Арийский простор

Глава седьмая

Вакра неспешно шагал к своей времянке, хвала дэвам — в семье все живы. Уже на подходе чуткий нос охотника ощутил запах дыма, пригнувшись, осторожно подкрался к хижине с подветренной стороны — приметил двух стреноженных коней. Притаившись в кустах, принялся наблюдать. Когда из времянки выбралась светловолосая девочка, поднялся и пошел к ней навстречу. Вара испуганно ойкнула, разглядев босоногого, в драной накидке, страшного одноглазого мужчину; старшая сестра ушла на охоту, оставив её одну.

Когда Колючка вернулась с пустыми руками, Вакра уже всё знал, рядом с ним сидела заплаканная Шашика. Кивнув на приветствие растерянной Леды, охотник спросил.

— Где вы оставили Скорпиона?

Девушка густо покраснела, кроме участи родителей, она переживала и за судьбу по факту брошенного ими телохранителя. Совладала с собою и ответила вопросом на вопрос.

— Что с отцом и мамой?

Вакра отозвался просто.

— Они мертвы.

Леда охнула, выронив из руки лук и осев на землю, хотя душою уже давно чуяла беду, но гнала от себя дурные мысли. Быстро опомнилась — не время предаваться горю, её жизнь и жизнь сестры зависят от этого малознакомого опасного человека.

Охотник внимательно наблюдал за нею своим единственным глазом.

Гордо вскинув голову, надменно спросила.

— Ты поможешь нам?

Уже на следующий день она беседовала с угрюмым Видаром.

Оставив Шашику во времянке, втроем с Вакрой они пробрались к месту последнего боя Скорпиона, по кружащим воронам нашли истерзанное трупоедами обезглавленное тело, оружие и колесницу увезли победители.

Ноздри забивал тошнотворный запах разложившейся плоти.

Долго сдерживавшуюся девушку сначала вырвало, а потом пробила истерика, содрогаясь в рыданиях, она разом оплакивала телохранителя, родителей, свою и сестры незадавшуюся судьбу. Мужчины стояли молча.

Наконец, Леда пришла в себя, утерев лицо рукавом, поднялась с земли, коря себя за временную слабость. В голове зарождался план мести.

Останки Такема сложили в оленью накидку охотника, Видар не знал похоронные обычаи Уммы, тот никогда на эту тему не говорил, да и вообще был немногословен. Решили предать огненному погребению, дав свободу душе, может хотя бы частицы пепла ветром донесет до его далекой родины.

Воин боевой секирой срубил благородный кедр, весь день вместе заготавливали и таскали дрова на каменистую площадку в предгорьях, укладывая смолистую древесину высоким помостом. Чтобы не выдать место густым дымом, останки сожгли ночью, огромный костер врагам было не разглядеть, обзор в сторону города прикрывал утес.

Когда огонь жадно охватил кладку дров, тяжелое зарево всё ярче разгораясь, загудев, поднялось ввысь, подсвечивая кровавыми сполохами ночное небо. Бревна, прогорая, рушились вниз, широко разбрасывая искры. Сильная душа воина, подхваченная огненными вихрями, получила долгожданное избавление и свободу.

Чандак Хиранья позвал для серьёзного разговора своего взрослого сына.

— Мне не нравятся чужаки, пришедшие в город и привыкшие всё решать силой. У них слишком много жадности и злости, но не достает ума. Для войны это хорошие качества, для мира — нет.

В Дакшине у меня хватает как друзей, так и соперников и врагов. Недруги могут донести клевету до ушей нового правителя. Думаю на время мне лучше покинуть город с торговым караваном.

Ты останешься старшим в семье и в доме.

Когда Видар принес ему весть о смерти Такема, купец удивился — он был очень высокого мнения о боевых качествах телохранителя ванаки, тот производил впечатление человека способного выбраться из любых передряг. Это известие с одной стороны огорчило, но с другой подарило надежду — ему очень понравилась одна из жен Скорпиона — брюнетка Кеби.

О богатстве дома свидетельствует количество и красота находящихся в нем женщин, и купец ласково принял семью Такема, хотя это и было опасно. Ничего, он возьмёт их с собою в торговый караван.

