Царство

Глава 11. "Разбор полётов"

Аннотация: встретившись с серьёзным препятствием на Вайстали, Георг понял — единственное, на что способна его компания на поле боя, это бегство. Нужно срочно что-то менять, потому что жестокая галактика не прощает ошибок.

Авраам ошибся со сроками, когда сказал, что Котара приведут в порядок уже на следующий день после ранения. На следующий день Котар всего лишь очнулся.

Первое впечатление — слепящий свет. И секунды не прошло, как глаза Котара привыкли к люменам, — Ангелы Смерти вообще очень быстро ко всему адаптируются.

Ах да, глаза…

Похвастаться былым обзором Котар больше не мог, — слева не хватало целой области. Котар подумал о том, чего же ещё он лишился в тот несчастливый день.

Он не чувствовал ни боли, ни потери, вообще ничего ниже шеи. Повреждение позвоночника?

Котар не стал отметать это предположение, но всё-таки склонялся к тому, что его частично искусственную нервную систему также частично вывели из работы на время лечения.

Перед глазами потолочные люмены естественного дневного света, на лице полупрозрачная кислородная маска.

До слуха Котара доносились звуки медицинского оборудования: писк, сигнализирующий о наличии пульса, тихий низкочастотный гул, с которым гудели аккумуляторные батареи. Время от времени долетали обрывки фраз или шум открытия-закрытия дверей.

Едва Котар подумал о том, что неплохо бы поговорить с кем-нибудь, как перед его взором предстала девушка. На голове кроваво-красный капюшон адептов Бога-Машины, но на маленький нос сползли очки — довольно странно для техножрецов, учитывая их повальную ненависть к слабой человеческой плоти. Из-под капюшона выбивались вихры вьющихся волос, а за очками Котар увидел тёмно-карие, почти чёрные глаза в ореоле накрашенных ресниц. Кожа бледная, но щеки розовые, ни рубца, ни морщинки.

Двадцать… тридцать лет? С молодыми людьми Котар имел не так много дел, а поэтому мог только предполагать.

— Вы живы! — пропищала девушка. — То есть… конечно же, живы! Ой… что я несу… — она улыбнулась и закрыла рот ладошкой, а потом чуть погодя продолжила: — Господин Ва-кенн, с вами всё в порядке, состояние стабильное. Вами занимался сам доктор Игельхунд!

Девушка не унималась и сыпала одно слово за другим как из стаббера. Котар ещё не встречал настолько разговорчивых людей. В ином случае Котар бы улыбался и ждал, когда словарный запас собеседницы иссякнет, но тут такое дело… Котару нечем было улыбаться, а девушка явно не испытывала проблем с подвозом "боеприпасов". В конце концов, он не выдержал и потянулся к её разуму, наполненному книжными образами и реальными прототипами, желанием жить, любить и иметь детей, танцевать, нарядно одеваться, короче, ко всему тому, что Котар точно не ожидал встретить в голове служителя культа Бога-Машины. Он даже оторопел ненадолго — привык к техножрецам и техножрицам, которые мало чем отличались от механизмов — но потом всё-таки задал вопрос:

"Как вас зовут?"

Девушка немного побледнела, её глаза раскрылись шире, как будто и без того не были большими, а потом она воскликнула:

— Ой! Это вы? Это же вы сделали?! Круто!

Котар хотел усмехнуться, но опять же — нечем. Он послал ещё одно ментальное сообщение:

"Да, я — псайкер".

Девушка запнулась, проглотила то, что хотела сказать, покраснела, а потом всё-таки проговорила:

— Серена Ри… то есть сестра Сера, конечно же! Вы не представляете, как я рада познакомиться! С ума сойти… Не просто Ангел Смерти, а ещё и псайкер! Меня предупреждали, но я в шоке!

"Сера, вы можете вкратце рассказать, что произошло и что меня ждёт? — Котар подумал и повторил на всякий случай, пока не стало слишком поздно: — Вкратце".

— Ну… — Сера отвела взгляд, положила руку на затылок.

Котару важно было узнать, сохранил ли он подвижность, целы ли руки, потому что последнее воспоминание о Вайстали состояло сплошь из генокрадских когтей, костяных шипов и клинков, а также целого моря боли.

Как же Котару писать, если худшее всё-таки случилось? Как же теперь шить? Работать в кузне?

— Вы на "Амбиции", — сказала Сера. — Вас эвакуировали, а город потом разбомбили. По нам, кстати, тоже стреляли, говорят, даже попали, но слава Омниссии, ничего серьёзного. "Амбиция" вообще крепкая…

Котар отправил сообщение:

"Я ничего не чувствую ниже шеи. Это травма или аппаратное отключение?"

— Отключение, конечно! — отозвалась Сера. — Как я уже и говорила, ваше состояние улучшается.

"Можете включить?"

Сера отступила на шаг, немного скривилась, из-за чего её маленький рот сжался чуть ли не в точку.

— Состояние-то улучшается, но… вы пока что неважно выглядите! — произнесла Сера, но тут же схватила его, наверное, за руку или то, что от неё осталось. — Но не переживайте! Мы всё поправим! Я ассистировала доктору Игельхунду при резекции вашей толстой кишки и замене лёгкого. Скорее всего, приму участие и в следующих процедурах! Это так волнительно!

"Сера, Сера, Сера, — произнёс Котар, — вы забываете, кто я. Я — необычный пациент. Мне будет неприятно, но я как-нибудь переживу и уже скоро вернусь к своим обязанностям. Это не первый раз, когда я получаю увечья".

Сера вздохнула, а потом сказала:

— Хорошо. Но только мне влетит от старших…

"Я возьму ответственность на себя".

— Сейчас.

Сера отошла на минутку, а потом вернулась к Котару с небольшим электронным планшетом. Поглядела поверх планшета на пациента, тот кивнул, и Сера сняла ограничения с кибернетических имплантатов.

Котар тут же изолировал повреждённые области, вот только их было слишком много, и не обошлось без внешних проявлений: вырвался приглушённый стон, Котар дёрнулся. Сера даже подскочила, побелела, но Котар поспешил её успокоить:

"Всё в порядке. Просто я недооценил повреждения".

— Больше так не делайте, вы меня перепугали! А если бы что-то случилось?! Я первый раз имею дело с ангелами!

"Всё хорошо".

Под длинную тираду Серы с перечислением десятков колотых и резаных ран Котар оглядел то, что осталось от рук.

Правая заканчивалась чуть ниже локтя, — бинты ещё не меняли, на них остались кровавые следы. Левая вообще отсутствовала, — плохо, очень плохо. Навалилась тоска, и Котар задумался о том, что, наверное, теперь хорошо понимает простых смертных, которые с возрастом теряют те или иные свои способности, дряхлеют, и, наконец, умирают.

Впрочем, Котару даровали бессмертие и необычайные способности не для того, чтобы он до скончания веков занимался каллиграфией, шитьём или кузнечным делом. За всё нужно платить. Котар отвлёкся от мрачных мыслей и прислушался к Сере.

— …ещё мы не сможем восстановить Железу Блетчера. Сами понимаете, уникальный биоимплантат…

"У моего брата Авраама лучше получается плеваться ядом. Теперь будет это делать за двоих".

Сера смолкла, помолчала, а потом отозвалась:

— А! Вы шутите!

Котар не мог улыбаться, но постарался поделиться с Серой настроением.

— Я рада, что вы не переживаете, — сказала она. — Кстати, магос Децимос дал мне задание узнать, какие именно приращения вы выберете.

"У вас разве нет стандартных вариантов? Я неприхотлив".

— Есть, но капитан велел не жалеть ни сил, и средств на ваше восстановление, и магос Децимос создаст что-то особенное. Я жду не дождусь поглядеть на его работу. Он — великий мастер!

"Что ж… по крайней мере, капитан знает, что такое благодарность. Хорошо, показывайте".

Котар кое-как, без резких движений, чтобы не разорвать швы, присел на койке, а Сера пододвинула ближе стул и расположилась рядом. Котар осмотрел предложения на планшете и выбрал самое радикальное, но которое возвращало ему большую свободу действий.

Котар становился всё менее и менее полноценным Ангелом Смерти, а потому хватался за любую соломинку, только бы остаться в строю. Несмотря ни на что, он жаждал вернуться в бой.

Ещё не праздник, но в банкетном зале было не протолкнуться. Всё из-за того, что на очередное совещание Георг позвал не только ближний круг соратников, но и множество других членов компании. Толпа просто не поместилась бы в кабинете.

Над головой холод и мрак космоса с огоньками далёких звёзд. Вокруг столов, заставленных лёгкими закусками и напитками, зажжённые напольные канделябры. Взгляды приглашённых были устремлены на небольшую сцену, где рядом со сложенными музыкальными инструментами стоял Георг Хокберг. Его правая рука покоилась в бандаже, левой аугметической капитан держал микрофон.

— Приветствую моих дорогих офицеров, специалистов и бесценных союзников. Прежде чем перейти к обсуждению дел, — а нам многое нужно обсудить, — я хотел бы выразить особую благодарность магосу Ауруму.

Георг повесил микрофон на стойку, а сам спустился в зал, обошёл столы и подобрался к магосу. Тому не нужен был стул, позолоченная раковина, увитая механодендритами, и за столом выглядела чужеродно. Георг протянул Ауруму руку.

Могло показаться, что магос вспоминал, как отвечать на подобные жесты, но через несколько секунд он всё-таки оплёл металлическими щупальцами руку Георга.

Тот сказал:

— Вы появились как раз вовремя, и я обязан вам жизнью.

— На всё воля Омниссии, — отозвался Аурум. — Он решил, что вы ещё полезны. Я сожалею только о том, что не удалось сжечь всю планету. Тиранидский род нужно истребить, и чем скорее, тем лучше.

— Как накопим достаточно сил, вернёмся, магос, — заверил его Георг.

— Аминь.

— Так, а теперь давай меня благодари! — воскликнул капитан Пиу Де Бальбоа. — Я чуть ли не целые сутки на мостике провёл и заслуживаю это!

— Ха-ха, мой друг, как я мог о тебе забыть?! — Георг распахнул объятья настолько, насколько это возможно было сделать одной рукой. — Конечно, теперь я и твой должник!

— Вот спасибо, вспомнил старика.

— Как там "Стервятник"? — спросил Георг.

— Хреново. — Пиу поморщился. — Ремонта на год. Клятые змеелюды… Я тоже очень хочу их поджарить, да как можно скорее.

— Будет, всё будет. Мы отомстим.

— Месть — это, конечно, хорошо, но что мне делать-то? "Стервятник" пока что больше балласт, а не боевой корабль.

