Арийский простор

Глава пятая

Радж занимался метанием дротиков в плетеную мишень, когда вдруг всполошился Бхерг, оскалил клыки, по горлу прокатился тяжелый рык. Повернув голову, увидел как покачиваясь на ухабах, к ним приближается колесница с одиноким возницей.

С удивлением узнал в нем голого по пояс Мертвяка. Подхватив из повозки дубинку с бронзовым набалдашником, мужчина выбрался наружу и целеустремленно, ни слова не говоря зашагал к изумленному Раджу. Вздыбив шерсть на загривке, волкодав также молча бросился ему на встречу. Прервав стремительный прыжок пса мощным ударом палицы, Мертвяк подпрыгнул и обрушился на поверженное тело собаки, сокрушая рёбра.

Сознание воспринимало происходящее замедленно, как в ночном кошмаре, но парень наконец отмер и начал действовать. Ярость накрыла его волной, только что убили его преданного друга, мысль о бегстве даже не мелькнула в голове. Лук лежал рядом, но со спущенной тетивой, в руке оставался единственный дротик, остальные торчали в мишени.

Сильно размахнувшись, метнул его, целясь в живот, Мертвяк легко отбил дротик палицей, после чего отбросил дубинку и кинулся на мальчишку с голыми руками. Радж заметил, что на поясе у него даже нет ножа. Но у парня то он был, крепко стиснул рукоять каменного клинка, обмотанную кожей.

Всё происходило мгновенно, неуклюжий на вид Дакша двигался бесшумно и быстро, вот он уже рядом. Потеряв голову от гнева, Радж сам бросился навстречу мощному врагу, уклонившись от замаха, нырнул под руку Мертвяка, смещаясь влево и зарычав, резко ударил ножом в подреберье. Ударил по-простому, забыв о хитрых ухватках и перебросах из руки в руку, но навык ножевого боя был вбит намертво, бил в печень. На, сука!

Клинок лишь слегка задел правый бок верзилы, тот, сместив корпус, перехватил кисть парня, кости затрещали от чудовищного давления, нож выпал из руки. Одновременно Мертвяк разворачиваясь, цепко ухватил левой рукой шею подростка, Радж успел ударить его затылком по лицу и одновременно ногой по голени. Ощущение было, что он бьёт дерево, к тому же ему не хватало веса и амплитуды удара, расстояние было слишком мало. Мертвяк лишь поморщился. Оскалившись, Радж рванул зубами мякоть руки, противник от неожиданности ослабил хватку. Мальчишка попытался оторваться от потной вонючей туши и выскользнуть низом, но его правая рука оставалась как будто зажатой в тисках. Мертвяк рванул его на себя, привалив к земле массивным телом, ухватил за длинные волосы и несколько раз ударил головой о землю, но та, поросшая травой, была мягка.

Подросток извиваясь рычал, реально напоминая дикого зверя, но не мог вырваться из под в два раза более тяжелого насильника. Тот пытался сорвать с него портки, те пока прочно удерживались ремнем. Мертвяку нравилось и возбуждало сопротивление жертвы. Он давно уже мог прикончить мальчишку, но ему хотелось сломить его дух и только тогда надругаться над телом.

Эта возня двух измазанных в крови людей продолжалась уже довольно долго. Возбуждение Мритвы начинала сменять злость, и он принялся одной ручищей придавливать шею подростка. Радж почувствовал нехватку воздуха и помутнение рассудка, ещё одна судорожная попытка освободиться и сознание его померкло…

Очнулся от резкого хлопка по щеке жесткой ладони. Открыв глаза, увидел склоненное над ним одноглазое лицо Вакры, ни одному другому он ещё так не радовался.

Опустив взгляд вниз, убедился, что штаны на месте и облегченно выдохнул. Перекатился на бок и увидел лежащее рядом тело Мертвяка с наполовину спущенными портками. Лицо подростка исказилось от ненависти, попробовал вскочить, правую руку пронзила резкая боль от попытки на неё опереться. С трудом поднялся, взгляд заметался в поисках оружия, не найдя подковылял и нанес несколько яростных пинков по лежащему на животе телу; повалился с ним рядом, подвела вывернутая нога.

