Арийский простор

Глава десятая

Парама устроил прощальный пир людям Ястреба, щедро одарив ратэштаров. Воранги остались довольны, хотя добыча в боях невеликая, ну так и потерь не было.

Перед отъездом у вождей состоялся разговор наедине.

— Мы убедились в твоем благородстве и чести. — Отпив из чаши вина, велеречиво начал Шиена.

— Ты великий вождь, не сочти за обиду, но мне приглянулась твоя дочь. Хочу породниться. Случись война, и для родича я не два десятка человек приведу, а сотню испытанных воинов.

Помимо красоты, Ястребу нравился дерзкий нрав и независимый характер Леды. Они переглядывались на пирах, бывали и короткие встречи во дворце, конечно при людях, через её служанку пати послал в подарок девушке искусного плетения золотую цепь хурритской работы.

Парама хмыкнул.

— Ты же не молод уже, неужто до сих пор жены и детей не завел?

Шиена прямо глянул в глаза ванаки.

— Я как вольный ветер жил. Врать не буду, баб и девок хватало, а вот дочь твою увидел и остепениться захотел.

Правитель ишкузи подал знак лично прислуживающему им Вините. Тот долил вина в серебряные чаши.

— Она ещё слишком юна. Я не отдаю замуж в таком возрасте дочерей, им нужно вырасти и окрепнуть, чтобы благополучно пережить роды, потому, хвала дэвам, все они живы и здоровы. Да и предложение твоё слишком неожиданно. Давай вернемся к этому в следующем году, когда с Симхой заложников возвращать будем.

Прямо не отказывал, хотя у него уже был давний разговор о союзе через женитьбу детей с Симхой. Парама всегда следовал мудрости Ману: «Ни с кем не следует вступать в бесполезную вражду или спор». Предложение воранга нужно хорошо обдумать, посоветоваться с женой. Может это и не худший вариант для его своенравной дочки.

Проходя по дворцу, наткнулся на грустную Шашику, его дочь больше всех, если не считать повариху Манишиту, переживала пропажу Раджа. Приставала к отцу и матери с вопросом «Куда он подевался?». Громко возмущалась тем, что уехал с ней не попрощавшись, плакала ночами.

Парама улыбнулся, может и вправду мальчишку на младшей дочке женить, когда та подрастет? … Но нет времени ждать, всё решится следующей весной.

Задумалась об исчезновении Раджа и Лали — служанка Леды, когда на вопрос «Куда пропал этот красивый мальчик» её любовник так глянул, что у девушки всё обмерло внутри от страха.

Коря себя за длинный язык, гнала мысли, уж не она ли стала невольной причиной его пропажи. Но Лали всё равно не могла преодолеть своего влечения к сильному и властному Махиму, теряя голову от его грубости в постели.

Радж неторопливо собирался в дорогу, праздничную одежду оставил в пури, в степи красоваться не перед кем, но забрал всё оружие и боевой шест. Помял в руке повязку вышитую Карви, подумав, бережно положил в замшевый мешок, поверх куртки из вываренной кожи. Там же лежали две чакры и метательный нож. Прядь волос любимой, завернутая в ровдугу, вместо оберега висела на груди. Голову повязал пращой, с левого бока подвесил сумку с зарядами для нее, среди округлых камней дожидались своего часа и пять свинцовых желудей — подарок Ювана. Закинув за спину набитый стрелами колчан, потуже затянул нагрудную пряжку перевязи, бумеранг сунул за пояс.

Попрощался и с соседями — парни потянулись на утреннюю пробежку, похлопал по плечу посмурневшего Вяхиря, улыбнулся.

— Ещё увидимся.

Накануне зашел в мастерскую, отдал резцы Септу, тот уже знал о его отъезде, слухи по маленькой крепости разносятся быстро. Поднявшись с чурбака, мастер отряхнул стружки с кожаного передника и буркнул.

— Я своё слово держу, будет тебе к зиме добрая колесница.

Братья гнули распаренное дерево, готовя обод для колеса.

Прощаясь, парень склонил голову, показывая уважение — чай не отвалится.