— На время ремонта я предлагаю тебе и твоим головорезам пойти ко мне в абордажную команду, — ответил Георг. — Часть на "Амбицию", часть на "Tibi gratius"…

— Возражаю, — произнёс Аурум. — Не хочу обидеть капитана Де Бальбоа, но у меня на сто процентов укомплектованный экипаж.

— Никаких обид, — ответил Пиу, а потом перевёл взгляд на Георга: — Тогда, может, остальных распределишь по гражданским судам?

— Хорошо. Только особо не насильничайте, ладно?

Пиу прищурился и произнёс:

— Ты за кого меня принимаешь?! У меня в команде жёсткая дисциплина. Любимчиков нет, я любого могу вздёрнуть.

Георг улыбнулся, похлопал соратника по плечу и сказал:

— Спасибо, что напомнил. Я, пожалуй, на самом деле перейду к своим любимчикам.

Георг спросил Мурцатто:

— Есть вести от Караула Смерти?

Мурцатто поднялась из-за стола и ответила:

— Рама Ярадж — это новый командор Караула — передал, что не обладает достаточными силами, чтобы помочь нам с Вайсталью. Но он выразил готовность и дальше обмениваться данными.

Георг вздохнул и проговорил:

— Понятно. Что с другими нашими союзниками?

— На Гийацине задержали судно с Вайстали, — ответила Мурцатто. — Чужаков уничтожили, экипаж судят. Капитан и некоторые офицеры знали о том, что везут.

Георг вздрогнул и проговорил:

— В голове не укладывается. Таких денег нет, чтобы я, например, решил сделать так же!

Мурцатто промолчала.

— Ну… — Георг развёл бы руками, да никак, — ситуацию с Вайсталью предлагаю пока отложить, — мы сделали всё, что могли.

Он обошёл вокруг столов, встал во главе, чтобы видеть собравшихся, а потом сказал:

— Пришли добрые вести с Тангиры. Флот-улей разбит, его остатки гонят и уничтожают.

— Славься, Бог-Машина! — воскликнул Аурум.

Остальные участники совещания не выразили бурных чувств, хотя каждый понимал, что новость ещё как добрая. Тангира — гигантская кузня, которая после восстановления пустит в сектор настоящий поток космических кораблей и боевых машин. Самое то, чтобы вырвать Сецессио из лап разнообразной нечисти.

— Поэтому я решил изменить наш маршрут, — произнёс Георг. — Первая точка, к которой отправится конвой, теперь Тангира. Нам нужно успеть заключить контракт до того, как это сделает кто-то другой.

— Я не слышал, чтобы у тебя, Георг, появились конкуренты, — произнёс Томаш Беркут.

— Мы с тобой, Томаш, деловые люди. Ты должен понимать, что конкурентам нельзя оставлять шанс… — Георг ухмыльнулся, — даже появиться.

Томаш кивнул, а вот Мурцатто спросила, не поднимаясь:

— Снова маскарад? С каждым разом становится всё опаснее.

— Нет, Мурцатто, я тебе обещал, больше никакой Гулы Энлил. Тем более что весть о разгроме флота-улья пришла от некой… — Георг вытащил маленькую записную книжку из-за пазухи и прочёл, — инквизитора-легата Туонелы Маналы Зындон. Короче, рисковать с настоящей инквизицией мы не будем. Пойдём на сделку от лица магоса Аурума. Он как раз получил патент капера — даже арматора — а поэтому мы с Пиу предстанем перед властями Тангиры наёмными капитанами под его руководством. Мало-помалу, может, легализуемся.

Мурцатто хмыкнула, Георг слегка поморщился и отозвался:

— Согласен, маловероятно, но вариант с Аурумом лучше, чем ничего. — Георг поглядел на магоса и спросил: — Вы же не против?

— Между Дитритом и Тангирой множество договоров. Рано или поздно, мне бы всё равно следовало посетить дом титанов, чтобы восстановить юридическую силу бумаг.

— Отлично!

Георг перевёл взгляд на ротных командиров, которые сидели по левую руку от него. Всего дюжина, но на поле боя эти командиры могли выставить почти пятнадцать тысяч наёмников.

— Теперь что касается преобразований в нашей армии. В последнем сражении едва ноги унесли. Что-то надо с этим делать. Есть идеи?

Поднялся Козырь.

— Мои ребята отработали на пять с плюсом. Кто-то, — Козырь посмотрел на коллег, — может быть, и найдёт, к чему придраться, но он просто был в тот день в другом месте.

— И… — произнёс Георг.

— В нынешнем виде компания готова стоять насмерть, — сказал Козырь. — Стоять, не действовать. Нам нужна тяжёлая техника, если мы хотим наступать. Нужны Вольные Клинки, подразделения космических десантников, авиация…

— Титаны… — подсказал Георг.

Козырь поднял палец вверх и проговорил:

— И титаны бы пригодились!

Авраам поддержал лейтенанта:

— Козырь прав. Допустим, ты, Георг, не можешь купить ни титанов, ни десантников, сколько бы денег у тебя ни было, но вот обо всём остальном стоит задуматься здесь и сейчас. Мы в Отарио. Военные заводы есть и на Нагаре, и на Дитрите. Вперёд, чёрт побери!

— Хорошо, не надо так громко, — отозвался Георг с кислым выражением лица. — Сколько всего нужно?

— Могу сказать точно только об истребительной авиации, — ответил Авраам. — Потому что у нас её нет, а нужна хотя бы одна эскадрилья сопровождения на каждую роту. Только подумай. Если бы Лас не накрыл аэродромы, мы бы и эвакуироваться не смогли. Если не жалко людей, то подумай хотя бы о себе!

Георг скривился, а потом сказал:

— Убедил. — Он обратился к Ауруму: — Дитрит производит авиатехнику?

— "Фурии", "Звёздные Ястребы", "Акулы", разнообразные челноки и транспортники, — ответил магос. — Но это пустотники. В атмосфере применяют другие модели, СШК которых у нас нет.

Авраам сказал:

— И всё же это лучше, чем ничего, Георг. Если сомневаешься, то предлагаю заказать одну эскадрилью "Фурий", а потом уж как пойдёт.

Георг указал на него ладонью:

— Вот этот подход нравится мне куда больше, чем безмозглое разбрасывание денег. Мы их даже зарабатывать ещё не начали.

Авраам вздохнул и проговорил:

— Это не безмозглое разбрасывание денег, Георг. Это вложение в будущее!

Георг только отмахнулся нервно, а потом обратился к Вилхелму:

— А что у нас по бронетехнике? Нужны точные цифры, чтобы сделать заказ.

Вилхелм вздрогнул, словно думал в этот миг о другом, повёл плечами, а потом проговорил:

— Точные цифры не назову, капитан, но подготовлю отчёт через час-полтора. В общем… танков нет, артиллерию можно собрать, наверное, в три батареи, не больше, а вот с бронетранспортёрами… учитывая недавние потери…

Георг перебил размышления:

— Ладно, я понял. Я сам наведаюсь в трюмы, Вилхелм. Давненько уже туда не спускался. Дай команду своим, чтобы подготовились к инспекции.

Если Георг и засматривался на кого-нибудь подолгу, то только на женщин. Но вот он встретился с Вилхелмом один на один и…

Нет, ориентацию Георг не сменил, просто почувствовал какой-то подвох, что-то нетипичное. Сперва Георг подумал о том, что дело в освещении — в трюмах довольно мрачно — но потом прищурился, пригляделся и понял, что изменились детали.

Длинный сюртук до колен, жилет, рубашка, галстук, брюки, высокие сапоги, — всё это было и раньше, но стало гораздо лучше.

Материал сюртука плотнее, чёрный с отливом в бордовый цвет, на рукавах рубашки не пуговицы, а серебряные запонки, о стрелки на брюках можно порезаться, в сапогах разглядеть отражение.

Рожа, конечно, так и осталась кривой, — чтобы убрать все рубцы, нужны десятки посещений пластического хирурга, — но теперь Вилхелм выглядел не как старый больной дед, а, скорее, как пожилой джентльмен, военный в отставке.

Седые волосы зачёсаны назад, собраны в небольшой хвост. Виски и затылок коротко стрижены.

Георг даже разобрал немного резкий, но освежающий запах одеколона. Георг усмехнулся и спросил:

— Можно поздравить? Появилась женщина?

Вилхелм несколько скривился и ответил:

— Да, капитан.

— Что бы мы делали без женщин?

Вилхелм промолчал, — вопрос риторический.

Георг же продолжал:

— Как в целом жизнь? Редко удаётся поболтать.

— Всё хорошо, капитан, — ответил Вилхелм.

— Лучше, чем на Стирии?

— Пока что да.

Георг прищурился, но расспрашивать дальше не стал. Он указал на отсек, заставленный военной техникой, и проговорил:

— Ладно, показывай. Что есть, чего нет.

— С артиллерией я немного ошибся, капитан, — проговорил Вилхелм и двинулся к ближайшей самоходной установке.

Непромокаемую плёнку убрали, с машинами работали механики. Они осматривали технику на предмет внешних дефектов, проверяли состояние механизмов. Пушки на борту "Амбиции" лучше не испытывать, но базовые процедуры нужно было провести.

— "Василисков" у нас две батареи по шесть установок плюс ещё пара машин. Половина — катачанские модели, половина с Армагеддона.

Вилхелм указал на самоходные артиллерийские установки: гусеничное шасси от вездесущей "Химеры", лёгкое бронирование, курсовой тяжёлый болтер, 132-мм орудие, закреплённое на платформе сверху. Отличие между катачанской и армагеддонской моделью в том, что в первой артиллеристы не были защищены ничем, кроме орудийного щита, солдаты же с Армагеддона или те, кто пользовался их вооружением, находились внутри надёжно укреплённой кабины. Вроде бы здорово, но такой "Василиск" и весил почти на десять тонн больше, а в болотистой местности Катачана или Нагары тяжёлая техника то вязнет, то вообще тонет.

— Снаряды, запасные части есть? — спросил Георг.

— Есть, — ответил Вилхелм. — С той лишь оговоркой, что есть снаряды и запчасти на маленькую победоносную войну.

— А участвовали ли мы когда-нибудь в чём-то, кроме маленьких и победоносных войн? — Георг ухмыльнулся.

Вилхелм промолчал, — вопрос риторический. Ещё один.

Георг вздохнул и произнёс:

— Ладно, я понял. А в чём ты "немного ошибся"?

— Кроме "Василисков" на борту есть ещё батарея "Мантикор", — ответил Вилхелм.

Они подошли к реактивным артиллерийским установкам. На рельсовых направляющих не были установлены ракеты, на что и обратил внимание Вилхелм:

— Проблема в том, что к ним боеприпасов почти нет. Если артиллерийские снаряды на складах исчисляются тысячами, то ракет всего шестьдесят.

