Арийский простор

Глава пятая

Осень, перевалив за вторую половину, пасмурно хмурилась — зарядили дожди, окрашенная золотом и киноварью листва пожухла и начала опадать. Сквозь черную сетку ветвей проглядывало набухшее тучами свинцовое небо. В поймах рек, укрытых утренней хмарью, сбивались для перелёта птичьи стаи, в сиреневой выси перекликались летевшие клином журавли, будоража душу тревожными голосами.

По низинам расползались холодным дымом осенние туманы, неся сырость и запах прелой листвы. Исчезли, уже ставшие привычным злом, комары и кусачая мошка. По ночам холодало, но утро для мальчишек всё равно начиналось с купания. Сняв одежды, они с визгом бросались в ледяную воду. Зато наверх неслись как кони, над разгоряченными телами клубился пар. Теперь воспитанники носили куртки из заячьих шкур, да и босиком уже не бегали; под приглядом Девдаса справили себе новую обувь — кожаные поршни на вырост. Вместо подкладки из мха, из тех же заячьих шкурок мехом внутрь сварганили себе мягкие чулки. Тепло и удобно — прихвати поверх ремнями и носи.

Занялись заготовкой дров на зиму, ещё весной отшельник, во время своих прогулок, зачищал от коры нижнюю часть деревьев, в основном берёз, толщиной с ногу. Теперь, лишенные притока соков и высохшие за лето стволы, под присмотром старика и рубили мальчишки. Под напором длинного шеста с рогулькой надрубленные деревья со скрипом падали, ломая подлесок. Парни волоком тащили их к пещере, разделывали на чурки длиной с локоть и укладывали в поленницы. Бересту сдирали для готовки дёгтя. Тяжелая работа не освобождала от воинских тренировок.

Как то после занятий Девдас сказал Раджу:

— Пора позаботиться о твоей зимней одежде, у Рыбы то она есть. Собирайтесь на большую охоту.

На следующий день пошли в поход, помимо радостных мальчишек взяли Бхерга и сук, Коротышку с горностаем оставили на хозяйстве. Ведун впервые поменял неизменный посох на мощный составной лук с колчаном, правда, стрел там было не больше десятка.

— Не на войну собираемся.

Но на пояс повесил бронзовый кинжал в дорогих ножнах.

Его воспитанники выглядели бывалыми лесовиками — в новой обувке, на поясах ножи, в руках копья. Припасы уложены в заплечные котомки с деревянным каркасом, сбоку приторочены самодельные колчаны с расправленными луками да стрелами, плетенки из лыка полны обкатанной галькой для пращи, а сама она привычно стягивает волосы на лбу. Всё подогнано, ничего не болтается. Радж завистливо косился на новенький топор за поясом у Рыбы. Надо будет такой же сделать.

Шли к солончакам, пробираясь по тропке, петлявшей крутым склоном, затянутой по сторонам побуревшими плетями малины; отшельник прибавил шагу, решив проверить своё воинство… Ничего, пока держатся. Проходя мимо осинника, вспугнули глухарей, лакомившихся осиновым листом, лесные петухи, оглушительно хлопая крыльями, рванули в пасмурное небо. Постепенно поднимались выше, мимо каменистых осыпей, что полого спускались с горных кряжей к узкой равнине, где громыхала на порогах речка. Поникшие травы альпийских лугов сменила покрытая мхом горная тундра. После продуваемого всеми ветрами перевала начался спуск, тропинка пролегала среди угрюмой зелени разлапистых елей, местами желтели островки сменивших свой наряд лиственниц.

У лесного ключа впервые за день устроили привал, пообедав вяленой рыбой. Собаки после короткой возни в кустах вернулись с кровью на мордах — порвали кого-то. Рядом благоухала хвойным ароматом небольшая кедровая роща. По раскидистым ветвям лесных великанов скакала юркая белка, сорвала шишку, усевшись на развилке, принялась лущить, поглядывая по сторонам любопытными глазёнками. Суетливо перелетали со ствола на ствол пёстрые кедровки.

— А ну-ка, бойцы, слазьте, да потрясите ветки.

Перепачкавшись в смоле, продираясь выше к кроне, набрали несколько десятков шишек и побаловали себя орехами. Мальчишки грызли скорлупу как бурундуки, старик же ломал её каменой твёрдости пальцами. Радж попробовал подражать, конечно же, ничего не получилось, лишь в очередной раз удивился крепости отшельника.

— Шишка в этом году уродилась, позже ещё за орехом сходим.

К вечеру поднялись к новому перевалу; укрывшись от ветра в скальной группе, парни натаскали валежника и разожгли в яме небольшой костер. В долине раздалось басовитое завывание вожака, затем к нему присоединилась вся волчья стая, Найда и младшая сука Уна сдвинулись поближе к людям. Лежащий рядом с Раджем Бхерг приподнял голову. Девдас успокоил мальчишек:

— Спите, случись что, собаки поднимут.

