди мужчин, он сидел на почетном месте по левую руку от Ястреба. Другим его соседом был незнакомый высокий ратэштар с наполовину седой головой и лицом, изуродованным давним страшным ударом. Отрок поежился, впервые встретив его взгляд, сразу же отведя глаза. Многие из воинов носили на лицах следы от ран, шрамы — предмет гордости кшатрия. Но такое Радж видел впервые, мощный удар топора, скорее всего каменного, только он оставляет такие рваные раны, проломил ему лицо, раздробив нос и верхнюю челюсть. Как он только сумел выжить? Правый глаз сместился вниз, провал на месте носа щерился дырками и зарос дурным мясом, во рту выбитыми зубами зияла щель. Даже в спокойном состоянии это лицо порождало ужас. Да-а, нужно большое мужество, чтобы выйти против такого врага в бою. У Раджа пропал аппетит.

Между длинными столами сновали слуги, разнося блюда с парящим мясом и кувшины с вином. За торцевым столом подавали на серебре и бронзе, но еда была одинакова для всех. Её на столы подавали в изобилии, но вина, редкого для ворангов напитка, было немного, чтобы избежать возможных пьяных ссор.

Радж заметил усиление «еканги» (личной охраны) ванаки — нарядных сегодня братьев и Такема, вооруженных дубинками. Телохранитель, как обычно стоял немного сзади и поодаль от кресла Парамы, его десяток дворцовой стражи равномерно распределялся по площадке. Винита приглядывал за слугами.

После обычных возлияний богам, здравниц и тостов за погибших (помянули и могучего Вараха, умершего прошлой зимой), когда воины утолили первый голод, появились музыканты — трое мужчин с дудками, барабаном и свирелью, они негромко наигрывали заунывные степные мелодии. Конечно же, сегодня на пир не пригласили аэдов, воспевающих ярость битвы и подвиги ишкузи в боях с соседями.

Лишь позже, когда сгустились сумерки, и на небе, пробиваясь сквозь облака, засветился молодой месяц, в освещенный трепещущим светом факелов зал вошел длинноволосый парень с кифарой. Настроив инструмент он, под перезвон струн, приятным голосом стал исполнять гимн, воспевающий красоту лесной девы Араньяни, что скрывается в чащобах и неслышно убегает от него заповедной тропой, не откликаясь на мольбы влюбленного.

Суровые лица гостей и хозяев расслабились и потеплели после угощения, у многих губы растянулись в улыбках. И тогда Винита, держа двумя руками и почтительно поклонившись, преподнес правителю чашу с ободом из потемневшего, без узоров, старого серебра. Парама поднялся и лично наполнил её темно красным вином из тонкогорлого бронзового кувшина. Пирующие замолкли.

— Эту капалу сделали из черепа самого лютого врага наших общих предков много поколений тому назад. Время стерло из памяти его имя. Но пращуры помнили, что для того, чтобы сломить силу его войска, потребовалось пролить немало арийской крови и соединить усилия многих племен. Я хочу поднять эту чашу в память о былом единстве ариев. Никто не сможет противостоять нашей объединенной мощи, в единстве — сила, в раздорах — смерть.

Вожди, сидящие за торцевым столом, по очереди отпили из черепа, потом из уважения к гостям, передали сосуд сначала на сторону ворангов. Радж поднялся, бережно взяв из рук Ястреба пожелтевшую от времени, в мелких трещинках и неровностях чашу из человеческой кости, сделав глоток, с поклоном протянул капалу страшному соседу. Тот взял реликвию левой рукой. «Левша?». Приняв чашу из рук последнего из возниц в конце стола, слуга перенес её на сторону ишкузи, и половина черепа из рук в руки вернулась на своё место во главе стола уже пустой. Ритуал был завершен, разделив промеж собой трапезу, а тем более отпив из одной сакральной чаши, воины связали себя крепче любой клятвы.

Радж впервые в жизни находился на пиру кшатриев и чувствовал себя скованно из-за окружения, помимо соседа Гхора (Страшилы), так его назвал Ястреб, он сидел напротив Мертвяка, отрок опять поймал на себе его липкий взгляд и с вызовом уставился в ответ. Гадко усмехнувшись, тот отвел глаза. На подростка пялились и другие ратэштары за столами напротив, в большинстве их взоров читалось недоумение, Радж и сам не понимал, за что, или почему ему оказана такая честь.

Ястреб и другие воранги итак уже убедились, что он жив и здоров. На этом пиру подросток впервые попробовал вина и испытал опьянение, благо хватило ума сразу же не опустошать до дна расписную керамическую чашу. Сидевший в самом конце стола лохматый парень показался ему смутно знакомым.

