Царство

Глава 27. "Точки над i"

Аннотация: еретики Альфа-Легиона уже не раз пытались бросить сектор Сецессио в омут массовых беспорядков и гражданской войны. Они не чурались и более прямолинейных действий — планетарных осад и нападений на конвои, — а поэтому долгое время оставались главной угрозой Империума в этой области космоса. Спустя годы появились опасности куда страшнее, но забывать о проклятых кукловодах, шантажистах и провокаторах не стоит ни в коем случае. Слишком многие герои пали, потеряв бдительность.

Едва услышишь слово "Брунталис", как в голове тут же возникнет образ чего-то дикого, грубого, обладающего ярко выраженным звериным началом. Посетив Брунталис, тут же вспомнишь поговорку о названии и корабле.

Города-крепости, фабричные комплексы, батареи дымящих труб, орбитальные лифты с тарелками космических станций, олицетворение примитивизма и брутализма.

Издали этот мир-улей напоминал грокса-броненосца. Свернулся в клубок и спрятался за наслаивающимися друг на друга роговыми пластинами, не видно ни маленьких чёрных глаз, ни длинного любопытного носа.

Даже поверхность Брунталиса не разглядеть, если не задаться подобной целью и не совершить посадку. Планету колонизировали так давно, что она обросла железом ничуть не хуже иной кузни.

Но всё менялось, когда речь заходила о резиденциях правящей верхушки.

Дворец, доставшийся нынешнему губернатору — Мишелю Онаси — от предыдущих властителей, вообще находился в лесу. Да-да, я не шучу. Накрытая куполом, что превращал свет звезды в тусклое сияние, а кислотный дождь — во всего лишь в печальную картину за окном, парковая зона напоминала колонистам о далёкой родине, оставшейся где-то там, за тысячи парсеков от Брунталиса. Навороченные системы кондиционирования опускали на хвойные леса туман, имитировали дождь, в то время как смотрители заповедника имитировали таинственные мрачные тени в чащобе.

Дороги были выложены камнем, и по нему катились деревянные кареты, которые везли гостей губернатора на бал.

Больше всего дворец походил на храмовый комплекс где-нибудь на Аманите, возможно, и там, и там архитекторы вышли из одной схолы.

Невысокая крепостная стена с маленькими башенками казалась несерьёзной, даже игрушечной, но на то была причина. Здесь главная защита от внезапного нападения — искусственная речка, окружившая островок.

Лошадиные копыта выбили дробь по камням подъёмного моста, и карета с нашими героями остановилась перед следующим препятствием на пути к изящным строениям, устремившим иглообразные шпили к зениту.

Не дожидаясь помощи лакеев, из кареты выскочил Георг. Маскарадная маска, выполненная в виде ястребиной головы, вряд ли бы помогла скрыть личность вольного торговца, так как и на балы, и в повседневной жизни он одевался примерно одинаково.

Георг вытащил из-под кузова лесенку, прикрепил её к порожку, потёр руки и вскинул одну, чтобы помочь даме. Дама этот жест не оценила и, придерживая подол, спустилась сама. Дело не в том, что Георг перепачкался, просто дама — Манрикетта Мурцатто.

Волосы седые, некрашеные, зато одежда и аксессуары — кроме украшений и маски — из всех оттенков чёрного. Вечернее платье с высоким воротником, кожаное болеро, клатч из змеиной же кожи и соответствующая маска с раздувшимся капюшоном, где из оскаленной пасти высовывался длинный раздвоенный язык.

Мурцатто оглядела обслугу, дома в отдалении и окружающую природу, а потом обратилась к спутнику:

— Напоминает о доме.

— Знал, что тебе понравится.

Георг отвёл локоть под тонкую женскую ручку, но Мурцатто не прекращала игнорировать его. Она первой пошла в сторону садового лабиринта, возвышающегося над землёй на два человеческих роста.

Быть может, многие гости губернатора потерялись бы и сгинули от голода, холода и безумия, но лакеи с масляными фонарями указывали правильный путь на каждом коварном разветвлении.

Правда… ссориться с хозяином после такого приветствия не хотелось. На обратном пути могли возникнуть трудности, так как зелёное море колыхалось повсюду, преграждая любые пути к отступлению.

Наконец Георг с Мурцатто покинули узкие переходы цепляющих веток и влажной листвы. Перед ними выросла громада дворца, над которым уже рвались разноцветные фейерверки. Хотя бы так губернатор решил прогнать мрачное настроение, посетившее, наверное, всех гостей, кто видел это место впервые.

Шпили, высокие башни, их смотрители-гаргульи, украшенные искусной резьбой контрфорсы и аркбутаны, стрельчатые арки, роза и витражи.

Последние — отдельный вид искусства.

Сквозь разноцветные окна, может быть, ничего не разглядишь, но и не нужно. Вообще, скорее всего, забудешь о чём-то кроме. Мурцатто с большим трудом подавила желание обойти дворец, чтобы ещё раз узнать о жизнеописании Бога-Императора. Он словно бы ожил в изображениях, словно бы и не было величайшей гражданской войны в галактике, из-за которой Он сел на Трон Златой. Витражи казались… даже были чем-то настоящим среди всей окружающей имитации.

— Напоминает о доме? — повторил Георг, ухмыльнувшись.

То есть ухмылки не было видно из-за маски, но всё-таки я — автор, время от времени делаю подсказки.

Мурцатто ответила не сразу.

— Нет. Мне для этого нужно было родиться в другой семье. — Она добавила спустя короткую паузу: — И вообще не на Стирии.

В следующий раз Георг и Мурцатто перебросились словами, когда перед ними распахнули высокие тяжёлые врата. Привратникам для этого пришлось навалиться на створки всем телом.

На привратниках, кстати, в отличие от остальных слуг, не простые белые маски с прискорбно поджатыми губами, а глухие рыцарские шлемы. Привратники вообще были облачены не в платья, а в латные доспехи, в руках алебарды.

Внутри, оглядев местную публику у гардероба, — в основном юноши и девушки или же старики, которые выглядели как юноши и девушки, — Мурцатто заметила:

— И зачем ты меня позвал? Взял бы какую-нибудь молодую шлюху.

Слуга, который проходил мимо, вздрогнул, но ничего не сказал.

Георг ответил:

— С молодой шлюхой я могу встретиться в более интимной обстановке. Здесь же я хочу выглядеть человеком со вкусом.

Сквозь прорези в маске видны пьяные звёзды — Георг успел немного подкрепиться для храбрости и куража.

Мурцатто обвела спутника взглядом с ног до головы и произнесла:

— Не приходится говорить о вкусе человеку, который одевается так броско.

— Мы с тобой — законодатели моды. Вот увидишь, в следующем году не будет ни одного мужчины в смокинге или женщины в платье с большой жопой. "Буфы-и-разрезы", яркие цвета, бурлеск! — Георг смолк и указал ладонью на Мурцатто: — Разумеется, икона стиля и олицетворение утончённости.

Мурцатто хмыкнула и отозвалась:

— Поживём-увидим. И, кстати… для общего развития. Платье не "с большой жопой", а с турнюром.

— И после этого ты ещё спрашиваешь, зачем я тебя позвал, — сказал Георг. — Кто же ещё мне об этом расскажет?!

— Если будет настроение.

Справедливости ради гости губернатора не выглядели одинаково. Кроме Георга и Мурцатто были здесь и иные иномиряне со своим стилем, многие представители высшего света Брунталиса оделись посвободнее, чтобы не пропустить танцы.

А пока танцы не объявили, Георг и Мурцатто разошлись в поисках знакомых или хотя бы круга по интересам.

Георга тут же со всех сторон облепили те люди, кто вкладывал в его мероприятия деньги. Разумеется, инвесторы каждый год получали отчёт о состоянии Classis Libera, но не каждый год имели возможность поговорить с руководителем компании с глазу на глаз.

— Мне кажется, ты, Георг, знаешь, о чём мы все хотим спросить, — произнёс мужчина в маске джиринкса.

Он предпочитал напитки покрепче, держал широкий бокал с амасеком.

— Понятия не имею, — ответил Георг и пригубил шампанское.

Георг далеко официанта не отпускал, пил дорогой напиток, словно воду.

— За последнее время столько навалилось, что просто теряюсь, — добавил Георг. — Это у вас, может быть, ничего интересного не происходит, а я весь в мыле.

— Не начинай, дорогой, — проворчала пышная дама в такой же простой маске, как у слуг, но покрытой золотом. — "В мыле он", как же…

— В статье военных расходов ошибка? — поинтересовался высокий мужчина в маске острокрыла.

— Заметили лишний нуль, да? — Георг хмыкнул. — Нет, никаких ошибок, но уверяю, я в курсе и уже нашёл решение.

В кругу инвесторов повисла мёртвая тишина. Никто не обращал внимания на музыку на фоне, фокусников и иных приглашённых на вечер артистов.

Георг вздохнул и сказал:

— Я понимаю, в сравнении с предыдущими периодами расходы колоссальны и, к сожалению, в следующем году вряд ли получится что-то исправить, но… — Георг поднял указательный палец вверх. — …в долгосрочной перспективе я смотрю на наши достижения с оптимизмом.

— А есть шанс, что мы доживём до мифической "долгосрочной перспективы"?

У этого худощавого человека самая высокотехнологичная маска. На гладкой поверхности с каждым мгновением появлялось новое изображение, отражающее все те маски, которые уже удалось увидеть на балу.

— Есть, — отозвался Георг и сделал ещё один глоток шампанского. — Я заключил несколько выгодных контрактов с армией, ожидаю удвоение капитала в течение трёх лет даже с небольшим увеличением расходов. Продажа оружия и боеприпасов — золотая жила.

— Кстати о выгодных контрактах! — Со спины на Георга налетел ещё один мужчина и обнял его за плечи.

То был губернатор, Мишель Онаси. На его лице — маска пучеглазого шута в колпаке с бубенчиками.

— Ты и мне обещал пару заводов построить! — добавил Мишель.

Георг, не глядя, указал на губернатора большим пальцем и обратился к собравшимся:

— Вот что значит пропустить начало разговора. — Георг добавил, не оборачиваясь: — Чуть погодя, Мишель, извини. Меня и так, наверное, скоро съедят из-за убытков.

Добиться хотя бы какой-то реакции от этой публики не удалось, и Георг проговорил:

— Да расслабьтесь вы уже наконец!

В то время как Георг успокаивал инвесторов, Мурцатто собрала вокруг себя иную публику. Дамы обмахивались веерами, господа курили.

— Милая, — женщина в маске розового рассветного солнца положила ладонь на руку Мурцатто, — когда эта ужасная война закончится?

Легкомысленная звезда в пышном платье с многоярусной юбкой смотрелась комично рядом со строгой чёрной змеёй, но Мурцатто не стала отталкивать собеседницу и ответила:

— Никаких прогнозов. У вас, кажется, муж — банкир. Спросите его, как часто они сбываются.

Звезда оглянулась в сторону седовласого бородатого мужчины в полумаске и смокинге. Тот, сделав глоток травяного отвара, улыбнулся мягко и располагающе, а потом ответил:

— Солнышко, прогнозы придумали для успокоения директоров. Иначе они никогда не примут никаких решений.

— Ну так сбываются или нет? — настаивало солнышко.

Муж-банкир усмехнулся и ответил:

— Иногда да, иногда нет. Подбрасывание монетки даст примерно тот же результат, но директоров монетка не устроит, нужен "дипломированный специалист", а лучше несколько.

— Так что будет-то? — солнышко снова повернулось к Мурцатто.

— В ближайшее время с каждой планеты сектора начнётся призыв. По одному, по несколько полков в зависимости от возможностей СПО. И так ежегодно, пока война не закончится.

Банкир салютовал Мурцатто чашкой и произнёс:

— А вот такой информацией стоит дорожить.

— Ничего секретного. — Мурцатто развела руками. — Об этом вашему правительству должны были сообщить ещё в прошлом году. Я сама и этим занималась, правда, на других планетах.

— Ходили слухи, но разве на них можно положиться? — Банкир поставил чашку с блюдцем на столик перед диваном и поднялся. — Прошу простить, мне нужно отлучиться ненадолго.

— Ты обещал! Сегодня никакой работы! — воскликнуло солнышко.

Банкир снова ответил обезоруживающей улыбкой и сказал:

— Скоро вернусь, дорогая. Не скучай.

Заскучать никто не успел. Все гости в сборе, и губернатор объявил о начале бала-маскарада.

Первый номер — полонез. Георг подал руку Мурцатто, и та внезапно даже не отказалась. Гости выстроились в ряд в зале для танцев, а потом совершали простые движения танца-приветствия: несколько изящных шагов, перемена мест с партнёром, перемена мест с соседями, поклон хозяину бала и друг другу, повторение последовательности действий до тех пор, пока гости не оказались там, где начинали.

Мурцатто держалась холодно, а когда объявили вальс, вообще отстранилась и подыскала себе другого партнёра.

Георгу некогда было печалиться. Он завис у карточных столов, обобрал тех простаков, кто с ним ещё не играл, со смехом и приглушенными проклятиями в спину покинул этот праздник жизни, сославшись на то, что проголодался.

После ужина, во время безудержного хоровода кадрили, когда партнёры менялись чуть ли не ежеминутно, Георгу снова посчастливилось встретиться с Мурцатто. Та сбилась с шага, но потом всё-таки кивнула, и вместе они наверстали упущенное.

Нет таких слов, чтобы передать состояние Георга, он забыл обо всём на свете и опомнился, только когда настала пора покинуть резиденцию губернатора.

— Спасибо, что согласилась составить мне компанию, — сказал он. — Это был счастливейший день за чёрт знает сколько времени.

Мурцатто ничего Георгу не ответила. Она в тот миг размышляла о событии, которое могло испортить настроение не только Георгу, но и всем его инвесторам.

Путешествие по Морю Душ непредсказуемо, некоторые суда приходится дожидаться у точки Мандевилля даже не часы, а дни. Внутреннее правило компании гласило о том, что спустя три дня, как это ни прискорбно, отстающего следовало считать потерянным.

Иногда случались чудеса, и запоздавшее судно догоняло эскадру где-нибудь ещё, но вообще за всё время существования конвоя Георг не досчитался таким образом шести транспортников. Перехватили ли их пираты прямо в варпе или поля Геллера не выдержали демонического давления? Кто знает? Мои источники об этом ничего не сообщили.