Георг потянулся к записной книжке, когда Вилхелм его остановил:

— Всё есть в отчёте, капитан. Я дам вам копию.

— Отлично. — Георг ещё раз посмотрел на "Мантикоры". — Нельзя, чтобы эти штуки просто пылились. Помню, как они орков запекали в джунглях. После их работы любо-дорого наступать — сплошное пепелище и пахнет победой.

Он помолчал немного, а потом сказал:

— Веди дальше.

— Вам точно нужно всё увидеть своими глазами? Целый день уйдёт! — произнёс Вилхелм.

— Я — хозяин своего времени, — ответил Георг.

Они перешли в соседний отсек, где их встретила уже не артиллерия, а бронированные автомобили и другая лёгкая техника. Вилхелм указал на представителя последней группы и проговорил:

— Вот, кстати, ещё один сюрприз, о котором я сам уже почти позабыл. Если честно, я думал, что их уничтожили на Нагаре. Горели как спички.

Вилхелм имел в виду небольших одноместных шагателей типа "Часовой". "Часовые" — крохотная бронированная кабина на длинных четырёхпалых ногах с дополнительным суставом. Под кабиной можно было закрепить какое-нибудь орудие, а за кабиной находился прометиевый двигатель с выведенной наверх выхлопной трубой. Машина эта отличалась невероятной проходимостью и приличной скоростью. Не сравнить с "Оруженосцем", конечно, но у них и роли на поле боя разные. "Оруженосцы" — прикрытие, некоторые модификации позволяли идти на штурм, в то время как "Часовые" использовали для разведки или в качестве застрельщиков.

— Я тоже скучал, — произнёс Георг. — Не уверен, что понадобятся в скором времени, но хорошо, что есть. По крайней мере, их достаточно, чтобы обучить пилотов, если нужно будет увеличить парк. — Георг замолчал, а через несколько секунд добавил: — Проклятье! Я как подумаю, сколько всего надо купить…

— Ну… если каждый день терять столько же техники, как на Вайстали, то дней через тридцать вообще ничего не останется.

Георг поморщился, махнул рукой и сказал:

— Ой, не напоминай. Больше всего жалко "Тетрарх"… — Георг резко замолчал, а потом поправился: — То есть, конечно, жалко людей, но и "Тетрарх" — значительная потеря. Мне вообще порой кажется, что вся моя жизнь — какое-то просирание наследства. От отца сохранилась только "Амбиция" и так… немного по мелочи того и другого.

— Честно говоря… — начал было Вилхелм, но потом осёкся и сказал: — Не обращайте внимания.

— Да ладно тебе! Говори, что думаешь. Не обижусь.

Вилхелм напрягся, стиснул челюсти и выдавил следующее:

— Я не одобряю того, как иногда вы обходитесь с людьми, капитан, но не могу не признать, что вы — большой человек. Ваша жизнь никак не "просирание", а может быть, даже история. Мы все уйдём, а вы в ней останетесь.

Георг кивнул.

— В конце концов, — продолжал Вилхелм, — многие ли могут сказать, что отражали нашествия орков? Очищали от еретиков планеты?

И снова риторический вопрос.

Георг молча протянул Вилхелму руку, и тот пожал её. Но не отпустил.

— Вы многих погубили, капитан, это так, — сказал Вилхелм. — Но и многим дали шанс. Кем бы я был, оставшись на Стирии? Чёрт его знает! А здесь мне хорошо.

Только тогда Вилхелм и выпустил Георга из своей медвежьей хватки. Тот усмехнулся и проговорил:

— И после такого ты спрашиваешь, стоило ли приходить на осмотр?! Ну прочёл бы я твой отчёт, и?! Ещё раз спасибо, Вилхелм! Растрогал.

Мужчины помолчали немного, а потом Георг нарушил тишину:

— Продолжим?

— Ты хочешь ещё? — спросила Сера.

Она лежала рядом, сбросив покрывало, обнажённая.

Лет двадцать назад Вилхелм завёлся бы от одного вопроса, а теперь ему оставалось только клясть судьбу, что не встретил Серу раньше.

Ну, то есть как это, раньше?

А вот чтобы какие-нибудь хитрые течения варпа вернули ему молодость, бросили сквозь время и пространство в её объятья.

Смертельно хотелось курить, но Сера запретила курить не то чтобы в постели, а вообще в каюте. Можно было, конечно, говорить о том, что Вилхелм попал под каблук, что лишился воли и вообще теперь себе не хозяин, но на это Вилхелм бы только рассмеялся и ответил:

— Ну и чёрт с ним! Да! Каблук!

Любовь ли это? Нашёл ли он ответ на вечный вопрос?

Вилхелм не знал. Не знал и наслаждался незнанием. Наслаждался Серой.

Сера прильнула к нему, легла на грудь, поцеловала, принялась водить рукой по рёбрам, касаться волос на его груди. Она сказала:

— Просто у меня завтра тяжёлый день. Скорее всего, задержусь. Надо выспаться. Так что давай по-быстрому или спать.

Вилхелм взял её за голову, пододвинул к себе, вернул поцелуй, а потом спросил:

— А что завтра?

— Чего только нет! — ответила Сера. — И всё с одним пациентом. Котар Ва-кенн.

— А.

— На Котаре можно в реальном времени наблюдать за восстановлением тканей, — произнесла Сера. — Регенерация мышц и хрящей, исчезновение отеков, восстановление кровоснабжения и подвижности за несколько часов. Как тебе такое, а, Виллетинно?

— Хотел бы я, чтобы их создавали побольше, — ответил Вилхелм. — Тогда Ангелы будут заниматься войной, а мы — любовью.

Вилхелм снова поцеловал Серу и запустил ей руку меж бёдер так, что девушка вдохнула глубже и затаила дыхание.

— Будешь смеяться, — произнесла она, — но я, кстати… — Сера сама едва давила смех, — ха-ха…

— Что?

— Пока он спал…

— Нет.

— Я заглянула туда, и у него такой…

— Сера!

Сера рассмеялась и, не прекращая хихикать, ударила ребром ладони одной руки по другой, — так ещё рыбаки показывают, какой длины рыбу выловили.

— Ах ты! — Вилхелм присел в постели, а потом бросил Серу себе на ноги и принялся шлёпать по попе. — Больше! Так! Никогда! Не делай!

— Накажи меня, — отозвалась Сера.

Кровь прилила к чреслам, а потом ещё и до головы добралась. Наступило опьянение.

Вилхелм перевернул Серу на спину, забросил её металлические ноги себе на плечи, пододвинул ближе, а потом… ворвался, влетел, взял и ещё множество глаголов разной степени уместности во время описания соития.

Раздался её вскрик, его приглушённый стон.

На этот раз Вилхелм даже не задумывался о том, нужны ли ему дети, стоит ли кого-то приводить в этот жестокий мир, достоин ли он зваться отцом или нет. Всё это не имело значения.

— Слезь, — попросила Сера. — Дай… дай отдышаться.

Вилхелм лёг рядом, отыскал своей ладонью её, сжал, а потом сказал:

— Я люблю тебя.

— Ах ты! — Сера ударила его кулачком под рёбра. — Мог бы и раньше сказать!

— Ну, ты знаешь. — Вилхелм улыбнулся. — Я частенько подтормаживаю. Чего ты хочешь от старика?

— И ничего ты не старый.

Сера отыскала на тумбочке очки, встала с постели, надела сброшенные тапки, подошла к шкафу, вытащила полотенце и отправилась в душ.

Завтра тяжёлый день.

— Вы готовы, господин Ва-кенн? — спросил доктор Игельхунд.

"Я с рождения готов, господа. Приступайте!"

Любой другой человек и подумать бы не мог о том, чтобы пройти аугментацию, оставаясь в сознании. Пусть он переживёт удаление повреждённых конечностей или органов, но сращивание нервов — своих собственных и искусственных — это боль совсем другого порядка.

Но то человек, а оперировать собирались Ангела Смерти. Ангелы после гипнотерапии, ментальной обработки и многих лет духовных практик управляли своими чувствами, могли не обращать внимания на импульсы от той или другой части собственного тела.

Магос Децимос снял багровую сутану и передал её сестре Сере. Больше никакой одежды на Децимосе не было, но и не требовалось. Смутить он бы никого не смог, а вот напугать…

С первого взгляда вроде бы обыкновенный служитель культа Бога-Машины, но стоило присмотреться, и вот перед наблюдателями не человек с аугментациями, даже не продвинутый киборг, а нечто большее. Само слово "киборг" уже не подходило под описание, потому что в конструкции Децимоса не осталось биологических элементов. Он отказался от слабости плоти и возвысился настолько, насколько это было возможно среди последователей Омниссии.

Благословенный механизм, холодный разум, бессмертный и неуязвимый постчеловек в каком-то — пусть и еретическом — смысле даже превзошёл Ангела Смерти в развитии.

Котара Ва-кенна можно было убить. Авраама можно было убить. Можно было убить любого космического десантника, а как убить того, кто обитает в хоре? Как убить того, кто плывёт по волнам виртуальной реальности и оставляет частичку себя в каждом массиве данных?

Можно было уничтожить оболочку, но убить магоса Децимоса…

Нетривиальная задача.

Ещё можно было бы усомниться в том, что Децимос сохранил душу после финального преобразования, и спустить на него ортодоксальных "псов" культа Бога-Машины, которые охотились за искусственным интеллектом, но мало кто решился бы это сделать. Во-первых, Децимоса охраняли тысячи вооружённых людей Георга Хокберга, а, во-вторых, Децимосу благоволили и завидовали многие даже высокопоставленные техножрецы. Он воплощал их заветные мечты, а для некоторых был недостижимым идеалом.

Оболочка Децимоса — человекоподобная вытянутая обманчиво хрупкая и изящная. Такие производили для Альфы скитариев, чтобы без особого труда даже незнающий человек мог определить командира подразделения. Вроде бы глупость, и вражеские стрелки тоже рады, что могут без труда определить командира, но Альфа и защищён был куда лучше прочих.

Однако Децимос не полностью походил на Альфу. Протезы рук и ног остались ещё с тех времён, когда Децимос только прощался с человечеством и приветствовал образ святого Омниссии.

Ноги — колонны. Пусть внешне они совсем не подходили изящной оболочке и вообще казалось, что Децимоса поразила какая-то особая разновидность слоновьей болезни, но они были дороги ему как память, верно служили столетиями, исходили не один десяток миров.

Руки, напротив, точное попадание в образ, а красный цвет отлично смотрелся вместе с сутаной. Могло показаться, что из рукавов падают капельки крови. Протезы нарочито хрупкие, но они не уступали по крепости и силовым доспехам. Вроде бы сугубо декоративные, но таящие в себе множество тонких инструментов.