Поутру перебрались ближе к солончаку, но первый день просидели в засаде без толку. По старым следам вернулись на место ночевки, доели оставшуюся рыбу, Девдас снова отправил друзей за орехами. Ночью ребят переполошил филин, его дикий хохот и утробное «Уху — уху» жутко перекликались отраженным эхом во тьме чащобы.

На следующий день отшельник выбрал место неподалеку от звериной тропы, усевшись с подветренной стороны. Вдалеке раздался низкий и протяжный маралий рёв — вызов на поединок.

— Так, ребятишки, спускайтесь вниз, потом пошумите, попробуйте с собаками на меня добычу выгнать. Не торопитесь, лучше подальше зайти.

Отшельник уже натягивал тетиву на свой великолепный лук.

Ждать пришлось долго, от порывов встречного ветра колыхались, чуть вздрагивая, широкие лапы елей. Но вот донесся приглушенный расстоянием голос Раджа, басовито гавкнул Бхерг. На тропу из кустов выскочили заполошные зайцы, потом грациозно пробежали две оленихи, сверкнув светлым мехом вокруг хвостов. «Далековато» — подумал охотник. Послышался тяжелый топот крупного животного. Высоко неся ветвистые рога, на тропу вывалилась бурая туша марала. Олень на мгновение остановился, что-то почуяв, тревожно вздулись ноздри. Девдас спустил тетиву, тяжелый кремниевый наконечник ударил точно под лопатку, сделав несколько прыжков, животное с треском завалилось в кусты.

Девдас вслух прочел благодарственный гимн богам. А про себя подумал: «Слава дэвам, глаза не подвели и руки всё ещё помнят».

Когда подошли парни с собаками, большая часть работы по разделке была уже закончена.

Острой пластиной старик сделал разрезы вокруг шеи и с внутренней стороны ног до середины живота; осторожно, чтобы не повредить раздутый кишечник, вскрывая кожу изнутри, провел разрез от шеи до паха. Затем привычными движениями стал снимать шкуру голыми руками, правой натягивая, а сведенными пальцами левой освобождая кожу от мяса. Отделив по суставам ноги ниже голеней, с помощью мальчишек перевернул тушу другой стороной на расстеленную половину шкуры. Послав Рыбу с топором срубить две длинных жерди, продолжил работу, давая пояснения Раджу. Когда вернулся Рыба, занялись разделкой, требуху отдали собакам, большую часть, ещё дымящейся печени оголодавшие добытчики съели сырой. Отделив голову, отшельник топором выломал оленьи рога, отдав парням.

— На рукояти ножей пойдут, да и боевые топоры сделать можно.

Аккуратно вскрыв череп, достал мозг и положил его в освобожденный от содержимого олений желудок; перевязал получившийся мешок. Оттерев руки мхом, вырвал глаза, протянул мальчишкам лакомство. Радж отказался, и Рыба съел два. Вырезал крупный язык.

Из принесенных Рыбой жердей связали волокушу, соединив две длинных короткой третьей, получилось треугольное ярмо, в которое можно впрягаться или тащить за концы. Закрепив на ней свежесодранную шкуру, стали грузить мясо. Брали только мякоть и окорока, с голеней ободрали камус.

— Прочная шкура для зимней обуви, и лыжи можно подбить, по глубокому снегу ходить удобно. Рыба, забери сухожилия, да и копыта отруби, на клей пойдут.

Подумав, вырубил из костяка пару окровавленных ребер для чистки шкуры.

Весу набралось изрядно. Девдас, передав лук Раджу, впрягся в волокушу, передвинув колчан на живот. На опасливое внимание мальчишек сказал:

— В молодости я бы этот груз на спине донес.

И потащил волокушу по звериной тропе, вниз двигаться было легко, на подъёме помогали парни.

Собаки с раздутыми животами плелись сзади. К вечеру успели добраться до стоянки у скал, удобного для обороны места. Прислонив к расщелине волокушу, распаренный Девдас утер пот, потом достал из котомки медный котёл. Передал воспитанникам.

— Сходите за водой, и в бурдюк наберите. Вещи оставьте, но копья с собой возьмите.

Когда мальчишки вернулись, отшельник вязал рогатки из нарубленных заостренных жердей.

— Соберите побольше хвороста, только далеко не отходите, темнеет.

Когда наступила тьма, в булькающем котелке доваривался олений язык и остатки печени. Впереди кольями топорщились рогатки и заготовки для ещё двух костров.

Внизу раздавался слаженный вой собирающейся волчьей стаи.

Девдас достал мясо и разложил на полотне, отпил из котелка бульона.

— Ешьте, спать сегодня не придется.

Вскоре появились хозяева долины, разогнав падальщиков, волки погрызли останки марала и легко догнали охотников по кровавым следам.