Перелёт из Лусканиаты в Ягеллонскую звёздную систему можно было считать очень успешным. Боевые корабли и транспортные суда не просто появились в реальном пространстве, а появились почти одновременно, что большая редкость. Время — деньги, и важность такого события трудно переоценить, особенно с учётом того, где конвой оказался.

После нападения орочьих пиратов в 008.М42 ни один капитан в компании больше не рисковал летать кратчайшим путём через астероидный пояс. Так путь до Литуаны и Ягеллона протяжённее, но жизнь дороже.

Этому правилу следовали не все путешественники среди звёзд. Едва корабли компании покинули Море Душ, взору флотских офицеров открылся прекрасный вид на побоище, в котором участвовали неизвестные с одной стороны и до боли знакомые зеленокожие с другой.

Флагман неизвестных — ударный крейсер, рабочая лошадка всех капитулов космического десанта. Как и все прочие корабли такого типа, ударный крейсер, может быть, и не обладал потрясающей воображение огневой мощью, но отличался крепостью. Его создавали прорывать оборону и высаживать десант, запускать абордажные торпеды и разнообразную летательную технику, выживать там, где другие разваливались на части.

Остальные корабли представляли опасность разве что совокупно. Лёгкие крейсеры, фрегаты, эсминцы и рейдеры не отличались мощью, но именно по ним можно было судить, какую сторону занимали неизвестные в вечной войне всех против всех.

Взять хотя бы "Идолопоклонники", которые ощетинились мачтами с высокоточным оборудованием, что тянулись не только из надстройки с капитанским мостиком, но и из носа корабля, словно какие-то мандибулы. "Идолопоклонники" в Империуме не собирали, их разработали и впервые отправили в плаванье на планете Ксана-II. Этот мир-кузня был известен тем, что его прокляли, а руководящую верхушку отлучили от церкви, — такова суровая кара культа Бога-Машины за несоблюдение священных догматов. Говорят, в конечном итоге за использование технологий нечеловеческого происхождения и прочую подобную техноересь всё население Ксана-II поплатилось жизнью. После Крестового Похода на поверхности планеты не осталось ничего, кроме пыли уничтоженных городов и праха еретиков.

Конечно, "Идолопоклонник" можно было взять на абордаж и завладеть редкой техникой, но не три же подобных боевых единицы одновременно, да ещё и в одной эскадре! И это я ещё не упоминаю излюбленные налётчиками и еретиками лёгкие крейсеры типа "Вестник ада" или рейдеры "Язычник".

Капитану Пиу Де Бальбоа хватило одного взгляда на сцепившихся в схватке не на жизнь, а на смерть противников, чтобы повести авангард компании — "Русалку" и пару пиратских фрегатов — на ту позицию, с которой можно было поразить все цели. Глава конвоя, магос Аурум, тут же отправил следующее сообщение:

— Не отклоняться от курса! Это не наша война!

Несмотря на расстояние между кораблями в несколько тысяч лиг, техножрец почти сразу получил ответ:

— При всём уважении, магос… они же нас ждали. Нас.

— Этому нет доказательств.

— Ну а что они ещё там делали?! На пикник собрались?!

Капитан Де Бальбоа оборвал связь, а магос Аурум разразился бранью на techna-lingua, понятной только служителям культа. В моменте он мечтал о том, чтобы поведать Георгу о невыносимом поведении и отсутствии дисциплины Де Бальбоа, но позже понял, что всё произошло так, как угодно Омниссии и Богу-Машине.

Вы можете спросить: "Откуда я всё это знаю?"

Я, как и всегда, отвечу, что писал рассказ уже после всех произошедших трагических событий и опроса непосредственных участников.

В чём же состоял план еретиков по мнению капитана Де Бальбоа?

Кто-то выдал врагам маршрут, и они разместили на пути конвоя сеть плазменных бомб, замаскированных под космический мусор. Уж чего-чего, а обломков в Ягеллонской звёздной системе пруд пруди — эхо войны, отгремевшей здесь больше пятидесяти лет назад.

Авангард конвоя должен был если не подорваться на бомбах, то получить серьёзные повреждения. Арьергард — "Tibi gratias ago Deus Mechanicus" и "Verbum Dei" — вдруг обнаружил бы рядом ударный крейсер, который посылал в его сторону абордажные торпеды с космическими десантниками.

Однако прежде, чем еретики воплотили план в жизнь, в дело вмешались орки. Еретики до последнего пытались сохранять хладнокровие, надеялись, что у зеленокожих слабые сканеры или же их нет вовсе, но те и без сканеров чувствовали, где можно подраться. Лучше всего на свете орки находили неприятности, и на этот раз у них снова всё получилось.

Выбранная тактика сыграла против флотоводца еретиков и привела к тому, что корабли зеленокожих оказались в опасной близости от его эскадры. Он даже не мог объявить отступление, так как поворачиваться к оркам спиной смерти подобно. Началось побоище.

Пока магос Аурум размышлял и оценивал риски, капитан Де Бальбоа доверился инстинктам, и привёл "Русалку" на дистанцию эффективного поражения цели.

"Русалка", кстати, больше не напоминала изуродованную вандалами скульптуру. Украшения по бортам древнего корабля не восстановили, — на них никогда не хватало времени, — зато носовую фигуру привели в порядок и даже перестроили. При Генрихе Эвери морская владычица грозила трезубцем, под руководством Пиу Де Бальбоа с игривой улыбкой звала, закрывая свободной рукой обнажённую грудь.

Однако эстетика отнюдь не самое важное в пустотной войне. "Русалке" восстановили зубы — батареи излучателей. Заказанные с разных верфей и миров-кузней, эти орудия нашли себе место вдоль бортов крейсера. Выглядели по-разному, испускали лучи разного оттенка, потребляли разное количество энергии, но теперь ни у кого не повернулся бы язык назвать "Русалку" беззащитной.

Первый же залп пронзил фрегат еретиков насквозь. Корабль так и завис в пространстве без движений, пока орки не растерзали его на кусочки.

Еретики оказались между молотом и наковальней. Только ударный крейсер вырвался из западни и огрызался залпами макроорудий. Он уходил всё дальше в астероидное поле, а вот остальным кораблям эскадры повезло сильно меньше. Приходилось вести бой на два фронта и, как будто этого мало, уклоняться от астероидов и россыпи каменных осколков. Не все снаряды летели в цель, какие-то попадали в планетоиды, какие-то откалывали огромные глыбы от орочьих летающих скал, короче говоря, поражающих элементов в пространстве с каждым мгновением становилось только больше. Пустотные щиты такие объекты не останавливают — они движутся недостаточно быстро, чтобы Духи Машины сочли их опасными.

Вражеский "Иконоборец", чей нос походил на лезвие топора, запустил двигатели на полную мощность и попытался покинуть простреливаемую область. Уже через пару минут он потерял управление, обшивка зияла пробоинами от астероидов.

Лёгкий и проворный "Язычник" нырнул под орочью скалу. Его капитан рассчитывал на то, что там никаких орудий нет. Ложная надежда стоила жизни, — орки облепили пушками скалу без всякой меры.

Уцелевший в перестрелке с орками "Идолопоклонник" отступил к конвою. На "Русалку" пришёл сигнал бедствия и предложение о сдаче, но Де Бальбоа капитуляцию не принял, превратил корабль еретиков в оплавленную братскую могилу.

И всё-таки жирную точку в сражении поставил не старый пират, а магос Аурум.

Заработало орудие "Нова" — на позициях еретиков и чужаков хотя бы на мгновение, но возникали новые звёзды. Даже орочьи скалы не пережили обстрела мощнейшим оружием в арсенале техножрецов.

Сначала с обшивки исчезали все кустарным образом собранные устройства. Скалы чернели, превращались в оплавленные камни. Потом температура возрастала настолько, что внутри планетоидов взрывались боеприпасы, загоралось топливо. Наконец прямые попадания плазменными снарядами вызвали распад казавшихся несокрушимыми скал.

Радость битвы прошла, её звуки стихли, пришла смерть. Зеленокожие отправились к своим жестоким богам вслед за еретиками.

Удовлетворившись итогами сорванной засады — никаких потерь и даже повреждений, требующих скорого ремонта — магос Аурум объявил о продолжении рутинной работы.

Пиу не спорил. Пусть даже одному неприятелю удалось покинуть поле боя, но так даже лучше — враги должны знать, чем заканчивается попытка напасть на компанию.

Лэнд перехватил взгляд Глории и произнёс:

— Чужие дети быстро растут, да?

С того момента, как охотники за головами впервые повстречались с Ийданой, прошло уже несколько лет, и смешливая кроха вдруг превратилась в худощавую и очень серьёзную девочку-подростка. Одежда примерно та же, — мотивы Финармы, шаманизм и кости, — но человек как будто другой.

— Ну! — только и отозвалась Глория, не сводя глаз с Ийданы.

Та даже раскраснелась и проговорила:

— Хватит, тётя Глори. Как призрака увидели.

Глория усмехнулась и ответила:

— Так и проходит жизнь. Глядя на тебя, вспомнила, что вообще-то моложе не становлюсь.

— Природу нелегко обмануть.

Глория повернулась к Лэнду и сказала:

— А говорит-то как!

Лэнд отозвался с усмешкой:

— Это да, говор почище, чем у Йона, наверное.

Раздался стук. Глория вытащила лазерный пистолет, подобралась к двери и осторожно отворила. Лёгок на помине.

— Ну здравствуйте, детишки, — сказал Йон. — Кто хорошо себя вёл в прошлом году сейчас получит подарки.

В номере дорогой гостиницы стало на двух степенных джентльменов и одного кибермастифа больше. И Йон, и Амберт не в боевом снаряжении, а в лёгких летних пиджаках и брюках, цветастых рубашках. У Йона даже волосы аккуратно уложены… по крайней мере, с той стороны, где черепная коробка родная.

Социальный камуфляж!

Стоит только появиться в престижном районе в кирасах и с болтерами наперевес, как о тебе станет известно всему улью. И всё-таки кирасы с болтерами могли спасти жизнь во время операции, а поэтому Йон с Амбертом притащили увесистые тюки и чемоданы. У Пирожка тоже лямка в зубастой пасти, шея вытянута, сумка болталась у мощной стальной груди.

Снаряжение не своё, вообще контрабанда, но что есть, то есть. На Нагаре трудно получить разрешение на ношение оружия, особенно после чудовищных событий на одном дорогом курорте.

Охотники за головами принялись собираться. Они сбрасывали камуфляж и облачались в пулестойкие костюмы и поддоспешники. Глория даже в другую комнату ради такого не пошла, а мужчины не отворачивались, — команда сработалась давно, какие-то половые различия перестали иметь значение. Разве что Ийдана вышла в прихожую поиграть с Пирожком, ну так она и не охотник.

Поверх одного слоя защиты кто-то вешал отдельные пластины, другие отдавали предпочтение чему-нибудь сплошному, литому. Уже совсем скоро на роскошных коврах рядом с массивной мебелью с позолоченной фурнитурой стоял не кто-нибудь, а бойцы, готовые к встрече если не со всеми, то со многими ужасами из далёкого космоса.

Глория потянулась к чемодану с оружием, раскрыла один такой, потом следующий, третий, четвёртый и, наконец, произнесла:

— Что за?!

Йон поморщился и ответил:

— Поставщик принёс тысячи извинений, клялся, что подобного больше не случится.

Глория извлекла из чемодана составные части старого потёртого лазерного ружья "Люций-I". От гвардейского стандарта — модели "Кантраэль-М36" — оно отличалось повышенной мощностью, было легче, по форме больше напоминало ружьё охотничье: отсутствовала пистолетная рукоятка, спусковая скоба и крючок располагались у приклада.

— Они хоть стреляют? — спросила она.

— Даже если нет, то смотри, в комплекте — штык! — Йон усмехнулся.

Глория посмотрела на товарища исподлобья и произнесла:

— Это залёт, Йон.

Он всплеснул руками и воскликнул:

— А я-то что сделаю?! Много ли ты здесь торгашей знаешь?!

Глория только махнула рукой и с угрюмой миной на лице приступила к сборке. В конце, когда из всех деталей остался только вышеупомянутый длинный штык-нож, Глория поколебалась, но всё-таки примкнула его к стволу. Чем чёрт не шутит? Вдруг на самом деле пригодится.

К чему вообще такие серьёзные приготовления? Разве Нагара не райский мир, на котором не любят говорить о войне и смерти?

Охотникам за головами подкинули дополнительную работу. Подкинул не кто-нибудь, а Манрикетта Мурцатто. Дело касалось шантажа, а раз уж у кого-то хватило духа шантажировать такую особу, значит, этот кто-то очень опасен. Сверх того ни Глория, ни кто-либо ещё из её команды не знал. Глория справедливо полагала, что у шантажа есть основание, и кто-нибудь обязательно умрёт из-за того, что знает слишком много.

Госпожа Мурцатто собиралась встретиться со злоумышленниками в ресторане "Тысяча островов", команда Глории же сняла номер в гостинице "Лазурь", нависающей над рестораном. Таковы особенности ульевой архитектуры — чёрный ход куда бы то ни было не только по горизонтали.

Глория с Йоном крепила тросы к змеевику, трубам водоснабжения и канализации, пока Лэнд помогал Амберту развернуть портативную вокс-станцию. Каждый член отряда получил по бусинке вокс-приёмника, которые вставляли в уши, и по крохотному передатчику, что крепился к горжету кирасы или вороту бронежилета.

Амберт достал из рюкзака сервочереп, открыл дверь на балкон и выпустил следящее устройство на волю. С этого мгновения он видел все события, которые происходили на открытой террасе "Тысячи островов". Оставалось только дождаться нанимательницы.

Однако о появлении Мурцатто предупредила не благословенная Богом-Машиной техника, а Ийдана. Глория заметила, что девочка чуть ли не до крови сжала ладони в кулаки. Ещё немного, и ногти пронзят кожу.

— Всё в порядке? — спросила Глория.

Ийдана отмахнулась и ответила:

— Видения накатывают. Множатся. Я училась этому противостоять, но… сложно всё.

Глория обняла девочку, прижала к себе, а потом опустилась на колени и сказала ей:

— С тобой всё будет хорошо.

Ийдана грустно улыбнулась одними уголками губ и ответила:

— Не уверена. Но спасибо, тётя Глори.

Амберт вскинул руку и проговорил:

— Госпожа Мурцатто на месте. Больше в ресторане никаких новых лиц.