Однако даже такие протезы не обеспечивали магоса всем необходимым. Сестра Сера и доктор Игельхунд закрепили на спине Децимоса блок с десятком-другим механодендритов. Металлические щупальца взвились в воздух, принялись накручиваться на руки и ноги магоса, пока он привыкал к ним.

Доктор Игельхунд похвастаться подобными возможностями не мог. Из всех имплантатов — только сложный составной оптический блок с линзами вместо глаз. Однако доктор Игельхунд мог похвастаться знанием анатомии космических десантников, опытом хирургических операций и лечения этих воинов.

Котара окружили. Спереди — Децимос, сзади — Игельхунд и тележка с инструментами. Сбоку за процессом наблюдала сестра Сера. Магосу Децимосу помощь не требовалась, а вот Игельхунд рассчитывал на неё.

Перед тем, как циркулярные пилы зашелестели на холостых оборотах, Котар спросил:

"Господа, вы не против, если я буду следить за процессом вашими глазами?"

— Принято, — отозвался Децимос. — Но это будет сложно. Я постарался уберечь себя от влияния варп-силы. Вы встретите сопротивление.

— Я тоже не против, — сказал доктор Игельхунд, а потом быстро добавил: — Но только до тех пор, пока ваше присутствие не начнёт мешать.

— Нет, не против! — воскликнула Сера.

Котар без особого труда пробрался в разумы Серы и Игельхунда, а вот рассудок Децимоса на самом деле оказался крепким орешком. Расколоть можно, только повредив без возможности восстановления. Котару не хватало ни сил, ни умения на тонкую работу.

"Сера, будьте так добры, посматривайте на работу уважаемого магоса", — попросил Котар.

— Без проблем!

Операция началась, — по обнажённому телу Ангела Смерти побежали алые струйки. Не потоки, но только благодаря сверхъестественной свертываемости крови и точечным псионическим воздействиям. Котар использовал биомантию, — правил тело усилием мысли, перекрывал те повреждённые артерии и вены, до которых ещё не добрались хирурги с зажимами. Будь он сильнее, обладал бы особым талантом в биомантии, то мог бы вообще обойтись без помощи со стороны. В руках признанных мастеров в этой псионической дисциплине плоть плавилась, словно воск, материя появлялась будто бы из воздуха.

Котар сидел, не двигаясь, хотя в него каждое мгновение вонзались лезвия и пилы.

В голове Серы пронеслась мысль о том, что она и представить себя не может на месте Котара, что она бы не смогла вот так хладнокровно наблюдать за собственным расчленением. Котара эти мысли не сбили, он был полностью сосредоточен, а поэтому на всякий случай приободрил Серу. Она явно не выспалась и чувствовала себя неважно, наблюдая за действом.

Кровь продолжала бежать, а кости обугливаться, — хирурги не рисковали инструментами при работе с крепчайшими костями и использовали лазерные резаки. Уже очень скоро Котар лишился того, что осталось от некогда могучих рук.

Когда хирурги принялись удалять мышцы на груди и спине, чтобы заменить их искусственными аналогами, то Котара подключили к аппарату поддержания жизнедеятельности. Кровь многих других космических десантников, когда-либо служивших Георгу Хокбергу, заструилась по жилам. Друг для друга они были идеальными донорами. Поговаривали даже, что если отрезать у одного руку и пришить другому, то она приживётся.

Сращивание нервов прошло успешно, но оно и понятно, — об этом побеспокоились тысячи лет назад, когда только раздумывали о том, чтобы создать сверхлюдей. Дело в том, что под кожей Ангелов находилась плёнка так называемого Чёрного Панциря, проще говоря, переходника между нервной системой и силовыми доспехами. С этим имплантатом Ангелы ощущали доспехи как вторую кожу. Децимосу и Игельхунду не пришлось работать с каждым нервом в отдельности, только с Чёрным Панцирем в целом.

После они сделали перерыв, пока Сера обмывала Котара. Прошло уже больше шести часов, и если по Децимосу не скажешь, что он устал, то руки Игельхунда уже совсем немного, но подрагивали.

— Вы — невероятны! — прошептала Сера, пока вытирала Котара полотенцем.

Он кивнул и отправил Сере волну тёплых мыслей. Сам он считал, что уже бесконечно далёк от чего-то невероятного и вообще калека.

После обеда операция продолжилась. Крепления под искусственные руки соединили с аугметическим позвоночником Котара и с наслаивающимися друг на друга рёбрами грудной клетки.

Нет, не спонтанная мутация, а контролируемая. С возрастом кости Ангелов становились не только крепче, но и больше. У одних воинов они срастались, у других превращались в своеобразный пластинчатый доспех.

Хирурги приступили к монтажу тяжёлых боевых протезов. Каждый можно было сравнить с отбойным молотком, тараном. Да, скорее всего, отзывчивость хуже, но в мощи Котар точно не проиграет. Если удар достигнет цели, то даже орк с самым толстым черепом в галактике попрощается с жизнью.

Сердца забились быстрее, когда Котар наконец ощутил, что… двигает пальцами!

Он отправил телепатическое сообщение:

"Прошу! Давайте сделаем короткий перерыв!"

Никто не перечил. Котар даже покинул головы Игельхунда и Серы, чтобы не отвлекаться от вида новых, созданных специально для него рук. Не грубая поделка для тех солдат, которым скоро возвращаться в бой, нет. Покрытые чёрной краской, почти не отличимые от настоящих, увитые волокнами искусственных мышц и усиленные сервоприводами, эти протезы делали честь не только владельцу, но и создателю. Мастерская работа.

Котар поспешил поделиться мнением с магосом Децимосом, на что тот просто поклонился.

Сера зачем-то принесла большое зеркало, хотя Котар следил за действом чужими глазами, но всё-таки он воспользовался случаем и оглядел вживлённую броню, повторяющую контуры тела на груди и спине. Под тонкими, но прочными листами теперь бились не только сердца, но и работала сложная техника, которая позволяла Котару забыть об увечьях.

Раньше он крушил камни в ладонях, а с новыми приращениями и корабельную переборку перешибёт!

Доктор Игельхунд тяжело вздохнул и произнёс:

— Что ж… прошу простить, но я смертельно устал. Уже давно столько не работал.

— Конечно, доктор, — отозвался Децимос. — Благодарю за участие! Было честью поработать бок о бок.

Децимос же об отдыхе не думал. Возможно, даже навсегда забыл о нём. Он перевёл взгляд на Серу и спросил:

— А вы, сестра? Ваш уровень аугментации слишком мал. Вы, наверное, тоже устали?

— Нет, я продолжу! — ответила Сера. — Такое нельзя пропустить!

— Да вознаградит вас Омниссия за выдержку и тягу к знаниям, сестра!

Пусть Котар снова стал грозным воином, но на его голове не хватало ещё множества деталей, чтобы вести хотя бы некое подобие полноценной жизни.

Сера недооценила время, которое понадобится на восстановление Котара. Она не то что задержалась на работе. Сера в тот день вообще домой не пришла.

Мурцатто с помощью бинокля осматривала полигон. Дикая природа Нагары была передана… приблизительно, потому что если воспроизводить всё, как есть, то ничего даже с помощью бинокля не разобрать, — сплошное цветущее море самых разных оттенков красного. Коричневые, сандаловые корни и стволы деревьев, карминовая или алая листва, кровавые заросли кустарников и бордовые лианы, переплетающие растительность, превращающие её в непроходимую стену. Сквозь такое препятствие приходилось пробиваться, порой задействуя строительную технику.

Мурцатто не участвовала в нагарской кампании — до поры до времени наслаждалась ранней пенсией — но слышала много рассказов. Из одного такого рассказа Мурцатто узнала, что для походов иногда использовали "Часовых", вооружённых бульдозерными отвалами и пилами.

На полигоне тоже встречались островки джунглей, но перемежались они с пустырями, покрытыми пнями, неглубокими озёрами и болотами, заросшими камышом. Именно по этим относительно проходимым участкам перемещались боевые машины пехоты и лёгкие танки Имарского Машиностроительного Завода: "Химеры", знакомые Мурцатто и любому военнослужащему Империума, и кое-что экзотичное, — не получившие широкого распространения изделия нагарских техножрецов и инженеров.

Лёгкий приземистый шестиколёсный танк называли "Тритоном". Пусть земноводные, в честь которых и назвали машину, даже не водились на Нагаре, но создатели вдохновились их способностями. "Тритоны" отлично чувствовали себя как на земле, так и в воде. Как эти машины показывали себя в бою, Мурцатто не знала. По крайней мере, стрелки в "Тритонах" уверенно поражали мишени, но вот мрачная мина Авраама на предложение о покупке не внушала энтузиазма.

В кои-то веки Мурцатто отправилась с рабочим визитом под собственным именем, а Авраам не как воин Караула Смерти. Несмотря на это, их встретили достойно, — всё-таки не каждый день на кону контракт на поставку почти двухсот единиц боевой техники.

— Как вам "Тритоны"? — спросил Горо Кобаяси, представитель по связи с общественностью Имарского Машиностроительного Завода.

Его соратники — техножрица, опирающаяся на силовой топор, оператор, который записывал учения на голокамеру, и помощник-носильщик с горой документации в почтовой сумке. Сразу видно уроженцев Нагары, — никто не страдал ни от яркого света Отарио, ни от её тепла.

Мурцатто приходилось держать зонтик над головой, иначе она сгорала махом. Немного удовольствия в том, чтобы каждый день убирать облезшую кожу.

— Быстрые, — отозвалась Мурцатто, — водные препятствия преодолевают быстрее "Химер". Вообще более проходимые.

— Но оставляет желать лучшего вооружение и бронирование, — произнёс Авраам.

Он стоял около раскладного стола и осматривал чертежи. В качестве пресс-папье Авраам использовал кинжал из когтя генокрада.

Вообще-то на территории завода и полигона гостям запрещено ходить с оружием, но не нашлось смельчака, кто бы запретил такое космическому десантнику.

Пусть всего лишь в латных доспехах, а не силовых — те были на ремонте — но Авраам всё равно производил неизгладимое впечатление. Заросший, широкоплечий, с хищным взглядом и грубым голосом Авраам кому угодно мог показаться воплощением дикости, чего-то первобытного. С первого взгляда — вроде бы черты лица человеческие, пропорции тела хоть и нарушены, но тоже человекоподобные, но стоило приглядеться и… вздрогнуть. Авраам двигался и реагировал слишком плавно и быстро для своих размеров, чем вызывал ещё большее опасение за собственную жизнь.

Горо сглотнул, повёл плечами, ответил едва слышно:

— Поймите, господин, мы бились за каждый килограмм! "Леманы" вязли на нашей земле и становились для орков лёгкой добычей! Поэтому мы сделали "Тритон" куда подвижнее и проходимее.