Отшельник выглядел спокойным, зажег от горящей ветви два отдаленных костра и теперь неторопливо обжигал на огне конец обтесанного кола.

На освещенное пространство вышел вожак стаи, в глазах горели отсветы костра, сзади темнели силуэты ещё двух крупных хищников, несколько парных желтых точек светились в темноте.

— Сидите — сказал Девдас своим встревоженным воспитанникам, крепко сжимающим копья, не надеясь на слабые луки.

Вышел вперед, держа в одной руке кол, а в другой — горящую головню. Суки попятились к детям, бесстрашный Бхерг пошел к отшельнику, за ним, нарушая приказ, потянулись Радж и Рыба.

Вожак ощерился, Девдас встретил его взгляд и, метко запустив факел, издал родовой клич — неслыханный здесь раскатистый рёв льва. Обожженный хищник испуганно метнулся в темноту, за ним побежала стая.

До ставшей родной пещеры неспешно добирались четыре дня, устраивая длительные дневки, на них, пользуясь отсутствием мух, старались подвялить и подкоптить куски мяса.

На встречу, заполошно лая и радостно крутя хвостом, бросился Коротышка. После того, как разобрались с трофеями, стаскав мясо в ледник и подвесив окорока коптиться над очагом, весь следующий день отдыхали. Девдас только поручил им промыть запачканную шкуру, её повесили шерстью внутрь на перекладину в пещере.

— Пусть повисит несколько дней. Хоть и осень, а на солнце свежеснятую шкуру сушить нельзя — зароговеет, а потом трескаться и ломаться начнёт.

Когда пришел срок, шкуру расстелили на разделочной плите у навеса, содрали мездру заточенными ребрами оленя. Отшельник развел на свежем воздухе костерок, поставив на угли горшок с водой. Принес из ледника мешок с мозгом оленя, развязал и вылил зловонную забродившую массу в горшок.

— Перемешайте, как следует, а как остынет немного, в шкуру втирайте, чтоб хорошо пропиталась, да не морщитесь, для себя стараетесь. Радуйтесь, что не тухлой мочой дубить приходится.

Затем шкуру свернули рулоном и отложили на сутки, чтобы пропиталась в холодке. Потом раскатали на разделочной плите, вытерли остатки жирной вонючей массы мхом.

— А теперь берите ваши боевые шесты, да не те, что в штанах, они ещё не отрасли — посмеялся дед — и раскатывайте шкуру вперед — назад, пока не станет мягкой и гибкой. Потом можете на бревне, где ремни растягивали, её погонять.

Утром мальчишки снова потащили громоздкую шкуру мыться в горной речке. На время занятий она лежала в текучей воде прижатая камнями; когда её отжали, запах, к удивлению Раджа, практически исчез.

Старый отшельник рассмотрел результаты их трудов.

— Давайте её ещё и подкоптим. Выройте яму окружностью с локоть, да в пол локтя глубиной, натаскайте ивовых веток, еловых лап и гнилушек каких — ни будь для дыма.

Пока они готовили дымник, Девдас с помощью пробойника, иглы и ниток из сухожилий наскоро сметал шкуру по бокам и верхней части. Получился корявый мешок. Его закрепили над чадящим костерком, чтобы пропитался дымом, затем, морщась и утирая слёзы, вывернули наизнанку мехом внутрь.

Через седмицу, совместными усилиями Раджу сшили зимнюю одежду. Рубаху мехом внутрь и просторную куртку с капюшоном мехом наружу, а также тёплые пимы, подшитые прочным камусом. Мальчик не любил монотонную, нудную работу, а прокалывание многих сотен отверстий пробойником и сшивание их иглой из птичьей кости, чтобы получился аккуратный шов, это она и есть. На не высказанное неудовольствие воспитанника отшельник ответил так:

— Я не пытаюсь сделать из тебя скорняка или оружейника, к этому нужно иметь склонность и учиться несколько зим. Воин копьём добудет красивую одежду и сапоги, но он должен уметь всё, а самое главное — делать это «всё» основательно, без промедления, но и без не нужной спешки. Так, чтобы это вошло в привычку, а затем в плоть и кровь. Запомни, речь идет о твоей жизни и жизни твоих близких, а в этом не может быть пренебрежения к мелочам … Девдас замолк, вспоминая своё, затем продолжил: — Никогда не пренебрегай простой работой и простыми людьми. Сейчас эти слова кажутся тебе пустым звуком, я сам в твои годы мечтал о подвигах и не слушал глупых стариков. Я надеюсь, что ты вспомнишь их потом, … если сможешь выжить.