С приходом Видара всё чудесным образом сложилось: «Сами дэвы мне послали дочерей Парамы, чтобы указать направление исхода на север — в Дажкент». Он оказал бывшему охраннику ванаки теплый прием, сразу же выказав поддержку дочерям правителя. Чандак хорошо знал их старшую сестру Сати — передавал ей подарки от отца. Уединившись с Видаром, принялись согласовывать план бегства. Решили, что девочкам лучше присоединится к каравану за городом, после того, как он пройдет заставу. Купец простился с гостем, думая про себя: «Хорошо, что в дороге нас будет сопровождать ученик самого Скорпиона».

Малый торговый обоз из трех крытых фургонов запряженных волами на заставе тщательно проверили, заглядывая в повозки, чего раньше не бывало. Женщин попросили снять с головы покрывала. Чандак на этот раз взял с собою только многократно проверенных людей, не привлекая наемную охрану. Кроме троих возниц его сопровождал неизменный телохранитель Абду, на второй телеге на рулонах крашеной ткани сидели женщины Скорпиона, полотно было и в первой повозке, где находился сам Хиранья, но в него было замотано серебро и золото. В надежде на покровительство родни Парамы, купец собирался открыть новый торговый дом в Дажкенте.

Старшиной на восточной заставе был старый знакомый Чандака — хромой седобородый воин, получив обычную мзду, он разрешающе махнул рукой бойцам, один из которых с интересом разглядывал закутанных в покрывала женщин и ребенка.

К каравану, в пыли и пропахшие едким конским потом сестры вышли в сопровождении вооруженной охраны, к Видару присоединился Оку Хорь. Вдвоем они производили комичное впечатление, огромный боец на две головы превосходил в росте жилистого Оку. Девушки ехали верхом, у Вары это уже начало неплохо получаться; понимая, что их жизни и свобода зависят от скорости передвижения, все эти дни Леда учила Шашику управлять гнедым мерином, которого та назвала Дружок, как какого-нибудь щенка. Сама девушка с горечью вспоминала свою любимую кобылицу: «Как там моя Снежинка… А, пустое, потерявши голову, по волосам не плачут».

Подъехав к почтительно вышедшему ей навстречу купцу, сжимая в руке лук, девушка прерывисто говорила, еле сдерживая рыдания.

— Они все погибли, спасая нас — тата, мама, Скорпион, братья Видара, люди охраны. Я должна отомстить.

Чандак понимающе качал головой, но ответил твердо.

— Женщина мстит с помощью мужчины. Её битвы — это роды, как и воинам, не всем из вас дано выйти из них живыми. Роди и воспитай достойного сына, и он отомстит за твою семью.

Удержал её и от избыточной щедрости. Леда не стала выкапывать украшения отца и матери, указав место захоронки Шашике, оставила их до срока покоиться в земле, половину золота уже отдала Вакре (Видар отказался от награды), а остаток предложила купцу, но тот мягко отговорил её.

— Не стоило этого делать, юная госпожа. Чрезмерность награды может привести к обратному результату. Деньги неплохо придержать, неизвестно, как вас встретит сестра в Дажкенте. Мне вознаграждение не нужно, я и так в долгу перед вашей семьей. А людям было бы достаточно и серебра.

День спустя, колесничный отряд подъехал к месту гибели Скорпиона. Из повозок выпрыгивали люди, с поводков рвались собаки, Жеребху лично возглавил поиски.

— Ну и где он? — недовольно спросил у озабоченного Чекана.

Тот, почесав старый шрам на лбу, уверенно качнул головой.

— Здесь бросили, вон — сосна кривая, а по тому склону всадник в лес ушел с конем навьюченным.

Из отдаленной рощи донесся зов кукушки.

Спущенные с поводка псы закружились на одном месте, пегая сука подала голос. Подойдя, разглядели следы людей и лошади.

— Ищи их, Карбу — бросил Махим, внимательно смотревшей на него собаке. Та, довольствуясь верхним чутьем, уверенно ринулась вперед не тыкаясь в следы, за ней бросилась свора.

Помотавшись по предгорьям, сначала добрались до большого кострища — ветер раздувал пепел над горкой углей, а потом, уже к вечеру, и до охотничьей времянки, пятнистая сука облаяла вышедшего на встречу Вакру, к ней присоединились другие псы. Вслед за собаками подошли и люди.

Жеребху устало вытер с лица пот. «Староват я уже по горкам козликом скакать, привык к колеснице». Внимательно, не мигая, смотрел на опустившего голову охотника, потом негромко сказал.

— И ты, и я друг друга знаем. Попусту пугать, у меня желания нет. Сам-то живешь бирюком, но семью большую имеешь. За твои ложь или молчание все они ответят головой.