Авраам отметил реакцию собеседника и продолжил тише:

— 30-мм пушку стоит сменить на что-нибудь мощнее или хотя бы установить спарку. Борта нужно усилить. Сейчас их можно пробить из лазерного ружья.

— Не может быть, — Горо поглядел на техножрицу.

Та несколько секунд удерживала взгляд, потом узкие плечи поникли, и жрица кивнула. Горо вздохнул и проговорил:

— Ладно, мы согласны с вашими замечаниями.

— Рано или поздно ваша техника отправится на другие планеты, — сказал Авраам. — Подумайте над тем, чтобы разработать экспортные модели. В таком виде, как сейчас… вряд ли они кому-то понадобятся.

Горо бросил щенячий взгляд на Мурцатто, но та только плечами пожала и ответила:

— Я доверяю мнению своего спутника. Если вы хотите продать нам "Тритоны", то придётся их сначала доработать.

Горо вздохнул и ответил:

— Хорошо.

— А пока, — произнесла Мурцатто, — как доверенное лицо господина Хокберга, я подпишу договор о поставке "Химер". Первый перевод пройдёт уже сегодня со счёта, открытого в нагарском государственном банке.

Горо даже не улыбнулся и совершил ещё одну попытку:

— А что до "Водомерок"? Они вам понравились?

Мурцатто не успела ответить, — слово снова взял Авраам:

— Машинки хорошие, но у нас с автомобилями и грузовиками проблем нет. Есть небольшая проблема с бронетранспортёрами и просто огромные проблемы с танками, артиллерией и авиацией. Поэтому развивайте какое-нибудь дополнительное направление и будьте уверены, — Хокберг купит всё, если это всё будет хорошего качества.

— Понятно, господин, — отозвался Горо и обратился к Мурцатто: — Прямо сейчас мы можем поставить вашей компании семьдесят три "Химеры". Остальные машины передадим не раньше, чем через четыре, может быть, четыре с половиной месяца. Вас устроит такой вариант? Или же…

— Или же…

— Мы можем отправить заявление в министерство обороны о том, что последнюю партию "Химер" нужно доработать. Так вы получите сразу всё, но, сами понимаете, не всё новое.

— Георг, конечно, любит всё и сразу, но я остановлюсь на первом варианте, — сказала Мурцатто.

— Отлично! Документы готовы, — Горо кивнул носильщику.

— Так быстро? — спросила Мурцатто.

— Я подготовил бумаги на все случаи жизни. — Горо слегка растянул губы в улыбке, извлёк из сумки бланки и печать.

Один экземпляр Мурцатто передала Аврааму, а другой взялась изучать самостоятельно. В сделках на круглые суммы не помешало бы присутствие хотя бы юриста, но на Вайстали компания Хокберга понесла серьёзные потери, а новые специалисты пока не откликались на объявления.

Горо услужливо подставил Мурцатто раскладной стул и пригласил присесть. Он взял у дамы зонтик, чтобы ничего не помешало расписываться.

Много времени на изучение не ушло, — договор был удивительно простым, никаких сносок мелким шрифтом. Сказывалась ли мрачная репутация Георга Хокберга или же на ИМЗ ратовали за честный бизнес, но Мурцатто не пришлось долго думать.

На всякий случай она бросила взгляд на Авраама, тот кивнул, и Мурцатто оставила размашистые росчерки на документах, закрепив их печатью.

Дело сделано. Мурцатто обменялась рукопожатием с Горо, и он проводил их с полигона на территорию завода, а там и до проходной.

— Не скрою, руководство рассчитывало на большее, — произнёс Горо, — но новости о продолжении сотрудничества их тоже должны порадовать.

Авраам произнёс:

— Ваша компания, наверное, единственная на многие парсеки во все стороны от Нагары, кто производит военную технику в секторе. Дитрит сосредоточился на производстве кораблей, и вряд ли Георгу удастся переубедить Титана. Ловите момент. Можно занять рынок, пока он пустой.

— Было бы здорово.

— Говорю вам точно, — скоро вы будете продавать уже не несколько сотен, а несколько тысяч машин за раз.

— Думаете, появится спрос?

— Даже не сомневайтесь.

Глория Регали предпочитала встречаться с заказчиками на нейтральной территории, — в каком-нибудь людном месте. Ещё лучше, если там запрещено ношение оружия.

Вот уже несколько лет Глория руководила группой охотников за головами, и порой случалось так, что следующие наниматели были подельниками тех, кого Глория и компания уже отправила на тот свет или в тюрьму. И вроде бы нужно бить не по орудию, а по тому, кто его держит, но мало кто отказывался от мелочной мести.

Как бы то ни было, новый наниматель сам диктовал условия, а Глория с коллегами остро нуждалась в работе. Последние расследования закончились гибелью разыскиваемых, а за покойников давали не так уж и много, — хватит отбить межсистемный перелёт, оплатить расходы на боеприпасы, информацию, быт, но не более. А кому понравится работать в таких условиях длительное время?

Глория взглянула на космический корабль нанимателя, — крейсер типа "Амбиция" с украшенными позолотой бортами и статуей Бога-Императора в качестве носовой фигуры.

Раз владельцу этой красотки хватило позолоты на борта, то и на щедрую плату охотникам можно рассчитывать.

— О… я понимаю, о чём ты думаешь, — произнёс Йон, соратник Глории, старый солдат, некогда служивший в частях Отпрысков Бури. — Да, у этого брата денег полно. Но есть одно "но".

— У него на борту целая армия таких же головорезов, как мы, — отозвалась Глория.

Йон кивнул и продолжил:

— Вот именно. Если и заключим договор, то лучше бы нам выполнить условия, иначе придется залечь на дно.

Глория усмехнулась и ответила:

— Первый раз?

— Не напоминай. — Йон поморщился.

Челнок перенёс команду охотников с зафрахтованного шлюпа на крейсер вольного торговца.

— Когда я использовала слово "армия", то вообще-то говорила образно, — сказала Глория.

Выбравшись из челнока, охотники оказались на невероятно протяжённой десантной палубе, заставленной множеством летательных аппаратов. И не просто летательных аппаратов, безобидных челноков или скоролётов, а боевой техникой. Глория встретила здесь даже сверхтяжёлые "Тетрархи", которые до этого видела только на картинках.

Над техникой колдовали большие команды механиков и техноадептов, но встречался здесь и другой народ, — наряженные, словно на карнавал, вооружённые солдаты. Глории хватило лишь раз столкнуться взглядом с представителем этой группы, чтобы понять, — лучше не делать замечание о неподобающем внешнем виде. Безусловно, этот человек знал, во что одет, ему нравилась аляповатость, и он был готов ответить на критику.

Глория сдержалась, а Йон пробурчал себе под нос:

— Пиратская шваль всегда любила яркие тряпки.

К счастью, встречающие ничего не расслышали. Одна из них, — крепкая дама в алой бандане и со стальным блеском зубных протезов, — представилась:

— Меня зовут Сара Эпплбаум. Я — лейтенант Classis Libera. Вы — Глория Регали?

— Да. — Глория сотворила знамение аквилы.

— Йон по прозвищу "Полуночной", Лэнд Хелстром, Амберт Амберт? — перечислила Сара.

Товарищи Глории поздоровались с людьми вольного торговца.

— Прошу сдать оружие, — сказала Сара. — Пса тоже придётся оставить здесь.

Кибермастиф Амберта издал синтетический визг так жалобно, словно он на самом деле милый пёсик, а не собранный из чего придётся четвероногий охотник-убийца с пастью, напоминающей ковш экскаватора.

— Ничего, Пирожок. — Амберт наклонился и погладил кибермастифа по угловатой голове. — Мы ненадолго. Охраняй пока челнок.

Железный пёс с опущенной головой подобрался к рампе челнока, разлёгся и перегородил вход. Алый блеск оптических имплантатов потух, но вряд ли бы нашёлся хоть один злоумышленник, кто бы рискнул пробраться мимо.

Охотники за головами сдали оружие, — упираться не было смысла. Противостояние с командой "Амбиции" Глория сравнила бы с попыткой сдвинуть гору с места или обратить вспять накатывающую волну.

Сара провела ручным металлодетектором по рукам-ногам охотников и остановилась на Амберте.

— А вы…

— Да, — отозвался Амберт и распахнул красный плащ.

Амберта можно было без всяких натяжек назвать киборгом. Всё, что ниже пояса — искусственное. Выше пояса остались некоторые внутренние органы, лицо, мозг, всё остальное — металл, провода, схемы.

Сара сказала:

— Тогда вам придётся остаться с собакой, — на тщательную проверку нет времени.

Амберт поглядел на Глорию, та кивнула, и он ответил:

— Без проблем.

Так охотники остались втроём: Глория, Йон и Лэнд.

Лэнд — мужчина с лицом, обезображенным разнообразными рубцами, от ожогов до следов колотых и резаных ран. Он, как и Амберт, когда-то служил в Adeptus Arbites мира-кузни Урдеш, но после провала важного задания так и не вернулся на далёкую родину. Их там ждали со щитом или на щите и никак иначе.

Охотников отвели к нанимателю, и Глория поняла, откуда взялся пёстрый и безвкусный стиль, из-за которого солдаты вольного торговца больше походили на уличных артистов, а не на воинов.

Торговец был отвратительно богат, его внешний вид не просто подчёркивал, а кричал об этом. Лучшие ткани, самые изысканные ювелирные украшения, — шутка ли, на каждом пальце аугметической руки по два, а то и по три вычурных золотых перстня с драгоценными камнями. Глория могла поспорить, что если бы вторая рука торговца не покоилась в бандаже, то на ней бы она увидела ту же картину.

Торговец приподнялся над столом и махнул рукой в том смысле, чтобы гости подошли ближе, а не стояли у порога.

Это был крупный мужчина чуть ниже среднего роста с пока ещё не безобразным, но намечающимся брюшком. Ширококостное лицо, мощная челюсть с аккуратным колышком бороды, витые усы, прямой нос, глаза с недобрым блеском, который до этого Глория видела только у наркоманов, больных лихорадкой и людоедов. Волосы тёмные с проседью, кожа загорелая с едва заметными рубцами.

Вольный торговец указал рукой на кресла напротив и проговорил:

— Присаживайтесь, господа. — Он перевёл взгляд на людей из сопровождения и добавил: — Спасибо, Сара, можешь быть свободна.

А пока охотники устраивались, торговец подошёл к небольшому столику у иллюминатора во всю стену и разлил амасек по бокалам. С одной рукой не очень-то и сподручно, а поэтому ему пришлось походить туда-сюда. Торговец мог доверить это дело телохранителю, но, наверное, доверял тому только собственную жизнь.