Заметил лежащую неподалеку дубинку, сильно хромая добрался до неё. Схватил левой рукою и радостно осклабился ободранным, окровавленным лицом. Вакра подошел и вырвал её из руки, не дав мальчишке раздробить голову ненавистному врагу. Спокойно произнес.

— Его судьбу решит ванака.

Радж зло посмотрел на него, потом немного охолонув, хрипло спросил.

— Как ты оказался здесь?

— Поблагодари Параму, это он приказал продолжать присматривать за тобой.

Сидя на вершине сопки Вакра насторожился, уже заметив, что к урочищу едет колесница. Сразу же начал спешно спускаться вниз. Хорошо, что Мертвяк потерял от похоти голову, а мальчишка оказался крепким и упорным, справиться с ним оказалось не так-то просто.

Бесшумно подкравшись сзади, Вакра оглушил насильника его же дубинкой.

Радж низко поклонился охотнику.

— Я твой должник до конца жизни.

— Нам надо уходить, неподалёку есть убежище.

Парень похромал к трупу Бхерга, волкодав лежал, ощерившись раскрытой пастью, весь переломанный, он до самой смерти полз на выручку хозяина. Подросток поднял голову к небу и тоскливо, по-волчьи завыл. Потом покосился в сторону Мертвяка, его опять твердо остановил охотник. Подошел к остывающему преданному другу.

— Я не оставлю его здесь.

Мальчишка попытался подхватить пса на руки, но он выскользнул, пальцы правой кисти уже разбухли и не удержали тяжесть мертвого тела. Тогда тот левой рукою схватил его за лапу и перебросил через спину, припадая на левую ногу, упорно попер вперед. Вакра вздохнул, отобрал у парня ношу и пробурчал.

— Лучше возьми оружие.

Колесница Мертвяка пропала из виду, лошади не были стреножены и сбежали в испуге, утянув за собой повозку.

Радж с трудом натянув тетиву, забрал лук, колчан и посох, дубинка Мертвяка уже висела на поясе Вакры. По привычке коснулся груди, но не обнаружил висячего оберега с зашитым материнским янтарем. Отыскал его с оборванным шнуром, пока спрятал в колчан. Заодно разглядел и свой нож, с обломанным ударом ногой лезвием. Сунул за пояс легкий бумеранг и, опираясь на боевой шест, заковылял, догоняя следящего за ним охотника.

Миновав неглубокое ущелье, по еле заметной тропке стали подниматься в предгорья.

Остановились в маленькой пещере с заросшим кустарником, мало приметным входом. Внутри нашлась охапка ломкого сена и пара ветхих шкур. Тело Бхерга похоронили на вершине увала под кустом согнутого ветром можжевельника, выгребая ножом под могилу сухую каменистую землю.

Вакра сказал «Жди здесь» и быстро зашагал в сторону города.

Охотник вернулся поздним вечером, Радж ожидал его сидя у входа со снаряженным луком. Ссадины подсохли, но рука и нога сильно беспокоили, вспоминая науку Девдаса, парень помочился на раны. Из-за боли есть не хотелось, хотя за весь длинный день успел только позавтракать.

Оглядевшись по сторонам, Вакра призывно махнул рукой, теперь спускались с предгорий в подсвеченную догорающим закатом степь.

У колесницы со стреноженными конями стоял Такем. Окинув взглядом еле приковылявшего мальчишку, телохранитель достал горшок с резко пахнувшей лечебной мазью и принялся обрабатывать раны ученика. Ощупав левую ногу, резко дернул, после короткой вспышки боль ослабла.