Выпал и растаял первый снег. Горностай в белой зимней шкурке брезгливо обходил грязные лужи. Расколов и обтесав под надзором Девдаса лежащие с лета березовые заготовки, парни смастерили себе по паре широких охотничьих лыж. Отмочив в реке, загнули заостренные концы, притянув ремнями. Подклеили камусом, закрепив посредине петли. Пока длилось короткое межсезонье, плели из конского волоса петли для ловушек, готовили распорки под шкуры пушного зверя. По вечерам Рыба мучил флейту, пытаясь выдуть из неё новые мелодии. Старик пошутил:

— Будем для тебя, Рыба, выкуп на невесту собирать. За толстую и красивую много разных шкур попросят. Раджу то, небось, отец уже подыскал.

Внезапно его улыбка погасла, никто до прохождения Посвящения о таких делах не сговаривается. Плохая примета.

Вскоре свинцовые небеса разверзлись обильным снегопадом, снег валил и валил, окрашивая белизной окружающие долины, горы и леса. Мальчишки протаптывали тропинку к речке в привычном утреннем забеге. Подморозило, заискрили на солнце сугробы. Радж удивлялся обилию снега, в степи его обычно выпадало немного и скот, перекочевывая, пасся там круглый год. В крайнем случае, снежный покров в поисках корма разгребали коровы или лошади, а овцы, следуя за ними, подъедали остатки травы.

Очаг из под навеса перенесли в глубь пещеры, вход прикрыли широким кожаным пологом.

— Ну что, пора лыжню тропить. А тебе, Радж, снегоступы осваивать.

Девдас с мальчишками вышел наружу; изо рта при разговоре вылетал парок, под ногами хрустел снег. Одетый в длинную медвежью шубу и мохнатую шапку старик и сам походил на вставшего на задние лапы зверя.

Крепкий мальчик, привыкший много бегать, легко освоил лыжи. Поначалу пришлось немало побродить с отшельником по лесу и предгорьям, изучая следы зверей. Их основные зимние тропы не всегда совпадали с летними. Люди, утюжа лыжами снежные просторы, прокладывали широкую петлю обхода, собаки тыкались носами в звериные метки. Потом принялись ставить ловушки на зверей и птиц — петли и тычки на заячьих тропах. В местах, где они прыгают через препятствия, закрепляли колышки с острыми кремневыми наконечниками, на них ушастые прыгуны насаживались сами, иногда эта же участь постигала и лис, преследующих зайцев.

— Только подальше от пещеры ловушки ставьте, а то наш горностай попадется.

Девдас ещё летом заметил два лисьих логова, теперь в одном из них Коротышка удавил лисовина в шикарной чернобурой шкурке. В отличие от молчаливых сук и Бхерга, он азартно облаивал белок и куниц, загоняя их на деревья и подзывая охотников. Чтоб не портить шкурки, те сбивали зверьков специальными тупыми стрелами с наконечниками из твёрдой сердцевины лиственницы, из пращи мальчишкам редко удавалось сбить верткую белку.

Другое дело крупные глухари или тетерева, собаки часто вспугивали их из снежных ночевок.

На большой поляне, посреди берёзовой рощи, почками которой кормятся зимой косачи, весь снег был утыкан узорами из их четырехпалых следов. По соседству с тетеревами кормились и рябчики, один из них, порскнул из под носа Найды, громко хлопая крыльями, перекувыркнулся в воздухе и пропал в густой кроне ели.

Между деревьями быстро промчался ястреб-тетеревятник, ухватив когтями жалобно пискнувшую зеваку-белку, только что с любопытством глазевшую на охотников. Присев на толстую корявую ветку, несколькими ударами загнутого клюва прикончил трепыхающуюся жертву.

— Не будьте глупыми белками, в лесу внимательно поглядывайте по сторонам — наставительно изрек отшельник.

По подсказке Учителя, установили «пасть» — ловушку из длинных, плотно поставленных и вбитых в снег кольев, заостренных на конце. В центре на неустойчивой жердочке подвязали гроздья подмёрзшей калины, которую набрали поздней осенью в долине. Птица садилась на неё и падала вниз, не имея возможности расправить крылья и взлететь. На следующее утро из этой ловушки забрали четырех тетеревов. Вокруг было полно лисьих следов, но рыжая плутовка не могла сломать колышки и сожрать чужую добычу.

Продолжали ходить и на рыбалку. Быстрая горная речка пока не замёрзла, лишь прибрежные камни подёрнулись ледяной коркой. Насаживая на костяные крючки кусочки подгнившего мяса, ловили у порогов пятнистую форель.

Зимняя жизнь входила в свою колею, Радж полюбил лыжный бег и катание с горок, привычными стали и обходы ловушек. По вечерам растягивали на правилках пепельно-сизые с рыжим хвостом шкурки белок, пышные светло коричневые — куниц, рыжие лисьи, изредка попадался тёмный, роскошно искрящийся мех соболя. Тушки белок скармливали собакам.

Отшельник теперь отпускал на промысел их с Рыбой вдвоем, в сопровождении надежного волкодава. Не забывали и упражнений с пращой, копьями и луком. Теперь основное внимание уделялось луку, Девдас сказал:

— Пора с баловством заканчивать, буду вас настоящему лучному бою учить.