Ну, вроде собрался, по привычке подпрыгнул, не брякнет ли что. Бережно взял расправленный лук, прихватил прислоненный к стене дротик с прикрученным к нему дандой. Вышел на улицу, дожидаясь сопровождающего, с удивлением убедился, что на колеснице подъехал Тор, самый доверенный человек архонта.

— Малла суров, но отходчив, да и ты ему глянешься. Поэтому едем в место, где сейчас его лучший табун пасётся, мне сказал, чтобы из него для твоей колесницы коней взяли, цени.

Управляя повозкой, утешал парня Тор, их дорога вела ещё дальше на юго-запад, туда, где на альпийских лугах предгорий Бусахара паслись косяки породистых лошадей.

Грустный Радж приободрился, выходит, что и вправду колесницей владеть будет. Великая честь!

До весны меньше года осталось, ну а коли девушку не отдадут, украду, на колеснице да с добрыми конями нас не догонят. Как в песне поется «средь всех невест наивысшее место, украденная занимает невеста» («Рамаяна»). А с Маллой потом помиримся. Радж повеселел, разглядывая живописные окрестности.

Дорога предстояла не близкая, по словам Тора, на шесть переходов. «Если покровительство дэвов нас не оставит» — воин сделал охранительный знак.

Первая ночевка прошла в соседнем селении, у Тора там проживала зазноба, разбитная вдова, грудастая и широкобедрая, ну прямо кровь с молоком. Серебряный амулет на роскошной груди не висел, а лежал. Радж невольно загляделся на её стати, да и та ласково улыбалась юному красавцу. Потрогал новый оберег, наваждение отпустило.

Вспомнил и наставления Ману: «Взаимную верность нужно сохранять до конца жизни».

Тор притащил из повозки мешок с подарками, бережно развернув платок, достал серебряные подвески для накосника.

Подгоняя троих детей, хозяйка весело распоряжалась, вскоре стол ломился от угощений. Нашелся и горшок с пивом. Лукаво глядя на Раджа, вдова что-то шепнула гостю на ухо. Тот, ухмыльнувшись, отрицательно мотнул головой.

Наевшись, парень отправился в пристройку, чтобы не мешать паре миловаться, раскрасневшаяся хозяйка уже повизгивала, шутливо отбиваясь от цепких рук воина.

Не спалось, под шуршание мышей в соломе, думал о любимой, вспоминая заплаканное лицо девушки.

Поутру, плотно позавтракав, тронулись в дорогу. Повеселевший Тор сказал, глядя на позевывающего Раджа.

— Фрида предлагала и тебе подружку пригласить.

Парень молча снял с себя колчан, остальное оружие, кроме кинжала на поясе, было закреплено на стенках повозки, спрыгнул с неё и прихрамывая, побежал следом, приноравливаясь к неспешной рыси коней.

В дороге, кроме бега, Радж управлял колесницей, меняясь с Тором местами; распрягал, запрягал и обихаживал животных. Воин присматривал, иногда давал советы.

— Напрасно ты на колени присаживаешься, когда копыта чистишь, да ещё резко.

Заметив, как нервно вздрогнули кони, изрек Тор.

— Лучше наклоняйся, и лошадь при этом успокаивающе поглаживай. Да и когда близко двигаешься, по бокам ладонью веди, или голос подай, чтобы она знала, где ты и не дергалась понапрасну.

На следующий день выехали к реке, её низкий левый берег густо порос тростником, высокие метелки скрыли бы с головой и всадника. Из зарослей испуганно ломанулось стадо кабанов, раздался рык и промелькнул полосатый бок тигра.

Лошади взвизгнув, рванули прочь, Радж с трудом остановил их в паре перестрелов. Передав поводья Тору, набросил тетиву на лук и достал с боковой стенки свой дротик.

— Куда собрался? — насмешливо спросил воин.

— Хочу на тигра глянуть.

— Знаю, о чем ты думаешь. Как в тигровой шкуре перед Карви покрасоваться. Только глупость это.