Потом бросил ему под ноги два мешка, один из них глухо звякнул. Развязав, Радж с удивлением достал из него старый кожаный пояс с подвешенным кинжалом в ножнах, метательный нож, две тускло блеснувшие чакры и даже пяток свинцовых желудей. Парама сдержал обещание и вернул ему старое оружие. Во втором была одежда.

Такем вынул из-за пазухи тяжелый золотой браслет и передал Вакре.

— Это от ванаки. Тебе лучше скрыться до ухода войска. О происшедшем молчи.

Охотник склонился в поклоне. Потом приказал Раджу.

— Переодевайся, нам предстоит дальняя дорога.

И снова Вакре.

— Можешь идти.

Радж ещё раз низко склонил голову перед охотником, тот ответил на поклон.

Несмотря на поздний час, сразу же тронулись в путь. Ехали на юго-запад на легкой пастушьей колеснице, в простой дорожной одежде, чтобы не привлекать внимания. Телохранитель протянул длинную полотняную ленту — прикрыть приметные волосы. Радж замотал ею голову, завязав узел над левым ухом. Такем молчал, мальчишка тоже не лез к нему с расспросами. Да уже и не мальчишка вовсе, за этот вечер Радж резко повзрослел. Под мерный топот копыт и покачивание колесницы хорошо думалось. Сейчас он отчетливо понимал, что от позора и возможной смерти его спасло лишь чудо, вернее предусмотрительность Парамы и ловкость Вакры. Безрассудно, как будто не было многолетней подготовки у лучших учителей, он кинулся в смертельный поединок с намного более сильным и опытным противником, как мышонок на кота. Досадливо поморщился и поглядел на стоящего рядом и державшего поводья Такема.

Телохранитель понял его по-своему, и заявил на аккадском: «Скоро остановимся».

Сняв жерди, прикрывавшие верх степного колодца, набрали кожаным ведром воды; красная земля вокруг была изрыта копытами скота. Сначала напоили коней, вылив её в стоящую рядом колоду, выдолбленную из серого камня.

На привале мальчишка жадно набросился на вяленое мясо и зачерствевшие лепешки.

При мысли о Мертвяке подростка охватывала ненависть, но уже холодная, не сводящая с ума.

Радж вдруг осознал, что пережитый стресс выжег в нём дурную ярость, которая волной накрывала сознание прежде, и ещё подумал, что навряд ли захочет теперь брать женщину силой, хотя это и в обычае у воинов.

Вынул из колчана амулет на порванном ремешке, осторожно развязал мешочек и достал блеснувший в отсветах костра овал янтаря. Вспомнил, как в детстве часто украдкой извлекал из замши этот кусочек солнца в тяжкие минуты, и ему всегда становилось легче. Прикоснувшись к камню губами, крепко зажал в ладони, мысленно вызывая полузабытый образ матери. Вот и сейчас, практически сразу же, ощутил умиротворение.

Внезапно задумался о богах. Учитель, хотя и принял новое имя означающее «слуга богов» или «раб божий» не обременял их с Рыбой излишним поклонениям дэвам. Учил больше полагаться на себя.

Хотя сам нередко покидал воспитанников, уходя в горы, возможно, выполнять какие-нибудь ритуалы. Радж поначалу подговаривал Рыбу вместе проследить его путь, тот испуганно мотал головой.

Потом сам понял, что не стоит этого делать, да и Девдас вряд ли бы дал выследить себя, тем более неопытному мальчишке.

Впервые спросил у сидевшего молча Такема, внимательно разглядывая его скупо освещенное догорающими углями строгое лицо.

— Кто твои боги? Кому ты поклоняешься, Умма (Учитель — аккад.)?

Тот удивленно приподнял бровь.

— Это именно то, что тебя сейчас по-настоящему интересует?

Радж досадливо мотнул головой.

— Я уже догадался, что меня отсылают на время подальше, чтобы не срывать похода и не разжигать вражды в племени.

Такем одобрительно кивнул, признавая сообразительность парня.

— Да, судное время придет позднее, но оно обязательно наступит. Я знаю этелу (господина). Твой гару (враг) будет наказан.