Вакра отмалчиваться не стал.

Поутру Махим наведался с воинами в купеческий квартал к дому Чандака Хиранья. Низко кланяясь, его встретил сын купца, на расспросы ответил, что отец ушел с караваном на восток. Посланные на заставу люди подтвердили правдивость слов. От угощения воевода отказался, усадьбу обыскивать не стал. Ему ни к чему портить отношения с торговцами, и без того в городе хватало недовольных, не стали трогать и Вакру, одноглазый в своем праве, может ещё и пригодится.

Задумался, кого послать в погоню, сын слишком горяч, да они с Волком только вернулись издалека, Дакша и Мрак мертвы.

Выходит, кроме Утара, назначенного новым командиром колесничного десятка и некому.

— На пяти колесницах догонишь купца. Хотя на заставе с ним сестер не было, но проверить обоз нужно. Особо не гони, до Дажкента дорога на волах больше двух седмиц, на лошадях вдвое быстрее. От вас они на три дня впереди, на полпути нагоните.

В ответ на немой вопрос, Жеребху пояснил.

— Коли племянницы там и добром их выдадут, отпусти купца с миром. Будут сопротивляться — убей, но с головы девчонок ни один волос упасть не должен. Постарайся сделать всё по-тихому, мне ссора с Дажкентом ни к чему.

Шашика устроилась во второй повозке с вдовами Такема и его дочкой, с Миу они очень быстро подружились, и вскоре Вара затеяла с живой куклой веселую возню — детская психика отходчива.

Её Дружка привязали к подводе, Леда же ехала только верхом, не расставаясь с оружием, спрятав пышные волосы цвета льняной кудели под шлем и замотав лицо повязкой от пыли. В костюме для верховой езды издали она походила на мальчика проходящего воинскую подготовку перед Посвящением.

Видар с мощным луком сидел в последней повозке, Оку уже полдня неспешно бежал в головном дозоре, не выказывая никаких признаков усталости. Прежде чем переправиться на северный берег, поначалу дорога вела их на восток.

Сердце же бывалого купца не оставляла тревога, чутьё буквально вопило об опасности. Надо было купить легкую колесницу со сбруей в городе, и, сняв колеса, загрузить в фургон. Тоже нет! Одних девушек в дорогу не пошлешь, а для охраны в легкой повозке нет места…

Ладно, положимся на дэвов, на полпути в Дажкент есть большое селение, может там удастся купить или нанять колесницу с лошадьми или мулами, отправив дочерей Парамы верхом под надежной охраной.

Чандак дал сигнал Абду устраиваться на ночлег, багровые отблески догорающей зари отбрасывали мрачные, под стать настроению купца, тени на окружающие кусты и буераки.

Когда тьма уже укутала землю, глухой покой ночи нарушил тоскливый вой.

Видар заметил — То не волчий.

Прихватив копьё с двумя наконечниками, он вместе с Оку пошагал на звук, за ними увязалась Леда. На взгорке разглядели белеющий во тьме силуэт — к небу жалобно возносился плач оставшейся без хозяина гончей, она продолжала самозабвенно выть, не обращая внимания на подбиравшихся людей.

— На её зов волки соберутся, тут ей и конец, а собака породистая — заметил Оку.

Сука обернулась на голос и попятилась от вооруженных мужчин. У Леды что-то екнуло в сердце, сдернув шлем, она распустила блестящие в свете ущербной луны волосы и, сделав несколько шагов вперед, позвала незнакомую собаку.

— Снежка, милая, иди ко мне.

Убегавшая было Аста, остановилась и неуверенно стала подбираться к протянувшей руки девушке.

Следующим утром Леда ударила пятками бока коня и поскакала в голову обоза, белая сука, как привязанная поспешила вслед. Снежка, как её назвала девушка, не отлипала от новой хозяйки, по-прежнему настороженно относилась к мужчинам, прикосновения же Вары и Миу только терпела. Дети тянулись к гончей — эта порода не воняет псиной, у неё нет своего запаха, поэтому их, в отличие от других собак, часто держат дома.

Догнав Оку, всадница перешла на неспешную рысь.

— Почему ты последовал за нами?

— Я очень уважал ванаку и хочу помочь его детям.

Остановив размеренный бег, воин снял с шеи блеснувший золотом кожаный ремешок и подошел к наезднице.