Ах да, телохранитель…

Так и не сдвинулся с места с тех пор, как появились охотники. Честно говоря, Глория не хотела лишний раз глядеть на него. Не просто киборг, как Амберт, а скитарий, боевая модель, о способностях которых Глория была очень высокого мнения. Такой металлический воитель мог без труда убить всех в этой комнате, а потом снова превратиться в статую, ожидая следующей команды.

— Я знаю вас, читал личные дела и отзывы клиентов, — начал торговец, когда раздал бокалы с амасеком, — но вряд ли вы знаете много обо мне.

Глория наводила справки. Получалась примерно такая же бандитская мразь, которую ей и приходилось ловить раньше, но конкретно эта мразь была куда богаче, влиятельнее и, соответственно, опаснее.

— Меня зовут Георг Хокберг. Я — глава компании Classis Libera, грузовые и пассажирские перевозки, торговля и охрана.

А ещё наёмничество, грабёж, рэкет, убийства… Глория могла поспорить, что на чтение списка правонарушений этого человека уйдёт день, а может, и два.

— Как видите, я предоставляю широкий спектр услуг, — продолжал Георг. — На множестве планет. И… так уж вышло, что на своём пути я частенько встречаю самые разные препятствия.

Глория ждала предложения о наёмном убийстве и собиралась его отвергнуть, но дальше Георг её заинтриговал:

— Я хочу нанять вас, чтобы вы нашли кое-какие инструменты, которые помогут мне с одними очень специфическими препятствиями.

— Пожалуйста, конкретнее, господин Хокберг, — попросила Глория.

— Господа, я хочу, чтобы вы занялись поиском и вербовкой в компанию псайкеров.

Глория смолкла, переглянулась с Лэндом. Судя по выражению лица, — а никто, кроме знакомых Лэнда, ничего бы и не прочёл на его лице, — тот тоже не ожидал подобного.

Слово взял Йон:

— Вопрос цены. — Он быстро добавил: — И времени, господин Хокберг.

В руке Георга бокал с амасеком, но он вытянул указательный палец в сторону Йона и проговорил, улыбаясь:

— Вы мне нравитесь, Йон. Вы не будете знать нужды ни в том, ни в другом.

— Погодите, — проговорила Глория, выставив руки вперёд. — Вы же понимаете, господин Хокберг, что это не совсем то, чем мы обычно занимаемся?

Георг прищурился и спросил:

— Разве?

— Ну… мы ищем людей, конечно…

Георг не дал ей договорить:

— Вы ищете опасных людей, ловите их и иногда убиваете. Я предлагаю то же самое. Вы ищите псайкеров, ловите или вербуете их. А убийства? Может, да, может, нет. — Георг указал на телохранителя и продолжил: — Я предпочитаю работать с теми людьми, кто готов на самые решительные действия.

Лэнд произнёс:

— Хорошо, господин Хокберг. Так что с условиями?

— Полное довольствие в течение года. Деньги получите сейчас же. Если вы кого-нибудь найдёте, то получите ещё… Сколько вы обычно берёте за живого?

— Двести кусков, — солгал Йон.

Георг усмехнулся, осклабился и сказал:

— Напоминаю, я читал ваши личные дела. Но… двести тысяч так двести тысяч.

— Триста, — сказала Глория.

Она стиснула челюсти и впилась ногтями в ткань штанов.

Георг перестал улыбаться, вздохнул, устало посмотрел на Глорию и проговорил:

— Если вы не хотите браться за работу, то так и быть. Очень жаль потраченного времени, но на нет и суда нет.

Глория выдержала зрительную дуэль с Георгом и сказала:

— Надо дать ответ сейчас?

— У вас есть пара недель, потом придётся нагнать меня на Тангире-III. Но! К тому времени я, возможно, найду других исполнителей.

Глория кивнула. Лэнд же спросил:

— И ещё вопрос, господин Хокберг. Что будет через год, если мы не найдём ни одного псайкера? Это сложная задача.

Георг допил амасек, а потом с шумом опустил бокал на стол. Он оглядел охотников и произнёс без всякой весёлости в голосе:

— На лёгкие деньги не рассчитывайте. Придётся оплатить или отработать неустойку. Допустим… в половину от уже потраченных средств.

— Так оплатить или отработать? — спросил Йон.

— Не стану скрывать, что был бы рад, чтобы в моём войске появился такой боец, как вы, Йон, — ответил Георг.

— Этого не будет, — сказал Йон, помрачнев. — С армией я завязал.

Георг криво ухмыльнулся и произнёс:

— От сумы да от тюрьмы…

— Нет. — Йон даже зубами проскрежетал.

Глория вступилась, пока не произошло чего-нибудь нехорошего:

— Мы ответим на ваше предложение уже сегодня, господин Хокберг.

— Хорошо. — Он кивнул. — Помните, триста тысяч на дороге не валяются.

Предложение сумасшедшее, деньги фантастические, но у Глории было тяжело на душе. Заключая договор с дьяволом, в конце концов, продашь душу.

Грядут многочасовые обсуждения текущих дел с командой. И вроде бы ничего не мешает просто отказаться, но чем же тогда заняться? Где искать деньги?

Георг тем временем налил себе второй бокал амасека. Он холодно, свысока наблюдал за охотниками.

— Всего доброго, господин Хокберг. Мы скоро свяжемся с вами, — произнесла Глория, а потом бросила коллегам: — Подъём. Надо поговорить.

В короткой командировке на Нагаре Мурцатто наткнулась на кое-что куда интереснее крупного объединения военных заводов, — на имперского рыцаря неизвестной модели.

Мурцатто допускала, что перед ней всего-навсего "Паладин", только вместо цепного меча нечто непонятное — бронированный круглый щит, из центра которого тянулась тоненькая длинная направляющая с проводниками силового поля. Силовому оружию обычно придавали форму оружия обыкновенного — его можно было точить и даже сражаться в выключенном состоянии — это же устройство лишь отдалённо напоминало о чём-то подобном. За щитом находился генератор немного меньше того, что питал рыцарские доспехи, и Мурцатто могла поспорить, — их кренит влево при ходьбе. Справа же была установлена обычная боевая пушка. Пусть даже совмещённая с тяжёлым стаббером она выглядела и весила куда меньше непонятного нечто слева.

Кроме незнакомой техники, Мурцатто обратила внимание и на окраску имперского рыцаря — любимый ею чёрный цвет, но ещё и с серым кантом. С наплечников, манипуляторов, пояса человекоподобной боевой машины свисали чёрные же ленты. Сюда бы тёмный плащ, косу, маску-череп, и образ мрачного жнеца готов. Никаких знаков принадлежности к Дому, — для Вольных Клинков это нормально. Ненормально то, что и собственных знаков не было, даже геральдический щит у кабины закрашен. Единственное, что походило на мало-мальски, но хоть какое-то украшение — это название имперского рыцаря в плену серебряных вензелей.

"Копейщик".

Мурцатто снова перевела взгляд на непонятное устройство на левом манипуляторе "Копейщика". Возможно, это на самом деле было силовое копьё, только куда тоньше и изящнее того, что Мурцатто видела на картинках у древних "Церастов".

Во всём остальном "Копейщик" мало чем отличался от других моделей в линейке "Квесторов": десять метров в высоту, сотня-другая тонн крепчайших сплавов, крупный корпус с огромными наплечниками, в центре которого была "утоплена" голова-маска с батареей разнообразных датчиков и камер. Вся эта мощь обычно покоилась на кажущихся тоненькими ногах, но на этот раз ноги находились где угодно, но только не прикреплены к корпусу, — доспехи висели на толстых цепях мостового крана.

Полуразобранными ногами занимались механики и техноадепты. Одни мастера приваривали к обшивке новые бронированные листы, другие занимались проводкой, третьи налаживали приём-передачу цифровых команд, — духи рыцарских доспехов почти такие же требовательные, как на космических кораблях.

Верзила в промасленной и пропотевшей робе на пару с товарищем пытался выгнуть тягу в коленном суставе боевой машины. Ирония судьбы — человечество давно путешествует среди звёзд, а чинить технику молотком и ломом приходится так же, как и многие тысячелетия назад.

Не сказать, что Мурцатто — большой специалист по пилотам имперских рыцарей, но эта порода отличалась статью, гордостью, осанкой. Белая кость, ничуть не хуже офицеров тех полков, которые не стыдно вывести на площадь во время парада.

Мурцатто здесь таких не заметила, а поэтому подошла и обратилась к ближайшему техноадепту, который ремонтировал сервитора, отказавшегося выполнять команду:

— Здравствуйте! Не подскажите, где можно найти господина Неража?

Техноадепт отвлёкся от микросхем в черепе сервитора, пускающего слюни, поглядел на незнакомку, а потом молча указал механодендритом на верзилу в промасленном комбинезоне.

Верзила и сам расслышал вопрос Мурцатто: бросил неблагодарное занятие, стянул грязные перчатки, крикнул товарищу, чтобы кинул ему полотенце, пот оттереть.

Мурцатто — женщина статная и частенько смотрела на мужчин свысока не только образно, но этот пилот имперского рыцаря обладал превосходными физическими данными. Не будучи Ангелом Смерти, он почти не уступал Аврааму ростом, и в компании Мурцатто знала только одного подобного великана — Билла Ридда. Однако в то время как Билл Ридд — поджарый пустотный волк, Нераж — гора с ногами и руками, словно стволы и ветви старого дерева.

Волосы точно пожар, того же цвета кустистая борода. Глаза, напротив, не пламя, а лёд — серые, блеклые, выцветшие. Через правую щеку тянулся след от рваной раны. От правого уха остался безобразный хрящ. Пахло от Неража как от дикого зверя, и Мурцатто бы поморщилась, если бы не провела в армии почти три десятка лет.

— Нераж из Дома Акаста, миледи, — пробасил Вольный Клинок. — Прошу прощения за неподобающий вид.

Он склонил голову, Мурцатто подала руку и не ошиблась, — всё-таки этот с первого взгляда дикарь знал этикет. Ладонь Мурцатто потерялась в огромной лапе Неража, а потом он прикоснулся губами к тыльной стороне ладони.

— Манрикетта Мурцатто. Мой компаньон — Авраам.

Авраам сотворил знамение аквилы и поздоровался:

— Император защищает.

— Император защищает, — отозвался Нераж. — Чем могу служить?

— Я представляю интересы вольного торговца Георга Хокберга, — сказала Мурцатто. — Господин Хокберг ценит труд Вольных Клинков и хотел бы видеть вас в рядах своей компании, Classis Libera.

— Наслышан. — Одну руку Нераж упёр в бок, другой обхватил могучую челюсть, запустил пальцы в бороду, расчесал. — И слухи о господине Хокберге ходят… разные.