Показал основные стойки — открытую, закрытую, боковую, как правильно держать и натягивать лук.

— Не елозьте, положение стоп при стрельбе не меняйте, крепко в землю упритесь, ноги держите прямыми, зубы сжатыми. Верхнюю часть кисти плотно прижимайте к нижней челюсти и натягивайте тетиву вдоль неё до уха тремя пальцами, хвостовик зажимайте указательным и средним, большой палец и мизинец расслабьте. Левую руку полностью выпрямите, держите напряженной, но не дергайте, тетиву тягайте не только правой рукой, но и силу спины в движенье вкладывайте. Перед выстрелом дыханье задержите, стрелу пускайте плавно, но удерживающие пальцы ослабляйте мгновенно и разом.

Меньше суеты, больше выдержки. В стрельбе много хитростей, полет стрелы не только от неё самой зависит, но и от ветра, дождя, холода, в мороз лучше тетива из конского волоса подходит. Всё с опытом познаётся. Чтобы хорошим лучником стать нужно много времени потратить и много пота пролить. Да и то, не всякому это дано. Дед твой Радж великим стрелком был, проси дэвов, чтобы его кровь в тебе пробудилась.

Незаметно подошел день зимнего солнцестояния. Дома, в самый короткий день в году, когда истончается грань между миром живых и миром мёртвых, а тьма набирает наибольшую силу, проходил праздник — с жертвоприношениями, воинскими играми, пирами, плясками в звериных шкурах и страшных масках. Катали с холма огненные колёса, ночью жгли огромные костры, чтобы помочь солнцу победить тьму. Когда пламя немного спадало, через них, хвалясь удалью, прыгала молодежь.

Отметили праздник и в пещере — обильным угощеньем. Было всё — свежие лепешки, просяная каша, сваренная с сушеными ягодами, сыр, копченое мясо и рыба, вместо пива пили травяной отвар, щедро сдобренный мёдом.

Накануне Радж спросил отшельника:

— Учитель, а колесо с горы спускать будем?

— Так нет у меня колёс. Коли есть желание, сплетите из тальника, берестой обмотайте да дёгтем сплесните.

И вечером это колесо торжественно подожгли и запустили по пологому склону под заливистый лай Коротышки. Вся стая вместе с мальчишками бросилась следом за разбрасывающим искры, подпрыгивающим подобием Солнца.

Досыта накормили собак, угостили и горностая. Ночью по обычаю развели большой костер. Старик сказал: — Попрыгайте, чтоб животы растрясти.

После прыжков Радж, подражая отшельнику, нараспев прочитал несколько запомнившихся гимнов, потом шутливо пихнул Рыбу.

— Давай, теперь твой черед.

Тот лишь сыто улыбался.

Через пару седмиц после праздника, во время очередного обхода ловушек ребята обнаружили пропажу добычи, а потом нашли и разломанные колья «пасти» и разбросанные перья в каплях крови на снегу. Вокруг незнакомые следы — широкие, с глубокими отпечатками когтей.

Подошел Девдас.

— Это росомаха, зверь хоть и небольшой, но сильный и опасный, даже медведь её стороной обходит. Теперь она нашу тропу в покое не оставит. Придется выследить и убить. Росомаха в сумерках кормиться выходит, значит и нам надо вечерами обход делать. Благо полнолуние скоро и мороз не сильный.

И точно, через пару дней наткнулись на свежий след.

— Ату её — скомандовал Девдас. Свора, под заливистое тявканье, сразу же отставшего, Коротышки, рванула по следу. После продолжительного бега, вырвавшийся вперёд Радж, спускаясь по следам со склона, первым заметил собак, окруживших зверя, похожего на нескладного коротконогого медвежонка, только с длинным хвостом. Увидев охотника, Коротышка радостно залаял, росомаха ощерилась навстречу новому врагу. Сорвав на бегу с головы пращу, Радж воткнул копьё в снег и достал из сумы окатыш поувесистее. Привычным движением раскрутил пращу, и … камень удачно угодил по затылку собиравшегося удрать зверя. Похоже, пробить крепкий череп не удалось, но удар ошеломил животное, и Бхерг, прыгнув тому на спину, перекусил шею.

Вскоре подъехали и отшельник с Рыбой.

— Хорошая добыча, мех густой и не индевеет на морозе. Снимай шкуру, раз добыл.

— Бхерг помог.

— Ну, так и собака твоя.

Сняв шкуру, Радж выломал и четыре внушительных клыка для охотничьего ожерелья, посмотрел на когти, но решил не мелочиться. После выделки, шкуру поделили с Рыбой почти по-братски, Девдас посоветовал пошить из неё им обоим воротники и шапку для Раджа, на её острый вверх тот прикрепил пушистый росомаший хвост.