Радж отрицательно покачал головою. Разговор шел по-аккадски, некоторые слова имели двойное толкование, но общий смысл уяснил. За покушение на свою честь он собирался отомстить сам, не желая перекладывать возмездие ни на ванаку, ни на своего отца.

Упаковав оберег и заменив порванный ремешок на новый, повесил его на грудь.

Морщась от боли поврежденных пальцев правой руки, перемотал кожаную защиту левого предплечья. А потом, мысленно призвав хранителей правды и справедливости Варуну с Митрой, поклялся в мести, обращаясь к насильнику. «Погоди тварь. Настанет день и я отрежу твои вонючие яйца и забью их тебе в глотку!».

Седмицу ехали объезжая селения, особо не торопились, чтобы не переутомить лошадей. Колеса катились по расцвеченной в ярко-желтые тона цветущими одуванчиками и адонисами степи, напоенный ароматами трав воздух звенел от птичьих трелей. Вдали синели, поднимаясь горбами к лазури неба невысокие гряды холмов, тянущиеся с северо-востока на юго-запад. На стоянках спали по очереди, по движению звезд деля пополам ночную вахту; вглядываясь во тьму Радж остро осознал, как ему не хватает преданного пса.

По пути изредка встречались растущие на песчаных взгорках сосновые боры. В одном из таких, наполненном золотистым светом, остановились на дневку. Под ногами заскрипел, скатываясь вниз, песок, усыпанный сухими бурыми иголками и расшаперенными прошлогодними шишками. Среди устремленных ввысь мощных живых колон дивно пахло хвоей, Радж аж зажмурился, мысленно возвращаясь во времена счастливого детства. Жар солнца плавил смолу на их шершавых стволах, стекая, она застывала янтарными каплями.

На четвертые сутки добрались до обильного водой озерного края. Плоская поверхность степи, почти сливаясь с небом, сверкала синевой водной глади. Лишь тонкая зеленая полоска кустарников разделяла две стихии, над водоемом метались надрывно кричащие чайки, а по мелководью, среди куликов, важно расхаживали голенастые цапли, периодически выстреливая в тину длинными шеями.

Широко распахнув крылья, над озером парил одинокий черный аист.

Вспугнув птиц, подъехали поближе, распрягли коней. На охристой полоске прибоя застыла грязно серая накипь скопившихся солей. Внимательно оглядевшись по сторонам, Такем принялся снимать одежду, махнул рукой Раджу, тот последовал примеру старшего товарища. Раздевшись, зашли в мутноватую солёную воду со слабым запахом тухлятины, телохранитель держал в поводу обеих лошадей.

Чтобы забраться по пояс пришлось довольно долго пробираться по вязкому грунту. Кони пробовали воду на вкус, но брезгливо отфыркивались. Скорпион поднимал со дна грязь и покрывал ею ноги и мохнатые бока лошадей. Потом намазался сам, мотнул головой парню.

— Что смотришь. Делай также, все твои болячки заживут.

Радж сначала зачерпнул ладонью воду — она кишела множеством мелких рачков. Потом ещё раз взглянул на наставника, пожал плечами, наверно знает, что делает. И принялся обкладывать себя мыльной на ощупь грязью, осторожно намазал и поврежденное лицо, скривился — соль попала в глаза. Окунулся с головой, лег на воду и вдруг почувствовал, что она его держит, раскинул руки, не шевелясь — как будто паря, и закрыл глаза, ощущая целительное покалывание кожи.

Очнулся от оклика Такема.

— Давай выходи, на этой воде нельзя долго лежать.

Поднимаясь на берег, почуял, как стягивает кожу. Телохранитель — голый и покрытый грязью, но уже вооруженный, протянул ему уздечку второй лошади и повел другое животное по направлению к соседнему пресному водоему, берег которого был покрыт густыми зарослями осоки и камыша. Подхватив нож и дротик, Радж пошел следом. Добравшись до берега, они всполошили стайку лебедей, скрипуче перекликаясь, те быстро отплыли к дальней кромке озера.