Мурцатто кивнула, слегка улыбнулась уголками губ и произнесла:

— Это так. И всё-таки господин Хокберг не пожалеет средств на найм, возьмёт на себя расходы на ремонт, — Мурцатто указала на людей вокруг, — на персонал.

— Я дал обет нестяжательства, деньги меня не интересуют, — отозвался Нераж.

Авраам попытался подавить смешок, но не вышло.

— Я сказал что-то смешное, Ангел? — Нераж прищурился.

— Прошу прощения, не хотел обидеть. — Авраам помедлил немного, но потом всё-таки объяснил: — За сотни лет мне встречались многие пилоты рыцарей — Вольные или из Домов, неважно — и среди них не было ни одного обыкновенного, заурядного человека. Мне было интересно, чем отличаетесь вы. Долго ждать не пришлось.

— Разве творить добро и защищать невинных не ради денег или славы так необыкновенно?

Авраам улыбнулся и ответил:

— Вы даже не представляете.

Нераж покачал головой и сказал:

— Мы живём в ужасном мире. Я хочу сделать его хотя бы немного лучше.

Мурцатто бросила взгляд на Авраама. Она постаралась, чтобы вышло красноречиво, и Авраам не вмешивался бы без веской причины. Потом она обратилась к Неражу:

— Господин Хокберг будет бесконечно рад, если его поддержит такой ответственный и благородный человек, как вы. Он найдёт способ расплатиться.

Нераж поднял палец вверх и проговорил:

— Вообще-то помощь с ремонтом мне не повредит. — Он опустил руку. — И я не о рыцаре, а о своём шлюпе. "Копейщик", дай Бог-Император, через пару недель снова сможет ходить, а вот "Миссионер"… На Дитрите очередь на ремонт подойдёт не раньше чем через год, здесь мне обещали справиться за семь месяцев, но это всё равно много, учитывая расходы на команду, работу и запасные части. — Следующие слова Нераж произнёс как можно тише: — К сожалению, Дом мне не поможет. Я фактически разорён.

Мурцатто сделала шаг ближе и тоже произнесла так, чтобы никто посторонний не услышал:

— Если не секрет, что случилось? Интриги? Вас изгнали?

— Если бы… — Нераж вздохнул. — Уж с этим я бы как-нибудь справился.

Он помолчал немного, но потом всё-таки сказал:

— Моя родная система окружена варп-бурей. Я не смог вернуться. Не могу даже связаться! Я пытался найти более-менее безопасный путь в Море Душ, но только лишь потерял пару лет реального времени. Жив ли кто-то из моих родных или нет, я не знаю. — Нераж кивнул в сторону имперского рыцаря. — Готовлюсь к худшему и ношу траур.

Мурцатто вздрогнула, даже немного побледнела, а потом проговорила:

— Надежда умирает последней, разве нет?

Нераж стиснул челюсти и выдавил:

— Я… я не слышал, чтобы кому-нибудь удалось уцелеть во время варп-бури.

— Поверьте, я давно путешествую в космосе и знаю такие случаи.

Нераж проглотил ком, прочистил горло и произнёс громче:

— Не знаю, радоваться или поскорее забыть ваши слова, миледи, но… Спасибо.

Авраам вставил слово:

— Приношу свои соболезнования, рыцарь. И всё-таки хотелось бы узнать, как вы относитесь к нашему предложению.

Нераж встретился взглядом с Авраамом и произнёс:

— У господина Хокберга репутация… хм… уж извините, но как у иного пирата. Я не намерен участвовать ни в каких грабительских действиях. Я — защитник Дома, защитник Империума, людей.

Мурцатто кивнула, а Авраам продолжил:

— Сейчас господин Хокберг не занимается ничем противозаконным. Компания меняет курс и выходит из тени.

— Сейчас, может быть, а потом? — спросил Нераж.

— А потом всё в руках Бога-Императора, — отозвался Авраам. — Но от вас никто и не требует вечной верности. Заключите краткосрочный контракт… например, на год. Посмотрите, что к чему. Возможно, и шлюп ваш к тому времени отремонтируют.

Нераж спросил у Мурцатто:

— Вы можете подтвердить эти слова?

— Какие именно?

— О том, что господин Хокберг встал на путь истинный.

Мурцатто ухмыльнулась и ответила:

— Это слишком громко сказано, господин Нераж, но я, как советник Хокберга, прилагаю все усилия, чтобы больше к разбою не возвращаться.

Нераж помолчал немного, оглядел собеседников, а потом сказал:

— Что ж… мне хочется вам доверять, миледи. Я рассмотрю условия.

"8.967.005.М42

Ждать лучшего, но готовиться к худшему — хороший подход, вот только я не чувствую радости.

Я предполагал, что вернуться к каллиграфии не удастся, и не ошибся. На прежнем уровне ни правой рукой, ни левой я не владею. Вместо изящных завитков получаются узлы. И как будто этого мало, так я ещё начал рвать бумагу!

Не хочу преуменьшать заслуги магоса Децимоса — такие протезы сделали бы честь любому мастеру из моей родной кузни — но…

Возможно, когда-нибудь я смогу привыкнуть к ним, разработаю, но а пока…

Приходится печатать новые записи и составлять отчёты на когитаторе.

Это непривычно. Даже немного унизительно.

Я снова возвращаюсь к принципу "довольствуйся тем, что есть", хотя уже успел убедиться, что он не совсем верный.

К слову, об отчётах.

Созданная Хокбергом система вот-вот заработает. Я решил — и магистр поддержал меня — что окончательный вердикт по делу вольного торговца я сделаю через пару месяцев после начала первого цикла, сразу после Тангиры, Нибелы и Гийацины. Потенциал у предприятия большой. Хокберг на самом деле принесёт пользу сектору, Империуму, а поэтому нет никаких причин отказывать в помощи. Да, ему пришлось пойти на подлость. Да, мне пришлось пролить кровь, но, как говорится, в любви и на войне все средства хороши, а я уже и так слишком много времени провёл…"

Котар не допечатал, — отвлёкся на ещё одного посетителя архива.

В офицерскую каюту при всём желании не установить когитатор, — Котару и без когитатора тесно, — а поэтому он начал посещать архив на борту "Амбиции".

Здесь стоило спрятать куда подальше шуточки о неграмотных пиратах. Что архив, что библиотека в отсеке напротив были богаты на редкие и очень интересные экземпляры документов и книг. В одном месте хранились материалы Ordo Hereticus, заметки и мемуары инквизитора Жоанны Де Труан, в другом — кроме свежей беллетристики и журналов, которые заказывали некоторые члены экипажа, Котар встречал очень смелые работы, обречённые на сожжение на иных мирах Империума.

Прошу прощения, отвлёкся с совсем необязательной справочной информацией. Кстати, всем привет! На этот раз меня в истории нет, так как отлеживаюсь после ранений. Ладно, всё. Ухожу-ухожу.

Тем же, кто отвлёк Котара, оказался Авраам. Он подошёл ближе и протянул руку. Котар ответил на рукопожатие, и Авраам повернул протез туда-сюда, чтобы лучше его рассмотреть. Он покачал головой и проговорил:

— Однако! Всегда считал, что мой протез неплох, а теперь придется стыдливо его прикрывать. Синтетические волокна, имитация ткани, — вот это уже высший пилотаж, лучше только клонирование.

Котар поглядел на свои протезы, сравнил с грубым металлическим у Авраама, а потом сказал:

— У тебя рабочий вариант. Такой не жалко. А вот если я свои потеряю, то вряд ли получу такие же.

— Ну да… наверное. Но я себе, пожалуй, тоже закажу что-нибудь подобное, — на людях покрасоваться.

— Как командировка, кстати? — спросил Котар.

— Да погоди ты со своей… с моей командировкой! — Авраам усмехнулся и принялся рассматривать новое лицо Котара.

На нём осталось не так много плоти, — область вокруг правого глаза, собственно, глаз, лоб, — всё остальное представляло собой искусно воссозданную имитацию лица. Оно двигалось, искусственный глаз, как и родной, недобро сверкал алым, и даже во рту Котара Авраам рассмотрел металлические зубы. Цвет оболочки искусственного лица, конечно, чуть темнее, материал протеза поблескивал под светом люменов, но во всём остальном, если не приглядываться, можно было и не заметить, где синтетические волокна сменяют плоть.

— Тонкая работа, — произнёс Авраам.

— Протезист попался талантливый, — отозвался Котар.

— Одному моему боевому брату тоже челюсть сменили. Но там вообще всё блоком идёт вместе с голосовым модулем. Короче, челюсть точно ковш. Фиксаторы снимаешь, ковш отваливается, забрасываешь туда жратву или вливаешь напитки, возвращаешь ковш на место. Вместо зубов что-то похожее на блендер. И выглядит, и звучит, и наверняка ощущается эта штука паршиво. Не дай Бог-Император получить такую же.

— У меня был выбор, а у твоего брата, наверное, нет. — Котар пожал плечами. — Не всем везёт.

— Да уж… Хотя я бы не полагался на удачу, — лучше по челюсти вообще не получать, — отозвался Авраам.

Котар усмехнулся и сказал:

— Но тогда работу надо менять, нет?

— Твоя правда. — Авраам помолчал немного, а потом продолжил: — Короче, ты спрашивал о командировке. Отвечаю, — такое случается редко, но, кажется, скоро на борту появится новая техника.

— БМП? Танки?

— Пока только "Химеры". Возможно, во время нашего следующего визита на Нагару, закажем ещё и лёгкие танки. Те, что были, меня не устроили. Картонные какие-то.

— Ну… наверное, всё дело в особенностях местности. На Нагаре…

— Да-да-да, мне тоже так сказали. — Авраам усмехнулся. — Давай по пути обсудим.

— По пути куда?

— У меня есть для тебя подарок.

— Мило. — Котар прищурился, улыбнулся.

Авраам коротко рассмеялся и проговорил:

— Не обольщайся. Просто мне не надо, и я решил, нечего этой штуке на складе пылиться.

— Ну-ка, ну-ка.

Авраам махнул Котару рукой и проговорил:

— Пошли давай.

По пути Авраам рассказал Котару о последних новостях с Нагары и о том, что в компании появится Вольный Клинок.

Так за разговором Авраам привёл Котара в трюм. Они заскочили к Вилхелму и выпросили у него бланк с номером контейнера, где хранился подарок. Иначе можно было и заблудиться.

Образец "TDA.SP-1" десантники обнаружили в отсеке H-14. Авраам открыл и снял замок, развёл створки контейнера, а потом вместе с Котаром вытащил в коридор несколько увесистых пластиковых ящиков. Авраам откинул крепления, крышку с первого такого ящика, Котар заглянул внутрь, не удержался, присвистнул и произнёс:

— "Просто мне не надо", говоришь? Ты в курсе, что за право носить такую броню в некоторых капитулах сражаются?!