— Узнаешь его, госпожа?

— Да, это перстень отца — дар купцов с юга.

Отозвалась Леда, припоминая, что при расставании на руке родителя его уже не было.

— Откуда он у тебя?

— Подарок накануне нападения.

Отвечая на невысказанный вопрос, добавил.

— Я не сумел прийти в ту ночь вам на помощь. Были другие обязательства.

Прежде всего, Оку необходимо было позаботиться о безопасности матери.

Жадно уставившись в глаза юноши, Леда спросила.

— Что, что он сказал тебе?

— Это касалось только меня и его.

Воин не хотел вешать на дочь обязательства отца по поводу награды. Не известно, удастся ли им вообще выйти из этой передряги живыми.

— Я показал перстень, как знак того, что ты можешь мне доверять.

— Да, я вижу, что вы с Видаром люди чести. Но, как и отец, я тоже умею быть благодарна.

Оглянувшись на приближающие возы, Оку поклонился и продолжил свой бег, а Леда задумалась.

«Как меня встретит сестра? Сати старше на восемь лет, в детстве мы не очень ладили. Высокомерная красавица обращала мало внимания на мелюзгу».

Улыбнувшись, вспомнила, как стащила у неё дорогие притирания и краски для лица. Они тогда с сестрами густо намазали свои мордашки, и даже малышку Вару, которой тогда было три, нет, четыре года.

Больше всего в тот раз досталось ей, сестры сдали зачинщицу матери.

Самые лучшие отношения были со второй по старшинству сестрой, той, что замужем за Агнием.

Тяжело вздохнула. Его тоже убили, как там сейчас Зара, она так любила мужа.

«Они все мертвы, родители, Агний и Шиена. Тот, кто обещал этим летом просить её в жены».

Достав из под ворота его подарок, задумчиво потеребила сверкающую цепочку.

Ей льстило, что этот красивый, сильный мужчина вдвое старше проявляет к ней интерес. Если бы отец дал согласие, то она, наверное, не стала противиться браку, хотя и не испытывала к ворангу особой привязанности.

«Куда-то ещё подевалась подруга Лали, что с ней теперь?»

Дождавшись середины обоза, крикнула сестре, та, обняв прижавшегося к ней ребенка, шушукалась о чем-то с Кеби.

— Вара, а ну давай, садись на лошадь.

При посторонних Колючка называла младшую сестру только по имени, пусть спутники не забывают, что они дочери ванаки. Гордость тоже может служить защитой.

Тренировки необходимо продолжать. Помимо верховой езды, Леда на стоянках практиковалась в стрельбе из лука и внимательно наблюдала за учебными поединками Видара и Оку, к которым иногда присоединялся Абду.

Как-то раз разговор зашел и о Радже. Видар хвалил ловкость и быстроту Оку, сравнивая его с юным заложником. Лицо Хоря посмурнело.

Шашика часто заговаривала со старшей сестрой про свою детскую любовь, Колючка задумалась: «Где же ты сейчас, светловолосый красавчик? Не угодил ли в ловушку, как отец или жених?»

Погода стояла жаркая, солнце нещадно палило, задул суховей, воздух сразу посерел от пыли. Прикрыв ладонью лицо, купец озабоченно поглядывал на небо, летом в степи бывают частые и страшные грозы.

Пейзаж постепенно менялся. Вдалеке показались шапки гор, по пути чаще встречались рощи, иногда, нарушая привычный степной ландшафт, тянулись на песчаных взгорках сосновые боры.

К концу пятого дня путешествия обоз через болотистую пойму подъехал к переправе. Пахнуло речной свежестью. На зеленых холмах, среди скальных выступов нависающего противоположного берега, как щетина на огромном кабане, топорщился еловый лес.

Желто-пурпурный закат окрасил спокойные воды реки в розовые тона, на горизонте темнели полосы туч. Волны лениво накатывали и бились о сваи причала, омывая крепившие их, осклизло зеленоватые камни. Упруго гнулась к воде ива, местами ерошился смородинник, вверх по склону карабкались яркие стебли краснотала. На смену угасающей заре просачивался густеющий мрак, в синеве вечернего неба уже показалась размытая луна, похожая на половинку круга белого овечьего сыра.

Вдоль берега тянулись времянки рыбаков, лодки, навесы для сушки рыбы и мокрых сетей. В зарослях рогоза, соперничая с соловьями, одуряюще выдавали свои трели лягушки.