Нарвав пучки травы, отмывались сами и оттирали коней, очищая шкуры и расчесывая гривы. Затем парень запрыгнул на каурого мерина и поскакал по мелководью, расплескивая брызги. Телохранитель тем временем брил голову. Вернулись к колеснице, коней стреножив, отпустили пастись. Потом устроили охоту на белоголовых гусей, Такем стрелял из лука, а ещё не пришедший в норму Радж вплавь доставал добычу из воды.

Ночевали в малом, овальной формы колке, поросшим густым березняком и осинником, на затянутой цветущей костяникой полянке. При их подходе из кустов с шумом вылетели две пары переливчато синих крупных голубей-вяхирей, отчаянно мельтеша крыльями с поперечной белой полосой.

В костре тихонько потрескивали дрова, неслышно поднимался и опадал легкий пепел, взлетали и гасли в ночной тьме искры. Укладывая на рдеющие угли куски птичьего мяса, Такем впервые заговорил о его будущем.

— Этот год ты будешь занят уходом за лошадьми, и овладевать благородным искусством управления колесницей. Твоим обучением должен был заняться Агний, но теперь это будет делать другой доверенный человек Парамы.

Телохранитель хмыкнул.

— Не знаю, правда, как он будет обходиться при этом одной рукой.

Радж заинтересованно уставился на спутника. Тот отмахнулся: «Мол, скоро сам увидишь».

В ночи раздавалось уханье филина, внезапно установившуюся было тишину, разорвал пронзительный резкий крик, перешедший в хриплый лай. Парень усмехнувшись, узнал голос косули, так испугавший его в первый год жизни в лесу.

Чем дальше на юг, тем больше холмистая степь пестрела обилием сочных красок, в низинах топорщились белые метелки таволги, розоватой кипенью укутались кустарники жимолости и мелкой степной вишни, в траве ярким огнем горели пионы.

Радж управлял колесницей, всматриваясь в видневшиеся на горизонте кочующие по весне на запад стада джейранов. Грязи целебного озера воистину совершили чудо, раны зажили и парень чувствовал себя превосходно, прана вновь переполняла его юное тело; передав поводья спутнику, он соскочил с повозки и побежал рядом, приноравливаясь к неспешной лошадиной рыси.

Новый привал устроили на галечной отмели степной речушки среди пышных кустов барбариса, на другом берегу яркой полосой тянулись заросли лилово-синих, с цветами, напоминающими бабочек, ирисов.

Пока возились с лошадьми и костром, ища хворост, уже стемнело. Раздевшись, устроили необычную рыбалку. Радж держал факел, приманив на свет, бликами отражавшийся и играющий в текучей воде, Скорпион молниеносными ударами дротика добыл трех, сверкавших в отблесках огня золотистой чешуёй, крупных толсто спинных сазанов. Выпотрошив, их запекли в глине.

Ужинали под неумолчное пенье птах, особенно громко надрывались соловьи. Чувствуя себя в безопасности укрытые колючками кустарника, они самозабвенно запускали свои трели. Один из певцов бесстрашно устроился на ветке с ярко-желтыми соцветиями барбариса по соседству от отдыхающих людей и, трепеща горлышком, выдавал замысловатые коленца. Такем видел этих мелких, с синим горлом и оранжевой грудью, прилетевших зимовать птичек у себя на родине. Но там они не пели.

Впечатление от красоты окружающей природы портил висевший над ними гудящий рой кровососов, пришлось подбросить в костер сильно дымящих гнилушек. Когда его накрыло удушливой завесой, соловей-варакуша обиженно пискнул и упорхнул.

Поутру дым от прогоревшего костра тихо сползал к реке, сливаясь с туманом. В молочной пелене раздался утробный голос выпи, разбудив Раджа. От реки тянуло сыростью, юноша зябко поежился. Телохранитель задумчиво сидел вблизи тлеющих головешек, неподалеку от уткнувшейся дышлом в землю колесницы понуро дремали стреноженные лошади.