В такой шкуре только великим героям ходить положено, а тебя засмеют, да и любой на поединок вызвать может. У нас с полосатыми мир. Тигр убивает волков и отпугивает демонов. Ну, кроме самых лютых, конечно. Местные ему поклоняются и не охотятся, даже когда он их скот или самих жрет.

Но обычно зверю свиней хватает, недаром тигра кабаньим пастухом зовут.

Воин отмахнулся от облака мошкары.

— Да и непросто этого хищника одолеть, в тростниках да камышах его дом. Подкрадется неслышно, набросится, когтями зацепит и загрызет, одни кости останутся. Видел я после него трупы.

Другое дело, когда тигр на людей нападать начинает, от старости или калека. Вот тогда на него облаву устраивают, но в одиночку не ходят. Трудно его в тростниках взять, собаки на тигра не пойдут.

Только на приманку, ну или зимой по следу, но он хитрый, круг делает и последних атакует.

Тигр много опасней льва, тот воин, в степи живет, открыто в бой идет. Мне дед рассказывал, недалеко от южного моря они этих львов десятками убивали, да не из лука, то недостойным считалось. С большими щитами и копьями на охоту ходили. А тигр — убийца тайный, из засады и сзади напасть норовит.

Ночевали на широкой песчаной косе вблизи тенистой тугайной рощи выбравшейся на самый берег Джаласвати. Песок был завален высохшими корягами и палками, так что топлива хватало. Серо-зеленые стволы тугайного тополя напомнили Раджу родные осины, в роще громко чирикали воробьи в гнездах, облепивших ветки серебристой джиды. Соседние густые заросли колючего чингиля, ежевики и ломоноса служили обиталищем ярко расцвеченных фазанов. Они плохо и неохотно летают, но хорошо бегают — вытянув шею и хвост, быстро перебирают лапками.

Одного из красавцев с красным гребешком и золотистой грудкой сбил из лука Тор, парень от неожиданности растерялся, когда птицы с громким треском крыльев вырвались чуть ли не из под самых ног.

Радж, положив на плечо дротик, сидел у костра на берегу, иногда подбрасывая хворост; слушал пение цикад и глядел на отражения звезд в мерцающей воде.

Вспоминал и мельком виденного тигра. «Да, славно было бы такого зверя добыть». Но цеплять на себя его шкуру и не думал, хотелось подарок будущему тестю сделать. За такую красавицу, как Карви, не страшно жизнью рискнуть.

Рядом тихонько сопел Тор, неподалеку щипали траву лошади. Внезапно, тревожно всхрапнув, шарахнулись в их сторону, в дальних кустах начался переполох, судя по крикам фазанов, к спящим птицам подобрался хищник, скорее всего камышовый кот. Проснувшийся воин хлопнул по плечу. — Ложись, теперь я покараулю.

Поутру набрали в бурдюки и фляги воды, поворачивая в степь, заметили поверх туманной дымки головы и рога тугайных оленей, резко дернув с места, грациозные животные исчезли в зарослях ивы.

Целый день ехали по серо-зеленой полынной степи, Радж, наблюдая, как в небе плавно кружит коршун, впервые ощутил её настолько насыщенный аромат, одновременно тревожащий и приятный. В его родных местах, поросших сладкой травой, полынь, в основном серая, больше попадалась на пустошах, да на обочинах дорог. Здесь же заросли горькой полыни — «вдовьей травы» порою превышали рост человека. Дома её пучки развешивали в клетях и овинах — запах отпугивал грызунов.

Из высокой травы, прямо перед копытами коней, напугав животных, выскочил длинноухий степной заяц, пока Тор ругнувшись, удерживал поводья, а потом хватался за лук, Радж сбил косого удачным броском бумеранга. Остановив колесницу, воин одобрительно пробасил, наблюдая, как парень потрошит оглушенного зверька.

— Здорово ты навострился приблуду эту метать. Дай глянуть.

Внимательно рассмотрел кривую палку, потом метнул. Басовито загудев от мощного броска, крутящийся бумеранг, описав длинный полукруг, вернулся в хваткую ладонь Тора.

— Занятно. Надо своим детям такой же сделать.