Амберт мог видеть благодаря оптике сервочерепа, а вот другим охотникам приходилось довольствоваться только звуком, — у Мурцатто комплект связи с собой.

Пока охотники сосредоточенно прислушивались к тому, как Мурцатто смаковала вино или к несвязанной речи где-то на фоне, Ийдана вдруг прошла в угол комнаты, отодвинула в сторону тумбу, завернула край ковра, достала из заплечной сумки мел и начала выводить на полу и стене неприятные для глаз знаки.

— Ох и влетит нам от администрации… — проговорил Лэнд и улыбнулся жуткой из-за рубцов улыбкой.

— Да за такие деньги, сколько этот номер стоит, — начал Йон, — можно заново все комнаты обставить и ремонт сделать.

— Хорош трепаться! — бросила Глория. — Ничего не слышу.

Ийдана тем временем сотворила на полу и стене защитный круг, заполнила края рисунка и теперь выводила следующий внутри предыдущего. Выходило криво — Ийдана спешила.

Глория поднялась из-за трельяжа, снова подошла к Ийдане и спросила у неё полушёпотом:

— Ждать сюрпризов?

Ведьмочка даже не повернулась и только кивнула на заданный вопрос.

— Что будет?

Ийдана сказала:

— Кто-то изменил ход истории. Ещё один или несколько ведьм. Всё перемешалось!

Глория обратилась к Амберту:

— Что-нибудь новое? Кто-нибудь новый?

— Какая-то короткостриженая блондинка в платье. Села за стол. Внимание!

Охотники обратились в слух. По первому же сигналу от госпожи Мурцатто или командира группы они были готовы ворваться на территорию ресторана самым эффектным образом, — смерть с небес!

Мурцатто и неизвестная женщина обменялись короткими приветствиями, а потом приступили к переговорам.

— Нас преследуют неудачи, — произнесла неизвестная, — это подозрительно.

— Соболезную, но я выполнила все ваши требования и жду, когда вы ответите тем же.

— А нам кажется, что вы водите нас за нос. — Неизвестная сделала паузу. — Та девчонка. Мы недооценили её. Далеко она видит?

Глория бросила взгляд на Ийдану. Та будто бы и не слышала слов шантажистки, выводила узор не только мелом, но измазанными сажей пальцами. Глории пришлось даже встряхнуться, так как из-за спирали таинственных символов кружилась голова. Что бы Ийдана ни делала, эта штука на стене затягивала в водоворот, из которого так просто не выбраться.

— Не понимаю, о чём вы, — проговорила Мурцатто.

— Всё вы понимаете. — Незнакомка помолчала немного и добавила: — Вы даже понимаете, что это последняя наша с вами встреча. Не могу сказать, что была рада знакомству… Потеряно столько времени… Прощайте.

Глория и её товарищи услышали скрежет, с которым отодвинули стул от стола. Раздался цокот каблуков, а потом возглас Мурцатто:

— Я вас никуда не отпускала.

На мгновение и в ресторане, и в гостиничном номере воцарилась тишина, — охотники за головами приготовились выскочить на балкон, а там уж молниеносный спуск на тросах.

Донёсся ответ незнакомки:

— Вы не в том положении, чтобы чего-то требовать. Сегодня вы умрёте. Вы, девчонка и головорезы, что ждут выше.

Оружие наготове, и охотники уже собирались пустить его в ход, когда Ийдана произнесла:

— Он здесь.

Вертушка замка входной двери вдруг повернулась сама собой. В комнате появился гость, которого никто не звал и который ничуть не опасался группы вооружённых до зубов боевиков.

Исполин ростом выше двух метров снял с головы широкополую шляпу и положил её на полку у выхода. Он расстегнул пиджак и окинул взглядом собравшихся.

Голова — отполированный шар без намёка на хотя бы один волосок, лицо совершенно незапоминающееся, но вот в глазах…

От подобного взгляда дёрнулся даже ветеран всевозможных войн и многих лет поиска по галактике самых опасных преступников — Йон по прозвищу "Полуночной". Ийдана же вообще побелела, когда незнакомец обратил на неё своё внимание.

— Ну привет, — проговорил он. — Давно хотел с тобой познакомиться.

Глаза засветились синем пламенем псионического могущества, а в руках появился короткий призрачный клинок.

Мурцатто допивала вино. Возможно, последний бокал в жизни.

Единственная маленькая радость в подобной ситуации — хотя бы платить не придётся. С того мгновения, как раздались истошные крики, прозвучали выстрелы, на террасу посыпалось разбитое стекло, а над рестораном начало покачиваться тело одного из нанятых Мурцатто людей, официанты, персонал вообще, куда-то подевались.

Она сделала последний глоток, поднялась, повела плечами, вздохнула и отправилась навстречу судьбе.

Мурцатто думала тогда, что у еретиков — можно уже не скрывать — что-то пошло не так. Повезёт или нет?

Первые трупы она увидела у перехода между основным помещением ресторана и террасой.

Подтянутого молодого человека рассекли силовым оружием от правой ключицы и до левого бока. Края раны запеклись, поэтому и лужи крови не было.

Зато другой потенциальный убийца забрызгал всё, что и кого только можно. Он лопнул у сцены, где выступали музыканты. Останки свисали с потолка, лежали на барной стойке, кое-что перепачкало прекрасные платья гостей и наверняка стало причиной диких криков и давки у выхода. Там же Мурцатто заметила не просто убийц в гражданской одежде, а группу поддержки на случай непредвиденных обстоятельств.

Мурцатто ещё не знала, что у еретиков тоже нашёлся предсказатель, но непредвиденные обстоятельства всё равно наступили. Для всех.

Еретики из группы поддержки были вооружены уже не пистолетами, а автоматическим оружием, защищены полной бронёй. Выглядели они примерно так же, как и нанятые Мурцатто охотники, возможно, даже закупались у одних и тех же поставщиков. Однако ничего из доступного на чёрном рынке этим бойцам не помогло. Единственное, чего удалось добиться, — зацепить пулями дюжину посетителей "Тысячи островов", да продырявить их автомобили. Завывала сигнализация, стонали раненые. Один из них схватил Мурцатто за ногу.

— П… помоги, — с большим трудом выдавил он, зажимая кровоточащую рану на животе.

Однако Мурцатто не обратила на него внимания. Не из-за чёрствости, — хотя чего вы ожидали от кондотьера? — а потому что увидела кое-что такое, из-за чего кровь стыла в жилах.

Ноги связного — приснопамятной блондинки — дрожали. Её тело вообще билось в агонии. В нём не осталось ни уверенности, ни гордости — только мясо на костях. Этим мясом, а также содержимым черепной коробки лакомился некто в сером плаще, покрытым бурыми пятнами. Людоед громко чавкал, из-за чего к горлу Мурцатто подкатил ком, её затошнило. Капюшон скрывал голову незнакомца, и со спины Мурцатто никак не могла разобрать, кто же это такой.

Но потом людоед отбросил обезглавленный труп в сторону, утёр рот, достал из-за пазухи маску и водрузил на лицо. Он повернулся, и Мурцатто поняла, что перед ней магистр Сава собственной персоной. Ни силовых доспехов, ни громоздкого оружия, — оно и не понадобилось. Даже так Сава не встретил врагов, только добычу.

Немая сцена.

Перенесёмся же на несколько минут назад в номер дорогой гостиницы, где охотники за головами вдруг встретились не с кем-нибудь, а с космическим десантником, псайкером, возможно, даже с чернокнижником.

Первым на врага кинулся Пирожок. На кибермастифа трансгуманистический ужас не действовал. Пирожок в принципе не боялся, ничего такого Амберт своему псу не программировал.

Челюсть кибермастифа перекусывает стальной трос, а то и несколько, но Пирожок ухватил лишь воздух там, где только что стоял десантник. Враг уже был сбоку и ответил на нападение психокинетическим ударом. Пирожок взмыл в воздух, проломил две стены и потерялся в хитросплетениях соседних комнат, вызвав нечленораздельные вопли и мужчин, и женщин.

Следующим на пути десантника стоял Амберт, он попытался ударить штыком, но отставал от врага и в скорости реакции, и в скорости действий, несмотря на все кибернетические приращения. Хлёсткий хук, и лицо Амберта превратилось в окровавленную тряпочку. Оно оторвалось от креплений на металлической голове и раскачивалось у подбородка. Один оптический имплантат потух, другой часто мигал, электронная начинка искусственного черепа явно пострадала из-за деформации. Амберт выронил ружьё, упал на колени, из помятой головы вылетали искры. Он двигался рывками, эти действия напоминали агонию, а поэтому десантник посчитал, что с Амбертом покончено. Повезло.

Остальные охотники успели сделать по выстрелу, а потом враг добрался и до них тоже. Сначала он укрылся псионическим барьером, что впитал лучи как губка, потом выбросил вперёд ладонь и впечатал стрелков в стену. Йон вышиб спиной остеклённую дверь на балкон, перила, горшки с растениями и отправился туда, куда и должен был спуститься по плану.

Добить Глорию и Лэнда десантник не успел. Он уже сделал шаг ближе к Ийдане, когда та отпрыгнула и исчезла в спирали зловещих символов. Те двигались и по, и против часовой стрелки, запутывая наблюдателя, гипнотизируя его.

— Вот же маленькая дрянь! — воскликнул десантник и кинулся следом.

Глория с Лэндом в это время только отходила от психокинетического удара. Глория сравнила бы эффект с попаданием из дробовика в упор. Пусть противоосколочная броня защитила грудь, но удар выбил весь воздух из лёгких, а ещё сломал парочку рёбер и это в лучшем случае.

Глория стояла на коленях, дышала с хрипами, когда почуяла отвратительную вонь, словно поблизости раскопали могилу и сломали крышку гроба. Вряд ли кто-то успел умереть и разложиться за такой короткий срок, поэтому Глория связала зловоние с проклятой Богом-Императором варповщиной. Глория поднялась, используя ружьё как трость, сделала пару шагов в сторону двери между мирами и, преодолевая себя, всё-таки посмотрела на странную вязь неизвестного языка на стене и полу.

Таинственные знаки водили хоровод, кружились, вслед за ними закружилась и голова, появилось настойчивое противоестественное желание окунуться в вихрь. Возможно, Глория не смогла бы пересилить себя, но в это мгновение кто-то с той стороны устал ждать и явил себя.

Из самого сердца вращающейся спирали во все стороны поползли чёрные корни неизвестного дерева. Стоило им дотронуться до краски на стене, как та темнела гнилью. Ковры рассыпались, плитка крошилась, стёкла лопались, — энтропийная природа варпа проявляла себя во всём ужасающем могуществе.

Глория очнулась, только когда заметила, что корни тянутся к Амберту, который всё никак не мог подняться с колен.

— Лэнд, помоги! — выкрикнула она, но уже через пару секунд поняла, что у Лэнда и без неё полно забот.

Из портала выбралось нечто ещё более мерзкое и зловонное — какой-то полусгнивший рогатый циклоп. Глория едва не опорожнила желудок при виде чудовища, но страх придал сил, и Амберта всё-таки удалось оторвать от пола.

Лэнд всаживал в чудище один луч за другим, но оно словно бы и не замечало смертельных ран. У циклопа и до выстрелов сквозь болотного цвета шкуру торчали обломки почерневших рёбер, — нужно было нечто более мощное, чтобы если не убить давно убитое чудище, то хотя бы отбросить его. Оно подобрало ржавый меч, вскинуло его и перерубило бы Лэнда надвое, если бы не Пирожок.

Кибермастиф вернулся, запрыгнул на плечи рогатого циклопа и ослепил его, вонзив клыки в глазницу. Чудище взревело, схватило металлического пса за шею и бросило в окно. В отличие от Йона, Пирожок никуда не улетел, тут же вскочил на лапы и кинулся в бой, несмотря на то, что пасть покрылась ржавчиной. На этот раз кибермастиф повис на лапе ослеплённого циклопа и подарил Лэнду драгоценное время, чтобы выбежать из номера вслед за Глорией и Амбертом. Лэнд нагнал их в коридоре, и вдвоём тащить техноадепта было уже проще.

Глория даже лифт не стала вызывать, воспользовалась лестницей. Она решила, что он битком набит теми, кто бежал из гостиницы со всех ног. Даже слепоглухонемому ясно, что дело не в каком-то пожаре.

Порча двигалась вслед за троицей охотников за головами. Больше никаких чудовищ, но гасли люмены, медные поручни зеленели, а ступеньки рушились под ногами. От того, что рядом не завывала какая-то мерзкая тварь, легче не становилось, — Глория теперь видела их в каждой тени. Сердце стучало так, что гром отдавался в ушах. Многое охотники повидали на своём веку, но не демонический прорыв. В такие мгновения сразу как-то и об оружии забываешь, и о задачах, которые нужно решить.

Бежать. Бежать как можно дальше.

Охотники оказались в холле гостиницы на первом этаже, вроде бы самое страшное позади, нужно только преодолеть пару десятков метров, а там уже улица, парковка и взятая напрокат машина, но…

Стены обросли мхом, на картинах не живописные пейзажи и прекрасные портреты, а их отражения в кривом зеркале, в воздухе парили мерзкие существа, похожие на вымахавших до размеров кошки комаров, а по полу бегали твари, напоминающие комочки грязи с рогами на голове.

У Глории волосы встали дыбом, а по спине пробежали мурашки, когда она заметила оживших мертвецов, вскинувших руки им навстречу.

— Ну блядь… — только вырвалось у неё.

Они с Лэндом опустили Амберта, а потом расстреливали всё, что подбиралось ближе. Светошумовые гранаты не очень-то и помогли против нечистой силы, зато пригодились штыки.

Глория проткнула налетевшего комара, опустила штык к полу, а потом с нечленораздельным воплем раздавила тварь ударом ноги. Лэнд в это мгновение продырявил штыком голову тому зомби, в которого обратился портье.

На этом бы, возможно, завершились злоключения охотников за головами — врагов слишком много — и они бы восстали для новой жизни и служения новым же хозяевам, если бы не мрачная тень, влетевшая в холл с улицы.

В левой руке сломанный меч. Спустя мгновение обломок налился пунцовым светом и вырос до полноценного размера меча-бастарда. Хватило одного взмаха, чтобы сразить не какого-то ожившего мертвеца, а вообще всех тварей. От лезвия колдовского клинка во все стороны разошлись волны псионической энергии, из-за которой и комары, и хохочущие сгустки грязи, и зомби обратились в пепел.