Повернув на юг, колеса повозки затряслись по обкатанным камням высохшего русла, объезжая кустарники, успевшие прорасти в промоинах. Местность неуловимо менялась, на смену яркой зелени пришли охристые пейзажи полупустыни с редкой растительностью, ещё не выжженной солнцем.

На кусте тамариска Радж разглядел на верхней ветке караулившую пташек и похожую на маленького дракона ящерицу-агаву, покрытую крупными острыми чешуйками.

Из песка выскочила узорчатая ящерка, заметив проезжавшую колесницу, зарылась обратно, извернувшись гибким телом. Проскакали на длинных задних лапках тушканчики, махнув на прощанье хвостами с ярко-белой кисточкой, Радж вспомнил, как эти забавные зверушки поразили его в первый год жизни в Дакшине.

Завидев суетившихся, похожих на хомяков, песчанок, Такем повернул повозку в сторону. Под мелодичный свист зверьков, далеко объехал маленькие светлые холмики их колонии, сбавив ход, чтобы кони не поломали ноги, случайно угодив в норку. Благо трава в округе была выедена этими грызунами. Поднимая облачка пыли из под копыт выпархивали куропатки.

К исходу дня добрались до гряды причудливых холмов, над обликом которых тысячелетиями потрудились вода и ветер. Поодаль, между бугристых песчаных выносов, располагалась необычная роща. Перекрученные и переломанные, будто свитые из сыромятных ремней, стволы жадно впивались наполовину обнаженными ветром корнями в охристый песок, напоминая то гигантских змей, то узловатые руки и ноги великанов, чудовищных пауков, то сидящего на коленях человека с запрокинутой головой и растущей вверх запущенной бородой (саксаул). А вот стоящая раком женщина с устремленной в небо пышной гривой и непристойно раздвинутыми ногами. Радж вспомнил Дайю и невольно покраснел, испытав нешуточное возбуждение.

Добравшись до гряды, устроились на ночлег у этой природной стены из твердого песчаника. Свет костра выхватывал из мрака контуры колдовской рощи и изрезанную красноватую поверхность холма. Радж вдруг разглядел в его складках очертание тупой морды великана-людоеда с полуоткрытым ртом и маленькими глазами-щелками. Невольно поежился и бросил в костер обломок ветки странного дерева. Деревяшка разгорелась ровным пламенем, без дыма и копоти, парень почувствовал необычный, но приятный аромат. Таким же непривычным был и вкус приготовленного на этой древесине мяса антилопы подстреленной из лука сегодняшним днем.

Во время своей вахты Радж разглядывал усыпанное яркими звездами небо, прислушиваясь к незнакомым звукам погруженной во тьму полупустыни. Скромница-луна, являя миру свою красу, прикрылась тонкой вуалью дымки, над головой неслышно скользили летучие мыши. Нежно пели цикады, легко попискивали другие насекомые, издали диссонансно грубо донесся сиплый вой гиены.

Ночные мотыльки летели на свет, и костер равнодушно слизывал их огненными языками. «Так и люди находят раннюю смерть, стремясь к яркой славе» — юноша вспомнил слова Учителя.

Вскоре во мраке загорелись и осторожно приблизились две пары светящихся глаз, лошади тревожно всхрапнули, неуклюже переставляя стреноженные передние ноги. Привлеченные запахом жареного мяса на стоянку пожаловали шакалы. Достав пращу, Радж поднял с земли осколок камня и запулил им в сторону незваных гостей. С визгом и подвыванием те скрылись в кустах тамариска, похоже, в кого-то попал. Проснувшийся Скорпион недовольно повернулся на другой бок.