Оку Хорь тоже впервые сидел за одним столом с элитой племени. Пройдя Посвящение и принеся голову сына вождя ворангов, он надеялся войти в избранную дружину ванаки, но неожиданно получил от Парамы холодный приём. Конечно, его славили наряду с другими победителями и в их честь устроили пир.

Сыну неизвестного отца глупо было бы рассчитывать сразу же получить колесницу, но он с детства стремился к карьере воина и сумел стать одним из самых лучших среди множества сверстников, несмотря на малый рост и происхождение. А может быть именно благодаря этому, его мать была из знатной семьи, но узнав о беременности, её изгнали из дома, и если бы свою любимицу не приютил дед, неизвестно, как бы сложилась их судьба. С малых лет его дразнили байстрюченком и избивали, если кидался в драку. Поначалу он горько плакал, расспрашивал маму, кто его отец и почему он их бросил. Но та тяжело вздыхала, гладила его по вихрастой голове и лишь один раз ответила, когда стал постарше.

— Тебе нечего стыдится, ты рожден в любви, а твой отец великий воин.

Но в городе было много таких же, как он, и всем матери говорили, что их отцы, по меньшей мере, колесничные-марья, если не боги.

Его дед был из варны кшатриев, тяжелые раны, полученные в боях, не позволяли ему самому обучить владеть оружием внука-изгоя, Оку рос, как сорняк, проводя время в уличных стаях беспризорной детворы и собак. Собачатиной они зачастую и питались. Воровали по мелочи на рынке, благо кража еды не считалась у ариев серьезным преступлением, и в случае поимки можно было отделаться палками; обычно же за первую кражу отрезали два пальца, за вторую — руку и ногу; за мелкий рост и увертливость пацана прозвали Блохой.

Бродячая жизнь недолгая и зачастую кончается позорной казнью, но дед перед смертью подарил ему шанс, по его настоянию Оку взяли на обучение в Стаю. И мальчишка вцепился в него зубами, старательно овладевая тяжким ремеслом убийства людей, бывший Блоха получил там новое имя Оку (Быстрый) Хорь, за стремительность и безжалостность в драках.

Теперь ему и самому довелось учить других, приходится возиться с мальчишками из богатых семей — работа почетная и нужная, но она не даст ни богатства, ни тем более славы.

После пира его подозвал воевода Махим, положил руку на плечо и задушевно начал разговор хриплым, из-за старой раны в шею, голосом.

— Заметил за столом светловолосого парня? Это твой кровник — младший брат убитого Готамы. Волчонок подрос и уже начинает показывать зубы. Люди говорят, что он целыми днями упражняется во владении оружием под присмотром этого безродного пиштры, телохранителя моего брата.

Я думаю, для вас двоих нет места под одним небом, и пусть лучше в живых останешься ты. Такому умелому бойцу не составит большого труда разделаться с мальчишкой.

Каждое утро он купается в реке, поэтому никто особо не удивится, что дух Джаласвати утянет его на дно. После этого ты получишь колесницу и войдешь в мою скару (ближнюю дружину).

Неуловимым движением Оку освободился от тяжелой длани воеводы.

— Благодарю тебя, сваяши, за приглашение на пир и предупреждение. Если парень бросит мне вызов — он умрет. Но воинская честь не позволяет мне предательски убить неопытного щенка.

Поклонился Жеребху и отправился домой.

Войско ишкузи неспешно собиралось в поход на западную границу, пыльные кривые улочки города наполнили люди. В Дакшин стекались колесницы и пешие отряды ополчения, степь уже обильно зеленела травой, нет нужды брать фураж для коней, стада тоже пойдут своим ходом. Местные кшатрии состязались с чужаками в воинских умениях, но не в схватке на оружии и конечно, без пролития крови.

Устраивали гонки на колесницах, боролись, стреляли из луков, метали копья и дротики.

Радж маялся без дела, надеялся посоревноваться со сверстниками, но парней не прошедших посвящение до игрищ не допустили. Пришел поддержать своих знакомых — Прадар победил в борьбе, Ястреб в гонках на колесницах. Думал, что в состязаниях лучников участие примет Вакра, но того не было, простолюдины не лезли в соперничество кшатриев.

На следующий день нарядно одетый Радж заявился к Параме. По пути его перехватила Шашика, в последнее время у неё появилась манера с разбега кидаться ему на шею, цепляясь руками и ногами, парень привычно подхватил её, но вдруг вспомнил, что то же самое делала накануне и Дайя. Невольно смутился, аккуратно расцепил замок из девичьих ног и опустил Вару на пол.