— Прочь! — воскликнул незнакомец и промчался мимо.

Глория и не думала возражать. Прочь так прочь.

Девочка совсем отчаялась, раз сделала это.

Не знаю, о чём думал магистр Сава, он всё ещё не даёт интервью, но я бы решил именно так, если бы оказался в подобном месте.

После перемещения Сава обнаружил себя в мёртвом лесу. Вокруг колючие серые кустарники и почерневшие коряги, которые когда-то давно называли деревьями. Из них выпили все соки, ни травинки не осталось, цветы и плоды осыпались прахом. Даже желтоватая луна, висевшая над чащей, казалась безнадёжно больной, отражающей последние лучи недавно почившего светила. Мир вокруг погиб, и теперь из него вытягивали последнее, чтобы оставить одну лишь рассыпающуюся оболочку.

Сава остановился, закрыл глаза и бросил дух на поиски живых. Долго блуждать не пришлось — последний вздох ветра принёс шум боя. Трещали ветки, объятые пламенем, раздавались глухие удары лезвия по дереву, брань. Сава тут же вернулся в свою изувеченную оболочку и сорвался с места со скоростью хищника, который привык настигать добычу в прыжке, ослепляя её когтями и перекусывая шею.

Под сапогами крошились черепа и кости. Это место стало могилой не только людей. Здесь гибли демоны.

Покрытые шипами ветви кустарников и узловатые корни пытались помешать Саве, если не вырасти стеной на пути, то хотя бы замедлить крючьями. Однако им удалось разве что изорвать плащ. Сава отбросил его в сторону — под плащом обнаружилась железная маска, рубаха, правый рукав которой был завязан узлом у плеча, кожаный жилет, портупея, брюки и высокие сапоги. За годы бездействия, размышлений, планирования и занятия оккультизмом Сава потерял форму. Там под одеждой далеко не ангельский мышечный рельеф, но всё-таки нельзя было сказать, что Сава стал из-за этого менее опасным.

Совсем скоро он добрался до места схватки. На поляне в самом центре леса чернокнижник, погнавшийся за Ийданой, бился с Князем демонов Велаем.

Князь выглядел неважно — и близко не то чудовище, которое когда-то выросло на "Амбиции". И размер меньше, и голов не так много. Тогда он пожрал слишком мало душ и вернулся в варп истощённым.

Варп сам по себе хищник, а поэтому усидеть на вершине сложно. Претендентов на место Велая было достаточно, он даже собственных слуг не пощадил, только бы не оставить за спиной подлую змеюку. То, что чернокнижник к появлению Савы ещё оставался в живых, Ийдана себе, а потом и мне, объяснила именно так.

Одежда чернокнижника превратилась в окровавленные лохмотья, но он не сдавался, а даже атаковал. Он призвал себе на помощь стаю летающих скатоподобных созданий, — те срывали с ветвей проклятого дерева плоды-головы. Сам чернокнижник тоже не терял времени, — он пытался поджечь Велая сгустками варп-пламени и уходил от ответных ударов с помощью ловкого создания, которое одновременно напоминало и нечто искусственное, рукотворное, и нечто живое, дышащее. Круглая площадка в форме диска ощетинилась оградой, напоминающей клыки из чистого золота, но со дна за всем происходящим наблюдал огромный глаз с вертикальным зрачком. Можно было даже решить, что, заручившись поддержкой стаи чудовищ, чернокнижник завладел инициативой, но в другом углу ринга — чёртов Князь демонов. Действовать следовало очень быстро.

Сава пригнулся — сверху пролетел хлыст полусгнившего корня. Сава отпрыгнул в сторону от шара чистой энергии, сверкающей всеми цветами радуги. И Князь, и чернокнижник совсем ненадолго отвлеклись на незваного гостя, а потом продолжили противостояние, чем Сава и воспользовался. Он добрался до живой клетки, внутри которой ожидала спасения одна маленькая ведьма.

Вьющиеся корни Велая не позволяли Ийдане куда-то убежать, но и не подбирались близко. Её руки полыхали до локтей — вместо куртки теперь безрукавка — Ийдана тоже сражалась с чудовищем, пусть и не так искусно.

Сава взмахнул сломанным психосиловым клинком, — лезвие удлинилось и перерубило покрытую корой плеть до того, как Велай что-нибудь сделал. Таким же образом магистр покончил и с другими прутьями в своеобразной темнице Ийданы, чем вызвал рычание и громоподобный возглас:

— Играешь с огнём, колдун! Я могу воззвать к порче внутри тебя! Могу и сделаю!

Сава ничего не ответил, а схватил Ийдану за руку и забросил себе на шею. Ей пришлось пригнуться, так как на голове магистра и ухватиться не за что: вместо ушей остались только отверстия, волос тоже не было, только кожа, напоминавшая пожелтевший мятый пергамент.

Саву с Ийданой снова окружили почерневшие корни, но в это мгновение чернокнижник нанёс такой удар, что пламя взвилось до небес, из-за чего Князь демонов разразился нечленораздельными воплями.

Сава перепрыгнул препятствие, а потом полетел как ветер. Возможно, Велаю удалось провести чернокнижника, но только не магистра Пустынных Странников. Тот не любил, да и не верил в лёгкие победы.

В зарослях Князь демонов претворил угрозу в жизнь, — у Савы вырвался стон, он оступился и рухнул на землю. Ийдана успела вовремя соскочить, но во время падения тоже не удержалась на ногах. Ведьмочка не попыталась сохранить равновесие, а сразу ушла в перекат, потом вскочила и вернулась к своему спасителю.

Одежду Савы теперь покрывала не только кровь, пыль и грязь. Открылись старые раны, и ткань мокла из-за коричневатого гноя. Ийдана приложила руку к шее магистра, вздрогнула, а потом взмолилась:

— Поднимайся! Поднимайся! Нам недалеко осталось!

Раздался зубовный скрежет. Сава выбросил вперёд руку и сгрёб немного рассыпающейся меж пальцев земли. Он подтянулся, приподнялся. Пошатываясь, Сава побрёл вслед за Ийданой.

Она пританцовывала и выводила в воздухе контуры прохода между мирами, но эфемерное строение рассеялось из-за того, что его хрупкую структуру сломали метко пущенным снарядом.

Снаряд — бездыханное тело чернокнижника. От него не так много и осталось. Чужими руками Ийдана покончила с ещё одним противником, хотя кто-нибудь со стороны и не подумал бы, что она способна даже муху обидеть.

Ийдана оскалилась, выхватила нож, а в другой руке зародила пламя, которое росло и готовилось спалить хотя бы весь окружающий мир. Сава тоже вытащил из ножен меч и силой мысли восстановил его до полного размера.

Князь демонов догнал их, вышел в своей человеческой форме — в виде лысого старика с чёрными усами и аккуратной бородой. В руках он держал голову чернокнижника, с которой сваливалась кожа, из глазниц которой вытекали глаза.

— Так будет с каждым, кто посмеет прийти ко мне без приглашения, — неторопливо проговорил он.

— Не тяни, — Сава салютовал нечистому.

Князь демонов осклабился, пригнулся, приготовился к прыжку, когда между ними встала Ийдана и крикнула:

— Стой!

На неё тотчас опустились разгневанные взгляды, но она и не думала отступать:

— Есть предложение.

Велай фыркнул и проговорил:

— Зачем мне это?!

— Ты ослабел, а мы ещё сильны.

— Разве?

Велай подбросил оголённый череп. Тот упал у ног Ийданы и разбился на мелкие осколки, словно не находился недавно на могучих плечах, а пролежал в песке не меньше десяти тысяч лет.

— Мы проведём тёмный ритуал и напитаем тебя душами, — предложила Ийдана. — Такими душами, за которые не придётся сражаться.

Велай промолчал, перевёл взгляд на Саву. Тот коротко кивнул после небольшой паузы. Велай снова посмотрел на девчонку и спросил:

— Почему я должен тебе доверять? Ты провела меня однажды.

— Даже не проси, своей кровью я клясться не буду, — бросил Сава Ийдане.

Он крепче перехватил рукоять меча.

Велай усмехнулся и ответил:

— Твои клятвы, обманщик, никому не нужны! И не думай, что мой владыка забыл. Рано или поздно он возьмёт своё!

Не присматриваясь к рывку Савы и не слушая его возглас "нет", Ийдана порезала себе ладонь и пролила несколько капель на землю у ног.

Велай вытянул руку и указал на ведьму пальцем с длинным острым когтем.

— Отныне ты в моей власти!

Ийдану выгнуло дугой, она даже подлетела почти на метр.

— Семьсот семьдесят семь душ — цена твоей свободы! — отчеканил Велай.

Ийдана упала на колени. Она бросила взгляд исподлобья на Князя демонов, а потом произнесла:

— Договорились. А теперь отпусти нас.

Велай развёл руками, и заросли в самом сердце чащобы разошлись, открывая прямой путь к одиноко стоящей двери на поляне. Были и откосы, и косяк, и даже порог, но ни стен, ни дома вокруг. Мысль воплотилась предельно просто.

Почёсывая клеймо на спине, Ийдана направилась в сторону прохода.

От первой серьёзной сделки в жизни во рту остался неприятный привкус, и это даже не для красного словца сказано. Ийдане предстояло выплатить долги и не расстаться с человеческим обликом.

Теперь они с Савой понимали друг друга значительно лучше.

Богатство, которое никому не нужно.

Глория именно так описала бы районы, где произошли будоражащие события прошедшего дня. Врата, ведущие к господским усадьбам, распахнуты, на улицах то тут, то там дорогие автомобили, до сих пор мигают сигнальные люмены, но эти машины уже никуда не поедут. На кухне "Тысячи островов" Глория увидела бассейн, полный разнообразных морских гадов. Предполагалось, что посетители сами смогут себе выбрать еду, но ни одного желающего поблизости не было. Сыроедением Глория не страдала, толком готовить не умела, а поэтому вернулась на террасу с колбасной нарезкой и бутылкой амасека.

Её появления дожидались Лэнд и Йон. Амберт лежал неподалёку. С лицом, конечно, вышло нехорошо, — его потеряли во время бегства, — но жизни техноадепта больше ничего не угрожало. Он запустил процессы диагностики и восстановления. Деформацию черепа это не исправит, но через некоторое время Амберт хотя бы ходить сможет без посторонней помощи.

Глория примерно предполагала, куда он отправится в первую очередь, и ей становилось не по себе от одной только мысли об этом. Правда… говорить Амберту, что Пирожок, скорее всего, уничтожен, Глория тоже не спешила. К некоторым вещам привязываешься, а Пирожок для Амберта был больше, чем вещью.

Глория, Лэнд и Йон без всякого энтузиазма перекусили. Ни дорогая выпивка, ни дорогое мясо настроение не улучшили, так как охотники за головами чуть не погибли. Вместо того чтобы беречь клиента, они сами едва спаслись, и это если говорить вежливо. Если начистоту, то охотники попросту облажались.

Глория бросила взгляд на то существо, благодаря которому она пила дорогой амасек, вместо того чтобы бешено вращать глазами, реветь и пускать слюни в шкуре ожившего мертвеца.

Таинственному космическому десантнику досталось. Вся одежда изорвана, в прорехах Глория разглядела разъёмы чёрного панциря и гноящиеся раны. Даже сквозь прорези для глаз металлической маски тянулись ссохшиеся нити не то запёкшейся крови, не то гноя.

Десантник почувствовал взгляд, маска повернулась в её сторону, и Глории стало не по себе. Это создание следовало называть не иначе, как Ангелом Смерти. Словосочетание "космический десантник" выглядело слишком низко и заурядно, а воин-чародей, покончивший с демоническим нашествием, заслуживал особого отношения.

Глория проглотила холодную слюну, повела плечами. Она отвлеклась на шум в ресторане.

Районы оцеплены Силами Планетарной Обороны, арбитры и силовики на ушах стояли, но Георг Хокберг всё-таки как-то прорвался через кордон.

Следом за вольным торговцем двигалась пара телохранителей в полном обмундирование, а ещё новый псайкер, которого Глория и её товарищи привели в компанию совсем недавно.

Его звали Вудон. Дикарь, зверолюд и колдун. Когда охотники впервые встретились с Вудоном, он носил лишь набедренную повязку и костяные бусы, а теперь — вы посмотрите! — что-то похожее на одеяния Георга, с учётом того, что на копыта не надеть башмаки, и никакая шляпа не скроет козлиные рога. От прежнего облика сохранился лишь посох из скрюченной ветви неизвестного дерева. Его венчал полумесяц, множество шипов и веточек тянулись к центру своеобразного полукруга.

Вудон увидел Ангела Смерти, сбился с шага, прищурился. Глория решила, что они обменялись приветствиями с помощью мыслеречи. Вудон поклонился в пояс собеседнику.

Проходя мимо столика с охотниками, Георг бросил:

— Господа, какими судьбами? Я что? Вам мало плачу?

Глория вздохнула и ответила:

— Искали для компании псайкера, господин Хокберг. Псайкер нашёл нас первым.

Георг хмыкнул, а потом уселся за тот столик, за которым его дожидались Ийдана и Мурцатто. Последняя курила, и в пепельнице скопилась уже небольшая гора окурков. Мурцатто встретила Георга взглядом исподлобья, выдохнула облачко дыма.

— Что ты знаешь? — спросила она вместо приветствия.

— Много чего. Уважаемый магистр Сава, — Георг махнул шляпой благодетелю, — ввёл меня в курс дела относительно твоей работы на наших… на моих врагов.

Мурцатто ничего не произнесла, отвела взгляд, продолжала смолить. Она спросила у Ийданы спустя короткую паузу:

— Как…

Даже закончить не успела, вмешался Сава:

— Дело не в предсказаниях. Когда Ийдана пришла ко мне учиться, она хотела узнать, как же обмануть такого, как я. Мне стало любопытно. Я следил.

Ийдана втянула голову в плечи, надула губки.

— Тогда не тяни, — сказала Мурцатто Георгу.

Тот ответил грустной улыбкой. Он хотел было взмахнуть руками, они задрожали, и Георг после короткой паузы всё-таки стукнул кулаком по столу, — зазвенели столовые приборы.

— Проклятье! Ты же знаешь, я не могу это сделать.

Мурцатто и не дёрнулась, сказала:

— Да брось. Не ломай комедию. Я предала тебя. Предала давным-давно. Годами желала тебе смерти.