К середине восьмого дня выехали на дорогу, с обочинами, поросшими серебристой лебедой и колючим чертополохом. Ночевали в небольшом селении, окруженного полями с уже начинавшими колоситься злаками, в доме знакомого Такему местного старосты. С удовольствием поели горячей похлебки, в дороге они обходились без котелка. Исхудавшим лошадям засыпали в ясли ячмень. Староста расспрашивал телохранителя о новостях, но тот лишь улыбался, ссылаясь на плохое знание языка. Молчал и Радж. В обмен на гостеприимство Скорпион оставил обрезок потемневшего серебра. За годы жизни в городе заложник поневоле ознакомился с местными формами оплаты. В отличии от предпочитавших натуральный обмен и исчислявших стоимость в головах крупного и мелкого рогатого скота ворангов, ишкузи переняли единицы веса и стоимости у древних торговых цивилизаций. Основой служил серебряный сикль — вес ста восьмидесяти зерен зрелого ячменя (8,5 гр.). Медь менялась на серебро в соотношении 80-100 к одному, серебро к золоту как 10–12 к одному.

За серебряный сикль того же ячменя можно было купить десять мешков, за двенадцать — четырнадцать сиклей — крепкого быка. Лошадь стоила в полтора раза дороже.

Вырезанные из диорита образцы мер веса хранились в храмах, 60 сиклей составляли мину, 60 мин — один талант.

На двенадцатый день путешествия подъехали к местной твердыне — стоящей на обрыве поросшей камышами речушки и огороженной частоколом крепостце. У ишкузи она называлась не пелэ, а пури. Оградой был обнесен и обширный плоский холм, куда во время вражеских набегов собирались люди, и сгонялся скот из окрестных селений. Проехав охраняемые первые ворота, остановились у тропы, полого взбирающейся по склону ко второй ограде. Стреножив лошадей и оставив лишнее оружие вместе с луками в повозке, дальше шли пешком.

Одинокую колесницу заметили издали. Из вторых ворот навстречу вышел высокий черноволосый мужчина, одетый в красный распахнутый кафтан, и штаны из хорошо выделанной коричневой замши. Его левая кисть была обрублена, а правая лежала на рукояти бронзового меча-копеша, оттягивающего богато украшенный пояс. На широкой груди, кроме гривны, висел золотой оберег — вписанный в круг крест, солярный знак божественного колеса — символа вечной жизни.

Сзади толпилось несколько вооруженных копьями подручных, пара лучников наблюдала за приезжими со стены, но спокойно, без суеты. Телохранителя Парамы здесь многие знали.

Накануне приезда путники вымылись и принарядились, Такем сменил кожаную обмотку левой руки на серебряный браслет, Радж переоделся в одежду, переданную ему Парамой, ту, что была надета на его первом в жизни пиру. Расчесав длинные волосы самшитовым гребнем, он перевязал их узорчатой лентой. Окрашенная вайдой рубашка с вышитыми оберегами по вороту и подолу обтягивала широкие, не по возрасту, плечи, черный пояс с костяными и серебряными бляхами, подчеркивал тонкую талию. На нем в простых черных ножнах висел бронзовый кинжал хорошей работы и метательный нож, дар Ювана. Такем запретил ему прятать оружие в сапог.

— Хозяев можешь обидеть. А местный старшина муж своенравный, имя у него Малла (Силач, Единоборец), кому попало, такое прозвище не дают. Я то, его недолго знаю, а с ванакой они с детства друзья.

Мужчины склонили голову в приветствии равных. Радж повторил жест старшего спутника.

— Здрав будь, Скорпион. Что это за маноджа манава с тобой?

С легкой усмешкой произнес Малла. (Можно перевести и как «прекрасный юноша» так и «прелестный мальчик»).

Темнокожий телохранитель улыбнулся и отделался присказкой, которую выучился связно выговаривать у местных. Он не собирался объясняться перед толпой.

— Ты сперва нас напои, накорми, а потом расспрос веди.

Малла раскатисто захохотал, хлопнув крепкой рукой Такема по плечу.

— Вот это по-нашему! И крикнул красивой женщине в высоком уборе.