Ночевали в степи, радуюсь спадавшему дневному зною. Подложив под голову мешок, Радж долго разглядывал усыпанное крупными звездами небо. Стражу не выставляли, Тор успокаивающе махнул рукой.

— Случись что, лошади разбудят.

Трогались, едва забрезжит заря, сбивая колесами слабую утреннюю росу. Ехали на юг, порыжевшая степь быстро накалялась, постепенно сменяясь чередой сыпучих барханов желто-красной полупустыни с редкими порослями солянок, саксаула и верблюжьей колючки.

На горизонте замаячили голубоватые и сиреневые шапки гор. В грудь упруго бил сухой горячий ветер.

К полудню, разглядев вдалеке крупное стадо сайгаков, устроили охоту. Прикрываясь распряженными конями, осторожно подобрались на расстояние выстрела.

Животные неспешно щипали жесткие солянки и пустынную осоку-илак, некоторые отдыхали на лежках, выбитых крепкими копытами в красной земле. Согнув передние ноги, один из рогатых дозорных резко подпрыгнул вертикально вверх, оглядев окрестности, издал тревожный вопль.

Пригнув горбоносые головы к земле, зареготавшее стадо бешеными скачками сорвалось с места и уже скрывалось иноходью в поднятой пыльной завесе, когда охотники успели сделать по выстрелу. Попали оба, на изрытой копытами земле осталась рогатая тушка с подогнутыми ногами, ещё один самец неровными прыжками догонял стадо. Подойдя поближе, заметили кровавый след, Тор остановил, бросившего было догонять подранка парня.

— Нам и этого не съесть, на жаре мясо быстро протухнет. А того волки или шакалы приберут.

Осмотрел добычу; стрела угодила аккурат под лопатку и вонзилась почти по оперение, пробив тело сайгака насквозь. Стрела была Раджа, именно он использовал перья орла, вместо обычных гусиных. «Великий воин растет» — подумал старый боец.

Тор отрезал голову, стараясь не задеть слезных желез, чтобы не провоняли руки и одежда. Ухватив за рог, отбросил её прочь, ишкузи не использовали сайгачьи головы в пищу. Пустынные антилопы часто едят горькие и ядовитые для домашнего скота растения, считалось, что именно в голове накапливается яд.

Расширив рану, Радж достал из тела удачливую стрелу, благо наконечник из бронзы.

Наломав веток саксаула, развели костер, устроив короткую дневку.

Неподалеку, оставляя за собой пыльный хвост, проскакал табунок большеголовых куланов. Один из упряжных коней, подняв голову, заржал, приветствуя диких родичей.

К вечеру северный край неба потемнел, на горизонте появилось огромное пыльное облако, рыжее, словно лисий хвост. Легкий свист ветра перерастал в басовитое завывание, заструилась у ног песчаная поземка. Вихри всё усиливали свой напор, по растрескавшейся от жары земле запрыгали растрепанные шары кустов перекати-поля.

Встревоженный Тор огляделся по сторонам и погнал лошадей к видневшимся в стороне чёрным скалам. Сумрачная пелена, затянувшая небо настигла их, скрыв лик солнца. По ушам ударил нарастающий грохот и рёв несущегося урагана, хрипящие лошади мчали сломя голову по растекавшемуся как вода песку. Они успели в последний миг, копыта зацокали по щебню, по спинам стеганул запоздалый заряд песка; проскочив в зазор между скалами, повернули налево, скрываясь от ярости бури. В багровом полумраке стреножили и распрягли дрожащих коней, замотали полотном лица. Закрепив камнями колеса повозки, сели прижавшись к стене, внимая ужасающей песни песка и ветра, к ней добавился карябающий душу стон скал. Радж со странным возбуждением прислушивался к буйству стихии, хотелось то ли бросить ему вызов, то ли слиться с этой мощью и полететь на крыльях бури, доверившись судьбе. Тор опустил повязку и крикнул ему в ухо, преодолевая рёв урагана.

— Этих мест… Обычное дело… Ещё не самый большой… Скоро стихнет.

Ветер и правда, вскоре затих, в наступившей тишине только скрипел песок, да щебень скрежетал под ногами. Оглядев коней, стали собирать нанесенный весенним паводком сушняк, споро добыли трением огонь. Раздувая тлеющие искры на труте, Тор пробурчал.