К концу зимы усилились ветра и морозы. Громко пинькали синицы, суля скорую стужу. Лес заиндевел. С трудом пробиваясь сквозь красную пелену рассвета, желтело мутное зимнее солнце. Три дня они просидели в пещере из-за непогоды, завывания пурги сливались с волчьим воем. Вечером Девдас сказал:

— Сейчас для всех — и людей и зверей — голодное время настаёт, вон волки как заголосили. Стая у них сильно разрослась, прошлые годы обильными были. Теперь и к нам заглянуть могут. На речку без копий не бегайте и на обход все вместе теперь ходим.

Как не береглись, всё произошло неожиданно и мгновенно. Сначала раздался короткий взвизг Коротышки. Волки внезапно выскочили на лыжню из кустов, преследуя собак. Переднего опрокинул встречным прыжком более тяжелый Бхерг, сразу же вцепившись в глотку. Второй бросился на Раджа, тот успел поймать хищника на копьё, но не смог удержать мощное тело, волк повалил его, вдавливая в снег. Мальчик ощутил зловонное дыхание, а затем на лицо из пасти ударила струя темной крови; резко вывернулся из под тяжелого туловища, одновременно выхватывая нож. Огляделся. Стая убегала. Рыба тыкал поверженного Раджем волка в бок копьём и кричал: «На! На!», а потом вдруг: «Дед Девдас!».

Обернувшись, он увидел Учителя, пускающего из лука очередную стрелу. Последний из удирающих волков вскинулся, а затем зарылся носом в снег. Неподалеку лежал ещё один, страшный Бхерг скалился окровавленной пастью. Рыба бросил копьё и побежал к жалобно скулящей Найде, она приподнялась на передних лапах, вся в крови из разодранной шеи, дернулась в агонии задняя лапа. По лицу мальчика текли слёзы, прижимая к груди мертвую голову собаки, он как заведенный повторял: «Дед Девдас, Дед Девдас». Рядом в испуге бестолково металась молодая сучка Уна и валялась серо бурая туша волка — с близкого расстояния пробив шею, стрела опрокинула его на спину во время прыжка.

Старик подбежал к Раджу; сбросив лыжи, принялся ощупывать.

— Ранен?! Откуда кровь?

— Не моя. — Болезненно морщась, непослушными губами произнес Радж. Он впервые видел Учителя взволнованным.

— Снимай малицу.

Задрал к верху порванную когтями одежду. На боку краснели глубокие царапины.

Промыв их снегом, отшельник помочился на раны. Завязав гашник, подошел к Рыбе, прижал его к груди, похлопал по подрагивающей спине.

— Ну всё, будя… Давайте обдирать шкуры, не пропадать же добру. Клыки на ожерелья повыбивайте. Сегодня праздник — прошли посвящение в охотники, а Рыба ещё и заговорил! Теперь у тебя новое имя — Уолко (Волк).

В кустах нашли разорванное тело Коротышки, завязшего в глубоком снегу.

— Возьмём с собой. Уолко, давай руби жерди для волокуши.

Разглядывая напавшего на Раджа волка, Девдас произнес:

— Повезло тебе, матерую на копьё ты правильно поймал, она тебя уже почти мёртвая повалила, но горло перехватить бы успела, лыжи ей помешали дотянуться. Сколько раз вам говорил, когда крупного зверя берешь, конец копья в землю упирай. Вожака — он показал на самого большого волка — Бхерг вовремя остановил, тебя от смерти спас, а меня от позора.

Найду и Коротышку схоронили в недалекой расщелине, в промерзшую землю и людей по зиме не закапывают. Прежде, чем заваливать камнями, Девдас вырвал из мертвой пасти клык и передал его теперь уже Уолко.

— Заверни в замшу и повесь на шею, она тебя выкормила, пусть память будет.

Мальчик зажал его в ладони и всхлипнул, опустив голову. Отшельник строго промолвил:

— Ты теперь охотник, они не плачут.

После схватки на промысловой тропе, Девдас нанес мальчишкам изображение волка на правом предплечье. Как настоящие охотники они носили на шее поверх оберегов ремешок с просверленными клыками убитых ими хищников.

С двух самых крупных волков шкуры сняли вместе с головами и лапами, вернее это сделал сам Девдас, их выделывали особенно тщательно. У оставшихся двух отрубили головы и посадили на колья недалеко от входа в пещеру, по соседству с медвежьим черепом, пусть оскаленными пастями отпугивают злых духов и непрошеных гостей.

Ночи потихоньку становились короче, а солнце всё чаще радовало погожими днями, у входа в пещеру зазвенела капель. Оживал и лес. Быстро скользя по покрытой льдом лыжне, Радж слушал радостный щебет и звонкую перекличку оставшихся зимовать птиц. Яркие синички с пиньканьем перепархивали с ветки на ветку, из ельника раздавался переливчатый свист красногрудого клеста. Над кустами пролетела стайка снегирей, рассыпалась яркими пятнами на берёзе. Деловито барабанил на осине дятел, выдалбливая в гнилом стволе домик для своей будущей семьи.