— Майя, накрывай на стол!

Подходя к усадьбе окруженной многочисленными хозяйственными пристройками, заметили девичью стайку в светлых холщовых платьях и с венками на головах, те возвращались через другие ворота с какого-то обряда, посвященного местной богине. Впереди, держа за руку ребенка, по виду младшую сестру, шагала высокая девушка с васильковым венком на пышных черных волосах. Такем удивился, в Дакшине васильки цвели на смену луны позже. А ещё подумал, что у него на родине этот цветок был символом плодородия и считался царским, достойным лишь пер-она.

Тонкий ценитель сразу приметил прелесть ещё окончательно не расцветшей юной красы.

Стройная, как тополек, немного угловатая, девушка была чудо как хороша. Особенно поражали глаза — большие, миндалевидной формы, со зрачками редкого цвета, своим сиянием они напомнили бывалому воину драгоценный аметист. Увидел, как застыл Радж, как внезапно вспыхнула ярким румянцем и опустила глаза девушка. Понимающе усмехнулся — красивая пара. И по хорошему позавидовал ученику, даже его наивности и неискушенности. Его самого уже не проведешь и не одурманишь их чарами, Такем хорошо знал цену и женским словам, и женской верности.

Девушки смущенно замерли, увидев незнакомцев, только малышка в ромашковом венчике вырвалась из руки красавицы и, скользнув глазами по темнокожему телохранителю, подбежала к Раджу, с опаской потрогала за руку и спросила.

— Ты сын Сурьи?

— С чего ты взяла, милая?

— Только у сына бога солнца могут быть такие волосы.

И застенчиво потянулась рукою к его локонам.

— Можно потрогать? Они не обожгут меня огнем?

Вокруг засмеялись люди, выходка ребенка разрушила взаимную настороженность.

Чем дальше на юг и восток, тем реже встречались светловолосые.

Такем впервые взглянул на воспитанника другими глазами — парень действительно походил на юного бога. И на его родине Радж бы произвел впечатление, обыденность и там и здесь соседствовала с чудесами. Все знали, что дэвы посещают землю и любят местных красавиц, у них рождаются дети. А красота — это явный дар богов.

Радж присел на корточки. Малышка, напомнившая Шашику, потянула его за прядь волос.

Парень осторожно поднял её на руках, подбросил вверх, поймал и шуточно потерся носом в нос.

— Ну что, убедилась, что я человек?

Малышка счастливо засмеялась. Спиною почувствовав неприязненный взгляд, Радж обернулся. Поодаль, прищурив карие глаза, на него пялился крепкий кучерявый парень лет восемнадцати — двадцати.

На следующее утро после пира Такем встретился с Маллой для разговора один на один. Передал ему тяжелый мешочек с золотом, и тщательно подбирая слова, начал беседу. Понимая арийскую речь, он по-прежнему говорил на ней с трудом. С господином и Раджем роме общался по-аккадски, ученикам больше показывал примером.

— Парама передал тебе. Колесница для парня… Но он не знать. Помогай делать колесница сам. Лошадь ловить сам. Карашо — колесница дать. Плохо — нет.

Ванака ишкузи не поскупился, золота было достаточно и для постройки добротной повозки и для оплаты породистых лошадей. Дело было не столько в понравившемуся Параме Радже, главное было упрочить хорошие отношения с Симхой, они уже приносили свои плоды, колесницы ворангов приняли участие в западном походе.

Малла уточнил.

— Ванака хочет, чтобы парень принял участие в постройке своей повозки и подготовке для неё коней?

— Так. Парень знать нет. Другой год — карашо. На своя колесница.

— Понял. Пусть покажет себя, а для начала попасет скот.

Такем отрицательно мотнул головой.

— Радж — воин, нет пастух. Учи колесница, стрельба, бой. Другой весна — назад.

Малла понимающе кивнул.

Про то, что парень из враждебного племени телохранитель Парамы не сказал ни слова.