Сука раздувала породистые ноздри, ловя непривычные запахи тины, подванивающей рыбы и речной сырости. Порывистый ветер трепал вислые уши гончей и взъерошивал шерсть на спине.

Хиранья торопился перебраться с обозом на другой берег и не стал ночевать в прибрежном селении.

Воины охраны набросили тетиву на луки, переправы лучшие места для разбойных нападений. Леда натянула на приметные волосы шлем, Вара и женщины не высовывались из фургона. Чандак хмурился — заносчивую Колючку загнать в кибитку не удалось. Молодые перевозчики косились на её стати, вблизи за мальчика уже не выдать.

Большой плот, с привязанными бурдюками по бокам, приткнулся к берегу, парни сбросили обтесанные слеги, купец расплатился с перевозчиками. Погоняемые батогами, испуганно мычащие волы, размешивая прибрежную грязь, покатили возы на подъем, где двумя коричневыми змеями колеи тянулась вверх дорога. Леда лихо заскочила на коня, белая сука запрыгала рядом.

Ранним утром следующего дня к переправе подъехали пять запорошенных пылью колесниц. Оба берега ещё тонули в туманной белесой мгле.

Старшина плотогонов, худой длиннобородый мужик ежился под жестким взглядом Утара. Снял колпак, блестя в поклоне загорелой лысиной.

Ратэштар строго спросил.

— Переправлял обоз из трех кибиток, одна пара волов белесая, охранник очень высокий с раздвоенной бородой?

Старшина, хоть и получил от черноглазого купца хорошую плату, не осмелился лгать грозному воину. Дознаются до правды — несдобровать!

Почесав плешь, нехотя ответил.

— Да у них два охранника высоких — один здоровее другого.

— Двух светловолосых девушек среди них видел?

— Видел одну верхом, в шлеме и с луком, держалась, как важная госпожа.

Утар бросил перевозчику под ноги тяжелую серебряную монету бабилонской чеканки.

— Перегоняй живее!

Леда ехала впереди, не обращая внимания на уговоры Чандака не рисковать без нужды, молча, лишь иногда перебрасываясь с Оку парой фраз. Дорога шла уже по лесу, с густыми зарослями кустарника по сторонам. Среди темной хвойной зелени, резко, по-девичьи беззащитно, белели тонкие стволы берез.

Внезапно воин остановился, прислушавшись, поднял руку. С дерева на дерево перелетал, суетливо долбя кору, пестроперый с красным хохолком дятел. Звуки, как от барабана, гулко разносились по лесу, но не они встревожили Оку. Потом он упал на колени и прислонил ухо к земле. Поднявшись, заявил.

— Тебе нужно слезть с лошади и укрыться в обозе, госпожа.

Когда Леда надменно вздернула подбородок, схватил лошадь под уздцы и прошипел глядя в глаза. — Быстро!

С первой повозки спрыгнул, прихватив копьё, Абду. К воинам, прихрамывая, подошел Чандак.

— Что там?

Ему ответил Оку.

— На встречу едет крупный колесничный отряд.

Купец успокаивающе махнул рукой.

— Уберите оружие, это уже земли Дажкента.

Из конца обоза прибежал Видар.

— Позади пыль. Кто-то быстро нагоняет.

Купец среагировал мгновенно, меняясь в лице, обратился к Леде.

— Садитесь с сестрой на лошадей, сваяши, и езжайте вперед. Видар с Оку за ними.

Колючка нетерпеливо крикнула сестре.

— Вара, быстрее на коня. Да не возись!

Шашика, расширив и без того большие глаза, в ужасе кусала губы, вспомнив бегство из Дакшина. На неё накатила паника.

Огромный Видар подвел гнедого мерина и легко усадил девочку верхом. Не будь лошади, не напрягаясь, утащил бы на своих плечах.

Чандак продолжал отдавать приказы.

— Перегораживайте дорогу. Женщины — в кусты! Прячьтесь в лесу.

В эту поездку он надел доспех, когда то купец неплохо стрелял из лука, но без постоянных тренировок утратил свой навык. Ладно, главное его оружие — ум. Попробую договориться с преследователями, если погоня за ними.

Подхватив копьё возницы, Кеби помогала выбраться своей беременной подруге Амизи, испуганная Миу цеплялась за подол. Вслед за женщинами в кусты бросились двое погонщиков, лишь один остался у повозки, пристраивая дротик в копьеметалку.