Подмерзший снег искрился и розовел на солнце, синея разными оттенками в полумраке.

Установившийся наст резал в кровь ноги копытных, для них настали тяжелые времена. Зато раздолье для волков. Лоси и олени предпочитали ходить по уже протоптанным тропам, на одной из них пацаны под руководством Девдаса поставили самострел, насторожив его в кустах, укрепив ложе на двух, торчащих расщепленными концами, вбитых в снег кольях. Старик решил пополнить истощившиеся за зиму запасы мяса. Через два дня рядом с разряженной ловушкой обнаружили в кровавых пятнах следы лося. Довольно долго пришлось идти по следу, сильное животное никак не хотело умирать. Наконец увидели тушу молодой лосихи, там уже вовсю шел пир, слетелись вороны, на их карканье прибежала недобитая волчья стая. Беспокойно стрекотали, перелетая с дерева на дерево, дожидавшиеся своей доли длиннохвостые чёрно-белые сороки. Увидев приближающихся охотников, серые бросили погрызенную добычу и скрылись в кустах.

— Да, далеко тащить придется. Ну, давайте охотники, разделывайте добычу. Показывайте, чему научились.

Волки не сильно попортили шкуру, в основном грызли мягкое брюхо, да по их обыкновению объели морду, вырвав язык и глазные яблоки. Так ловко, как у Учителя, у мальчишек снять шкуру не получалось, слабыми руками её от туши не оторвать, подрезали ножами, оставляя толстый слой мездры с кусками сухожилий и мяса. Старик вздыхал, глядя на такую работу, но не вмешивался. С трудом ободрали половину шкуры, Девдас принес слеги, с их помощью перевернули тушу. Тут уже за дело взялся дед.

— Смотрите внимательно.

Уже привычно вязали волокушу, оставив большую часть лосихи волкам и падальщикам, на шкуру погрузили и поволокли лучшее мясо, сухожилия и камус.

Рыба, то бишь Уолко, обретя речь краснобаем не сделался, больше молчал. Но Девдас принялся учить его языку бывших сородичей, думая про себя: «Я не вечен, может мальчишке потом пригодится».

Вслух же сказал:

— Немного ведаю, но чему знаю, обучу. В основном — «Твоя — моя, давай мясо, шкурка и женщина».

Отшельник невесело усмехнулся и начал.

— «Илкен» — человек, людьми они только себя считают, ну, тут они не одиноки. «Абду» — скот, хозяйство, «авду» — имущество, добро, опять же, если медведя в берлоге взять удаётся, это тоже «авду». Лесного хозяина они богом почитают, слово «амикан» и бога и бера означает, или зовут «амака» — дедушка, «амакакса» — медвежья шкура. «Дему» — голод, голодный.

Здороваются — «Авгарат бикэл» — будь здоров, значит.

«Асинэт» — невеста, запомни, когда свататься пойдешь. — Старик улыбнулся.

— Язык простой, слов не очень много, только выговаривать мы их правильно не умеем. К примеру «ая» — добро, хороший, красота, а «аю» — больно. Много слов для обозначения разных состояний воды, снега, леса, оленя, лося и медведя».

Радж тоже внимательно слушал, стараясь запоминать.

В воздухе всё сильнее ощущалось приближение весны, проседали сугробы. Южные склоны зарябили проталинами, сквозь пожухлую прошлогоднюю траву пробивались нежные венчики подснежников. На опушке подвывая, свистел перезимовавший сычик, дятел долбил кору и пил сладковатый берёзовый сок.

Проклюнулись почки на ветках, а потом внезапно проросли яркой зеленью. В лесу зазвучали переливчатые трели раньше всех прилетевших пичуг — дроздов и малиновок.

Забеспокоился горностай, принюхивался и вертел головой в поисках ведомых только ему ароматов. А потом внезапно пропал.

— К подружкам своим ускакал наш Гуляка.

Отшельник грустно покачал головой, хоть и не показывал вида, но потеря Найды и Коротышки не прошли для него бесследно. Они ранним утром, без собак, шли по березовой роще, Радж полной грудью вдыхал пряную сырость прошлогодней листвы, внимая веселому пересвисту ищущих свою пару рябчиков. В кустах пронзительно верещали скворцы, на дне глубокого оврага среди остатков снега слабо поблескивала талая вода.

Шли не на охоту, Девдас вел их полюбоваться на лесной праздник — токовище тетеревов.

Внезапно весенний лес взбудоражил отчаянный рев медведя.

Старик рассмеялся: — Это он затычку из задницы давит.

— Как так? — Радж подумал, что Учитель шутит. Но тот продолжил серьезно.