Георг прищурился.

— Только не говори, что до сих пор питаешь ко мне какие-то чувства, — продолжала Мурцатто. — Ты не способен. Обманываешь и себя, и окружающих.

— Обманывает и до сих пор страдает нерешительностью, — добавил магистр Сава.

Он стоял, опершись на поручни. За спиной живописный пейзаж рубинового острова, на который опустились сумерки.

— Я казнил и за меньшие проступки, — закончил Сава.

Мурцатто кивнула и подлила масло в огонь:

— И знаешь что, Георг? — Она вперила в него яростный взгляд. — Если бы у меня была такая возможность, я предала бы тебя снова. То, что ты жив и преуспеваешь, — величайшая несправедливость на свете. Столько хороших людей не стало, а ты, свинья, всё ещё дышишь!

Глория предпочла бы быть где угодно, но только не здесь. Меньше знаешь, крепче спишь, а здесь она умудрилась стать свидетельницей какой-то семейной разборки, что ещё хуже.

Георг достал мундштук, сигарету, телохранитель дал огоньку. Георг затянулся, выдохнул, а потом сказал:

— Выговорилась? — Он не дал Мурцатто ответить и продолжил: — Ничего с тобой я делать не буду. Я даже приложу усилия, чтобы ты воссоединилась с любимой семьёй. После ты вольна уйти. Заберёшь свою долю, будешь жить долго и счастливо.

Он поколебался, отвёл взгляд и сказал тише, из-за чего Ийдана немного покраснела:

— И да… у меня всё-таки есть чувства, и я до сих пор влюблён в тебя… милая Мурцатто.

Мурцатто поморщился, смяла салфетку и запустила в Георга.

— Не называй меня так!

На первый взгляд, в звёздной системе Турр-Нигиль не было ничего, что бы могло привлечь внимание. Ни развитой цивилизации, ни богатых залежей полезных ископаемых, ни один космический корабль не потерпел здесь крушение, чтобы заманить жадных до сокровищ авантюристов. Турр-Нигиль даже не на всех картах обозначена, — инквизиция запрещала вольным картографам и исследователям изучать эту область космоса.

Причина тому — космическая станция под названием "Тигр", некогда штаб-квартира Караула Смерти, подразделения, которое было создано для защиты человечества от угрозы чужаков.

На окраине Империума угроза чужаков особенно велика, поэтому и филиал в секторе Сецессио некогда насчитывал больше двухсот космических десантников и нескольких десятков тысяч их слуг.

Жирные времена остались в прошлом. Георг и многие другие члены Classis Libera наблюдали за исчезновением Караула во время трагических событий на Скутуме и Мордвиге-Прайм. У Караула и флота собственного не осталось, но за космической станцией угадывались очертания некоего ударного крейсера.

Кто бы это мог быть? Чей корабль?

Риторические вопросы. Особенно в свете того, что магистр Сава настиг, сожрал и завладел тем самым знаниями нескольких агентов Альфа-Легиона.

Вот и Лас Руиз не стал отвечать на вопросы, а вместо этого направил флот компании к "Тигру" и послал на станцию следующее сообщение:

— Говорит капитан Руиз, крейсер "Амбиция" вольного торговца Георга Хокберга. Наш флот попал в варп-бурю. Запрашиваем стыковку для проведения ремонта.

Георг привёл все свободные силы, — "Амбицию", "Розу Эвора", "Клинок Жан-Жака", всю группировку с Хелги-Воланты во главе с "Пентаклем", и гранд-крейсер Пустынных Странников на самом деле выглядел так, словно его хорошенько помотало в Море Душ, однако его печальное состояние не растопило лёд в сердце командующего космической станцией.

Голопроектор построил изображение сурового воителя: высокий лоб, длинные распущенные волосы, цепкий взгляд, усы, кустистая неряшливая борода и замысловатые серьги в ушах. На вертикальных планках украшения были закреплены по три маленьких кинжала подряд.

Трёхмерная модель, сотканная из белых и синих оттенков, произнесла:

— Это запретная территория! Кем бы вы ни были, разворачивайтесь и уходите из системы!

Лас и не думал выполнять подобные требования. За ним сила, не говоря уже о том, что, скорее всего, и тот, и другой командир знали — их ложь раскрыта.

— Мы работаем на благо Империума, — продолжал Лас. — Наши действия санкционированы инквизицией, от состояния наших кораблей зависит успех кампании на Хелге-Воланте. Почему вы отказываете?

— Потому что караульная станция — не место для посторонних. — Собеседник только что зубами не скрежетал, смотрел на Ласа, как на врага. — На "Тигре" много такого, о чём не все инквизиторы должны знать, не говоря уже о каких-то наймитах.

Лас Руиз некоторое время сохранял молчание и дождался того, что орбитальные платформы, окружающие космическую станцию, дали предупредительный залп в сторону эскадры.

Командор Караула Смерти снова взял слово:

— Ещё несколько лиг, и мы откроем огонь на поражение. Одумайтесь, капитан Руиз. Ваш выбор — смерть презираемым предателем?

Лас усмехнулся и ответил:

— "Презираемым предателем"? Вы — Рама Ярадж, не так ли?

Трёхмерная модель кивнула. Лас хмыкнул и продолжил:

— Командор Рама Ярадж вместе с верными ему воинами сейчас находится в Проливах Балта. Не знаю, колдовство это, — Лас указал ладонью на голоизображение, — или работа ваших техножрецов, но получилось неплохо. — Он помолчал пару мгновений и закончил следующими словами: — А теперь я вас уничтожу. Больше вы никуда не убежите.

"Рама Ярадж" оскалился, оборвал связь. Орбитальные платформы вновь послали в сторону эскадры многотонные снаряды, но на этот раз никто никого не предупреждал. Противоборствующие стороны желали друг другу только смерти.

Фрегаты компании отклонились от курса, чтобы с предельной дистанции поразить дальние орбитальные платформы. Их капитаны не могли очертя голову броситься в самое сердце битвы — фрегаты хрупкие — тогда как и Лас Руиз, и Мария Гиммельфарб, и Камала Кассаб повели крейсеры на сближение. Они и взяли первую кровь, таранным ударом сокрушив ближайшие укрепления. Заговорили орудия, и вот уже следующие орбитальные платформы превратились в яркие вспышки в вихре обломков.

Караульная станция ответила ракетным залпом и световыми копьями мощных излучателей, а вот ударный крейсер всё ещё был пристыкован к "Тигру" и никаких действий не совершал.

Я находился на мостике и решил, что офицеры еретиков в то же время лихорадочно расставляли приоритеты: спасать себя или всё-таки попытаться вывезти побольше полезного с захваченного ими объекта.

Окно возможностей стремительно закрывалось. Меньше чем через час наши крейсеры подойдут совсем близко. Бортовой залп погасит пустотные щиты, смахнёт с поверхности космической станции аппаратуру, а главное — зенитные орудия, и тогда начнётся абордаж.

Еретики Альфа-Легиона придерживались принципа "война — путь обмана", но им предстояло совершить чудо, чтобы даже не победить, а хотя бы спастись бегством.

Как говорится, на каждую хитрую гайку рано или поздно найдётся болт с крутой резьбой.

Время пришло.

После Осинеи Виктория рассчитывала на несколько месяцев лёгкого труда: муштры новобранцев, боевого слаживания подразделений, ухода за оружием и снаряжением.

В конце концов, выспаться, воспользоваться такими благами, как горячая вода и канализация — мечта любого солдата после жизни в грязи, ожидая, когда тебя найдёт вражеская пуля, осколок или ещё что страшное.

Радость оказалась мимолётной.

Даже выспаться Виктория толком не успела — мешали кошмары — и вот она снова закована в скафандр. Хотелось плеваться, ругаться, хотелось сбить скафандр на пол, а потом долго пинать его и топтать, но хотелки пришлось убрать куда подальше до лучших времён. Что бы ни произошло, но сейчас от снаряжения зависела жизнь.

С помощью планшета, встроенного в левый манипулятор, Виктория проверила герметичность комплекта, запас воздуха, заряд батарей скафандра и залпового ружья. Это во время городских боёв Виктория брала с собой что полегче, сейчас же с встроенными мышечными усилителями и сервоприводами можно было не скромничать. Залповое ружьё ещё как пригодится, когда на пути окажется космический десантник.

По спине пробежали мурашки, руки дрогнули, ноги похолодели на мгновение. Виктория прикусила язык и выругалась про себя. Если раньше на инструктажах новость о подобном противнике могла вызвать неуверенность, то теперь накатывал не просто страх, а даже слабость.

Что она — человек — сможет сделать сверхчеловеку?

"Сейчас и узнаем, сука", — не раскрывая рта, Виктория обратилась к неизвестному врагу, который ждал её где-то там в глубинах космической станции.

Из них двоих сегодня кто-то обязательно умрёт.

И пусть желание поскорее узнать ответ обжигало и душило, но нужно было ещё как-то добраться до цели, а это непросто, учитывая обстоятельства.

Взводу Виктории снова не повезло. Наёмники, — в основном новобранцы, — прикованные цепями к направляющим на потолке, выстроились в десантном отсеке абордажного катера, когда его здорово тряхнуло. Противокосмическая оборона "Тигра" ещё работала, несмотря на остервенелый обстрел.

В бусинке вокс-приёмника раздался голос пилота:

— На выход, дамы и господа. Дальше сами, нам двигатели выбили.

— Да ты издеваешься! — воскликнула Виктория.

— Никак нет, я даже с вами пойду, — отозвался пилот. — Если нас никто не добьёт, то по инерции мы рискуем улететь в неведомые дали.

Пока Виктория искала рычаг экстренного открытия люка, она только и делала, что осыпала бранью исключительно всех, по чьей вине она здесь оказалась: еретиков, Георга, пилота и так далее и тому подобное.

Но вот створки разошлись, и Виктория увидела, как их катер проплывает над космической станцией, лишённый управления и какой-либо надежды, что в пылу битвы до него есть дело своим, а не чужим.

Виктория выбралась на обшивку, используя магнитные подошвы. Ощущение неправильности, даже сверхъестественности захлёстывали, хотя варповщиной и не пахло.

Где верх? Где низ? Что делать, чёрт побери? Всё пропало!

— Соберись, блядь! — рявкнула Виктория.

Абордажный катер оставлял след из обломков. Весь воздух уже выгорел, кое-где металл раскалился докрасна. К сожалению, катер не остановился после получения повреждений. Пилот был прав — на последнем импульсе Виктория и команда могла улететь достаточно далеко, чтобы уже там скончаться от удушья.

Виктория быстро объяснила ситуацию бойцам, сказала, что нужно делать, и постаралась, чтобы голос не дрожал. Она всё-таки командир и должна была звучать уверенно, хотя впереди одна сплошная неизвестность с невероятным риском и глупыми человеческими надеждами на лучшую жизнь.

"Боже-Император, спаси и сохрани", — Виктория проговорила молитву про себя, но, наверное, то же самое сделали и другие.

Она приложила руку к груди, где под слоем металла находилась нагрудная аквила, потом оттолкнулась от обшивки катера, включила ракетный ранец и полетела к космической станции.

Топлива надолго не хватит — скафандр не рассчитан на затяжные прыжки. Виктория оставила немного для торможения, а потом вгляделась туда, куда и собиралась спуститься через пару минут.

Белами-Ки походила на стержень с нанизанными на него кольцами. Виктория даже сравнила бы эти кольца с колесами велосипеда со спицами.

Здесь же несколько торов, объединённых в одно огромное небесное тело. Оно сверкало самыми разными цветами. Кинетические орудия посылали в тёмное полотно космоса ярко-белые пунктирные линии трассирующих снарядов. Из башен с огромными многоствольными излучателями вытягивались ослепляющие голубым сиянием пики. Когда макроснаряды или торпеды пронзали обшивку, пробуждался вулкан или нечто похожее на огненно-рыжий гейзер. "Амбиция", "Пентакль" и "Ракшас" били так, словно захват "Тигра" не входил в планы командования.

Виктория неумолимо приближалась к поверхности космической станции. Она кое-как изловчилась и перевернулась. Ракетный ранец вспыхнул на мгновение, а потом затух до следующей дозаправки. Виктория приземлилась, сделала шаг вперёд, едва не потеряла равновесие, но успела ввести в работу магнитные подошвы. Сколько бы она ни жаловалась на неловкость в тяжёлом скафандре, но управляла им всё равно лучше новичков.

К несчастью, далеко не все последовали примеру. Кто-то не рассчитал траекторию и отправился в неведомые дали не на абордажном катере, а собственным ходом. Кто-то умудрился разбить гермошлем или повредить скафандр во время неудачного приземления. Виктория растеряла дюжину бойцов ещё до того, как началась стрельба.

Она огляделась. Неподалёку находилась зенитная батарея, скорострельные пушки то и дело плевались огнём в сторону кораблей компании. Первая абордажная волна уже должна была быть внутри, а поэтому Виктория связала пальбу с попыткой сбить макроснаряды или даже торпеды.

Виктория указала бойцам на зенитные пушки и отдала команду. Сапёры тут же потащили в ту сторону дисковые мелта-бомбы. Одно такое взрывчатое устройство Виктория оставила про запас, а потом устроила дистанционный подрыв.

Когда зенитная батарея превратилась в уродливо расплавленный металл с едва узнаваемыми очертаниями, Виктория принялась искать путь внутрь станции. Жизненно важный вопрос, так как даже если никто по наёмникам стрелять не будет, прогулка по обшивке в любом случае станет последней. Кислородные баллоны не бездонны.

Уже скоро Виктория заметила цветовые указатели на обшивке, а ещё поручни, к которым предполагалось крепить страховочные ремни. Двигаясь против всех начертанных на металле стрелок, Виктория обнаружила шлюз. Она приказала установить на люк мелта-бомбу, запустила таймер и отступила на безопасное расстояние, разглядывая властвующую тьму, подсвеченную маленькими искрами звёзд.

Где-то далеко-далеко во мраке космоса взвилось багряное пламя. "Роза Эвора", которую Виктория узнала по огромному носовому орудию, налетела на мину.

Превосходство в огневой мощи подавляющее, никто не ждал подобных потерь, но трагедия всё-таки случилась. В яркой вспышке исчезло носовое орудие фрегата, а потом и весь нос "Розы" начал постепенно разваливаться. Из пробоин ещё некоторое время вырывалось пламя, а потом переломанный фрегат застыл в безвоздушном пространстве.