К дорожному затору быстро приближались две пыльные колесницы, судорожно вздымались потемневшие от пота бока лошадей. За ними виднелась вереница ещё из трех.

В передней, сбавившей ход, рядом с бородатым возницей стоял статный марья в бронзовом шлеме, во второй — молодой крепкий парень в доспехах попроще.

Размотав повязку на лице и стряхнув с неё пыль, мужчина упруго спрыгнул с колесницы; недобро ухмыляясь, уверенно пошагал к стоящим впереди возов купцу с телохранителем.

Его возница, набросив поводья на поясной держатель, взял снаряженный лук. Высокий парень со шрамом на лбу играючи крутнул копьё. В отличие от своих спутников марья не хватался за оружие. Чандак успокаивающе похлопал по тянувшейся к кинжалу руке Абду, понимая, что на встречу к ним идет сама смерть.

Подъехали оставшиеся колесницы.

— Ты зачем дорогу перегородил, Чандак? Или не рад землякам? — улыбаясь, спросил воин, глаза под припухшими, покрасневшими веками оставались холодными.

— В тревожные времена живем, приветствую тебя, Утар.

Задумчиво, с ног до головы, оглядев великана Абду, ишкузи вновь обратился к купцу.

— Я слышал, что ты мудрый человек, Хиранья. Надеюсь, что это так. Отдай нам дочерей Парамы и с миром иди своим путем. Это слова не только мои, но и Махима, нового правителя города, не забывай, что там осталась твоя семья.

Купец с поклоном ответил.

— Я бы и рад повиноваться приказам благородного Махима, но мои прекрасные спутницы — дочери ванаки покинули нас, можешь обыскать обоз.

Улыбка Утара превратилась в оскал.

— Быстро освобождайте дорогу, джанту и поворачивайте обоз обратно. С Жеребху будешь объясняться лично. Если мне не удастся выполнить порученное, может, тогда ваши головы помогут сбавить его гнев.

Когда путь расчистили от возов, Утар обратился к подручным.

— Хон и Анадух, приглядите за обозом. Начнут дергаться, верзилу убейте, но купчишка должен остаться живым.

Нагнулся к свежим следам ног и копыт на пыльной дороге, конские яблоки ещё дымились; удивился взрывшим землю отпечаткам собачьих лап.

— Погнали, далеко не уйдут.

И да, преследование продолжалось недолго. Вскоре наткнулись на отряд, таких же, как они, колесничных бойцов. Впереди, рядом с ехавшей верхом Ледой, на роскошной колеснице восседал высокий воин в дорогих доспехах с красивым, надменным лицом. Утар быстро посчитал попарно пылящие повозки, досадливо поморщился. Вдвое больше, чем у них.

Остановился, ожидая. Когда кавалькада приблизилась, вперед вырвалась белая гончая, отчаянно облаивая предводителя ишкузи.

— Вот это да, белые суки Ястреба! Надо же, нашли друг друга. — Поневоле вырвалось у воина.

Лицо Леды вспыхнуло гневным румянцем, но сдержав себя, спокойно произнесла.

— Я запомнила тебя, наглец, за слова придется ответить.

Люди ишкузи уже были готовы к бою, но Утар предостерегающе поднял руку.

Высокомерный красавец спросил негромко, но в тревожной тишине его услышали все.

— Назови себя, марья, и цель пребывания вас на землях Дажкента.

— Я Утар и нас послал правитель Дакшина Махим, его беспокоит судьба пропавших племянниц.

— И поэтому ты назвал высокородную госпожу сукой?

— И у нас и у вас собака священное и почитаемое животное. Как мне обращаться к тебе, сваяши?

Скривив поджатые губы, тот произнес.

— Я Шастра, родич правителя Дажкента Палина Балакша, да живет он вечно, и послан по его воле. Его благородная жена также беспокоится о своих родителях и сестрах, до нас дошли тревожные вести.

К коню Леды проскользнул Оку, вслед за ним появился и запыхавшийся Видар.

Утар окинул взглядом знакомые лица.

Колючка строго спросила его.

— Ты причастен к смерти родителей?

Воин торжественно поднял руку.

— Под ликом богов говорю, что нет! Дворец штурмовали степняки, а ванака с женой сами предпочли смерть в огне. Махим не желал им гибели. Твоих отца и мать с почестями похоронили в родовом кургане, твоих братьев тоже — обращаясь уже к Видару.