— Перед тем как в логово залечь, бер глину жрёт, себя вылизывает — шерсть собирает. Вот и затычка. Чтобы во время спячки, в его жопе бурундук какой — ни будь сдуру зимовать не надумал.

Радж захохотал, представив эту картину, широко улыбался и Уолко.

Пока шли к токовищу Девдас пояснял:

— Лесные красавцы там устраивают поединки — удаль перед курочками показывают, а они на них поглядеть слетаются. Всё как у людей. Ток старый тетерев начинает, как старейшина. На полянке у каждого косача свой участок, кто посильнее — в центре держится.

Отшельник осторожно подвел их к кустам на окраину болотца, приложил палец к губам. Присели в раскисший снег, укрывшись за зарослями ивы. Вокруг темнели поросли брусничной травы, Радж сорвал замёрзшую ягоду.

Ещё на подходе они услышали неугомонное переливчатое бормотание. На болотистой полянке, среди чахлых сосен и маленьких корявых берёзок, по охряным кочкам важно расхаживали, или с места на место перепархивали, трепеща крыльями, тетерева. Крупные красивые птицы — краснобровые, с переливчато — синей грудкой и ослепительно белым подхвостьем. Развернув веером чёрный широкий хвост, медленно сближались, как-бы не обращая друг на друга внимание. Подняв голову, грозно надувшись, шипели — Чуфыш, Чуфыш-ш … Нерешительно переставляя лапы, робко наскакивали, сталкивались в короткой сшибке, тут же расходясь.

Разочарованный Радж, ожидавший увидеть яростную схватку, заметил движение на другой стороне полянки. Припавшая к земле лиса медленно передвигалась к птицам, волоча по грязи рыжий хвост.

Одна быстрая перебежка, другая… Короткий рывок и краснобровый красавец забился в лисьих зубах, роняя перья. Остальные в панике разлетались, громко хлопая крыльями.

Уолко потянулся за пращой, но отшельник его остановил, глядя, как лисица волочит тетерева в кусты.

— Без нужды зверьё не бей, весенняя шкура плохая.

Когда возвращались домой, Радж заявил:

— Трусливые птицы, хоть и красивые. Кто ж так дерётся.

Уолко согласно кивнул головой.

— Ну не орлы, что ж вы хотели — усмехнулся Девдас.

Над головой описывая круги, парила длинноносая птица, внезапно застыв, камнем упала вниз, засвистев перьями; едва не ударившись о землю, выровняла полет и, описав дугу, вернулась ввысь.

— Бекас это. Курочка на его геройства в траве, затаившись, наблюдает. Голос подаст, он к ней приземлится.

В день, когда ледоход закрутил исковерканным льдом равнинную реку, Уна родила четырех щенков. Мальчишки, а особенно Радж очень любили возиться с потомством Бхерга в свободное время.

Через две седмицы, когда у них открылись глаза, отшельник внимательно оглядел детёнышей, двух самых крупных и подвижных — кобелька и сучку вернул матери, остальных протянул Раджу.

— Этих убей.

Мальчик потрясенно уставился на старика, может, шутит? Но тот серьёзно глядел в глаза.

— Учитель, я не буду это делать.

— Ры … Уолко, сходи за водой.

Когда тот вышел из пещеры, Девдас, цедя слова, начал разговор:

— Ты ещё не понимаешь, что жизнь жестока, хотя и рано потерял мать. В пелэ ты жил в окружении любви и заботы, ни в чем не зная нужды. Ты не сипел, как Рыба, из последних сил цепляясь за камыш.

Ты думаешь, мать с легким сердцем бросила в воду его с братьями? Жить достоин только сильный. Жестокость это тоже сила и иногда, да что там, часто её приходится применять. Этой зимой и по весне у нас и в северных селениях от голода и истощения умерли сотни стариков и детей. У охотников иногда целыми родами вымирают, люди жрут кору, человечину и дерьмо, сходят с ума!

Девдас остановился, а затем продолжил.

— Если бы Найда выжила, она бы принесла такой же приплод, через год родятся ещё. Чем ты их собираешься кормить?

Тебя готовят стать воином, путь воина это сражения, боль и потери. Через несколько зим тебе придется убить, отрезать голову и напиться крови не зверя, а человека, такого же, как ты, не сделавшего тебе ничего плохого … Или умереть.

Вы с Рыбой для меня как дети, и я хочу, чтобы вы жили, а не погибли из-за своей слабости.

Если ты не сможешь убить щенков, я тебя пойму. Отведу в пелэ, пусть отец решает твою судьбу, но воином тебе не быть.

Радж помолчал, затем взял пищащих щенков и понес к реке, оскальзываясь по толстому слою прелых листьев; опустил их в воду, быстрое течение подхватило и понесло детёнышей вперед, поначалу они пытались шевелить лапками, но вскоре волна накрыла щенков с головой.