— Сержант, вы как? — Виктория даже не разобрала, кто её спросил.

Она ответила, махнув рукой:

— Да что же у нас всё через жопу?! Хоть раз бы что гладко получилось!

Если бы могла, Виктория сплюнула бы в сердцах, но вместо этого она стиснула зубы и повела взвод в глубь космической станции.

Смерть от удушья наёмникам больше не грозила, но "Тигр" и его защитники могли предложить ещё множество способов отправиться на тот свет.

Кроме абордажных катеров и торпед существовал ещё один способ пробраться на "Тигр", и магистр Сава собирался им воспользоваться.

Круглый постамент с крутой лестницей на вершину окружали эзотерические символы, высеченные на полу. Над площадкой нависало несколько цилиндрических устройств, собранных из множества колец. Цилиндры медленно вращались, ускоряясь с каждым мгновением, кольца наливались ярким белым светом, между ними рождались молнии, проверяющие на прочность не только механизмы, но и тех, кто поблизости.

На "Амбиции" телепортационным устройством никто не пользовался столько времени, что уже успели позабыть о его существовании. На "Пентакле" всё-таки сдували пыль время от времени.

За возможность переместиться куда угодно любой солдат отдал бы многое. Шутка ли — больше не нужно ждать смерти в пустоте и гадать, собьют челнок или нет. Не нужно прорываться сквозь одну оборонительную линию за другой. Воспользовавшись телепортом, можно сразу переместиться, например, на капитанский мостик, убить всех офицеров, сломать оборудование и надолго сделать вражеский корабль неуправляемым.

Но плата велика.

Во-первых, путь от точки А в точку Б проходит через варп, а варп в высшей степени непредсказуем. При неудачном стечении обстоятельств из точки А можно отправиться не в точку Б, а сразу в ад.

Во-вторых, совсем нередки те случаи, когда летишь убивать вражеское командование на капитанском мостике, а оказываешься окружён металлом или иногда даже сливаешься с металлом. Точка Б именно там, где и должна была быть по плану, вот только план пересмотрели некоторое время назад, а корабль перестроили.

В-третьих, таким хитрым абордажникам в точке Б могут устроить жаркую встречу. Если выполнить задачу не удастся, окажешься в окружении. Тогда уже и не до высших целей, скорее всего, погибнешь совершенно бесславно.

Однако враг отчаялся, пошёл на отчаянные меры, и его следовало остановить как можно скорее.

И Сава, и Котар готовы были заплатить столько, сколько потребуется. Они осознавали опасность и постарались её уменьшить.

Оба — искусные колдуны. Вместе с другими псайкерами компании они смотрели вдаль сквозь время и пространство, выстраивали маршрут, укрепляли его, отгоняли мятущихся хищников Моря Душ или заманивали их в другие места, лишь бы те не мутили воду.

Сава с Котаром изучили планы "Тигра", воспользовавшись архивами инквизиции. Еретики, конечно же, могли перестроить станцию, но тогда об их присутствии стало бы известно. Им удавалось долго обманывать Духов Машины, но стоило только вырвать сердце "Тигра" и переместить его в другое место, Духи оповестили бы истинных владельцев о наглом самоуправстве.

Наконец что Сава, что Котар взяли лучшее оружие, защитили себя лучшими доспехами, которые только можно было найти в арсеналах.

У Котара памятная терминаторская броня — подарок Авраама. У Савы тоже такая защита, но куда более редкая, можно сказать, легендарная.

Модель "Тартарос" должна была стать золотым стандартом личной брони каждого космического десантника. Но… случилась Ересь, потом Великое Очищение, судорожная попытка собрать разорванную галактическую империю воедино и протащить её ещё сквозь сотню кровопролитных войн. Попытка более-менее успешна, но от лучшего пришлось отказаться в пользу просто хорошего.

Голова утоплена в кирасу, напоминающую большой котёл, горло, лицо по глаза прикрыто горжетом, дополнительные элементы доспехов на всех сочленениях, куда меткие стрелки попытались бы послать пулю или луч, отчаявшись пробить адамантий. Так теперь выглядел магистр Сава.

Конечно же, никакие навороченные доспехи не лечат увечья, а поэтому Сава приказал зафиксировать правый манипулятор и повесить на него штормовой щит. Теперь врагам предстояло пробить не только крепчайшие сплавы, известные человечеству, но и силовое поле. А ведь были ещё защитные письмена, нанесённые на металл.

Котар отдал предпочтение известнейшим литаниям Имперского Кредо. Он смешал краску со святой водой и, не доверяя кому-либо ещё, самостоятельно нанёс нужные молитвы на доспехи.

Сава, в свою очередь, не использовал ни низкий, ни высокий готик, ни молитвы и ни хулы Имперского Кредо. Когда-то давно Котар бы обвинил Саву в ереси, но… то было давно. Владея проклятым оружием, начинаешь легче относиться к тёмному наречию.

Оба воителя поднялись на постамент, — электрические разряды поприветствовали гостей. У Котара даже голосовой модуль отключился ненадолго из-за перенапряжения. Впрочем, время разговоров подходило к концу. Начиналось время действия.

Свечение вокруг нарастало, телепортационная установка страшно гудела, и ненадолго мир вокруг превратился в настоящий кошмар для зрения и слуха даже Ангела Смерти.

— …гу ошибиться!

Мужчина за панелью управления весь вспотел, чуть ли не плакал, глядя на космического десантника в сине-зелёных доспехах с многоголовой гидрой на наплечнике. Мгновением позже он заметил появление незваных гостей в клубах пара, в кругу раскалённого добела пола и, наверное, понял, что ему теперь не о работе стоит думать.

Едва взор прояснился, Котар тут же приступил к тому, ради чего и совершил рискованное перемещение, — он обезглавил вражеского десантника, а потом ударом кулака проломил череп работнику реакторной комнаты.

Они с Савой попали туда, куда нужно. В центре широкого зала — остеклённая область, внутри которой билось железное сердце "Тигра", налившееся синеватым свечением. То — плазменный реактор. Еретики собирались настолько перегрузить устройство, чтобы отвести тепло было уже невозможно. Рукотворная звезда вырвалась бы из заточения и уничтожила всё на своём пути.

Энергетики — техноадепты и специалисты попроще — вскочили с мест, ринулись к выходу, но не спаслись, а встретились с режущими очередями.

Десантники, охранявшие объект, решили уничтожить не только захватчиков, но вообще всё и всех. Разваливались на части люди, разлетались на кусочки заляпанные кровью панели управления, дымили после попадания когнис-хранилища, навсегда затухали голоэкраны.

Котар оскалился, издал приглушённый рык, но всё-таки не ответил ни огненным шаром, ни ветвистой молнией. Здесь нужно было действовать аккуратнее. Котар открыл ответный огонь по легионерам из болт-пистолета. Он старался двигаться как можно быстрее, но в терминаторских доспехах особо не побегаешь.

Сава же словно и не слышал о подобных трудностях. Он разогнался, снёс на пути и без того искрящуюся приборную доску и ворвался в строй легионеров. Тут же принялся раздавать удары направо и налево, ничуть не страшась выстрелов в упор. Налитый варп-мощью колдовской клинок прорубил космического десантника так, словно не сквозь крепчайший керамит с не менее крепкими костями прошёл, а бумагу порезал.

Легионеры ответили струёй из тяжёлого огнемёта, которая, кроме настоящей скалы в терминаторских доспехах, зацепила ещё парочку рабочих. Со страшными криками живые факелы разбежались кто куда, а Сава всего лишь указал на стрелка призрачным остриём сломанного психосилового меча.

Бак с прометием вспучился, лопнул, произошёл взрыв. Огнемётчик, привыкший повелевать пламенем, оказался объят им, и верный питомец вдруг превратился в прожорливого хищника. Усиленный колдовством огонь не просто плавил гофрированный уплотнитель в сочленениях и кабели питания, незащищенные бронёй, он съедал и керамит тоже. Спустя несколько мгновений пламя опалило еретика до костей, превратило его в сгусток металла и запечённой до состояния углей плоти.

Легионеры палили от бедра, но болт-снаряды превращались в искры в попытках преодолеть силовое поле вокруг магистра. Сава даже остановил вереницу миниатюрных ракет, чтобы вернуть их владельцам, — на пол повалились несколько изрешечённых десантников.

Последний из группы охраны зажал спусковой крючок и попытался расплавить Саву с помощью мелта-ружья, даже сбил полупрозрачный купол с цели, но вдруг потерял противника из виду. Копьё света утонуло в тёмной пелене, когда колдовской клинок пронзил стрелку затылок и высунулся изо рта.

Отточенным движением Сава убрал оружие в ножны, — от поверженного врага осталась лишь мумия, доспехи с грохотом рухнули под ноги победителю, в сторону укатился череп. Сава повернулся к Котару, и тот сказал:

— Могли бы и в одиночку справиться, а я бы с Авраамом пошёл.

Сава хмыкнул и отозвался:

— Прошу прощения. Вошёл во вкус. Ты бы знал, как долго я избегал всего этого.

После Сава повернулся к плазменному реактору. Тот сиял сильнее прежнего, некоторые металлические детали начали краснеть.

Котар окинул взглядом зал — обслуга убита, оборудование пусть и не полностью, но уничтожено — и спросил:

— Что будем делать?

— Мы? — Сава изобразил притворное удивление. — Ничего!

Он вытянул руку в сторону разорванных трупов, и те начали собираться во что-то более-менее человекоподобное. Кости сплавлялись с аугметикой, мышцы сращивались в тугие пучки, в глазах, налитых кровью, появлялась тень зачаточного разума. Когда страшилища поднялись и подошли к повелителю, Сава произнёс:

— Вы мертвы, но я дал вам жизнь. Займитесь тем, что делали когда-то лучше всего.

Ожившие мертвецы с утробным воем потянулись соединять оборванные жилы кабелей, шунтировать уничтоженное оборудование и переводить управление туда, откуда ещё возможен был ввод. Работали так ловко, как никогда в жизни. Смерть еретикам к лицу.

Когда опасность миновала, плазменный реактор перешёл к обычному режиму, а ожившие мертвецы отправились на поиски бывших товарищей, Котар произнёс:

— Эффектно и эффективно. Ждать ещё каких-нибудь трюков?

— Массу! Вы должны иметь представление о моих способностях, чтобы в финале эпопеи они не показались роялем.

Шутка.

На самом деле он сказал иначе, но меткого афоризма в одну реплику не получилось, поэтому я и решил постучать вместо этого в четвёртую стену.

А мы тем временем переходим к следующему отрывку.

Виктория не заметила сопротивления со стороны смертных слуг Альфа-Легиона. Пусть в её взводе большинство — новички, но безжалостная муштра, тяжёлое оружие и крепкие скафандры дали весомое преимущество, преодолеть которое эти еретики не смогли. Их зажарили до корочки, истоптали и порвали в клочья.

Но всё изменилось, когда наёмники настигли самих легионеров.

В руках Виктории залповое ружьё. Пучками лучей, которые вырывались из ствола этой пушки, можно не только сечь пехоту, но и резать лёгкую бронетехнику, однако вражеские десантники и не думали падать даже после нескольких секунд обработки.

Виктории не казалось, она видела, что доспехи противников пробиты, их кровь вскипает и превращается в пар, а плоть чернеет, но пока ещё ни один великан не пожелал лечь и умереть.

И всё бы ничего, если бы легионеры просто стояли и ждали, когда Виктория и другие наёмники их сожгут, но они давали сдачи, да так, что и крепкие скафандры ничуть не помогали.

Брызнуло бронированное стекло, и ещё один брат по оружию застыл на месте. Он выронил оружие, но не упал, благодаря мышечным усилителям. Скафандр превратился в истекающего кровью истукана до тех пор, пока кто-нибудь не извлечёт из него обезглавленный труп.

Да, бронированные пластины пустотного скафандра могли выдержать обстрел болт-снарядами, но вот панорамное стекло шлема такими защитными качествами не отличалось. И вроде бы узкая полоска от носа и до лба, но десантники-предатели редко промахивались.

К счастью, так произошло в тот самый момент с Викторией. Болт-снаряд разбил ей наплечный фонарь, а не голову. Она повернула ружьё на выстрел, но противника уже и след простыл, — двигались десантники сверхчеловечески быстро. Виктория чертыхнулась и осторожно пошла следом.

Это был не встречный бой, еретики отступали и, наверное, именно поэтому Викторию и её людей ещё не перебили. За несколько минут она и без того лишилась нескольких десятков бойцов, — легионеры били наповал, раненые и пленные ни к чему.

Схватка происходила в десантном отсеке "Тигра", где до поры до времени хранилась летательная техника уже и не разберёшь, Караула Смерти или Альфа-Легиона. "Штормовые орлы" и "Огненные рапторы" были покрашены чёрным цветом с серебром, на фюзеляжах — знаки инквизиции, но подобную технику не так часто можно встретить на службе подразделений, верных Богу-Императору. Хороший трофей, если хоть что-нибудь после сражения останется в относительно целом состоянии.

Плазменные шары плавили шасси ударных челноков, и те бились об пол. Пробивные и залповые ружья оставляли лучами борозды на обшивке. Еретики спешили и нарушили все предписания по технике безопасности, а поэтому на палубе у летательных аппаратов встречались и боеприпасы, и топливо. Теперь всё это добро в лучшем случае полыхало, в худшем же приходилось некоторое время пережидать детонацию.

Погиб ещё один боец из взвода. Он тоже остался без головы, но скафандр не удержался в вертикальном положении, и мертвец раскинул руки при падении. Виктория успела повернуться, едва удержалась на ногах после попадания болт-снарядов, но уцелела. Еретик не стал её добивать, снова отступил.

Оставалось только скрежетать зубами и молить Бога-Императора о том, чтобы он, наконец, дал возможность поквитаться с тварями, обернувшими величайший Его дар в погибель людей, которых они должны были защищать.

Виктория разглядела над импровизированным укрытием макушку недруга, прицелилась, сделала поправку и нажала на спусковой крючок, но из залпового ружья ничего не вылетело. Она чертыхнулась, проверила показания на планшете и поняла, что сигнал от аккумулятора отсутствует. Виктория пережила последний обстрел, а вот ранцевое зарядное устройство — нет. Виктория отстегнула ремни, сбросила установку, а потом вернулась к погибшему товарищу, чтобы подобрать с его тела пушку на замену.