В ящике, обложенный пенопластом, лежал шлем от доспехов класса "Терминатор". И это не единственная составная часть тяжёлой брони, — под слоём полиэтилена Котар заметил ещё несколько деталей. А ведь рядом стояла пара ящиков, и кое-что до сих пор оставалось в грузовом контейнере. Можно было рассчитывать на полный комплект.

Силовые доспехи космического десанта превращают носителя в танк — это так — но терминаторские доспехи позволяли большее. Их по праву называли венцом творения в области личной защиты. Изготавливали не только для героев из числа космического десанта, но и некоторым высокопоставленным инквизиторам, пусть последние и не могли в полной мере пользоваться подобным чудом техники.

— Я серьёзно, — отозвался Авраам. — Они мне не нравятся. Неповоротливые, неудобные.

Котар взял шлем, смахнул пыль. Если шлем от силовых доспехов напоминал человеческий череп, то здесь напрашивалось сравнение с головой какого-нибудь зверя. Блок респиратора далеко выдавался от лица носителя и походил на морду волка или медведя. Лучшие датчики, усовершенствованная система авточувств, толщина брони как у иного танка. Лучше не придумаешь.

Правая линза визора в сеточке трещин, следы от когтей испещрили поверхность шлема, — некоторые зарубки довольно глубокие — но Котар раньше и мечтать не мог о таком.

— В этой раковине… — Авраам начал, но оборвал речь, услышав тяжёлый вздох и почувствовав на себе такой же неподъёмный взгляд.

Авраам хмыкнул и сказал иначе:

— В этих благословенных силовых доспехах, чьи духи наверняка застали Бога-Императора, примархов и всех Его святых мучеников, я ходил на абордаж биокораблей тиранидов.

Котар кивнул, Авраам продолжил:

— Короче говоря, опыт волнительный, больше я так не хочу.

— А я бы в такой защите хотя бы и в Око Ужаса.

— Поверь, не панацея. Лучше не забывай об этом.

Котар покачал головой. Авраам помолчал немного, а потом спросил:

— Сможешь починить? Да и по размеру подгонять придётся. Ты всё-таки крупнее.

— Ну… это вызов. Я всё-таки не технодесантник, но… не могу не попробовать. Такой шанс выпадает редко.

— Знал, что тебе понравится.

— А у меня в голове не укладывается, как легко ты от них отказался. Прокляты что ли?

— Ты плохо обо мне думаешь.

— Как бы то ни было, благодарю.

Котар протянул Аврааму руку, и боевые братья скрепили дружбу таким мощным рукопожатием, что хлопок раздался.

Карантин показался Виктории пыткой. Если бы ей не принесли пару книжек, то она бы сошла с ума. Теперь она считала тюремное заключение наказанием куда хуже расстрела.

Четыре стены, койка, раковина, унитаз. Даже отжиматься тесно, не говоря уже о том, чтобы прогуляться из угла в угол. Без книг Виктория бы полезла на потолок.

Однако… не только всё хорошее, но иногда и плохое тоже подходит к концу.

Когда последнего солдата из роты Козыря выпустили из карантина или выписали из госпиталя, то их собрали в банкетном зале, — капитан собирался выступить с обращением.

Виктория примерно представляла, что он хотел сказать, да и свою позицию не меняла, но приказ есть приказ.

Стулья выстроили в четыре ряда по одиннадцать штук в каждом. Именно столько бойцов осталось после фееричного посещения Вайстали, если не считать тех, кто лишился рассудка и был передан врачам нагарских психиатрических лечебниц.

Процент выживших — что-то около четырёх. Процент покалеченных и прошедших аугментацию среди этих счастливчиков — что-то около сорока.

Желание и дальше служить в компании Георга Хокберга у людей, конечно же, поубавилось.

Виктория сидела по правую руку от Козыря, — ей ротный прочил звание сержанта. Когда и если рота будет восстановлена, Виктория получит под командование сотню-другую головорезов или тех, кто хочет ими казаться.

Капитан вышел на сцену, обвёл взглядом хмурых солдат, ухмыльнулся и произнёс:

— Попроще лица, дамы и господа, и тогда люди к вам потянутся.

Капитан не стал ждать какой-либо реакции и сразу продолжил:

— Ладно, а теперь без шуток. Я понимаю, что сейчас в ваших головах крутится примерно одна и та же мысль: "Что я здесь делаю? Жизнь дороже денег!" Можете не кивать и не гудеть, — всё понятно без слов. Однако! — Георг вскинул аугметический палец. — Во-первых, ваш контракт ещё не закончился, а в договоре прописаны меры, которые я имею право применить, если вы попробуете разорвать соглашение в одностороннем порядке.

Виктория кивнула.

Смерть.

Дезертирство в Classis Libera каралось смертью. Глупцы обычно останавливались на графе, где была указана заработная плата, а потом чуть ли не прыгали от радости. Виктория же изучила договор до конца.

— На всякий случай, напомню. Если вы попытаетесь уйти, вас казнят. — Капитан сделал паузу, оглядел слушателей и продолжил с улыбкой: — Но есть и хорошие новости. Каждый из вас по итогам года получит минимум десятикратное жалование. Минимум! Вы отлично поработали на Вайстали! Выжили там, где сложили головы сотни других. И не просто выжили, а показали чужацкой мрази почём фунт лиха! Бог-Император — свидетель, любое другое подразделение нашей славной Astra Militarum бесславно бы погибло на Вайстали, вы же стояли до конца и несколько раз обратили противника в бегство! Если бы я собирался восстановить роту доппельзольднеров, вы бы стали первыми кандидатами!

Ни аплодисментов, ни оваций капитан не дождался, а поэтому поглядел на Козыря и произнёс:

— А теперь я хочу пригласить на сцену моего верного лейтенанта, Доминико Романо. У него тоже есть пара слов для вас.

Козырь вскочил бодро, не каждый молодой человек может похвастать настолько решительным шагом. Он занял место капитана, — тот отошёл в сторону, — и начал свой рассказ:

— Без лишних слов: я знаю вас, вы знаете меня. Но! Я всё-таки не самый болтливый человек во вселенной, поэтому некоторые факты моей биографии вы, скорее всего, услышите впервые.

Он оглядел присутствующих. Если во время речи капитана кто-то перешёптывался, то сейчас стояло гробовое молчание.

— Итак. Я трижды женат, настрогал уже десяток детей, и вы можете спросить "к чему это всё" или даже "ну и что, блядь". — Козырь поискал тех, у кого такое на лице написано, не нашёл и продолжил: — А то, что ни одна моя семья, — нынешняя или прошлая, — не ютится во вшивой квартирке какого-нибудь города-улья. Ни одна моя жена, ни один ребёнок не вынужден гнуть спину на паршивой работе. Все обеспечены жильём, получили хорошее образование. Мой первенец — чиновник в верхах Администратума Нова Мархии. Вторая дочь от второго же брака — известная художница на Брунталисе. Ещё один сын уже от третьего брака служит в СПО Хольмграда и скоро станет офицером. Остальные мои детишки добились не столь многого, но тоже далеко не простые люди. "А всё почему?" — спросите вы. "Как вы всего этого добились?" И я вам отвечу. Дело в том, что я с господином Хокбергом с самого начала, с Тридцателетней Смуты на Стирии. Верой и правдой служу по сей день. Оставайтесь в компании, сражайтесь за капитана, богатейте. Да, риск велик, но всё в ваших руках. — Козырь ухмыльнулся, подмигнул Виктории и закончил: — Хорошие солдаты гибнут куда реже плохих.

Козырь повернулся к капитану, тот поблагодарил его за выступление и снова взял слово:

— Я знаю истории о том, что некоторые мои подчинённые уходили в отставку, перебирались на небольшие отдалённые миры, покупали дворянские титулы, жили и умирали благородными людьми, хотя родились однажды у хромой шлюхи в канаве. — Георг сделал паузу и продолжил: — Вместо того, чтобы распространять сплетни и пугать новобранцев россказнями об ужасах Вайстали, лучше задумайтесь, готовы ли вы бросить всё и уйти. — Георг перевёл дыхание и закончил: — Свобода, богатство, слава. Возможно, что у вас больше не будет шанса на лучшую жизнь. А на этом всё. Благодарю за службу, господа. Делайте свой выбор с умом.

Виктория бросила мимолётный взгляд на однополчан. Хмурые лица стали ещё темнее. Кожа натягивалась на скулах, желваки играли. Но если до выступления Виктория видела в глазах многих злость, то теперь читала… растерянность что ли? Вполне возможно, что после завершения контракта, кто-то даже заключит ещё один.

Капитан умел заговаривать зубы.

Итак, люди излечены, мотивированы, техника отремонтирована или даже обновлена. Эскадра Георга Хокберга приготовилась к прыжку в звёздную систему Тангира. На следующей день и на Нагаре, и на Дитрите выпадет розовый снег, — Георг Хокберг вот-вот начнёт заниматься честным делом, станет уже не вольным, а просто — торговцем.

Во главе эскадры "Амбиция" под руководством капитана Ласа Руиза, крепкий могучий корабль, способный выдержать многие раунды клинча и попадания прямых ударов в упор. Не было ещё такого противника, кто бы смог повергнуть "Амбицию".

"Tibi gratias Deus Mechanicus", крейсер типа "Тиран", под руководством магоса Аурума надёжно прикрывал тылы эскадры. Не такой выносливый, как "Амбиция", но зато у этого крейсера было больше зубов. "Тираны" — космическая артиллерия.

Злобный враг, только попадись под чуткое око разведывательных зондов! Уже скоро ты погибнешь, а звёздные ветра подхватят прах и унесут его на окраину вселенной.

На флангах эскадры курсировала пара эсминцев типа "Вдоводел", уже упомянутый в этой эпопеи "Spiritus" и совсем новый "Amen". Вооружённые только торпедами малого калибра, они, тем не менее, играли важную роль, ведь без дальнего обнаружения космический бой быстро превращается в беспорядочную свалку, в которой у орков или тиранидов куда больше шансов победить.

Внутри почти идеального ромба с боевыми кораблями в углах сосредоточились остальные суда эскадры — почти два десятка "Тарасков", арендованных у торговых флотов Нагары и Дитрита. Они везли на Тангиру металлы и сплавы, полезные ископаемые и драгоценные камни, продукты питания и напитки, лекарства, медицинские принадлежности и многое-многое другое.

Георг даже не сомневался, что сможет продать или выгодно обменять эти товары на мире-кузне, пережившем нападение чужаков. Однако были опасения, что по пути найдётся масса желающих усложнить Георгу жизнь.

Тем не менее капитан был готов к противостоянию. Он противостоял всему миру уже несколько десятков лет.