— В дурное место нас пыльная буря загнала. Здешние пиштры эти скалы даже днем стороной обходят. Говорят про обиталище демонов ночи.

Задумчиво огляделся по сторонам.

— Скоро стемнеет, да и лошади устали.

Махнул рукой — Заночуем!

Радж покачал головой — действительно мрачное место. Не видно живности, не слышно птиц, даже карканье ворона.

Неподалеку, среди высохшего бурьяна темнела дырками норок брошенная колония песчанок.

Только из узкой щели, спасаясь от огненного жара костра, выскочил скорпион, грозя ядовитой иглой на конце хвоста, суетливо побежал искать убежище, Радж мстительно раздавил его сапогом.

Запекли на углях и поели горьковатой сайгачатины, на зубах поскрипывал песок.

Тор подбросил в костер сушняка, живее запрыгали огненные блики, высветляя безотрадный пейзаж.

Говорить не хотелось, спутники молча разглядывали гранитные скалы, древние, как огонь и тьма.

На этой земле, прокаленной солнцем, даже камни имели загар, от тысячелетнего жара они покрылись черной патиной. Радж сначала не верил словам воина, но переворачивая щебень, видел его светлую изнанку. Такем как то рассказывал ему, что далеко на юге есть люди с такой же черной кожей.

В напряженной тишине щелкнуло, разбрасывая угли, полешко, парень невольно вздрогнул.

Когда мгла окончательно укутала землю, в лунном свете замерцала каменистая осыпь, сползающая вниз между черными скалами. Стреноженные лошади тревожно храпели и поводили ушами, успокаивающе потрепав их по холкам, Радж отыскал место поровнее и расстелил кошму готовясь ко сну.

Вымотавшись за день, заснул мгновенно, как только сомкнулись ресницы. Сознание покидало усталое тело, вдруг, будто в давнем кошмаре во время обряда получения взрослого имени ноздри наполнило запахом свежепролитой крови, юношу охватил озноб, вот только давешний туман развеялся и Радж явственно увидел сидевшего напротив абсолютно черного то ли тигра, то ли огромного леопарда, ярким огнем горели красные глаза.

С тихим шорохом выскользнул из ножен кинжал, рука облегченно ощутила привычную тяжесть оружия. Уняв дрожь в ноге, крепче сжал рукоять.

— Боиш-шься меня, маль-щик? — раздался вкрадчивый голос с рокочуще — шипящими нотками, пасть демона раскрылась, блеснули клыки, и тошнотворно пахнуло тяжелым смрадом мертвечины.

— Я не испугался тебя даже будучи ребенком. Чего тебе надо, ракшас?

Порождение Темира (Тьмы, Мрака) качнуло тяжелой башкой навстречу.

— Помоги обреш-шти плоть, я дам тебе жа это ш-шилу и влаш-шть.

Раджа резко тряхнули за плечи, парень перекатом ушел в сторону, вскочил, выставив вперед кинжал.

— Что?! Что случилось?

Сбрасывая с себя наваждение, хрипло спросил у Тора. Стреноженные лошади дико визжали, вскидывая в панике задние ноги.

— Меня кони подняли, рядом никого нет, а они бесятся. А ты, как мертвый лежал, дыхания не слышно, только веки вздрагивали.

Юноша потер отбитый в кувырке локоть.

— Кошмар приснился. — Взял в руки головешку от костра, отошел в сторону, заметив, как во тьме расщелины светились два красных огонька — ни у одного живого существа не могло быть таких глаз. Внезапно они исчезли, как бы прикрытые веками, сгусток ночи, чёрный как само сердце Темира, шевельнулся и пропал.

Остановившееся было сердце, вновь гулко забилось в груди. Лошади успокаивались, но продолжали нервно вздрагивать. Со снаряженным луком подошел Тор, положил крепкую ладонь на плечо.

До утра не спали, подбрасывали дрова, не давая погаснуть защитнику-огню. Воин нашептывал заклинания, зажав ладонью амулет.