Ею оказалось плазменное ружьё. Рука дрогнула, — Виктория слишком часто видела, как из-за капризной техники гибли её операторы, но делать нечего, не в рукопашную же идти. Виктория осмотрела ружьё, проверила температуру, бак с охладителем и вернулась в сражение.

У ближайшего еретика, похоже, кончились и гранаты, и болт-снаряды, поэтому он выскочил на наёмников с цепным мечом наперевес. Виктория привыкла к тому, что хитрее, сообразительнее и быстрее врага, но на фоне космического десантника самой себе она казалась улиткой. Все вокруг двигались как в болоте, а десантнику словно попутный ветер помогал.

Взмахи мечом, снопы искр, фонтаны крови, ещё двое солдат пало.

У Виктории сердце ушло в пятки, вздох застыл на устах, перед глазами промчалась вся безумная жизнь, но она всё-таки нажала спусковой крючок раз, другой, третий…

Проклятый Богом-Императором десантник никак не желал падать, хотя нагрудник исчез, а в ранах Виктория разглядела почерневшие обломки костей и запечённые органы.

Наконец, после четвёртого попадания ноги еретика заплелись, и он рухнул как подкошенный, едва не раздавив свою убийцу. Виктория добавила пятый выстрел и шестой, расплавивший голову. Она нажала бы на спусковой крючок ещё несколько раз, но вовремя заметила, как вспыхнул люмен, сигнализирующая о перегреве.

Ублюдок дорого обошёлся взводу наёмников и ушёл из жизни даже слишком легко. В иное время, в ином месте Виктория заставила бы его страдать, но сейчас об этом оставалось только мечтать.

А ещё Виктория мечтала о том, чтобы засадить ракету под дюзы челнока, на котором еретики собирались покинуть "Тигр".

Они тоже об этом догадались. Едва легионеры погрузились в ударный челнок, как тут же пришлось спешно высадиться.

Боец с ракетной установкой не успел даже навестись на цель, как получил плазменный шар в грудь и сложился вдвое. Виктория кинулась за выпущенным зенитным орудием и сразу же стала целью для всего подразделения.

Болт-снаряды не пробили нагрудник, но остановили Викторию. В следующее мгновение осколки от разорвавшейся рядом гранаты повредили сервоприводы правой ноги. В тяжёлом скафандре и до этого было сложно совершать какие-то активные действия, теперь же вообще приходилось подволакивать конечность. Виктория едва успела спрятаться за фюзеляж перевёрнутого на бок "Огненного Раптора", когда на том месте, где она находилась секунду назад, сработала мелта-бомба, оставив в полу прожжённое отверстие с легковую машину диаметром.

Тяжело дыша, она наблюдала за тем, как один за другим гибнут те солдаты, которые поверили в неё. Они шли за героиней Вайстали, Каерфорка и Осинеи. Они не знали, что сейчас она не выполняла задание, а боролась со страхом, пусть даже ценой их жизни.

Ещё немного, и решимость наёмников угасла, — в мёртвой зоне появился настоящий музей восковых фигур, если так можно сказать об истекающих кровью скафандрах с трупами внутри. Викторию отсекли от основной группы и намекнули тем самым на то, что её ждёт уже совсем скоро.

Она кричала, ругалась матом и приказывала подчинённым вернуться, но они ничем не ответили. Наверное, просто не понимали, как можно шагать на смерть без единого шанса что-то предпринять, чтобы смерти избежать.

Виктория тоже не понимала до тех пор, пока не охрипла. Тогда всё стало кристально ясно.

— Сейчас и узнаем, сука, — шёпотом она повторила то, что и обещала себе сделать перед началом операции.

Виктория снова окинула взглядом оружие. Скорее, машинально, так как вряд ли успеет сгореть от собственной плазмы. Есть время в лучшем случае только на один выстрел, а потом легионеры утопят её в огне.

Виктория запустила процесс накопления заряда и одновременно обошла защиту от дурака, задержав охлаждение. Раз уж суждено выстрелить только раз, то пусть еретики это запомнят.

Вибрация передавалась даже сквозь манипуляторы, кожух плазменного ружья наливался оранжевым светом, Виктория выдохнула, прокричала боевой клич, уже собиралась выскочить из укрытия, когда её задержали за локоть.

— Дай-ка сюда. — Пустынный Странник в шлеме с лавровым венком из белого золота и с развевающейся за плечами алой мантией взял из её рук оружие.

Он был не один, многие космические десантники, воюющие в компании Георга Хокберга, бросились покончить с легионерами.

Во время выстрела перегретая плазма не охватила командира Пустынных Странников, а ослепительным сгустком пролетела мимо еретиков и ударила по ракетному контейнеру на крыше "Штормового орла". Какие-то снаряды испарились вместе с обшивкой, какие-то детонировали из-за высокой температуры, а потому отступать легионерам стало некуда, — челнок безнадёжно повреждён. Они издали боевые кличи, взвели цепные мечи, вскинули болтеры и встретили напор Странников.

Для Виктории движения и тех, и других воителей слились в неразборчивую мешанину. В попытке уследить за лихорадочным мельтешением закружилась голова. И всё-таки она не отступила, а подобрала оплавленную арматуру, лежавшую у ног, и кинулась на помощь. Она оказалась в царстве жужжащего цепного оружия, грохота выстрелов в упор, громких проклятий и последних вздохов, вырывающихся из лёгких убитых Ангелов.

Из-за повреждённых сервоприводов двигалась Виктория медленно, но ей удалось зайти за спину одному легионеру. Целилась в голову, попала по наплечнику, но враг всё равно отвлёкся от поединка, махнул цепным мечом, врубился в протез Виктории, распилил его чуть ли не по плечо, но потом мотор задымился, цепь остановилась, вытащить сразу своё оружие еретик не смог, потерял время и погиб.

Его прикончил Пустынный Странник, глубоко погрузив топор в кирасу. Во все стороны разлетелись потоки крови и обломки измельчённых костей, — легионер упал на колени. Последним движением он пытался выхватить прожорливое оружие из разрубленной груди, но Странник сначала отпихнул его, а потом отсёк обе руки. Воин с топором расхохотался и салютовал Виктории, прежде чем наброситься на следующего врага.

Цепной меч легионера и топор Странника столкнулись, породив поток искр. Мономолекулярные лезвия вырывало из цепей, они тут же впивались в шлемы, кирасы, наручи. Один такой попал в глаз Страннику, из-за чего тот ослабил напор. Легионер тут же выхватил боевой нож и по рукоять вогнал его в сочленение между кирасой и набедренником. Странник получил по лицу корзинчатой гардой цепного меча, отступил ещё на шаг и точно бы погиб на месте, если бы Виктория не встала между воинами.

Панорамное стекло покрылось сеточкой трещин, когда Виктория ощутила на себе напор легионера. Она не удержалась на ногах, вообще потеряла ориентацию в пространстве, но смерть не торопилась провожать её к Богу-Императору. Схватка вообще как-то внезапно стихла, хотя всего лишь несколько секунд тому назад только шумопоглотители не давали Виктории оглохнуть.

Она встала на колени, пошатываясь, поднялась, вскинула кулаки. Протез после повреждения держался на соплях и, наверное, оторвался бы напрочь, но другого оружия у Виктории всё равно не было. На счастье, вместо грозных проклятий, она услышала:

— Вольно, солдат. Бой окончен.

Из-за трещин на стекле ничего не видно, поэтому Виктория сняла шлем.

Вокруг полыхало пламя, догорали обломки челноков, вокруг тел погибших растекались лужи пузырящейся крови. Пахло металлом, порохом, жжёным прометием и вывалившимися внутренностями.

Оставшиеся в живых Странники встали полукругом, опустив оружие. Виктория подобралась ближе и увидела, что там на коленях стоял её недавний союзник.

Они с легионером убили друг друга. Цепной топор Странника вгрызся в голову еретика и не оставил на ней ничего, кроме нижней челюсти. Легионер же, в свою очередь, достал Странника именно ударом по нижней челюсти. Цепной меч снёс кости, зубы, перемолол позвоночник, голова Странника держалась на последних лоскутах кожи на затылке.

— Не могу поверить… — прошептал его боевой брат в шлеме с декоративными крыльями. — Как?!

— Рано или поздно это происходит с каждым, Назар, — проговорил командир отряда.

— Ох, брат… — Воин, к наручу которого было прикреплено замысловатое устройство с пилами, бурами, лезвиями и колбами, покачал головой. — Сквозь вечность с тобой прошли… Покойся с миром.

Странники постояли ещё некоторое время в тишине, а потом командир отряда снял шлем, — по наплечникам рассыпались длинные мокрые волосы. Глаза ледяные, нос большой орлиный, густые бакенбарды и полный набор рубцов от ожогов и до рваных ран. Он обратился к Виктории:

— Вы хорошо бились, солдат. — Прищурился и продолжил: — По-моему, были с нами на Вайстали, не так ли?

— Да, господин. Меня зовут Виктория Рёд. Сержант, рота Козыря, первый взвод.

— Капитан узнает ваше имя, — пообещал командир. — Почтите память воина, с которым вы сражались, а потом возвращайтесь к работе. Эти, — он указал на изрубленные трупы легионеров, — последние. Но станцию всё равно следует обыскать. Возможно, где-то притаились их смертные слуги.

Виктория перевела взгляд на павшего воителя и спросила:

— Как звали вашего брата?

У командира дёрнулся кадык, он сглотнул и ответил слегка дрогнувшим голосом:

— Барух.

Пленных забирали, и они уже больше не возвращались.

От лоялистов не ждёшь подлых ударов в спину, они, скорее, расстреляют прилюдно, но, возможно, в компании вольного торговца свои порядки.

Беллино Форте переживал за семью и размышлял над тем, как же сложилась его жизнь. Родившись богатым, можно нисколько не волноваться и заниматься глупостями только из-за скуки, но всё произошло, мало сказать, иначе.

Дверь уползла в паз стены, и на пороге появился конвоир. Он был облачён не в пустотный скафандр, а в нарядную красно-синюю форму, но вряд ли кому-то этим поднял настроение.

— Беллино Форте! — воскликнул он. — Есть такой?

Беллино молча поднялся.

— За мной, — приказал конвоир.

Наёмников было двое, Беллино мог бы даже попытаться побороться — прошёл соответствующую подготовку — но куда бежать с космической станции? По обрывкам фраз Беллино собрал совсем немного об итогах неожиданной атаки, и это немногое совсем не воодушевляло.

Как бы то ни было, но Беллино отвели не на казнь, а в каюту, и он сразу понял, кто же его там ждёт.

Мурцатто сидела на кровати и держала в руках рамку с пикт-карточкой, на которой Беллино обнимал со спины незнакомую ей рыжеволосую даму. Мурцатто обратилась к сопровождающим:

— Можете быть свободны.

— Госпожа, он опасен, — произнёс конвоир. — Его взяли в плен в бою.

Мурцатто выдавила улыбку и ответила:

— Спасибо за заботу, но это вообще-то мой муж, и я как-нибудь справлюсь.

Наёмники переглянулись, помахали шляпами на прощание и отправились по своим делам.

Мурцатто же вздохнула, поставила рамку обратно на прикроватную тумбу и сказала:

— Не так я себе представляла эту встречу. — Она помолчала немного и добавила: — Хотя, наверное, стоило ожидать… столько времени прошло.

Беллино проскрежетал зубами, а потом выпалил:

— Вот только не нужно разыгрывать оскорблённую невинность!

Мурцатто прищурилась, Беллино продолжал:

— Я даже не вспомню о годах — годах! — у чёрта на рогах! Не вспомню и о том, во что ты втянула мою семью! Мне достаточно и того, что ты изменяла! И даже наш сын…

— Замолчи. — На Мурцатто стало страшно смотреть.

Обычно те, кто её видел в таком состоянии, старались поскорее куда-нибудь ретироваться.

— Муж для дома и семьи, принц для всего остального, не так ли? — Беллино усмехнулся.

Мурцатто не заметила, но измяла покрывало. К пистолету в набедренной кобуре не потянулась, но ещё не вечер.

Беллино бросил коротко:

— Шлюха.

Мурцатто подскочила к нему и отвесила хлёсткую пощечину. Беллино не сопротивлялся, стоял и не отводил взгляд. У Мурцатто выступили слёзы, она отвернулась, закрыла лицо рукой.

— Было больно… — проговорил Беллино. — Больно узнать не только о тебе, твоих мужчинах, а вообще обо всём твоём гнилом Империуме. Но зато сейчас я на своём месте, и пусть мы проиграли, но я готов умереть. Я честен с собой, уважаю и люблю людей, с которыми связан.

— Замолчи. — Голос Мурцатто дрожал. — Дурак…

Беллино устал стоять у выхода, вообще-то это — его дом. Он, не обращая внимания на Мурцатто, прошёл через комнату, уселся за журнальный столик, налил себе стакан воды. Успел его осушить, прежде чем Мурцатто смогла выдавить из себя:

— Где Гальвано?

Велико было искушение сказать "убили его твои бандиты", но Беллино сдержался.

— Он всегда хотел встретиться с отцом, но вышло лишь навестить могилу. — Беллино добавил спустя короткую паузу: — Погиб твой гвардеец, Рика, и я здесь даже не при чём. Он выбрал опасное занятие.

Мурцатто уселась напротив, к тому времени совладала с собой и теперь звучала холодно:

— Он на Стирии?

Беллино отмахнулся и ответил:

— Честно говоря, не интересовался. Это его отец. Гальвано — парень взрослый, разберётся. Главное, что подальше от тебя.

Супруги долго молчали, временами бросая друг на друга быстрые взгляды, лишь бы тот другой или другая не заметили, что ими интересуются. Наконец Беллино не выдержал, хлопнул по подлокотникам и спросил, улыбаясь:

— Так… что теперь?

— Не знаю.

— Вряд ли из нас получится счастливое семейство.

— Да что ты говоришь…

Беллино указал на пистолет в кобуре и спросил:

— Ты сама меня застрелишь или меня передадут инквизиции, или что? Я здесь по собственной воле. Служу… служил достойным.

Мурцатто проскрипела зубами, все мышцы на лице натянулись, но она сказала совсем не то, что можно подумать при подобном описании:

— Я любила тебя.

— Женщина с большим сердцем, да?