— Тебе уже двенадцать лет, милая. Если это увидит твоя мама, тебе и мне здорово попадет.

Шашика было насупилась, а потом застенчиво спросила.

— Скажи Львёнок, я красивая?

Радж рассмеялся.

— Конечно, ты самая красивая девочка в Дакшине!

Та радостно запрыгала, а потом выпалила.

— Когда я ещё немного подрасту, ты возьмешь меня замуж?

Радж задумался, как не обидеть милую малышку и решил ответить серьезно.

— Вара, мы с тобой не дети простолюдинов и кому на ком жениться решают наши семьи.

Тут появилась её запыхавшаяся толстая кормилица и закричала.

— Шашика, вот ты где, тебя ищет госпожа.

И увела посмурневшую девочку с собой. Параму парень нашел в зале, перебиравшего вместе с Винитой какие то покрытые воском таблички. Поклонился и с ходу заявил.

— Пошли меня на войну, господин. Я готов.

Ванака поморщился.

— Нет, пока ты ещё не вправе распоряжаться своей жизнью. Да и я твоею тоже. Подожди год, тогда мы вернем тебя отцу в обмен на сына Махима. Надеюсь, нашим племенам не придется больше проливать кровь друг друга.

Парень тяжело вздохнул, он успел коротко переговорить на пиру с Ястребом. Тот передавал привет от отца и тоже обещал скорый обмен. О судьбе Девдаса Шиена ничего не ведал.

Узнав, что её дочь Леда попала на глаза, слава дэвам, что не в руки, чужакам, раздосадованная Зарина заперла дочек на женской половине и перед сном выговаривала мужу.

— Наша девочка созрела и ей не след красоваться на людях верхом на лошади, дразня мужчин. Без того в её голове полно дурных мыслей.

Парама кивнул головой, соглашаясь с женой.

— Ты права, эти прогулки пора прекращать.

Жеребху зло мерил широкими шагами настил на стене цитадели мимо сохранявшего невозмутимость Мертвяка, прислонившегося к черным от смолы кольям ограды. Воевода по привычке высказывал свои мысли молчаливому побратиму, так ему лучше думалось. И только в его присутствии Махим мог выплеснуть свои эмоции.

— Неспроста мой братец этого щенка на пир притащил — хрипло пробурчал он. — Я молчу про восточных выблядков, вместе с которыми мы теперь должны сражаться.

Дакша пожал плечами.

— Они хорошие воины.

— Ты не понимаешь? Он хочет устранить меня, если не из жизни, то от власти над войском.

Пока мы проливали кровь на Западе, он усиливал свою дружину. Теперь наши ближайшие друзья мертвы и погибли они не от рук степняков. Последним был Рагин, и что, этот хлиба (трус, евнух) отомстил за разорение вотчины и гибель его семьи? Пока я полудохлым валялся в грязной лачуге на границе, он послал на смерть и его! Говорит о единстве ариев, а сам приближает к себе безродных пиштр. А теперь он привел нигутов (врагов) в наш дом.

Если считать чужаков, у Агния сейчас колесничных бойцов-марья больше, чем у меня. А простые воины и так на стороне Парамы, многие кормятся с его рук.

Раньше я был уверен, что после смерти ванаки власть перейдет ко мне, или в руки моего сына, если дэвы призовут меня раньше. Но теперь, похоже, он решил отдать её чужому щенку.

Но я лучше стану на сторону Базорка, чем позволю свершиться этому.

Махим ожесточенно махнул рукой, затем остановился и продолжил, понизив голос.

— Мальчишка должен исчезнуть, пропасть без следа. У ворангов в заложниках мой сын и тогда Симхе будет непросто его убить. Все видели, как Парама приблизил к себе парня и взял в семью. А тот потом исчез, ну пропал и пропал, мало ли как бывает, может, соскучился по отцу и сбежал на родину.

Та кучерявая сучка, что ко мне бегает, служанка Леды … Рассказывала, что они ездили в место, где он проводит свои тренировки. В предгорьях, что ближе к восходу от города, есть там лощина с одиноким деревом. Ещё хвалилась, как мальчишка ловко по веткам прыгает и шестом вертит. Совсем недавно они проскакали в то место на трех конях, туда и обратно…

Найдешь, почва влажная, следы от трех всадников остались. Он сейчас в одиночку занимается, я знаю, что Парама запретил дочери верхом ездить. Можешь напоследок позабавится с щенком, но тело найти не должны… Там расщелин полно, закидай камнями плотнее. Чтобы падальщики не добрались.