На этот раз Беллино и улыбнуться не смог, — всё сразу показалось бессмысленным. Вместо этого он просто добавил:

— Я тоже тебя любил, Рика. Но видишь, как всё получилось. — Он развёл руками. — Решай скорее, я устал ждать.

В итоге и Беллино, и его новая жена из числа смертных агентов Альфа-Легиона исчезли из всех отчётов, словно их никто не брал в плен, словно их даже на станции никогда не было.

Откуда я всё это знаю и как мне удалось уговорить Мурцатто хоть что-нибудь рассказать?

Не удалось. Мурцатто личную жизнь не афиширует.

Что до остального?

Должны же и у меня быть секреты.

С ряженым Караулом Смерти покончено, осталось только дождаться настоящего.

Его воины появились через пару месяцев, которые ушли на то, чтобы подыскать подходящий транспорт и взять на борт инквизитора-легата.

К тому времени десантную палубу, на которой совсем недавно полыхало жестокое побоище, очистили. В этом месте стало даже пустынно, — никаких челноков, истребителей или скоролётов, а только въевшаяся гарь, следы воздействия плазменного оружия и разорвавшихся снарядов. Кое-что, конечно, удалось взять в качестве трофеев, но это что-то следовало передать техножрецам на Дитрите, — своими силами не починить.

Караул Смерти сектора Сецессио появился в полном составе, — чуть больше десятка Ангелов Смерти. На фоне громад даже крепкая Туонела терялась, хотя на ней тоже были силовые доспехи.

Она опередила остальных воинов и вышла вперёд в сопровождении командора Караула, Ангела Смерти по имени Рама Ярадж. Описание его внешности я приводил ранее, когда Лас Руиз общался с кем-то, кто выдавал себя за Раму, вот только объёмная модель, построенная голопроектором, не передала оттенок кожи и размеры.

Рама Ярадж был смуглым, даже темнокожим. А ещё он превосходил ростом Котара и, если бы Барух уцелел, поспорил бы с ним за звание самого могучего. Рама распространял ауру физического превосходства и пугал, наверное, сильнее любого другого космического десантника.

Доспехи чёрные, только элементы защиты рук другого цвета. Левая рука вся в серебре, и использована не только краска, но и благородный металл. Из него был выполнен знак инквизиции — литера "I" — а также украшение, представляющее собой череп неведомого трёхглазого клыкастого создания.

На правом наплечнике я разглядел знак капитула, где когда-то служил Рама: на синем фоне множество золотых колец образовывали шестиугольную фигуру. Этот символ напоминал часть кольчуги или же имел такое значение, за объяснением которого нужно прошерстить множество научных трудов по геральдике.

На магнитной зацепке на пояснице своего часа ждал бхудж, — это такой широкой нож на длинной рукоятке, что-то вроде глефы. Лезвие в форме головы некоего животного с длинным хоботом, — наверняка вымерший вид со Святой Терры.

Рама остановился на почтительном расстоянии от Георга, но всё равно могло показаться, что он нависает, даже угрожает присутствующим.

— Что ж… мы опознали обломки, пока летели сюда, — произнесла Туонела вместо приветствия. — Возможно, вы, господин Хокберг, заслужили благодарность инквизиции.

Георг не стал паясничать, просто поклонился.

— И всё-таки вы заставили меня поволноваться, когда сняли корабли с блокады, — добавила инквизитор.

— Но там же осталась сфера круутов… Белами-Ки, в конце концов! — воскликнул Георг.

— Почти сразу же в системе появились еретики. Нападать они, конечно, не стали, но разослали зонды, и, будьте уверены, узнали о нас всё, что нужно.

Георг отмахнулся и заявил:

— Пусть смотрят. Только это им и остаётся.

— Впредь я хочу, чтобы вы заранее вводили меня в курс дела.

Георг скис, помолчал немного и сказал:

— Что знают двое, знают все.

Туонела прищурилась и отозвалась:

— Вы что? Сомневаетесь в Святой Императорской Инквизиции?!

— Нет-нет, — Георг поднял ладони навстречу, — но, подозреваю, тогда бы мы спугнули наших врагов хотя бы резкими движениями. Они были очень осторожны на протяжении многих лет.

Туонела вздохнула и сказала чуть погодя:

— Ладно, что сделано, то сделано. Позвольте представить моего компаньона. — Она указала на мрачную громаду сбоку. — Это Рама Ярадж, командор Караула Смерти сектора Сецессио и гроза всех чужацких пиратов.

Рама едва заметно хмыкнул и пробасил:

— Благодарю, госпожа инквизитор, но, думаю, вольный торговец знает, что это не совсем так.

Георг кивнул и ответил:

— Даже знаю, почему не так.

— Однако я обещаю, — продолжал Рама, — что со временем Караул восстановит силы, и мы вычистим чужацкую погань окончательно. Вот тогда я смогу носить титул "Грозы пиратов" заслуженно.

— Да поможет вам Бог-Император. — Георг сложил у груди знак аквилы.

Туонела снова взяла слово:

— Что можно сказать об операции в целом? Вижу, — она указала на опалины и прожжённые отверстия на полу, стенах и даже потолке, — бой был нешуточным.

— В плен никто не сдался, — ответил Георг и глазом не моргнул. — В морге тридцать легионеров, их смертных слуг мы уже сожгли и развеяли прах в пустоте.

— Удалось найти что-нибудь интересное? Данные об агентурной сети, тот способ или технологии, благодаря которым удалось захватить "Тигр"?

— Ну… — Георг приложил руку к затылку, — часть сервиторов продолжала выполнять запрограммированные поручения, будто бы станция до сих пор законсервирована. А вот с данным беда, госпожа Зындон. В первую очередь, еретики не к бою готовились, а уничтожали когитаторы и когнис-хранилища.

— Я вижу, в ваших рядах есть Ангелы, — проговорил Рама, кивнув в сторону Авраама и Котара. — Или они побрезговали мертвечиной?

— К сожалению, командор, — Георг развёл руками, — те, кто знал что-то на самом деле важное, были модифицированы. После смерти их тела… особенно мозги, гнили сверхъестественно быстро. Кого-то мы едва успели заморозить. Но даже так в телах образовался яд, опасный и для десантников тоже. Омофагией не воспользоваться.

— Я слышал о чём-то подобном. — Рама обхватил подбородок. — Но ещё ни разу не встречал. Будет интересно изучить феномен.

Так слово за словом, и Георг повёл гостей, чтобы показать им вообще-то их же владения.

Я, конечно, всё понимаю, тяжёлые времена, но в следующий раз Караулу следует оставить на станции вооружённую охрану. Если не космических десантников, то хотя бы ополченцев из ближайшей системы с единственной задачей — послать сигнал бедствия при нападении. Злоумышленники, конечно, найдут решение, но всё же это лучше, чем доверять автоматике.

Свита инквизитора и воины командора потянулись вслед за вольным торговцем, а ко мне подошёл старый знакомый, — Торгнюр по прозвищу "Шумный". Я уже неоднократно упоминал его в серии.

До Караула Смерти Торгнюр служил в капитуле Космических Волков, хотя больше походил на медведя. Такой же низкорослый, как Авраам, вот только Торгнюр ещё и поперёк себя шире.

Из копны седых волос выглядывал заострённый кончик уха. От второго, насколько я помню, остался огрызок, но на слух Торгнюр не жаловался.

Мутации, свойственные всем Космическим Волкам, привели к тому, что глаза Торгнюра налились янтарным сиянием с чёрными зрачками посередине. Можно было бы посмотреть на звериные клыки, если бы Торгнюру не пришлось заменить челюсть на искусственную. Она выглядела, словно устрашающая маска, — железные зубы на виду.

Авраам даже успел как-то рассказать об этом пыточном инструменте. Нижняя челюсть точно ковш, убираешь фиксаторы, и можно что-нибудь положить внутрь. Пища перерабатывалась устройством, напоминающим блендер, и по искусственному же пищеводу попадала в желудок.

Торгнюр, как и Котар, старожил, а потому в организме уже много чего пришлось поменять, чтобы хоть как-то поддержать жизнедеятельность. И всё-таки, несмотря на все страшные раны и увечья, Торгнюр излучал хорошее настроение и бодрость духа. Чуть ли не единственный космический десантник, который не пугал меня одним лишь присутствием.

— Здорово, Агнец! — воскликнул он. — Вот это сюрприз!

Он схватил меня за плечи. И ведь ему ничего не стоило свести лапищи и превратить моё хрупкое тело в лепёшку. Размышляя об этом, я всё-таки попытался улыбнуться.

— Обычно встречаешь смертного, — продолжал он, — потом через некоторое время спрашиваешь, где он, а тебе отвечают "умер от старости".

Я усмехнулся и произнёс:

— Не так уж и хорошо я сохранился. Сейчас вообще редко куда без экзоскелета хожу.

— Но ходишь же! И живой. Достижение!

Он отступил от меня, присел на одно колено и даже наклонился, чтобы смотреть на равных глаза в глаза.

— Авраам теперь что? Большая шишка? — спросил Торгнюр. — Переглянулись, конечно, покивали, но… Хоть бы остановился, поздоровался.

Я развёл руками и ответил:

— Полноценный партнёр Георга, если не сказать больше.

— Хвост виляет собакой?

Я покачал головой и проговорил:

— Ну… что-то вроде. Авраам не отходит от Георга, потому что не знает, чего ждать от госпожи Зындон. Сейчас у Георга нет такого телохранителя, кто бы защитил от инквизиционного убийцы или… воина Караула Смерти.

Торгнюр отвёл голову совсем немного назад, прищурился и сказал:

— Не было таких приказов. Ваш торгаш тот ещё мерзавец, но вроде бы полезен.

— У вас, может, и не было приказов, но отношения между Туонелой и Георгом ухудшаются, вот Авраам и перестраховывается.

— Ох уж эта политика! — воскликнул Торгнюр. — Нет бы просто бить вражину во славу Русса и Всеотца!

— Ты как всегда прав, дружище. Но мы, люди, вечно что-то усложняем.

Волк вздохнул. Я же сменил тему, чтобы не портить встречу:

— Сложил ли ты новые песни о новых подвигах?

— Спрашиваешь! Давай-ка попробуем догнать наших товарищей, а по пути я тебе исполню несколько новых драп.

Я улыбнулся.

Старый скальд ничуточки не изменился. Кое-что в мире остаётся незыблемым.

Туонела пригласила Мурцатто к себе на корабль Караула Смерти. Георг предложил ей покои и на "Амбиции", и на "Тигре", но Туонела вежливо отказалась. Фрегат под названием "Триглав" выглядел совсем непритязательно, словно совсем недавно покинул верфи, где его собрали в спешке, но именно здесь инквизитор была уверена в том, что никакой прослушки в кабинете нет.

И вот эти воистину исключительные женщины встретились лицом к лицу.

Туонела более-менее восстановилась после увечий, полученных на Хелге-Воланте. На лице меньше теней и резких линий, кожа даже несколько порозовела. Туонела оставила глубокие рубцы, но заменила изуродованное ухо имплантатом.

Мурцатто же, наоборот, сжалась, потеряла внутреннюю мощь, которая сквозила ранее во всех словах, жестах, шагах. Она ухаживала за собой, — сказывалось строгое воспитание, — но теперь напоминала не деловую женщину, а опрятную, но всё-таки старушку.

Они обменялись приветствиями, Туонела пригласила Мурцатто за стол, и начала:

— Георг хорошо отзывался о вашей работе по уничтожению еретиков.

— Что? — Мурцатто прикрыла усмешку ладонью. — Поверьте, мои заслуги в этом деле преувеличены.

Туонела нахмурилась, а Мурцатто объяснила:

— Георг не прекращает попытки добиться моего расположения. Когда-то это утомляло, потом смешило, сейчас я к этому отношусь, скорее, равнодушно.

— И правда, кому он нужен? — Туонела тоже позволила себе улыбку.

Она выдержала паузу, а потом всплеснула рукой и произнесла:

— Как бы то ни было, я высокого мнения о ваших способностях.

Мурцатто кивнула и поблагодарила.

— Я хочу предложить вам отправиться в учреждение под названием "Praxium", Каэдипр, сектор Магнезия. Там вы пройдёте специальную подготовку, а потом станете моим аколитом. — Не обращая внимания на круглые глаза собеседницы, Туонела добавила: — Очень скоро сектору Сецессио понадобятся новые инквизиторы, много новых агентов, и мне, соответственно, нужно просто море талантливых людей.

— Но… мне скоро семьдесят! И вообще я собиралась уходить на покой. — Мурцатто призналась: — Я устала.

— С вашими заработками вы можете позволить себе омоложение, укрепить тело и дух, — сказала Туонела. — И вы быстро компенсируете расходы на службе Трону, — это не только огромная честь, но и большие деньги. Я не стану ничего говорить о той власти, которую обеспечивает этот символ. — Туонела дотронулась до инквизиторской розетты на груди. — Вы, я полагаю, уже в курсе. Некоторое время носили такой же, пусть и подделку.

Мурцатто прищурилась и спросила:

— В чём дело, Туонела? Почему вы не можете просто меня отпустить?

Инквизитор вздохнула и откинулась в кресле:

— Потому что Георг своеволен и непредсказуем. С ним всё тяжелее договориться. А кто, если не вы, сможет уверенно руководить компанией, когда его не станет?

— Вот как.

— Да. — Туонела помолчала немного, собираясь с мыслями, и продолжила: — Допустим, со временем вы возглавите Ordo Militarum сектора. Подразделение специфическое, но будете заниматься привычной деятельностью: руководить военизированной торговой компанией и заодно пресекать преступления в армии и флоте.

Мурцатто вздохнула и произнесла:

— Титанический труд.

Туонела прищурилась и спросила:

— Неужели вас не привлекает власть? Может быть, деньги у вас и есть, но… Вы же сможете сделать почти всё!

Мурцатто отвела взгляд, пробарабанила пальцами по столу, наконец, ответила:

— Мне нужно время для размышлений. Нужно… кое с кем посоветоваться. — Туонела собиралась вставить слово, но Мурцатто жестом ладонью предупредила о том, что не закончила: — Разумеется, о содержании этого разговора никто не узнает.

— Сколько вам нужно времени?

— Вы куда-то спешите? Неужели Георга так срочно нужно ликвидировать? Он же вроде делает всё, что скажете.

— Тот миг, когда он перестанет служить и захочет править, может наступить очень скоро, — ответила Туонела. — Может быть, профессиональная деформация, но у меня плохие предчувствия.